О тенденциях 2011 года, влияющих на путь России в будущее1
Наиболее значимым произошедшим событием следует в первую очередь считать провозглашенный государством курс на модернизацию. Ни у кого из руководителей страны нет сомнений, что модернизация должна охватывать все сферы жизни общества. Особую роль должна сыграть модернизация в области экономики.
Постиндустриализация или реиндустриализация? В 2011 году курс на модернизацию экономики России оставался неопределенным. Многими экономическая модернизация видится как процесс, который позволит нашей стране скопировать нынешнюю ситуацию на Западе. Если речь идет о достижении западных стандартов в уровне жизни, в технико-технологических инновациях, согласен: нужно и нам быть на этом уровне.
Но при таком правильном понимании ряд экспертов считает, что перед Россией стоит задача попасть в постиндустриальный мир, в котором уже находятся развитые западные страны. Причем постиндустриальный мир рассматривается чуть ли не как универсальный переход к новому глобальному разделению труда: в развитых странах концентрируется своеобразная «фабрика мыслей» — знания, наука, выход на передовые технологии, также сфера услуг, а производство все больше оседает в развивающихся странах Азии и Латинской Америки. Для перехода России в такой «постиндустриальный рай» достаточно, дескать, развить, с одной стороны, ряд прорывных технологий, например с западной помощью в специально отстраиваемом «Сколково», а с другой — демократические институты. Но как быть с тем, что нынешняя Россия имеет слабую, неконкурентоспособную промышленность, особенно машиностроение? Пройденный нами путь с момента распада Советского Союза обернулся огромными потерями в промышленности.
Думаю, что слова Владимира Путина о неизбежности реиндустриализации нашей страны можно считать альтернативой «прыжку» России в постиндустриальный мир. Однако важно развернуть идею реиндустриализации в продуманную промышленную политику, в «дорожную карту» движения к новой промышленной базе России на основе высших мировых техникотехнологических достижений. Международное разделение труда вполне реальный процесс, но наша страна не должна, не может быть абсолютно зависимой от импорта продукции современной промышленности.
Не только масштабного, но зависимости даже от единичного импорта для того, например, чтобы сохранить Россию в качестве космической державы. Заместитель руководителя «Роскосмоса» Анатолий Шилов рассказал, почему некоторые из первых аппаратов ГЛОНАСС М, по его словам, «начали сыпаться».
Остро проявилась необходимость замены одной из деталей, которую раньше во всем мире выпускали только на двух предприятиях — в России и в США. Российское предприятие их перестало производить и одновременно выяснилось, что у нас нет возможности купить необходимые электронные компоненты за рубежом. Как сказал Анатолий Шилов, «повезло, что удалось еще найти специалистов, которые смогли восстановить оборудование и производство». А если бы не повезло? Руководитель «Роскосмоса» Владимир Поповкин охарактеризовал положение дел во всей отрасли как кризис, что выразилось в отсутствии ее модернизации и недостатке специалистов. И это относится к космической отрасли, которой мы гордимся и уделяем ей особое внимание. А что говорить о других отраслях?
Кстати, один из наших видных экономистов Владислав Иноземцев, который еще недавно был сторонником превосходства постиндустриального мира, 14 декабря 2011 года в журнале «Россия в глобальной политике» написал: «Разумеется, мир изменился — но, как показывают события последних лет, не настолько, чтобы списать как негодные устоявшиеся хозяйственные закономерности. Мир XXI века останется миром обновленного, но индустриального строя».
Этот справедливый вывод, естественно, нисколько не умаляет важности изучения при новой индустриализации России опыта развитых стран, добившихся больших успехов в освоении научно-технического прогресса. При этом, однако, нельзя абстрагироваться от наших собственных достижений в советский период. Маловероятно, что принесет успех, например, заимствование американского опыта по превращению университетов в центральное звено развития науки. В России существует (что вызывало и вызывает, не побоюсь этого слова, зависть у многих американских и других зарубежных ученых) уникальная по своим возможностям Академия наук с ее многочисленными научными центрами и институтами. Вот что нужно развивать в первую очередь.
