* * *
Ночей и дней, ушедших от меня,
Намного больше, чем еще осталось.
Как собачонка, рядом семеня,
Лизнуть мой дух пытается усталость.
И чаще я скучаю по горам,
Их вспоминая в разные сезоны.
Зовет меня веселый птичий гам
Под иву, вечно бьющую поклоны.
Приятно быть приятелем дождям
И закадычным другом стать порошам,
Когда они стучат по площадям,
Когда они снега метут по рощам.
Пусть ветер прилетит,
как будто весть,
Махая резво крыльями тугими,
Чтоб каждой ночью,
словно полтергейст,
Шуметь в кустах под окнами моими...
* * *
Осинник постарел за две недели.
К опушке жмется лысая тропа.
Плащи сырые облака надели,
Приход поры холодной торопя.
Вдали холмов скукожились откосы,
Свинцовой лентой катится река.
И ветер дует медленно на росы,
Их каплями считая кипятка.
Исписана вороньими следами
Дождинками исклеванная пыль.
Тепло уже не бродит над садами:
Ушел на юг его последний пыл.
Траву местами изъязвила глина,
В нее вползая поступью немой.
Стального неба хмурая махина
Тревожно наклонилась надо мной.
Надежду потеряли на спасенье
Листвы сухой последние часы.
Я отбиваюсь от хандры осенней,
Как будто от назойливой осы...
* * *
Снова творя над округой обряд,
Пляшут дождинки — небесное племя.
Вот поседел одуванчиков ряд,
Значит, состарилось теплое время.
Грусть непонятную в душу пустив,
Нехотя выплатил осени дань я.
Тучи клубятся над золотом нив,
Птицы меняют места обитанья.
Быть не желая с хандрою в ладу,
Жажду свернуть одиночеству шею.
Летом я тряс шелковицу в саду,
Нынче я лысую рощу жалею...
* * *
Люблю калейдоскоп белесых зимних дней,
Дарящих мне свое таинственное братство.
Как мил еловый лес от хвои до корней,
Хранящий первый снег, как белое богатство!
Люблю речных излук глубинный черный цвет,
Мечтающий о льде, спасающем от стужи.
Не в силах отразить, как раньше, тьму и свет
Лежат, как зеркалá, простуженные лужи.
И виден небесам равнины стылый вид,
И режут тишину вороны хриплым граем.
По воле Бога я — скиталец и джигит —
Клоню свою судьбу над этим тихим краем.
Мгновенья, словно соль, въедаются в виски.
Мне нечего сказать им — злым и быстротечным.
От сиротливых дум до сдержанной тоски
Я продолжаю путь, мне кажущийся вечным...
* * *
Все длится и пылит судьбы моей дорога.
Маячат позади, в молчанье превратясь,
И контур дорогого отцовского порога,
И с горной стороной невидимая связь.
Я раздвигаю даль, шагая понемногу,
Встречая ночи тьму и освещенье дня.
Мне мнится, что теперь я виден только Богу,
И больше никому нет дела до меня.
И, слыша крови зов, ему я чутко внемлю,
Хочу я, не сойдя с поверхности земной,
Пройти чужой простор, вступить опять на землю,
Когда-то за спиной оставленную мной.
Хоть наступает грусть, покой мой попирая,
Настрою стаю дум на животворный лад.
И жду, когда душа почует запах рая,
Ведь я уже давно прошел кипящий ад.
На всем своем пути, кляня жару и стынь, я
Колдую и молюсь над словом и строкой.
И в памяти моей хранится, как святыня,
Твой светлый силуэт, мне машущий рукой...
* * *
Лес, объятый пеленою зыбкой,
Встретил рань без лишней суеты.
На меня, идущего с улыбкой,
Робко смотрят желтые цветы.
Теплых мыслей ласковая стая
К сердцу льнет, как памятный мотив.
Из души уходит мука злая,
Место умиленью уступив.
Впору небу синяя обнова,
Птичья трель над озером звенит.
День растет, готовя Солнцу снова
Золотое лежбище — зенит...
