Тенденции развития произносительных закономерностей в современной русской речи

Выступление на VI Общественно-педагогическом форуме «Просвещение в России: традиции и вызовы нового времени», 12 апреля 2013 года. Публикуется по согласованию с автором выступления.

 

Глубокоуважаемые участники VI Общественно-педагогического форума «Просвещение в России: традиции и вызовы нового времени»!

Шестой год подряд мы собираемся с вами в этом зале для того, чтобы обсудить самые важные для современной России проблемы — проблемы просвещения, образования, воспитания, культуры. И мы по-прежнему надеемся на то, что наши рекомендации будут услышаны теми, в чей адрес они направлены: Президентом, Председателем Правительства, министрами, депутатами Государственной Думы и многими другими нашими соотечественниками.

Я абсолютно уверена в том, что нельзя сначала решить вопросы экономики, модернизации, инноваций, а затем взяться за образование и культуру, потому что образование, культура — важнее. Мне представляется, что культура, просвещение охватывают и программируют все стороны нашей жизни, отражаются в наших действиях, в оценках, поступках людей, в телевизионных программах и, конечно, в языке граждан нашего отечества.

Именно о современном состоянии языка я и хочу поговорить сегодня.

Мы не можем не замечать, что на наших глазах скудеет наш прекрасный, удивительно богатый, яркий, образный русский язык. Безграмотность, бедный словарь, отсутствие логики, грубость, ненормативная лексика, примитивная аргументация — вот черты современной русской речи.

Язык — это форма существования сознания, и преобладание примитивного, агрессивного, грубого языка говорит о соответствующем состоянии сознания нации. «Обращаться с языком кое-как — значит мыслить кое-как: неточно, приблизительно, неверно» (А. Н. Толстой. Полное собрание сочинений в 15 т. М., 1947–1951. Т. 12. С. 357). Единственный способ справиться с этими проблемами состоит в изменении отношения к языку, в нахождении способа выработать в людях способность пользоваться богатым, красивым языком, тем самым подняв на другой уровень и их сознание.

Все разговоры о нравственности, толерантности, воспитании остаются пустыми словами до тех пор, пока люди слышат и используют тот язык, который в наши дни стал основной формой общения. Когда говорят о нормативной речи, чаще имеют в виду ее письменную форму («Тотальный диктант» — более 80 % участников сделали ошибки в слове интеллигент), а ведь сегодня, как мне кажется, гораздо важнее речь устная. Так считал и А. П. Чехов: «В сущности ведь для интеллигентного человека дурно говорить должно считаться таким же неприличием, как не уметь читать и писать» (А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем в 30 т. М., 1974–1988. Т. 16. С. 267).

Степень раскованности современной русской речи сегодня дошла до предела. Наша отечественная литература, опьянев от предоставленной ей свободы, пользуется примитивным языком и даже нецензурными словами на уровне образности. (Кажется, слава Богу, как говорят литературоведы, этой пищей уже накушались, и есть надежда, что эта волна пошла на убыль... Кстати, о слове кушать: норма требует сегодня употребления слова есть).

В главе «Петербургские сантименты» книги Д. Гранина «Тайный знак Петербурга» речь идет о том, что мат, т. е. предельное «опускание речи», завладевает городом, подавляет его культуру именно как знак неблагополучия «в Датском королевстве», что мат становится петербургским стилем настолько, что ни о какой правильности речи и говорить не хочется. Закон о русском языке запретил мат еще в 2006 году. Но этот закон не остановил увлечение неформальной лексикой. 8 апреля Президент РФ подписал закон об административной ответственности и штрафах за использование нецензурной лексики в СМИ. Рядовые граждане, нарушившие закон, должны будут заплатить от 2 до 3 тысяч рублей, должностные лица от 5 до 20 тысяч, юридические — от 20 до 200. При появлении этой лексики в печатных СМИ предполагается конфискация тиража, в электронных СМИ — конфискация носителей информации.