Чтобы провести новую индустриализацию такой огромной, самой большой в мире по территории страны, нужна новая экономическая модель. И речь идет не только о том, чтобы слезть с сырьевой иглы, развить на инновационной основе промышленность, сельское хозяйство. Нужно решительно выкорчевать те пережитки 1990-х годов, которые проросли и в сегодняшнюю Россию.
Основное зло. Оно сказывается по сей день в сращивании государственных служащих, в том числе высоких рангов, с бизнесом. Это открывает широкий простор для коррупции, которая разъедает всю страну. Вместе с тем такое сращивание образует почву для неверия властям всё возрастающего числа российских граждан. Для борьбы с этим злом предпринимаются меры: госслужащие теперь декларируют информацию о своих доходах и покидают советы директоров компаний. Но куда больший эффект имело бы обязательное декларирование крупных расходов государственных служащих и менеджеров госкомпаний. Об этом не раз говорилось с высоких трибун, но акцент не сделан на важнейшем направлении решения столь актуальной проблемы — необходимости ратифицировать без всяких изъянов Конвенцию ООН против коррупции. Речь идет о нератифицированной 20-й статье Конвенции. В этой статье определяется понятие «незаконного обогащения», которое как раз и должно рассматриваться как разница между задекларированными доходами и расходами. Ратификация 20-й статьи Конвенции ООН позволит поставить серьезную преграду на пути разгула коррупции среди лиц, занимающих должности во всех государственных сферах — федеральных, региональных и муниципальных.
В целом далеко не в полную силу используются те инструменты контроля, которыми мы располагаем. Слаб парламентский контроль за исполнительной властью. Отсутствуют жесткие механизмы применения санкций по заключениям Счетной палаты. Нет обязательного расследования по выступлениям СМИ о сращивании госслужащих с бизнесом — либо самих, либо через своих родных и близких.
Владимир Путин 19 декабря минувшего года показал «во всей красе» положение, сложившееся после трех лет реформы РАО ЕЭС. Руководство многих компаний монопольно контролирует энергетику целого региона, создавая через родственников фирмы поставщиков, подрядчиков, сбытовые компании. Зачастую они регистрируются на подставных лиц, а принадлежат тому, кто входит в совет директоров генерирующей компании. В ряде регионов электроэнергетика полностью подконтрольна одному из местных руководителей. Осуществляются подозрительные операции с использованием офшорных зон. Нужно сказать, что коррупционные схемы широко действуют не только в энергетике.
Поспешные отставки лиц, несущих прямую ответственность за широкое проникновение коррупции в экономику, обоснованны. Обоснованно и заведение ряда уголовных дел. Главное, однако, в том, чтобы искоренить сами коррупционные схемы, а серьезного продвижения здесь пока не началось.
Владимир Путин сделал немало для того, чтобы продолжением так называемых реформ 90-х годов не стал приход олигархов к власти. В настоящее время предстоит не менее важная работа против монополий в экономике, повсюду внедряемых крупными предпринимательскими структурами. Владимир Путин назвал приоритетной задачей на предстоящий период также «вывод национальной экономики из офшорной тени». Без решения этих двух задач трудно представить себе не только модернизацию российской экономики, но и будущее страны.
Опять о роли государства. Следует сказать, что много справедливой критики за последнее время звучит в адрес государственных компаний. Все они без исключения, очевидно, нуждаются в масштабной антикоррупционной проверке. Но такая критика не должна обобщаться в виде вывода либералов о необходимости ухода государства из экономической жизни страны.
Между тем реиндустриализация невозможна, если победит линия на вытеснение государства из экономики.
