* * *
Башкирское село напоминает
Уснувшего коня:
Темнеют избы,
Окна не блестят,
Но ровное и нежное дыханье
Живет в долине между двух хребтов.
Тепло и сладко здесь перед рассветом,
Тепло и тихо.
Не журчит вода,
На огородах царствует крапива,
Картофельные кустики похожи
На лопоухих крошечных щенят,
И солнце из нутра горы зеленой
Выходит, словно сонная собака
Из маленькой дощатой конуры,
Зевает вкусно алой пастью
И смотрит:
Там, за огородом,
Конь подошел к воде,
И стало слышно,
Как золотые капельки
Звенят.
МАГНИТКА
Мы жили в палатке...
Б. Ручьев
Я снова дышу над бегучей водой
Железом и смертью своей молодой.
И снова ложатся на краешки век
Седая окалина, розовый снег.
Я выросла здесь, среди горьких дымов,
В слепых коммуналках убогих домов,
И звонкие сказки о царстве огня
Любви и надежде учили меня.
Мой город, мой грозный и зыбкий мираж,
Я знаю — ты юность мою не отдашь,
Но медленно тают крутые дымы
В бесшумных волнах набегающей тьмы
И, воздух угрюмый пронзая с трудом,
Звезда проступает над сонным прудом.
* * *
Здесь пасмурно.
Дома врастают в землю,
В пыли заборы, улицы, бурьян —
Как будто над кипящим сонным зельем
Тяжелый поднимается дурман.
Но ивы над зеленою водою
Сутулятся и легкий свет прядут —
Вот так душа смиряется с бедою
И понимает только тяжкий труд.
Простите, ивы!
Вечною работой
Стволы и ветви вам в жгуты свило,
А вы глядите в медленную воду,
Как дети на дорогу сквозь стекло.
И знаю я, что вам доселе виден
Край долгих песен, незнакомый мне:
Сад яблоневый, и зеленый выгон,
И светлый храм на золотом холме,
И влажный выдох вспаханного поля,
И кладбище далеко за рекой,
Где над землей последнего покоя
Родных небес незыблемый покой.
* * *
Близится, близится свет Покрова...
Осень еще весела и нарядна,
Чистая, ясная даль неоглядна,
Медленно дышит сухая трава.
Все перед небом отходит, но вглубь,
Все сохранится под светлым Покровом,
Чтобы явиться неведомым словом,
Верой наполнить усталую грудь.
Рабская злоба, напрасная кровь —
Все отболит до последнего срока.
В небе весеннем легко и высоко
Дымкой белесой растает Покров.
* * *
Птицы застят небо над крестами,
Празднично гудят колокола.
Перекстись застывшими перстами,
Не жалей о том, что жизнь прошла.
И проста, и неисповедима,
Как пастушьей дудочки мотив,
Жизнь — она всегда проходит мимо,
Сини очи долу опустив.
Но перед небесною купелью
Ты возьмешь безропотно с собой
Зимнее российское веселье
Снега, солнца, глуби голубой.
И, сомкнувшись над колоколами,
Будут птицы виться и галдеть,
Заслоняя острыми крылами
То, что нам не должно разглядеть.
ОРАНТА
Две ладони — восход и закат.
Две ладони — жалеть и ласкать,
Гладить волосы, косу плести,
К изголовью воды поднести.
Две ладони — кормить голубей,
Две ладони — качать колыбель.
Повторяйтесь, восход и закат,
Как молитва на всех языках.
Повторяйтесь, тревога и труд,
Помогайте бесстрастной судьбе.
Две ладони друг к другу прильнут
В материнской печальной мольбе,
Две ладони покорно замрут,
И на долгие-долгие дни
Материнский томительный труд:
Вразуми, помоги, охрани...
* * *
На три стороны помолясь,
На четвертую обернусь:
Не ходи, синеглазый князь,
На мою золотую Русь!
Дети малые крепко спят,
Бабы Господу бьют челом.
Брошу наземь узорный плат,
Спрячу волосы под шелом.
По Калинову по мосту
Бьют копыта в сухой настил.
А сказала я Господу,
Чтобы он мне грехи простил.
И за брата, и за отца, —
Где теперь и отец, и брат? —
И за узенький след кольца,
И за брошенный наземь плат.
Жирно чавкает злая грязь —
Не вином напоили Русь!
На три стороны помолясь,
На четвертую обернусь.
ХРАМ
Видно, крепко небо помнило
Злую удаль здешних мест:
Трижды в купол била молния,
Трижды сбрасывала крест.
Трижды с долгими моленьями
Вновь увенчивали храм.
Уминали прах коленями,
Лбы крестили по утрам,
А потом порою шаткою
В зябкой розовой пыли
Появились со взрывчаткою —
Заложили, подожгли...
Только стекла мелко брызнули!
Но когда растаял дым,
Над приземистыми избами
Храм вознесся, невредим,
Всеми главами точеными
Над быльем и вороньем —
Только лики стали черными
В гневе горестном своем.
Пронеслись десятилетия —
Мастерская, школа, склад...
Все прожили — не заметили
Обретений и утрат.
Но однажды встала молния
Вместо прежнего креста,
В колокольное безмолвие
Пала горькая звезда, —
Загудел набат над крышами,
Поднял стаи на крыло,
И очнулись, и услышали:
Горе-горькое пришло.
А куда с крутого берега? —
Только в воды Иртыша...
И не заново поверила —
Болью вздрогнула душа:
Копоть смыли, сажу счистили,
Сцеловали боль и гнев,
В самой светлой Божьей истине
Усомниться не посмев...
* * *
Что же за сила, жестокая сила
Царствует в нас?
Господи, если бы я не любила,
Ты бы не спас
В этой просторной, холодной, безбрежной
Белой стране,
Где выживают одною надеждой
Выдохнуть: Не
Дай мне очнуться от морока тайны,
Ясного сна!
Не отнимай эту чашу, но дай мне
Выпить до дна —
Дна, где начертано камнем по камню
Несколько слов,
Сердце питающих силой, пока мне
Светит любовь.
* * *
В России надо жить бездомно и смиренно.
Не стоит наживать ни золота, ни тлена —
Ни счастье, ни беда тебя не оправдают,
Дворец или тюрьма — никто не угадает.
В России надо жить не хлебом и не словом,
А запахом лесов — березовым, сосновым,
Беседовать с водой, скитаться с облаками
И грозы принимать раскрытыми руками.
Нам родина страшна, как страшен сон из детства.
Мы рождены в луну, как в зеркало, глядеться,
И узнавать черты, и вчитываться в знаки,
И сердце доверять ворованной бумаге.
В России надо жить. В ее садах весенних.
В России надо жить! Ей нужен собеседник.
Великая страна, юдоль твоя земная,
Скитается в веках, сама себя не зная...