СМИ не только допускают неформальную лексику, но и активно внедряют в наш язык особый лексикон, насыщенный вульгарной воровской терминологией. Благодаря «бандитским» сериалам, низкопробным кинофильмам, криминальным репортерам, сочинителям примитивных песен и эстрадных выступлений, а зачастую и благодаря политикам, за последние два десятилетия в разговорную речь проник низкий стиль, и он упорно держится, расширяя круг пользователей и область применения. Это некий вульгарный примитивный язык, для которого характерны выражения водила, пацан, хавать, жрать, слюни пускать, сечь, накрыть поляну, заморачиваться, ваще, устаканиться и пр. Более вульгарными становятся даже слова-паразиты; если раньше самыми частотными были это самое, так сказать, то есть, фактически, на самом деле, то теперь гораздо чаще звучат блин, прикинь, типа, типа того, короче, как бы.

Телевизионные каналы (а это значит, режиссеры, менеджеры и, честно говоря, хозяева каналов) не обращают внимания на речь ведущих (может быть, потому, что они довольно известные в России люди). Так, например, Т. Канделаки использовала в одной передаче 74 «вот», 94 «ну», 33 «значит», 36 «понимаешь», 43 «то есть», 22 «да», 9 «как бы», 7 «скажем». Эти элементы не передают дискурсивную информацию, они абсолютно избыточны и даже вредны. «Вы меня извините, я как бы люблю свой родной язык грузинский и изучаю некоторые языки, но богаче русского языка языка нету практически». Это пример коммуникативной некомпетентности; она вводит слушателя в замешательство относительно своей любви к родному языку.

Один из участников интернет-форума, посвященного обсуждению слов-паразитов, написал: «Кстати, если человек много раз говорит «как бы», значит, он любит приврать». Это высказывание свидетельствует о том, что в сознании многих людей «как бы» не до конца десемантизировалось и сохраняет остатки значения ложности, неискренности (по мнению Е. Евтушенко — неуверенности в будущем). Таким образом, многочисленные или неуместно используемые «как бы» являются фактором риска, провоцируя недоверительное отношение слушателей к говорящему и шире — к средствам массовой информации вообще.

Или еще один пример. Уже много лет каждый день в 19.00 Первый канал угощает зрителей передачей «Давай поженимся». Ведет ее Лариса Гузеева, актриса, так понравившаяся зрителям в фильме «Жестокий романс». Безграмотность и сниженная лексика ведущей не могут не обратить на себя внимание: «Ну ни фига себе вопросик!», «Простите, пусть меня запикают», «ну лучше вот чего-то такого», «ну как бы…», «пусть все будет ровно и покойно», «со скуки сдохнешь», «пилить кого-либо», «кости кому-то перемыла», «дебильные эсэмэски», «меня это выпотрашивает», «сидеть как клуша», «жрать колбасу», «кошмарить всю страну»…

За своей речью многие весьма влиятельные, публичные люди не следят. Депутат Госдумы В. В. Бурматов, громя Минобранауки, допускает выражение «мусорщики от образования» — и никто его не останавливает. При этом в его речи ряд ошибок (например, рýлят). Олег Ведутов (политтехнолог) в передаче на Пятом канале произносит «отключим» — и его никто не поправляет. Одна особа, знающая о моде все и даже больше, рекомендует «туфли полехше». А чего стоит повторяющееся много много раз даже в речи одного человека словосочетание — «на сегодняшний день» — как будто бы никто не знает значения слова «сегодня».

Таких примеров тысячи, а ведь зрителей, прильнувших к телевизору, в России миллионы.

В результате — скудость словарного запаса современных молодых людей, в том числе и студентов. Материалы, использованные для проведения тестирования на знание лексического значения книжных слов (некоторые из которых, кстати, включены в тесты ЕГЭ, т. е. должны быть известны выпускникам школ), в аудитории университетских студентов-первокурсников вызвали серьезные затруднения: дилемма, компетенция, альтруист, всенощная, монолит, идентичность, феерия, альянс, аутентичный, периферия.

Интересно замечание Юрия Шевчука: «Читаю залу стихи и вижу по лицам — некоторых русских литературных слов уже не понимают» (АиФ, 2011).

И еще мы никак не можем выработать достойную форму обращения к незнакомому человеку.

Слышь, мужик…
Эй, куда пошла?..
Эй, красотка!
Женщина!
Коллеги!
Друзья!
Уважаемый!

