Дисциплина приближения Победы

Николай Гоголь корил Россию «мёртвой душой» за утрату веры в Бога и утрату гражданственности, сводя, сродняя эти потери. И для Николая Некрасова «гражданская совесть» такой же слышимый душой даймоний, как обращение Бога к прячущемуся от Него Адаму. Прячущемуся ещё в Раю, но уже утерянному непослушанием.

Будь гражданин! Служа искусству,
Для блага ближнего живи,
Свой гений подчиняя чувству
Всеобнимающей Любви.


Старшее поколение помнит барабанно-школьную трактовку «Поэта и гражданина» по лекалу финского коммуниста Эйно Рахья: «Талантливых людей надо резать, потому что ни у какого человека не должно быть никаких преимуществ над людьми. Талант нарушает равенство». Но сегодня-то разве нужно кому-либо объяснять, что под чувством «Всеобнимающей Любви» – поэт понимал чувство религиозное, благодатно переживаемое в Духе, в фаворском свете которого и «благо ближнего» тоже рефлектирует Заветом?

«Будь гражданин!» – в русском сознании понятие «гражданин» из заимствованного европейского научно-правового обозначения территориальной, юридической и социальной принадлежности или чьего-то подданства уже давно возросло в национальное представление о нравственной зрелости, в которой ответственность совершенно перекрывает законные обязанности и подчиняет права. А с самоопределением Русского Мира это представление получило и вероисповедальное наполнение.

…Может ли художник прожить вне политики? – Не знаю. Не встречал, но, наверное, где-то у кого-то такое получалось. Может ли художник состояться вне гражданственности? – Не видел и, похоже, не увижу – не мой круг жизни. Может ли художник творить вне народности?.. А точно мы говорим о художнике? О русском художнике?..

Политика по Аристотелю – «искусство управления городом-государством». И правда: политика – полноприродное искусство, настоящее творчество, материалом которому служат человеческие взаимоотношения, а «веществом формы» становятся договорные соглашения. Публичность политики определяет её обязательную сверхэмоциональность, до страстности – ещё одно из свойств искусства. Ведь когда искусство сменяется «бесстрастной» наукой – «ремеслом», это признание смерти данного искусства. И как всякое искусство, как всякое живое творчество, обращённое к сущности человека, политика пребывает в сфере морали. Искусство управления судимо моралью постоянно и во всём – имеет ли мораль незыблемость божественного завета или же сформирована социальной эволюцией, – политика жёстко ограничена общественными вето и табу.

Гражданственность и творчество кроме этики сопряжены эстетикой. Через чувственные категории «прекрасно» и «ужасно» человек обозначает переживаемые им покой и страх, любовь и ненависть. Любовь и ненависть – базовые мотивации не только в личностной, но и в социальной жизни, хотя зачастую они выходят за пределы биологической практичности. Любовь и ненависть – эмоциональные источники энергий, что превращают умозрительные идеи в конкретный труд по преображению мира. В теологии красота, благо и истина, как атрибуты Бога, синонимичны. Так высшая ступень, верхний предел эстетизации – сакрализация: ведь если священное – прекрасно, то и прекрасное – священно. Священны, то есть навсегда и во всём прекрасны – Родина, народ, язык. Священна, то есть прекрасна история Родины. Отсюда произведения, созданные в нелюбви, даже лишь в недостаточности любви, воспринимаются верующими как недоделанность, уродство. А уж творимое в ненависти – кощунство. Не патология, а святотатство.

Народность. В России при оценке писательского труда виденье народности канонично, пожалуй, со времён Дмитрия Веневитинова: народность «отражается не в картинах, принадлежащих какой-либо особенной стране, но в самых чувствах поэта, напитанного духом одного народа и живущего, так сказать, в развитии, успехах и отдельности его характера». О том же Аполлон Майков: «На нас писателях лежит великий долг – увековечить то, что мы чувствовали со всеми. Нам следует уяснить и осязательно нарисовать тот идеал России, который ощутителен всякому». Фёдор Достоевский: «за литературой нашей именно та заслуга, что она, почти вся целиком ... преклонилась перед правдой народной, признала идеалы народные за действительно прекрасные». И Михаил Шолохов: «Жить жизнью народа, страдать страданиями людей, радоваться их радостям, целиком войти в их заботы и нужды – вот тогда у писателя и будет настоящая, волнующая сердца читателей книга».

Специальная Военная Операция вскрыла «тайны беззакония», которое «уже в действии, только – не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Фес. 2:7). СВО вскрыла тайность беззаконной войны, ведомой с апостольских времён по всем землям – внешне в идеологии и экономике, в культуре и науке, в педагогике, психологии и демографии, войны вроде как за ресурсы в недрах, на море или в космосе, но нутренно, извечно-испоконно – войны вероисповедальной. Войны беззакония со Христом, против Христа. И против «удерживающего теперь».

Так получилось, что Союз писателей России – единственный творческий профессиональный союз, целокупно поддержавший Президента-главнокомандующего в начинании СВО. Из восьми с половиной тысяч только пятеро литераторов в своём несогласии сдали членские билеты. А десять ушли на фронт добровольцами. Наши поэты и прозаики активно участвуют в концертах, выступают перед бойцами и офицерами, ранеными, беженцами, чем могут помогают фронту. Причём не с февраля 2022-го, а все восемь лет восстания Новороссии. Мы первыми собрали со всей страны, отредактировали и издали сборники стихов о первых героях СВО, которые тысячными тиражами расходятся по боевым частям. И пишутся новые стихи, формируются, издаются новые книги – не только в столице, но и в регионах, на национальных языках.

