Лев Александрович Тихомиров родился 19 января 1852 года, в строго ригористское царствование императора Николая I. Отец — Александр Александрович Тихомиров, происходивший из духовного звания, из Тульской губернии, — военный врач, участник Кавказской войны; мать — Христиана Николаевна, в девичестве Каратаева, — выпускница института благородных девиц.
Как попадают в революцию?
Л.А. Тихомиров получил хорошее консервативно-религиозное семейное образование, но уже в старших классах Керченской Александровской гимназии приобщился к революционным идеям «шестидесятников» (любимым писателем стал революционный публицист Писарев). А в университете уже окончательно встал на партийно-революционный путь.
В 1873 году Л.А. Тихомиров был арестован и осужден по делу «193-х»; по приговору суда более четырех лет провел в Петропавловской крепости. К концу 70-х годов Л.А. Тихомиров — признанный идейный лидер народовольчества, партия «Народная воля» бережет его как лучшую свою умственную силу.
Летом 1880 года в личной жизни произошли большие перемены. Полюбив Екатерину Дмитриевну Сергееву, он обвенчался с нею по своему фальшивому паспорту, когда она была уже беременна.
В том же году вышел из членов «Исполнительного комитета», поэтому и не участвовал в подаче голосов при принятии решения о Царе убийстве, последовавшем 1 марта 1881 года, но он знал о нем.
После убийства Императора Александра II в среде народовольцев было желание убить сразу же и Императора Александра III. Л.А. Тихомиров этому воспротивился, а так как вследствие арестов руководителей «Народной Воли» он занимал на родине лидирующее положение в партии, то народовольцы ограничились письмом Императору Александру III, содержавшим революционные требования, которое писал Л.А. Тихомиров, а редактировал Н.К. Михайловский. Все это время Л.А. Тихомирову приходилось скитаться по всей России, избегая ареста.
«Я не люблю своей молодости, — писал в своих воспоминаниях Л.А. Тихомиров, — она полна порывов испорченного сердца, полна нечистоты, полна глупой гордости ума, сознававшего свою силу, но недоразвившегося ни до действительной силы мышлений, ни до самостоятельности. Я начинаю любить свою жизнь только с той эпохи (последние годы Парижа), когда я дозрел до освобождения (хотя бы постепенно)…, стал понимать законы жизни, стал искать и Бога».
Эмиграция и прозрение
Желая избежать ареста, осенью 1882 года выехал за границу — сначала в Швейцарию, а затем во Францию. Здесь весной 1883 года он вместе с Лавровым начал издавать «Вестник “Народной воли”».
Впоследствии Л.А. Тихомиров сам выделил в своем революционном периоде три фазы деятельности:
«1) Мечты о поднятии народных масс (эпоха «Земли и Воли»), причем я, однако, никогда не допускал мысли о самозванщине и тому подобному лганье, а думал, так сказать, о «честном бунте».
2) Мечты о государственном перевороте посредством заговора, причем я, так сказать, терпел террор, стараясь, однако, обуздывать его и подчинить созидательным идеям (эпоха «Народной Воли»).
3) Мечтания о государственном перевороте путем заговора с резким отрицанием террора и с требованием усиления культурной работы (эпоха кончины «Народной Воли»)».
Так что же идейно разочаровало Л.А. Тихомирова в революционном движении и шире в демократическом принципе властвования?
Прежде всего, его разочаровала идея террора (несогласие с нею он высказывал еще со времен активного участия в революционном движении). Он видел, что идея террора родилась из слабости, как численной, самой партии, неспособной вести другую политическую деятельность, так и малого положительного отклика на деятельность революционеров в народе (что показало со всей очевидностью «хождение в народ»). Участие народовольцев в «хождении в народ» дало массу тому доказательств, когда крестьянство (огромное, подавляющее большинство нации) не желало смены власти. Идя от частного к общему, от идеи террора к идее революции, Л.А. Тихомиров, отрицательно относясь к террору, все более начинал подвергать сомнению и саму идею революционности. Он никогда не был «террористом» в революционном движении, но был «заговорщиком» и всегда боролся с проявлениями теоретического оправдания террора.
«Террористическую идею должно признать абсолютно ложною, — писал он. — Одно из двух: или имеются силы ниспровергнуть данный режим или нет. В первом случае нет надобности в политических убийствах, во втором они ни к чему не приведут. Мысль запугать какое-нибудь правительство, не имея силы его низвергнуть, — совершенно химерична: правительств, настолько несообразительных, не бывает на свете. Что касается страха смерти, то личной безопасности нет и на войне, а много ли генералов сдавались собственно из-за этого? Или не нужен, или бессилен: вот единственная дилемма для терроризма как системы политической борьбы».
