* * *
Что о войне я нового скажу?
Какую службу словом сослужу
Ее ли огневому рубежу,
Ее ли полевому блиндажу?
На те слова мне не даны права,
Ведь я рожден в году сорок седьмом,
Когда послевоенная Москва
Еще чернела в пепле фронтовом.
Я в люльке неподвешенной пищал —
Крюка стального не было у ней.
Вождь недостаток стали возмещал
Стране одной фамилией своей.
Шел недород блокадой на народ,
Лишенный всех запасов на войне,
И старики сидели у ворот
Изб, не отстроенных еще вполне.
И ни гвоздочка в скобяных ларьках,
Хоть на Руси углы все в «лапу» сбей.
И хлеба — кот наплакал! — в деревнях,
И сушь сгубила золото полей.
И не моя, наверное, вина,
Что в люльке навевала забытье
Мне не война... А какова она —
Всем детством я почувствовал ее...
ПОКЛОН ВАМ ЗЕМНОЙ, ВЕТЕРАНЫ
Давно отгремели раскаты
Боев над весенней страной.
Никак не вернутся солдаты
С минувшей войны мировой.
Вам снятся опять фронтовые
Дороги, где юными шли.
Живите подольше, родные,
Защитники нашей земли.
Когда опаленные тропы
Травой покрывались едва,
Пред вами склонилась Европа,
Салютом встречала Москва.
Года той войны роковые
Сквозь боль вы к победе вели.
Живите подольше, родные,
Спасители нашей земли.
Свои рубежи вы держали,
На смерть ради жизни вы шли.
Простите за то, что Державу
Мы вашу сберечь не смогли.
Простите за речи иные,
Что нам привезли издали′.
Живите подольше, родные,
Радетели нашей земли.
О чем вы грустите часами,
Сойдясь в ветеранском кругу?
За то, что живем, перед вами
Мы все в неоплатном долгу.
Вы горечь и совесть России,
Примите поклон наш земной.
Живите подольше, родные,
Солдаты Второй мировой.
У ОБЕЛИСКА
Приношу к обелискам
Свой сердечный поклон
Скорбным памятным спискам
Близких русских имен.
Ивановы, Петровы
Да Седых и Черных,
Как в обойме патроны,
В списке павших других.
В отклубившемся дыме
На родных большаках
Вам всегда молодыми
Оставаться в веках.
Мне, рожденному в мире,
Вы с высот огневых
Подарили четыре
Кратких жизни своих.
В чувстве долга ответном
Четко поняли мы,
Что ни весен, ни лет нам
Нет без вашей зимы,
Где метель партизанит
По лесам и холмам,
Где душа примерзает
К орудийным стволам!..
ТРЕВОГА
Дорога — не просто дорога,
Асфальт от столба до столба.
Тревога — не просто тревога,
Тревога — людская судьба.
От первого в жизни порога
И до последнего дня —
Тревога! Тревога! Тревога! —
Пускай не покинет меня.
Тревога за вольные степи,
За чистую русскую речь.
Тревога за горные цепи,
За все, чем нельзя пренебречь.
Тревога за тех, кому сиро,
Чья жизнь беспросветна во мгле.
Пока есть оружие в мире,
Тревожно за мир на земле.
* * *
М. Д. Львову
Поэты фронтового поколения,
Спасавшие страну от покорения,
Писавшие не строки мимолетные,
А огненные строчки пулеметные, —
Себя пред вашим голосом уверенным
Я чувствую солдатом необстрелянным,
А перед вашей нежностью и кротостью
Стою я с восхищением и робостью.
Поэты фронтового поколения,
Вы жили все по Божьему велению,
Вам пелось нелегко, и песня — с горестью,
И стали на земле для нас вы совестью.
Привычна вам вполне судьба походная,
Изношена давно шинель пехотная,
Но не забыты — нет! — бои, сражения:
Гремят они в стихах, как продолжение.
Поэты фронтового поколения,
Я думаю о вас не без волнения,
О том, что на земле вы все не вечные,
Но людям и себе, и долгу верные.
