«Родины добрая сила…»

ПЕТРОПАВЛОВСКОЕ

Судьба — высокая гора,
Земная слава,
Благословенная пора
Петра и Павла.
Здесь родословную вели,
Светлы по сути,
Апостолы родной земли,
Простые люди.
Как удержались на краю,
Не пали больно.
Река. Смородина. Июль.
Храм. Колокольня…
И женщина идет-плывет,
Как будто пава,
Поставит ведра и зовет:
«Петруша, Павел…»

 

 

* * *

Эти ризы небесного света,
И Казанская в белых цветах,
Херувимскою песней согрета
Обитает душа в небесах.
Здесь, под сводами русского храма,
Православную веру храня,
Божьей Матери молится мама
За меня, за меня, за меня…

* * *

Край великих холмов и оврагов
Сохранял самобытность как мог.
Что сказать? Мы не звали варягов,
А они уже делят пирог.
Изобильно накрыты поляны
И украшены тоже зело,
Много званых да мало избранных,
А и нас невелико число.
Медных труб возвышаются звуки,
Низко падать да травушку мять…
Истончились мечи и кольчуги,
Но за правду пора постоять
А пока серебро серебрится,
Ярко-яркие лампы горят.
Друг пророчит: «Мы будем гордиться,
Что не брали варяжских наград».
Будет снег терпеливей бумаги,
Но за слово цепляюсь и я:
«Милый друг, на фига нам варяги,
Мы и сами побиша своя…
Мы и сами с мечами ходили,
Неужели опять и опять
Мы с тобой всех врагов победили,
Чтоб друг с другом теперь воевать?»
Милый друг, мы так грустно смеемся
Или оптимистично молчим,
Что как волны у берега бьемся,
Называя тот берег родным.
Русь Святая! В едином просторе
Собери православный народ!
А варягов Вяряжское море
Унесет, унесет, унесет.
Милый друг…

* * *

В краю, где подзолы и глина,
В дому, где ни так и ни сяк,
Достанет гармошку Галина
И грянет: «Наш гордый “Варяг”!»
И песня безмужняя льется,
Как вдовая доля ведет.
Она никому не сдается
И в плен никого не берет.
Она проросла в поколениях,
Ее не забьют сорняки…
Есть женщины в русских селениях,
Да мало живут мужики.

МИНИНО

                      Памяти А. Барсукова
Не могло бы такое присниться
В крайнем доме, в последней избе:
Пролетят перелетные птицы
И не сядут на этой земле.
Смысл названий еще не забылся,
Посреди потрясений и смут
Новый Минин еще не родился
И Пожарские тут не живут.
И никто не выходит из дому,
Лишь плывет в небе облачный плот.
Церковь белая смотрит в Молому —
Отражения не узнает.
Еще доброе жителям снится,
Только тянет прохладой с полей.
И летят перелетные птицы —
Не садятся на этой земле.

* * *

Как будто книгу памяти листая,
Июльский ветер всколыхнет на миг.
Стоит в полях пшеница золотая,
Звучит в душе серебряный родник.
Здесь жизнь цвела красивая, большая
На зависть пролетариям всех стран,
Высокий храм над миром возвышая,
Усердием пророков и крестьян.
Опять туда. Откладывать не стоит.
Легко легли дорожные слова.
Но до чего же сердце беспокоит
Сердечная, как таволга, трава.
Тесным-тесно разросшимся деревьям,
Но улыбнется счастье на веку,
Сбегая вниз по земляным ступеням
К чистейшему, как память, роднику.
Опять туда, где родина святая.
Июльский ветер пусть вернет на миг:
Стоит стеной пшеница золотая,
Звенит струной серебряный родник.

* * *

Это родины добрая сила:
Облака, купола, образа.
Слишком громко душа говорила,
И ответили ей небеса.
Не забудешь минуты святые,
Покаянно склоняя главу,
Будто искры летят золотые,
Осыпаясь листвой на траву.
Небосвод, словно с проседью просинь,
Но, спрямляя изгибы тропы,
Разгорается русская осень,
Золотая подсветка судьбы.
И останется в памяти чистой
На развилке российских дорог,
Как летит угасающей искрой
В листопад опоздавший листок.

* * *

Как лекарство от боли сердечной
Растворится в тягучей крови —
Все пройдет и проходит, конечно,
Невозможно уже без любви.
Не насущные думы о хлебе
Будут светом, что светит во мгле.
Тает облако белое в небе,
Остается любовь на земле.
Как мы жили, давно позабыли,
Но дано нам почувствовать вновь.
Мы не зря в этот мир приходили,
Даже если не очень любили,
Все равно остается любовь,
Все равно остается любовь.

* * *

                          Как будто Бог крошит нам белый хлеб,
                          Но и к нему летит другая птица.
                                               Владимир Соколов
Зима придет — дела пойдут на лад,
Не снегопад же нам на плечи давит,
А снег идет, и я уже крылат,
И веришь ты, что Бог нас не оставит.
Как за стеной, за белой пеленой
И нам еще дано полюбоваться,
Как чистота небесная с земной
В заснеженности сей соединятся.
В такие дни иной пейзаж нелеп,
До горизонта стертые границы,
Как будто Бог крошит нам белый хлеб,
Но и к нему летят другие птицы.
Нам цепенеть в молчании и бледнеть
В столпотворении этом остается?
Но крылья для того, чтобы взлететь,
А не за крошки хлебные бороться.
Отчетливее в этой белизне
Оторванность от суетного века.
Не всем хватает хлеба на земле,
Но в небесах еще довольно снега.
И потому, что я еще крылат,
И веришь ты, что Бог нас не оставит.
Пришла зима — дела пошли на лад,
И снегопад на плечи нам не давит.

* * *

Всего лишь человек
Невысказанного слова,
Я таял, словно снег,
И возрождался снова.
Но искра горяча,
Зачем, еще не знаю.
Я таю, как свеча,
Не верь, что угасаю.
И эту боль свою
Снесу, и станет легче.
Ты видишь — я встаю.
Я расправляю плечи.