Покаяние, прощение и возращение
Сомнения в отношении правильности революционного пути возникли еще в конце 1880–1881 года. Когда он впервые ощутил «недоумение» — «Россия здорова: таково было мое впечатление; страна полна жизненной силы — но почему же чахнет революционное движение — это — как мне говорили мои теории – высшее проявление роста страны?»
Революционное народовольчество Л.А. Тихомирова нельзя воспринимать в том же контексте, как революционеров следующего поколения — эсеров или социал-демократов. Можно ли себе представить Ленина, Бухарина или, скажем, Каляева, не расстающимися всю свою революционную жизнь с образком святого (с Л.А. Тихомировым всегда был подаренный матерью образок Святителя Митрофана Воронежского) или захватывавшего в политическую эмиграцию Св. Евангелие? Трудно себе даже помыслить такое несообразие.
Этот индифферентный атеизм (без ожесточенного богоборчества) еще не так сильно отражался на нравственных установках некоторых народовольцев, сохраняя многие христианские понятия, скажем, о честности. Так, Л.А. Тихомировым и другими народовольцами было отвергнуто предложение использовать английские деньги для делания революции в России.
Оказавшись в республиканской «передовой» Франции и насмотревшись на парламентские скандалы, ознакомившись с деятельностью партийных политика нов, он начинает пересматривать свои политические взгляды.
Параллельно с политическими переменами в самосознании Л.А. Тихомирова происходили и религиозные изменения. Теплохладное отношение к вере сменилось горячим желанием возродить в себе православного человека, что укрепляло в нем сознательное решение порвать с революцией. Однажды он открыл Евангелие на строках: «И избавил его от всех скорбей его, и даровал мудрость ему и благоволение царя Египетского фараона» (Деян. 7, 10). Снова и снова открывал Евангелие Л.А. Тихомиров, и каждый раз перед ним возникали эти евангельские строки. Постепенно у него созревала мысль о том, что Бог указывает ему путь — обратиться к Царю с просьбой о помиловании…
Таким образом, путь Л.А. Тихомирова от революции к консерватизму начался с разочарования в терроре, затем вообще в революции, параллельно с последним шло возрастание религиозного духовного поиска, ощущение душевной опустошенности и приход к вере, а одновременно происходило переосмысление своего положительного политического идеала…
Борьба века: критика демократии и конституционалистов
Политическая публицистика Л.А. Тихомирова-христианина и Л.А. Тихомирова-монархиста, начавшаяся брошюрой «Почему я перестал быть революционером», актом, разграничивающим себя и революционную среду, в которой он до этого громоподобного акта, хотя и формально, но все же продолжал пребывать, стало началом его более чем четверть вековой идейной борьбы за христианское мировоззрение.
Он осознавал свою «тяжелую ответственность» перед молодыми людьми, все поступавшими и поступавшими в число революционеров и сочувствующих, ответственность «за гибель молодых сил, за бесплодность наших «движений»». Поэтому он не мог безмолвно порвать с революцией, а писал, так оправдывая появление в печати брошюры «Почему я перестал быть революционером»: «Когда я верил, что да, я говорил — да, когда думаю, что нет, я и говорю — нет. Я писал программы в двадцать лет, теперь, когда мне почти сорок, я был бы весьма плохого о себе мнения, если бы побоялся двадцатилетних сочинений или не умел сказать ничего умнее их. Послушает ли кто- нибудь меня — это вопрос иной, но обязанность моя совершенно ясна».
После работы «Почему я перестал быть революционером» Л.А. Тихомиров обратился к критике демократии как принципа, к более развернутой системной критике демократического принципа власти. В 1890 году он опубликовал работу «Начала и концы. «Либералы» и террористы», посвященную вхождению поколения семидесятых годов в революцию.
В «Началах и концах» он впервые говорит о переносе религиозной веры секуляризованным сознанием из церковной области в сферу политики. Он впервые говорит о «социальной религиозности». Церковная вера может заменяться светской верой — верой в прогресс, в земное благополучие. Но религиозное сознание и религиозная психология не уходят из сознания человека, потерявшего веру. Религиозное дерзновение, религиозное рвение, подвижничество, религиозная борьба с грехами – в секулярном сознании приводит к политической деятельности, борьбе с иномыслием, к революции. Революция становится идеалом новой религии прогресса.