Мы уже прожили 20 лет с момента отказа от директивного планирования. Возврата к прошлому нет и быть не может. Справедлив вывод и о том, что Россия не строит госкапитализм. Но все это не идентично тому, что государству нет места в экономике — ни как ее регулятору наряду с рынком, ни в качестве собственника части средств производства. А именно с такими требованиями продолжали выступать в 2011 году наши либералы. Допустим чисто гипотетически, что их позиция восторжествует. Сможем ли мы в таком случае радикально изменить структуру российской экономики? Двадцатилетний опыт показывает, что рынок сам не решает эту задачу. Сможем ли мы переадресовать рынку осуществление новой индустриализации страны? Думаю, что очень немногие эксперты готовы положительно ответить на этот вопрос.
Конечно, нельзя исключать приватизацию госсобственности. Но критерием ее необходимости должен быть уровень эффективности производства при том или ином собственнике. Осуществляя приватизацию, следует, очевидно, учитывать, особенно в данный момент, интересы не только безопасности, но и реиндустриализации России. Множество случаев, когда приватизированные предприятия в погоне за сиюминутной выгодой меняют профиль, оставляя вакуум в производстве необходимой стране продукции. Известно и то, как приватизация, сопровождаемая неоправданным дроблением, болезненно ударяет по интересам российских потребителей.
Сохранение роли государства в экономике полностью совместимо с «разгрузкой» государственных полномочий. Существуют два направления такой «разгрузки». Первое — передача излишних государственных функций на общественный уровень. Следовало бы возродить во всем объеме административную реформу, которая тихо скончалась еще задолго до 2011 года. Сокращение отдельных избыточных государственных функций от случая к случаю не решает эту проблему.
Второе направление — передача ряда государственных полномочий по горизонтали: с федерального на региональный и с регионального на муниципальный уровень. Это возможно только в том случае, если делегирование полномочий произойдет одновременно с обеспечением тех, кто их получает, необходимыми доходными источниками. Без всякого преувеличения можно прийти к выводу, что таким путем произойдет новое наполнение федеральной системы в России. Этот процесс, который следует осуществить вновь избранному Президенту и новому руководителю правительства, ни в коем случае не должен повторять ситуацию 1990-х годов, когда к административным образованиям Российской Федерации был обращен лозунг «Берите столько суверенитета, сколько сможете!» В результате последовавших после этого напряженных переговоров руководители национальных республик убирали из своего законодательства все, что противоречило общероссийским Конституции и закону. Хорошо, что тогда победил разум. Сегодня серьезную опасность представляет провозглашенная готовность сопроводить столь необходимую экономическую децентрализацию даже дифференциацией правовых режимов на общероссийском поле.
Хотел бы подчеркнуть, что разностороннее участие государства в экономической жизни отнюдь не противоречит, во всяком случае, не должно противоречить интересам частного предпринимательства. Более того, государство, используя политику в области налогов, пошлин, целенаправленные кредиты, строительство инфраструктуры, другие рычаги, должно обеспечить лучшие условия для развития частного сектора. Особое значение при этом имеет поддержка малого и среднего предпринимательства. Акцент на развитие таких структур необходим и для роста занятости населения, и для нейтрализации стремления крупного бизнеса к насаждению монополий, и для создания сильного среднего класса — именно сильного, благополучного, патриотичного, большинство которого не поддержит разрушительную «цветную революцию».
Роль государства в экономической жизни важна и для того, чтобы сократить резкое различие населения по доходам. Разрыв между 10% самой богатой и 10% самой бедной частью населения России превышает показатели развитых западных стран в 2–3 раза. Расстояние между двумя этими полюсами не сократилось в 2011 году. В этом заложена угроза социальной стабильности в стране.
Перераспределительная функция государства должна выражаться и в дифференциации налогов в зависимости от доходов. До сих пор не пойму, почему мы принадлежим к тем немногим странам, у которых нет прогрессивного налогообложения. Разговоры о том, что отказ от плоского налога вызовет уход в тень большого числа крупных предпринимателей, не состоятельны. Необязательно и закручивать прогрессивное налогообложение до уровня, при котором могут пострадать квалифицированные специалисты. Да, крупные предприниматели, естественно, не должны превращаться в изгоев. Я категорически против того, чтобы бизнесменов зачисляли в категорию олигархов только потому, что они крупные. Но это отнюдь не снимает острой необходимости продумать и осуществить меры социальной консолидации общества.