А ведь русский язык богат разнообразными вариантами форм вежливости, которыми можно пользоваться:

Многоуважаемый!
Господин!
Госпожа!
Сударь!
Сударыня!
Милостивый государь!
Извините!
Простите!
Прошу прощения!
Скажите, пожалуйста…
Позвольте узнать…
Вам не трудно сказать…
Будьте добры…

Удивительно, что частным приветствием стало «Хай!», а фамильярная реплика «Ну давай!» стала заключительным компонентом рамки неофициального разговора.

Нельзя не сказать об огромном количестве заимствований, вошедших в наш язык в последние двадцать лет (и это не самое страшное!).

В истории русского языка были периоды существенного пополнения лексики за счет заимствований. Из учебников мы знаем, что заметную роль в XVII–XVIII вв. (в связи с реформами Петра I) сыграли слова из германских языков (немецкого, английского, голландского), а также из романских языков (например, французского, итальянского, испанского). К немецким относится ряд слов торговой, военной, бытовой лексики и слов из области искусства, науки и т. д.: вексель, штемпель; ефрейтор, лагерь, штаб; галстук, штиблеты, верстак, стамеска, фуганок; шпинат, рюкзак, бутерброд, шлагбаум; мольберт, капельмейстер, ландшафт, курорт. Голландскими являются некоторые мореходные термины: буер, верфь, вымпел, гавань, дрейф, лоцман, матрос, рейд, флаг, флот и др. К французским относятся отдельные заимствования XVIII–XIX вв., например бытовые слова: браслет, гардероб, жилет, пальто, трико; бульон, мармелад, котлета, туалет, а также слова из военной лексики, искусства и т. д.: артиллерия, батальон, гарнизон, канонада; актер, афиша, пьеса, режиссер. Из английского языка вошли в русский некоторые морские термины: мичман, бот, бриг; слова, связанные с развитием общественной жизни, техники, спорта и т. д., например: бойкот, лидер, митинг; тоннель, троллейбус; баскетбол, футбол, спорт, хоккей, финиш; бифштекс, кекс, пудинг и др. Особенно распространились английские слова (часто в американском варианте) в 90-е годы XX в. в связи с экономическими, социальными и политическими преобразованиями в российском обществе (компьютер, дисплей, бартер, брокер, дилер, римейк, ток-шоу, андеграунд, рейтинг, импичмент, лобби) Однако сегодняшний наплыв американизмов, переполнивших экономическую, коммерческую, финансовую, музыкальную лексику, язык рекламы и средств массовой информации трудно сравнить с любым другим периодом развития русского языка. Не могут не вызывать неприятия упс, вау, хотя некоторые заимствованные слова практически вошли в русский язык: кофе-брейк, саммит, бренд, отель, гастарбайтер, топ-менеджер, холдинг и т. д.

Многое, как уже говорила, приходит к нам с экранов телевизоров. Мне кажется, что требуется серьезный разговор о том, какова философия современных СМИ. Нельзя пускать в эфир все подряд. Государство мало заботится о духовном воспитании. Мне кажется, что сегодня еще можно все изменить, не все еще потеряно. Думаю, если бы чистота родной речи находилась под постоянным контролем общества, а людей с активной жизненной позицией было бы больше, нас окружала бы другая речь.

Я уверена, что законы языкотворчества в каждую эпоху, даже в такую переменчиво-перестроечную, как наша, не настолько слабы и уступчивы, чтобы сменить веками наработанную языковую культуру на грязную пену уличного мата. И особая ответственность лежит на всех нас, жителях Москвы и Санкт-Петербурга. Когда-то московский и петербургский (ленинградский) варианты речи были эталонами правильного и красивого русского языка. К сожалению, сейчас в речь москвичей и петербуржцев все больше проникают просторечные пласты лексики, возрастает число отклонений от литературной произносительной нормы — по-видимому, под влиянием огромного количества приезжих из разных регионов России.

Языковая политика — часть общей политики в области морально-нравственного состояния общества. Совершенно очевидно, что государственная языковая политика должна быть более жесткой и регламентирующей по отношению к публичной речи, сферам социального общения, воспитывая в тех, для кого эти сферы являются областью профессиональной деятельности, дисциплину речи, строгое отношение как к ее содержанию, так и к языковому выражению.

«Необходимо сохранять и совершенствовать свой язык — это громадное удовольствие, не меньшее, чем хорошо одеваться, только менее дорогое», — писал Дмитрий Сергеевич Лихачев.