«Обожествление человека, — писал Л.А. Тихомиров, — перенесение религии в область социальную было, в той или иной форме, совершенно неизбежно по вытравлении из нас христианской концепции мира. А раз перенеся абсолютное религиозное начало в область социальную, мы должны были отрицательно отнестись ко всему условному, то есть ко всему историческому, национальному, ко всему что составляет действительный социальный мир».
«Смиренные» либералы и радикальные революционеры были как начала и концы одного общего демократического миросозерцания, внутри которого либералы занимаются раскачкой традиционного общества, а революционеры довершают дело его разрушения самим актом революции.
Идеология и практика либеральной демократии
Сравнивая фактические основы либеральной демократии с тем, что декларировалось при ее возникновении, Л.А. Тихомиров видел практически полное их несоответствие. Практика, как правило, оказывалась абсолютно противоположна теории.
«Нет ни одной формы правления, — говорил Л.А. Тихомиров, резюмируя свой взгляд на демократию, — в которой воздействие народных деланий на текущие дела было бы так безнадежно пресечено, как в этом создании теории, пытавшейся все построить на народной воле».
Государство отрицалось социализмом на основании утверждения, что оно существует лишь для того, чтобы один класс эксплуатировал другой. Это Л.А. Тихомиров считал полнейшей клеветой на государство, являвшееся по сути дела учреждением общенациональным. Социализм отбирает у человека идею Отечества и закрывает глаза на существенный признак явления, определяя его на основании побочного. Тем самым утверждая примерно следующее: огонь есть «способ сожигания жилиц и произведения опасных обжогов самим людям».
Рассматривая эволюцию демократического принципа, Л.А. Тихомиров пришел к заключению, что серии социальных опытов XVIII–XIX веков приходит конец. Он считал, что иллюзии, которыми можно было бы еще увлечь людей, заканчиваются, и что «из волшебного ящика» осталось достать еще две-три идеи, и тогда человечество столкнется с необходимостью вновь серьезно задуматься над дальнейшим социальным путем своего развития.
В демократиях народ — «божество», которому подчиняются и служат. Это «божество» непредсказуемо и кровожадно, как древние языческие божки, это «религиозное» неоязыческое поклонение Л.А. Тихомиров считал вторичным одичанием человечества. При демократии толпа всегда выберет Варавву и разбойников, а Христа отправит на распятие.
«Если нам суждено, — заключал свою критику демократии Л.А. Тихомиров, — мы должны искать иных путей, с сознанием той великой истины, которая так ярко доказывается отрицательным опытом “новой эры”: что правильное устройство социальной жизни возможно лишь при сохранении духовного равновесия человека, а оно — для современного, христианством выработанного человека дается только живою религиозною идеей».
Возбудитель церковной реформы
Со своим каноническо-управленческим проектом Л.А. Тихомиров выступил в 1903 году, когда опубликовал работу «Запросы жизни и наше церковное управление». Суть предлагаемых реформ сводилась к следующим позициям: возобновление созыва постоянных Поместных Соборов и реформа Св. Синода. Под реформой Св. Синода подразумевалось разъединение функций, слитых воедино в Петербургский период русской истории.
Л.А. Тихомиров предлагал возродить патриаршество, отдав управительную власть Св. Синода, бывшую коллегиальной, в единоличные руки главного епископа Русской Православной Церкви – Патриарха, остальным членам Св. Синода оставив функции совещательные (причем предлагал усилить епископский его состав опытными и учеными архимандритами и протоиереями для консультаций). Для обер-прокурора оставлялись функции надзора за законностью течения дел церковного управления, общение же Государя по различным церковным и церковно-государственным делам с Церковью предлагалось осуществлять непосредственно с Патриархом.
Работа Л.А. Тихомирова была замечена Государем Императором и стала толчком к возбуждению работ по подготовке церковных реформ, для разработки которых было созвано Предсоборное Присутствие.
Так, например, в его дневнике есть такие строки: «Да, наша единственная сила в православии, и утрачивая его, мы становимся, видимо, презреннейшими из людей, ничтожнее всех ничтожностей Европы. Удивительно: каждый, кого видишь из православных: мужик, купец, священник или хоть наш брат, “образованный”, — несокрушимый перед всеми “Европами”. Но как только нет веры — непременно оказывается слепым, ничтожнейшим, всемирным холуем».