Мир, в котором мы живем. Он неимоверно сложен. Экономическая турбулентность, террористическая активность, угроза распространения оружия массового поражения, выступления против авторитарных режимов, приводящие подчас к смуте, хаосу, применение силы со стороны НАТО в стремлении навязать угодные Западу порядки в той или иной стране, тлеющие региональные конфликты, готовые вспыхнуть пожарами, — все это сегодняшний мир. Переплетение экономик различных стран, интеграционные процессы, мировой научно-технический прогресс — все это тоже сегодняшний мир. Остановлюсь не на описании хорошо известных событий, а на том, какие уроки из них следовало бы извлечь нам, нашему государству.
Первое. Тяжести и сложности выхода из глобального кризиса очевидны, но этот выход отнюдь не закупорен. Беспочвенны разговоры о наступающей рецессии в центре мирового хозяйства — в США. По оценкам и прогнозу ИМЭМО, которые зарекомендовали себя как надежные, в Соединенных Штатах темпы роста ВВП в 2011 году превысили 2,2 % и в 2012 году будут увеличиваться. Нереалистичны выводы и о резком ослаблении доллара, чуть ли не расстающегося с миссией общемирового платежного средства. На этом фоне вызывают вопрос призывы к созданию резервной валюты в виде рубля и превращению Москвы в международный финансовый центр, когда доля России в мировой экономике остается на прежнем уровне — 3,7 %, а ее вклад в прирост мирового ВВП составил в минувшем году 0,15 %. Дело, несомненно, идет к образованию региональных резервных валют, но путь к этой цели очень долгий и весьма трудный. И, очевидно, он начнется не с России.
Мы часто говорим об объединении БРИК. Иногда эта аббревиатура расширяется. Входящие в БРИК страны объединены более быстрыми темпами развития экономики. Однако и здесь пока Россия намного отстает: в 2010 году ВВП Китая возрос на 10,3 %, Индии — на 10,1 %, Бразилии — на 7,5 %. Все это намного больше, чем у России. В 2011 году тенденция в целом сохранилась, несмотря на то, что Россия увеличила объем ВВП.
Второе. Не намерен делать пессимистических прогнозов по поводу кризиса в Европе. Дело, конечно, серьезное, потому что в ряде стран — членов ЕС, призванных стать донорами для погашения долгов других государств, не все согласны с этим — кто открыто, кто в душе. А в государствах-реципиентах кипит народное возмущение против продиктованного Брюсселем сокращения бюджетных расходов в социальной сфере. Выход из кризиса наметился в виде развития наднациональных структур, способных контролировать бюджетную политику государств Европейского Союза. Не все готовы к этому, но несомненные трудности не приведут к краху ЕС или даже еврозоны — интеграция в Европе уже пустила глубокие корни. Какие уроки следует извлечь нам из кризиса в Евросоюзе?
Одним из наших завоеваний 2011 года стало создание Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана. Проложен путь к общему экономическому пространству, обеспечивающему свободу передвижения в пределах этих стран, капиталов, рабочей силы, услуг. Соответствующие документы уже подписаны, и есть серьезное основание считать, что они будут исполнены. Получила развитие идея Евразийского экономического союза, предполагается, что он должен заработать уже в 2015 году.
Уроки кризиса в ЕС должны послужить тому, чтобы достигнутый интеграционный успех не стал кратковременным. Очевидно, контрпродуктивно торопиться с расширением трехстороннего российско-белорусско-казахстанского объединения, которое является базой Евразийского экономического союза. Очевидно и другое: в развитии интеграционного процесса на постсоветском пространстве не обойтись без наднациональных структур, в пользу которых должна отойти часть суверенитета государств — участников интеграционного объединения — без этой неизбежности интеграция застрянет лишь на начальном этапе. И еще один, как представляется, важный вывод: разноскоростная экономическая интеграция не противоречит потребности широкого охвата стран СНГ военным сотрудничеством, развития Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Характерно, что при всех неудачах в продвижении экономической интеграции страны Европейского Союза с небольшим исключением входят в военный союз — НАТО.