О, если бы в строю одном сомкнулись вы —
Плечом к плечу легко вы прикоснулись бы,
Но строй разомкнут ваш — ждет обновления,
Осталось от полка — лишь отделение.
Поэты фронтового поколения,
Мы ваше молодое пополнение,
Не нюхавшее пороху военного,
Не знавшее потери сокровенного.
Мы зла и горя мало в жизни вынесли,
Но на крови погибших все мы выросли,
И держим мы всегда на вас равнение,
Поэты фронтового поколения.
У ВЕЧНОГО ОГНЯ
Букет гвоздик в поклоне низком
Лег на гранит с букетом роз.
Зеленых елей обелиски,
Почетный караул берез.
Минуту оба помолчали
И руки юные сплели,
Цветы вослед им замерцали
Зарницами самой земли.
И взвился над священным прахом,
Над скорбным свитком на плите,
Как флаг когда-то над Рейхстагом,
Огонь немыслимой отваги
В своей суровой чистоте!..
ПОХОРОНЫ СТАЛИНА
В телогрейке и юбке в горошек
Помню маму в тот мартовский день,
А на мне — шестилетнем — галоши
Да поношенный батин ремень.
Слышу возгласы: «Сталина нету!..»
Слезы март прожигают насквозь.
И безмолвным ручьем к сельсовету
Все село сиротливо стеклось.
Взгляд суровый с портрета и трубку
Будет время отныне хранить...
Я же дергаю маму за юбку:
— Его будут у нас хоронить?
Что ответить могла она прямо?
Если детская память не врет —
Оттого я заплакал, что мама
Мне зажала испуганно рот...
* * *
«...На полном ходу танк старшины Найденова ринулся на вражескую батарею, смял
четыре пушки и три миномета. Тяжелый удар потряс старшину...»
Из письма генерала А. Егорова, хранящегося в Прохоровском музее боевой славы.
Потерпевший под Москвой
И на Волге пораженье,
В этом танковом сраженье
Враг особенно был злой.
Тыща двести танков!.. Пыль
С кровью смешана, с угаром.
С каждым грохотом-ударом
В небеса взлетал ковыль.
Воздух бешено порол
Вой «катюш» мотивом смертным.
В боевом порядке первым
Старшина машину вел.
Ни на пядь нельзя назад.
Вдруг — удар! На силу — сила...
И танкиста ослепила
Тьма внезапная в глазах.
А за тьмой — враги, враги...
Осознать не все успевший,
Вел свой танк танкист ослепший,
С болью стиснув рычаги.
Месть священна и крута,
Хоть глазницы кровью плачут.
И казалась самой зрячей
Для врага машина та.
Мчался танк сквозь рев и свист
С грозным, яростным размахом,
Словно видел над Рейхстагом
Красный флаг слепой танкист.
* * *
Не надо слез и слов не надо лишних,
Еще не все задачи решены.
Не надо, как о мертвых, о погибших —
В священные минуты тишины...
Обочь дорог от Волги до Берлина,
Вовек не помышлявшие о зле,
Они лежат в земле своей родимой
И в не родимой горестной земле.
Мы жизнью им обязаны до гроба.
И, не теряя вечного родства,
Скорбит о них спасенная Европа,
Склонилась непреклонная Москва.
В бушлатах и шинелишках потертых
Солдаты шли в бессмертный свой запас.
...Не надо о погибших, как о мертвых, —
Они, как прежде, защищают нас.
* * *
История прощает нам ошибки,
Оправданным —
Не навязать вины.
Славяне мы.
В любви мы беззащитны,
А в ненависти
Праведно страшны.
Славяне мы.
Мы выше чьей-то злобы,
И нам рабами быть не суждено.
Французы взяли
Некогда Европу,
А обожглись-то
О Бородино.
Одна война спешила за другою —
Я их и перечислить не могу.
Фашизм хотел
Весь мир согнуть дугою,
А сам согнут был
В Курскую дугу.
Возможно,
Мы порою грубоваты:
То — нежности,
Что в нашем сердце, щит.
Славяне мы,
Оратаи,
Солдаты —
На том стоим!
И мир на том стоит!