Рабочий вопрос и зубатовское движение
Несколько слов надо сказать и об участии Льва Тихомирова в разработке рабочего вопроса.
Л.А. Тихомиров действительно был знаком с С.В. Зубатовым и разделял его тревогу по поводу пропаганды революции в среде рабочих. Он участвовал в Московских общеобразовательных лекциях для рабочих, даже был автором их программы. В связи с этим он входил в особую комиссию (с июля 1902 года) при московском генерал-губернаторе, под председательством епископа Можайского Парфения (в ее составе были такие известные люди как художник В.М. Васнецов), возглавляя отдел текущих событий. Л.А. Тихомиров был и автором устава зубатовского «Общества рабочих механического производства г. Москвы» (утвержден 14 февраля 1902). А для генерала Д.Ф. Трепова, московского обер-полицмейстера, Л.А. Тихомиров написал «Записку о задачах рабочих союзов и началах их организации» и приложение к ней «Записка об учреждении профессиональных союзов».
Лев Тихомиров считал, что встав на позицию чистого экономического эгоизма, рабочие не найдут многих союзников на этом пути. Л.А. Тихомиров предлагал поэтому наметить в экономической области деятельности союзов две задачи: «1) защита экономических интересов рабочих. 2) поддержка порядка и законности в отношении рабочих к хозяевам. Если первая задача состоит в защите рабочего от эксплуатации хозяина, то вторая не допускает эксплуатации хозяина рабочими». Это может помочь, по его мнению, умиротворить взаимоотношения хозяев и рабочих.
«Как капитализм, — утверждал он, — существует не для борьбы против рабочих, а прежде всего для самого себя — для того, чтобы жить и процветать, — точно так же и рабочие должны жить вовсе не для борьбы с кем-нибудь, а для самих себя — для того, чтобы хорошо устроиться. Иногда для этого и необходимо бороться, но все-таки не борьба, не война являются целью жизни рабочего, а правильное, выгодное и справедливое устройство обстановки своей жизни. Приступая к организации, ее и надо приспособлять к этой действительной цели, а не для одной только борьбы».
Целью организации рабочих есть организация своего сословия, т. к. сословие, по Л.А. Тихомирову, есть «государственно признанный и урегулированный класс», получивший свои права и обязанности в общем течении государственной жизни. Оно «служит государству и другим сословиям своею специальностью, получая от других сословий услуги по их специальности».
Параллельно с этими записками Л.А. Тихомиров публикует брошюру «Рабочий вопрос и русские идеалы» (М., 1902), где резко противопоставляет христианские и революционные идеалы, рабочие нужды и партийные интересы.
В этой работе Л.А. Тихомиров особое место уделяет необходимости для рабочих иметь свою, из своей среды выросшую интеллигенцию, что будет способствовать более самостоятельному взгляду на свои интересы и определенной идейной защищенности от партийных политиканских призывов взорвать существующий мир. Он говорит о рабочей «сословной интеллигенции», получившую свое знание из жизни, из своей жизненной и профессиональной практики, а не из книг. «Только возрождение такой сословной интеллигенции, — утверждал Л.А. Тихомиров, — и может освободить, наконец, нации от сословия интеллигенции».
Будучи критиком идеи «общегражданского строя», т.е. либерального государства, Л.А. Тихомиров выступал и против принципа невмешательства государства в трудовые отношения, и против отрицания классов и сословий. Он был глубоко убежден в нужности и благодетельности вмешательства государства для регуляции отношений рабочих и предпринимателей, обязанности попечения. Л.А. Тихомиров даже предлагал создать при Министерстве внутренних дел особый департамент для управления рабочими делами.
«Монархическая государственность»
«Монархическая государственность» — книга, явившаяся как бы квинтэссенцией, высочайшим достижением всех имевшихся до нее попыток осмысления уникальности идеи Русского Самодержавия.
«Мое сочинение, может быть, могло бы послужить будущей монархической реставрации. Но для настоящего оно бесполезно. Ни очами не смотрят, ни ушами не слушают. Слишком вгрузли все в бюрократию и абсолютизм».
Лев Александрович шел весьма долго к написанию «Монархической государственности», что видно даже по структуре и тематике самой книги. Еще в ряде статей о «Монархических началах власти» (1896–1898 годов) в газете «Московские ведомости» и в сочинении «Единоличная власть как принцип государственного строения» он поставил проблемы, рассмотренные подробнее впоследствии в первых трех частях «Монархической государственности».