Только почему Союз писателей России со своим действенным патриотизмом оказался в одиночестве? Именно как Союз, как организация, мы не говорим о тех гражданах, настоящих гражданах России – художниках, музыкантах, артистах, что своими талантами и популярностью вступили в личный бой за добро, истину и красоту. За Россию. Молодцы! Наши! Речь именно об организациях, многие десятилетия объединяющих художников, музыкантов и артистов. И тоже писателей. Более того, незабываемо как дружно эти союзы-организации топили-троллили проект Указа Президента об Основах государственной политики в области культуры и искусства. Ладно, всё неизбежно объяснится, ибо СВО вскрыла «тайну беззакония» – тайну войны, ведомой сегодня уже не «против святых», а против «потомков православных». Войны, в апостасийных ужасах которой, кроме потерь людскими жизнями, мы несём горчайшие потери человеческими душами.

Сопротивляться злу, упорствовать в добре могут и отдельные бойцы, и подполья. И партизанские бригады. А вот разгромить, победить врага может только армия – регулярная всенародная и государственная сила, «имеющая (по энциклопедии) установленную организацию, систему комплектования, порядок прохождения военной службы, обучения и воспитания личного состава, типовое вооружение и форму одежды, централизованную систему управления и обеспечения материально-техническими средствами».

Армия – это иерархия и дисциплина. Осознанная дисциплина и признанная иерархия: для традиционно-религиозного сознания государственная иерархия есть материализация богопочитания, а гражданская дисциплина – реализация смирения. Своего рода постение: «царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной – кто ты будешь такой?» – действенный, действительный патриотизм, это когда каждый профессионал на своём месте, в своём мастерстве. Педагог, юрист, администратор, рабочий, хлебороб, лётчик и санитар – а ты кто будешь?

Род войск и воинская специальность. Сфера деятельности литературы, при всех широтах её тем и множественности жанров, принципиально отлична от сферы деятельности журналистики. Прежде всего – работой со страстями, возбуждение которых в обществе есть один из вернейших признаков успешности журналиста, хотя порой это случается в ущерб рассудочности. А для писателя повышение эмоционального напряжения не самоцель, оно лишь инструмент, средство продвижения идеи. Ещё журналистика раболепна времени, а литература спорит с ним, ищет преодоления, взывая к вечности. Поэтому не нужно ждать, и тем более требовать от писателя того, к чему он не предназначен. Конечно, литературная публицистика тематически и стилистически близка, порой до малоразличимости сходна с журналистикой, но – иной род войск, иная воинская специальность.

«Духовной жаждою томим… И шестикрылый серафим…». Да, поэт жжёт сердца людей, только жжёт он не гневом, а любовью, жжёт, испепеляет тоской по идеальной гармонии красоты-добра-истины – «Свой гений подчиняя чувству Всеобнимающей Любви». Мой духовник, когда мы беседовали о писательстве и коснулись темы обличения пороков и бичевания их носителей, жёстко обрезал: «Писатель – миротворец. Всегда миротворец». Малоподъёмное, тяжкое крестоносное звание, если Сам Господь в Нагорной проповеди заявляет миротворцев сынами Божиими (Мф. 5:9). А ещё о том же Бого-сыновстве в Апокалипсисе: «Побеждающий наследует всё, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном» (Откр. 21:7). «Миротворец» и «побеждающий»? Да! Только миротворец и есть истинный побеждающий!

Сфера деятельности литературы – «нарисовать идеал России, который ощутителен всякому», «за литературой нашей именно та заслуга, что она ... признала идеалы народные за действительно прекрасные». Литературный процесс как процесс национального самосознания глубиной проработки вечных и злободневных тем, полнотой их охвата призван отвечать культурным и нравственным потребностям общества. Читатель ищет в большой, настоящей литературе свидетельств и толкований своему бытию – как внешнему, так и внутреннему. А сегодняшний читатель, участник и жертва захлестнувшей мир смуты, ищет в книгах особенной мудрости. И всегда – всеобнимающей любви.

Потому не дело писателей – русских писателей! – составление обличительных «списков врагов», не наше дело учреждение бичующих извращения «культурных фронтов». Хотя, конечно, литературная публицистика близка журналистике, и при виде несправедливости желчь вскипает, но надо помнить: мы иной род войск, иная воинская специальность. Пусть обличают и бичуют те, у кого это лучше получается, а мы, русские писатели, призваны, мобилизованы воспевать подвиги наших воинов, славить труд их отцов, веру матерей, верность невест. Мы мобилизованы страшным и светоносным временем в безоглядной самоотдаче провозглашать «идеалы народные за действительно прекрасные», ведь «нарисовать идеал России, который ощутителен всякому», не сможет никто, кроме нас. Поэт жжёт сердца любовью. В этом миро-творчестве наша религиозно-смиренная писательская гражданственность. Наша дисциплина приближения общей Победы.

Царствие Небесное архимандриту Иоанну. И вопрос к биографам Тютчева: а в 1870 году кто указал Фёдору Ивановичу на победоносность миротворчества? –

Из переполненной Господним гневом чаши
Кровь льётся через край, и Запад тонет в ней –
Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши, –
Славянский мир, сомкнись тесней…
«Единство, – возвестил оракул наших дней,
Быть может спаяно железом лишь и кровью…».
Но мы попробуем спаять его любовью –
А там увидим, что прочней…


Источник: День литературы