Третье. Произошел локальный тектонический сдвиг в регионе Ближнего Востока. «Арабская весна» привела к свержению президентов Туниса, Египта, уходу со своего поста президента Йемена, находившихся десятилетиями у власти, расшатала другие авторитарные режимы в арабских странах. События еще развиваются и куда они приведут, покажет время. Но уже сегодня проступают некоторые их особенности, которые выходят за региональные рамки.
Во время «арабской весны» проявилось в полной мере влияние на политическую жизнь таких достижений современной цивилизации, как Интернет, мобильные телефоны, телевидение. Они становятся практическими инструментами организации людей, недовольных тем или иным режимом. Другая особенность: даже не будучи первоначальными лидерами сил, потребовавших перемен, исламские круги продолжают быть одним из основных элементов политического поля в странах с мусульманским населением. Вместе с тем усиливается тенденция к расхождению между сторонниками умеренного ислама, признающими светский характер государства, и исламистами-радикалами. Очевидно, Россия не только по геополитическим, но и по внутренним соображениям заинтересована в контактах и сотрудничестве с умеренными исламскими силами. Учитывая растущую долю мусульман в мировом населении и их миграционные потоки в различные государства немусульманского мира, это направление в нашей политике должно быть отнюдь не второстепенным.
«Арабская весна» началась с того, что убрала с руководящих постов ряд лиц, на которые опирались США и их европейские союзники. Ответная реакция не заставила себя ждать. Воспользовавшись событиями, США вместе с союзниками по НАТО приступили к свержению не устраивавших их арабских режимов. Категорически не согласен с теми политологами, которые зачислили в категорию «арабской весны» все арабские страны, охваченные антирежимными демонстрациями. В Сирии и Ливии демонстрации сразу же переросли в подталкиваемое извне вооруженное сопротивление властям.
Схема, использованная НАТО для свержения Каддафи, представляет собой особо опасный прецедент: принимается аморфная резолюция Совета Безопасности ООН для легализации вооруженного вмешательства с целью поддержки одной из сторон в гражданской войне, вспыхнувшей в суверенной стране. События в Ливии, уверен, будут строго учитываться теми, кто вырабатывает внешнюю политику России. Наша страна уже заняла позицию против повторения ливийской операции НАТО в Сирии. Россия и Китай, которые не наложили вето на резолюцию по Ливии, не позволили себя обмануть во второй раз тем, кто уверял в необходимости этой резолюции якобы для защиты мирных жителей от авиации Каддафи. Уже год льется кровь в Сирии и бушуют страсти вокруг этой страны. «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстояньи». Исходя из философской значимости этих строк Сергея Есенина, через год после начала событий в Сирии можно лучше разглядеть их сущность по ряду направлений.
— Оппозиция режиму Башара Асада включает в себя, несомненно, и людей, требующих демократизации власти. Но основная ее часть — исламисты, причем радикального толка. Доказательством могут служить не только демонстрации, проходящие под религиозными лозунгами. Весьма характерно, что сторону оппозиции сирийскому режиму безоговорочно приняла «Аль-Каида». Напомню, та самая «Аль-Каида», что взяла на себя ответственность за террористические акты 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, которые привели к более чем трем тысячам жертв мирного американского населения. «АльКаида» не одинока в выражении своих симпатий. Иорданские «братья-мусульмане» тоже объявили «джихад», то есть войну сегодняшнему сирийскому режиму. Госсекретарь США Хиллари Клинтон обвинила Россию и Китай, стремящихся не допустить разрастания вооруженных столкновений в Сирии, в «позорной позиции». А что можно сказать о позиции США, которые в борьбе за свержение конституционно избранного президента Сирии очутились в одной лодке с самыми заядлыми террористами, против которых, казалось, была объявлена «непримиримая» борьба Вашингтона?