Русская консервативная мысль в вопросе о государстве преодолела чисто публицистический период в своем развитии и дала академической науке не удававшийся ей синтез русских государственных традиций и европейского научного знания.
Л.А. Тихомирова можно назвать первым русским мыслителем, который внес сильную академическую струю в изучение государства традиционалистами. В свою очередь, эта линия «этического монархизма» была поддержана крупными юристами: профессором В.Д. Катковым, профессором П.Е. Казанским и Н.А. Захаровым, а в реалиях эмиграции была публицистически озвучена И.Л. Солоневичем.
Основоположения власти. Общественность эволюционирует от союзов семейных и родовых к союзам сословным, а с развитием человеческих потребностей и интересов дорастает до возникновения высшей силы, объединяющей все социальные группы общества — государства. По мнению Л.А. Тихомирова, государство является высшей формой общественности. Л.А. Тихомиров определял государство как «союз членов социальных групп, основанный на общечеловеческом принципе справедливости, под соответствующей ему верховной власти».
Л.А. Тихомиров предостерегал от смешивания воедино верховной власти и власти управления, утверждая, что из подобного смешения родились и «в XIX веке утвердились две научно-ложные, а практически вредные доктрины о “сочетанной верховной власти” и о “разделении властей”, распространенном и на самую верховную власть».
«Верховная власть, — пишет он, — всегда основана на каком-либо одном принципе, едина, сосредоточена и нераздельна. Власть правительственная, напротив, всегда более или менее представляет сочетание различных принципов и основана на специализации, порождая так называемое разделение властей».
В зависимости от того, что понимает нация под общечеловеческим принципом справедливости в общественных отношениях, верховная власть представляет тот или иной принцип власти, на которых и осуществляют все три образа правления: власть единоличная, власть влиятельного меньшинства или власть всего населения.
Все эти три формы власти суть типы, а не фазисы эволюции власти. Они не возникают один из другого эволюционно, а если и сменяют друг друга, то вследствие государственного переворота или революции. Все три принципа верховной власти неуничтожимы в человеческом обществе, разница между ними может быть лишь в их положении. Один принцип всегда бывает верховным, а два других имеют подчиненные функции в управительных учреждениях.
В выборе нацией того или иного принципа власти «проявляется, — как пишет Л.А. Тихомиров, — не что иное, как степень напряженности и ясности идеальных стремлений нации. В различных формах верховной власти выражается то, какого рода силе нация, по нравственному состояния своему, наиболее доверяет.
Демократия выражает доверие к силе количественной. Аристократия выражает преимущественное доверие к авторитету, проверенному опытом; это есть доверие к разумности силы. Монархия выражает доверие, по преимуществу, к силе нравственной».
Сам Л.А. Тихомиров считает способности монарха не столь значительным обстоятельством в деле государственного управления, более важным ему видится хорошая организация системы государственного управления и правильного выражения основ, на которых держится монархия. Да, монарх может быть средних способностей, но это никак не может отразиться на возможности выражения им нравственного идеала монархии, что достигается обдуманной системой воспитания будущих носителей верховной власти, в которой на первом месте должно стоять религиозное воспитание. «Монарх должен знать, — пишет Л.А. Тихомиров, — что если в народе нет религиозного чувства, то не может быть и Монархии. Если он лично не способен сливаться с этим чувством народа, то он не будет хорошим монархом».
Особое значение Царя, значение его власти в смысле всемирном, безусловно, определяется тем, что он является не только державным вождем русского народа, но и блюстителем и покровителем всей Православной Церкви: роль, каковую он получил от своих царственных предков через посредство православных императоров Рима и Византии. Это роль всемирно-историческая. «Вот, где тайна, — утверждал Л.А. Тихомиров, — той глубокой особенности, которою Россия отличается среди других народов мира».
Верховное управление в монархическом государстве. Изучая систему управления Монархического государства, Л.А. Тихомиров прежде всего ставил вопрос о месте в этом управлении самого Монарха. Он предложил разработанную им систему государственного действия Верховной Власти или действия по «царской прерогативе», как он ее называл, где определял два способа действия верховной власти. Обычный порядок управления сводился к действию верховной власти через посредство государственных учреждений; чрезвычайный — к действию непосредственно в порядке верховного управления.
