* * *
Как рыба без живительной воды
Я сохну в нерифмованном пространстве.
Когда мне говорят о постоянстве,
Я вижу стихотворные сады,
Где живоносно царствует весна
И, не скупясь, дарует вдохновенье.
И вешние мои стихотворенья
Выплескивает на берег волна.
АБСТРАКТНЫЙ РИСУНОК
Возьму бумагу для акварели,
Впущу в оконце полночный свет,
Чтоб не истаять в тоске апрельной,
На час забуду, что я — поэт.
Здесь охрой пряной отмечу счастье,
Раскрашу киноварью крах,
Ультрамарином залью ненастье
И черной сажей замажу страх.
Я прорисую любовь что остров
Средь половодья страстей, стихий…
Писать картину — легко и просто,
Не то, что кровью писать стихи.
Но и в абстрактной подмене строчек,
В ночной картинке замечу днем:
Художник — сердцем — закровоточил,
Все те же муки поэта в нем.
* * *
Не люблю я весну и лето,
Не люблю также осень и зиму.
Для ранимой души поэта
Все сезоны невыносимы.
Вот бы снега среди теплыни
И дождя посреди мороза,
Хмурой осенью — неба синего,
А весною вместо мимозы
Желтолистые жду букеты…
А иными бывают поэты?
ВЕСНА В ПИТЕРЕ
На асфальте чернеют заплаты,
Пахнет нефтью и пылью густой.
У скамейки пацан конопатый
Забавляется банкой пустой.
Это там — на природе — водица,
От капели живительный дух!
В Петербурге пылит и клубится
Трехсотлетия каменный пух.
Но внезапно сквозь смог и унынье
Вдруг пахнет отдаленной, сырой,
С ароматом подснежников синих
И такой — настоящей — весной!
ПИТЕРСКИЕ КРЫШИ
Питерские крыши стали выше,
Чем осенний сникший небосвод.
Глуше звуки, но яснее. Слышу
Слов уставших сурдоперевод,
Листопада вздох, ветров одышку,
Шепоток щемящий: шу-шу-шу...
Питерские крыши.
Дождь застывший.
Осень. Тишиной прошитый шум.
* * *
Заиндевели деревья и крыши,
И окна узорами заиндевели,
Декабрь прошаркал скрипуче-слышно,
Попутно купая в холодной купели
Тех, кто казалось еще недавно
Бежали во двор навстречу метели,
Часами катались на лыжах и санках,
И с горок в сугробы отважно летели.
Они в квартирной своей теплыни
Забыли, что пахнет зима ванилью,
Что колется светом бенгальским иней,
И даже детство свое забыли…
* * *
Подруге Татьяне посвящается
Цветет каштан на Пионерской1,
Веселый2 утонул в сирени,
А мы бредем проспектом Невским,
Где нет ни деревца, ни тени.
А мы гуляем по центральным
И жарким улицам беспечно,
По площадям исповедальным,
Да переулкам бесконечным,
Где солнцем здания лучатся
И слепят витражами стекол,
Где можно с прошлым повстречаться
Средь многолюдного потока.
Здесь к вечности приникнуть просто —
Горячий цоколь дома тронешь,
И наслоенных лет короста,
Отшелушась, слетит в ладони...
Цветет каштан на Пионерской,
Веселый утонул в сирени.
Мы останавливаем время
На постоянно юном Невском.
БОРОДИНО
Горячий ветер лился в глотки,
Как вражьих пуль и боли сплав.
Но помнишь, взяли мы высотку,
Российский флаг над ней подняв.
Сорвали голоса и спины,
Но, нервы в узел закрутив,
Мы шли и шли неотвратимо
Под пуль свистящих лейтмотив,
Под грохот бахающих пушек,
Под стон и крик, под крепкий мат,
И под мольбу о наших душах,
Под «Отче наш». Ты помнишь, брат,
Как горечь трав мешая с кровью,
Смерть собирала урожай.
А мы — за Родину — с любовью
Врезались в бой, врага круша.
Мы победили! И иначе
Быть не могло, а потому —
Вы, поминая нас, не плачьте,
Храните свет и мир в дому!
Чтоб не напрасно, как на тризне,
Мы выстояли в том бою,
Чтобы не зря во имя жизни
Здесь положили жизнь свою.
СТИХИИ
И мыслями о вечном, о высоком
Делилось с нами пристальное небо…
Ю. Шестаков
И светляками рвутся в небеса
Обрывки пламени костра земного,
И отступает ночь на полчаса
Для измерения совсем иного.
Сплелись в одно — огонь и тишина,
И время приумерило свой промельк,
И опустилась наземь вышина
Передохнуть в безвременной истоме.
Стихиям этим всем и я сродни:
Пожар страстей меня влечет и гложет.
Но покаяния наступят дни,
Я стану и спокойнее, и строже.
В душе стихии все переплету
И подниму к высотам из пучины
И пристального неба маету,
И мой костер — горючую лучину.
ЗАПРЕЩАЮ
Запрещаю себе стареть,
Запрещаю думать о смерти,
Пробиваю унынья твердь
В этой жизненной круговерти.
Наслаждаюсь каждым глотком
Солнца, ветра, дождя летящего,
Удивляюсь тому, что в простом —
Столько главного, настоящего…
* * *
А.Р.
Небо голубино-голубое
Глубиной притягивает чистой
И над покаянной головою
Воспаряет, как Покров Пречистой.
Солнце слепит нестерпимо белым,
Затопило светом — плавать можно.
Только в глубине сиянья неба
Что-то изменяется тревожно:
Взмахи крыл, багровых от заката,
С языками огненными схожи —
Запылала высь. Близка расплата
За грехи… Помилуй землю, Боже!
ПО КОМ ЗВОНЯТ КОЛОКОЛА
Укоризненно звенят колокола,
Собирают чад своих заблудших,
Пробиваясь в ветреные души
И материальные тела.
Верю я, кто ищет — обретет,
Ну а кто не верит — ненароком,
Звоном потрясенный, в храм войдет
И взмолится в чаянье высоком:
«Господи, помилуй, помоги!
Дай мне силы выжить в мире этом,
В нем так трудно нищим и поэтам.
Духом нищему — поэту — помоги!»
1 Пионерская — станция метро в Санкт-Петербурге.
2 Веселый (поселок) — район в Санкт-Петербурге.