— Хиллари Клинтон сделала свое заявление на недавно прошедшей в Тунисе встрече «Группы друзей Сирии». Россия и Китай не приняли в ней участие, так как можно было заранее предположить, что на этой встрече, где солировала госсекретарь США, будет подтверждена односторонняя поддержка врагов сирийского режима. Это однозначно не ведет и не может привести к прекращению кровопролития в Сирии. Более того, «друзья Сирии» договариваются об открытой поставке вооружения сирийской оппозиции. Скрытое снабжение сирийских боевиков оружием происходило, судя по всему, с самого начала антирежимных демонстраций в стране. Во всяком случае, в Ливии и Сирии в отличие от других стран так называемой «арабской весны» произошли вооруженные действия боевиков с самого начала антирежимных демонстраций. Председатель комитета начальников штабов генерал Демпси в интервью CNN сказал: «Думаю, слишком рано принимать решение о вооружении оппозиционного движения в Сирии. Пусть хоть ктонибудь попробует четко объяснить мне, что представляет собой оппозиционное движение в Сирии в данный момент». Может быть, в ответ на эти сомнения генерала госсекретарь США в интервью BBC отметила «сложность ситуации в регионе», где, как она признала, действует и «Аль-Каида». Хиллари Клинтон — это важно подчеркнуть — признала и другое: военное вмешательство, против чего, по ее словам, существует сильное неприятие в самой Сирии и вне ее, «возможно, ускорит начало гражданской войны».
Последует ли за этим признанием отказ от действий, которые способствуют гражданской войне в Сирии — вот в чем вопрос?
— Вашингтон делает ставку на смену нынешнего режима в Сирии главным образом с целью изоляции Ирана. Это осуществляется, когда, по всей видимости, бόльшая часть сирийского населения не присоединилась к вооруженной оппозиции, о чем свидетельствует недавно проведенный референдум по новой сирийской конституции. Демократический характер этих изменений очевиден. Речь идет о прекращении монополии на власть правящей ныне партии Баас и о сокращении срока пребывания у власти избираемого президента страны. Что очень важно, явка на референдум, несмотря на призывы оппозиционных сил его бойкотировать, была весьма высока. Казалось бы, вырисовывается платформа для переговоров сирийского руководства с оппозицией, но США и поддерживающие их страны требуют предварительного ухода Башара Асада. Их не волнует, кто неизбежно придет к власти, если им удастся осуществить свой замысел. Не волнует их и неизбежная в таком случае резкая дестабилизация обстановки в Сирии, перспектива расширения кровопролития в этой стране. Неужели ничему не учат уроки Ирака, Афганистана, наконец, Ливии?
Четвертое. При изменениях, которые действительно произошли в политике США при Обаме, нет оснований считать, что уже достигнута новая эра в российско-американских отношениях. Став президентом, Барак Обама не пошел по пути, проложенному его предшественником Бушем-младшим. Сказались субъективные качества нового американского лидера, но в еще большей степени дали о себе знать объективные обстоятельства. Зашла в тупик политика однополярного гегемонизма США, произошло ослабление их связей с союзниками, бесперспективными оказались военные операции в Ираке, Афганистане, а они стоили огромных финансовых средств, все труднее совместимых с требованиями устойчивой экономики. Отступление Обамы от линии его предшественника позволило улучшить отношения России с Соединенными Штатами. Но вскоре стали проступать наружу такие, к сожалению, традиционные черты американской политики, которые затрудняют продвижение этого процесса. К тому же для такого продвижения не лучшим временем был 2011 год — предвыборный не только в России, но и в США. Все это не означает, конечно, реальности прогноза новой «холодной войны» или в лучшем случае замораживания отношений, от которых слишком много зависит для всего мира.
Для того чтобы не допустить такого пессимистического сценария, нужны не только признание равноправия России со стороны Вашингтона, но и активные целенаправленные действия с нашей стороны.
1 Статья на основе ежегодного доклада в «Меркурий-клубе», сделанного 13.01.2012 и частично опубликованного в «Российской газете», печатается в сокращении.