Монарх как личность, на гарантии его царской совести, должен иметь право действия, не согласующееся с реально существующими в наличии законами, если те не могут поддержать правду на должной высоте. «Царская прерогатива решения по совести поддерживает сознание того, что правда выше закона, что закон только и свят — как отблеск правды. Царская прерогатива действия по совести совершенно неустранима в монархии. Там, где она исчезла, монарха как верховной власти уже нет».
Современная Л.А. Тихомирову русская государственность находилась в неустойчивом состоянии. Государственный корабль крошился, разъеденный различными антигосударственными политическими кислотами. Нация находилась в страхе перед своим будущим. «Наши сограждане, — писал в начале XX столетия Л.А. Тихомиров, — …совершенно растерялись. В ужасе они не знают, где искать спасения. Обычная жизнь человека в нормальное время со всех сторон окружена ясными рамками политических и социальных учреждений, охранена законом и властью. Теперь же все кругом рассыпается. Вся страна вообще и все ее жители в частности не знают, что с ними будет завтра, не знают, что будет сегодня: не ограбят ли? не сожгут ли? Не застрелят ли или не взорвут ли… Вокруг него (обывателя – прим. М. С.) все перевернулось вверх дном, и жители, как слепые среди пропастей, не знают, куда ступить, где гибель, где торная дорога.
Как же им тут не обезуметь? А когда человека охватывает безумный страх перед жизнью, все его нравственные устои неизбежно расшатываются. Все соблазны низости, корысти, злобы, эгоизма усиливаются в десять и сотню раз, а спасительная нравственная сила сопротивления во столько же раз ослабляется в душе. Как известно, главная опора духовной силы есть самообладание, а тут у всех является, напротив, полная растерянность».
«Отрешившись от руководства, — утверждал Л.А. Тихомиров, — какое имели наши предки в христианстве, мы теперь не столько ведем строение, как мечемся среди противоречивых принципов, которыми доводим свое общество и государство до истинного разложения. Если бы христианская проповедь твердо стала на свою почву, она, несомненно, снова помогла бы русскому народу выйти из этого мятущегося состояния. Но для этого нужно, чтобы христиане не боялись твердо противопоставить свою правду тем спутанным фантазиям, которые у нас выдаются за якобы научные системы общественного и политического строя».
«Царская власть, — писал Л.А. Тихомиров, — развивалась вместе с Россией, вместе с Россией решала спор между аристократией и демократией, между православием и инославием, вместе с Россией была унижена татарским игом, вместе с Россией была раздроблена уделами, вместе с Россией объединяла страну, достигла национальной независимости, а затем начала покорять и чужеземные царства, вместе с Россией сознала, что Москва — третий Рим, последнее и окончательное всемирное государство. Царская власть — это как бы воплощенная душа нации, отдавшая свои судьбы Божьей воле. Царь заведует настоящим, исходя из прошлого и имея в виду будущее нации».
Так, в своем сочинении «Монархическая государственность» Л.А. Тихомиров сетовал на крайнее невнимание государствоведческих наук к монархическому принципу. «Наша наука, — писал он, — не шла впереди существующего строя, не помогала ему найти пути развития, не умела для монархического принципа сделать ничего, кроме компиляции статей законов, столь многочисленных и иногда столь случайных… Исследование юридического сознания нации есть нормальный путь созидания государственного права, и истинный ученый, не находя в писаном законодательстве достаточно ясных формул или же находя формулы очевидно случайные и ошибочные, должен для уяснения себе, науке и стране истинных начал власти, действующих в ней, смотреть на жизнь, на факты истории страны, психологии народа и из них извлекать познание внутреннего закона государственной жизни, хотя бы этот закон и не был еще записан в томах узаконений и надлежаще опубликован».
Госслужба. Реформа обновлённой России
Тем временем в России шла политическая реформа.
В истории развития государственного строя Российской Империи реформа, возвещенная Высочайшими Манифестами 1903–1905 годов и завершившаяся Высочайшим Манифестом 3 июня 1907 года, вызывает интерес как реформа, которая была ожидаема и желаема обществом. Общество русское давно обсуждало необходимость реформирования государственного строя, ставшего заложником унифицированно-бюрократического управления.
К несчастью, начатое обновление не оправдало надежд ни правых, ни левых. Обновление не дало ни чисто парламентарных учреждений, ни чисто монархических, но сильно ослабило государство, получившее в лице созданной Государственной Думы, учреждение которое считало себя государством в государстве и не давало дополнительной поддержки государственному строю.
Он предложил монархическую перестройку Российской Империи, суть которой была во введении монархического народного представительства, которое стало бы одним из учреждений государственного управления, не подрывая Верховную власть Государя Императора, а укрепляя и подавая ей помощь. Монархическое народное представительство должно формироваться из реально существующих сословно-профессиональных объединений, а также и из вновь возникающих и признающихся государством, с узаконенным господством в этом представительстве голоса русского народа.
Для этого Л.А. Тихомиров предлагал новую кодификацию Основных Законов и новые Народно-представительные учреждения как органы Царско-народного совещания. Таких учреждений он намечал два: Народную Думу и Земский Собор.
Народная Дума должна быть не столько законодательным, сколько именно представительным органом избранных граждан Империи с широкими полномочиями в обсуждении государственных дел. Главная же задача Думы должна состоять в обсуждении всего того спектра проблем, о которых Государь Император желает узнать народное мнение, а также в представлении на решение верховной власти всех крупных требований, волнующих избирателей, в том числе и вопросов, связанных с контролем за бюрократическими институтами власти.
Для действенной работы Народной Думы к ее созыву должен быть готов всеобъемлющий отчет о положении государственных дел в Империи и представлены все законопроекты, по которым Государь хотел бы знать мнение народных представителей. Те, в свою очередь, имеют право составлять свои законопроекты, которые поступают затем в Законодательный Совет (исполняющий роль Государственного Совета), а также делать запросы министерствам и контролировать все власти, управительные на предмет законности, целесообразности и удачливости их действий.
Выбираться народные представители должны от строго определенных сословно-профессиональных корпораций и получать при избрании наказы от этих групп населения. Избиратели могут отзывать своих представителей и выбирать новых. В случае же направления избирателями явно непригодных людей, такие депутаты Высочайшим повелением могут быть исключены из состава Государственной Думы, а избиратели, приславшие таких представителей, получат выговор и подвергнутся штрафу за нарушение уже своих гражданских избирательных обязанностей.
Л.А. Тихомиров предлагал, чтобы Народная Дума собиралась раз в три года, на сессию в три-четыре месяца, «которая при надобности, конечно, может быть продолжена». Необходимо, чтобы в Народной Думе были представлены действительные народные представители, т. е. люди, принадлежащие «к тем самым разрядам населения, коих мнения и пожелания она должна представлять».
В такой важный государственный орган должны выбираться только «лучшие, разумнейшие и влиятельные лица». Но такие люди не будут желать отрываться от своих основных занятий на продолжительное время. При постоянных ежегодных сессиях население сможет выбирать только из тех людей, которые захотят стать профессиональными политиканами, которые уже в Думе начнут создавать партии, стремящиеся к власти, что будет уже не представлением интересов тех или иных социальных или сословных групп, а борьбой за власть и с властью существующей.
«Итак, — пишет Л.А. Тихомиров, — кто желает иметь в Государстве действительно народное представительство хорошего качества, тот должен отрешиться от суеверия постоянных, ежегодных сессий — суеверия, внушенного своекорыстными интересами политиканов в практике европейского представительства новейших времен». В чрезвычайных же ситуациях, когда решается судьба самого существования Государства, должен быть созываем Земский Собор». Состав его должен быть собранием всех государственно-национальных сил.
Свой проект консервативных национальных реформ Л.А. Тихомиров связывал с появлением «умной диктатуры», способной осуществить его идеи.
Идея «умной диктатуры» и господства русской нации
«Россия, — писал Лев Тихомиров, — теперь жаждет появления спасающего человека. Она ищет его, тоскует по нем и малейшее подобие такого человека готова, так сказать, “в кредит” окружить славой. Это настроение, видимо, нарастает. В нем выражается потребность найти исчезнувший центр национального единения». Диктатура, по его мнению, должна была опираться на нуждавшиеся в государственном порядке социальные слои русской нации.
Говоря о том, что Монарх в России не может исповедовать никакую другую веру, кроме как Православие, он подчёркивает, что это важно, прежде всего, для устойчивости Империи, созданной православным большинством. «Чтобы в таком разноплеменном государстве возможна была монархия, необходимо преобладание какой-либо одной нации, способной давать тон общей государственной жизни и дух которой мог бы выражаться в Верховной Власти, – говорит Лев Тихомиров (Монархическая государственность. М., 1905. Т. IV. С. 291— 292). Ведь царь действительно не находится в безвоздушном транснациональном пространстве, а поставляется свыше «на конкретном деле известного определенного народа» для лучшего исполнения возложенных на нацию исторических задач.
Мыслитель отводил особую роль государствообразующему народу:
«Империя создана русскими, — утверждал Лев Тихомиров, — и без них непременно должна распасться. Единящий центр Империи может быть или русским, или его совсем не может существовать… Вообще никакой другой объединяющей силы, кроме национально-русской, у нас не может быть. Для России поэтому нужна гегемония русского народа» (Спасающая личность и спасающая идея).
Для него гегемония русского народа в Империи не выражалась призывом «Россия для русских», снятого под кальку с лозунгов европейских националистов. Лев Тихомиров предлагал другую формулу: «Россия должна устраиваться по-русски», то есть «устроиться сообразно русской исторической идее, как получить государственную власть, во всех действиях проникнутую национальным духом, народу понятную и опирающуюся на этическое содержание, общее ей самой и русской нации». (Спасающая личность и спасающая идея).
Когда Лев Тихомиров призывает опереться на русский народ, это не означало в его стилистике опереться на всю массу нации, а только лишь на «прочные социальные элементы», которым нужна государственность для их спокойного труда и внутренней жизни. Его понимание нации основано не только на кровном родстве, но и на социальном союзе различных профессиональных слоёв населения. На социально структурированной в профессиональном плане нации, которой только и нужна государственность, власть которой, будет защищать её национальные интересы внутри и вовне страны.
«Религиозно-философские основы истории»
Но революция сметает все эти планы и заставляет мыслителя выживать в тяжелейших условиях голода и лишений.
В мае 1917 года Л.А. Тихомиров с величайшим сожалением сделал в дневнике следующую запись, подводящую как бы итог его общественной жизни: «Я ухожу с сознанием, что искренне хотел блага народу, России, человечеству. Я служил этому благу честно и старательно. Но мои идеи, мои представления об этом благе отвергнуты и покинуты народом, Россией и человечеством. Я не могу признать их правыми в идеалах, я не могу отказаться от своих идеалов. Но они имеют право жить, как считают лучшим для себя. Я не могу и даже не хочу, не имею права им мешать устраиваться, как им угодно, хотя бы и гораздо хуже, чем они могли бы устроиться. И точно – я отрезанный ломоть от жизни. Жизнь уже не для меня. Для меня во всей силе осталась одна задача единственная: позаботиться о спасении души своей. Да поможет мне Бог в этом и да будет во всем Его воля».
Но у него остаётся ещё одно незавершённое дело — книга «Религиозно-философские основы истории». После окончания редакторства «Московских ведомостей» Лев Тихомиров поселяется в Сергиевом Посаде и снова возвращается к теоретической работе: пишет свой капитальный труд — «Религиозно-философские основы истории», состоящий из десяти разделов. Начало работы было положено в 1913 году, завершена она в 1918-м.
Основой книги Тихомирова явилась мысль о борьбе в человеческом мире трех главных религиозных идей, определяющих смысл истории.
Первая «признаёт высшей силой Бога Создателя, Сверхтварную Силу». Идея теистическая или Богочеловеческая.
Вторая, не признавая Бога, «считает наивысшими силами те, которые заключаются в природе и выражаются наиболее полно в человеке, приобретающем значение владыки вселенной, особенно при допущении идеи о происхождении ангелов от человека». Идея гуманистическая или человекобожие.
Третья «считает главной силой то существо, которое в христианстве называют сатаной, павшим высшим ангелом, бывшим и остающимся противником Бога» (См. его книгу: Религиозно-философские основы истории, М., 2007. С. 575-576). Идея сатанистическая или сатанобожие.
Эти религиозно-философские идеи, с точки зрения Льва Тихомирова, сопутствуют человечеству всю его историю, никогда не смешиваются между собой и являются мировоззренческими базами для формирования человеческих сообществ.
Анализу истории этой духовной борьбы и посвящена книга Л.А. Тихомирова. Она тем более современна, что говорит не только о прошлом и настоящем периоде этой борьбы, но и дает анализ человеческой истории в ее последние эсхатологические времена. Уникальна книга Тихомирова еще и тем, что в ней впервые на русском языке человеческая история в полном объеме проанализирована с религиозной точки зрения.
Таким образом, мыслитель после революции успевает дописать свою основную книгу, свои воспоминания, эсхатологическую фантазию и 16 октября 1923 года умирает в нищете, работая делопроизводителем советской школы имени Максима Горького в Сергиевом Посаде.
Источник: rusnasledie.info
Фото: dzen.ru
