Преодоление противостояния

Проблем в жизни современного человечества накопилось много. Среди них есть основополагающие и второстепенные, но даже среди основополагающих главная — это духовно-нравственная проблема, включающая в себя религиозную, философскую, научную и этическую стороны жизни человека, а также искусство во всех формах его проявления. От результатов ее разрешения зависит будущее земной цивилизации, которого может и не быть.

Данная статья не ставит целью исследование взаимоотношений всего комплекса составляющих духовного поля человечества. Мы ограничиваемся лишь проблемой взаимоотношений религии и науки, считая эти взаимоотношения ключевыми для восстановления сущностных основ жизни человека.

 

I

В середине лета 2007 года в средствах массовой информации России появилось обращение к Президенту РФ В. В. Путину десяти российских академиков (Е. Александрова, Ж. Алферова, Г. Абелева, Л. Баркова, А. Воробьева, В. Гинцбурга, С. Инге-Вечтомова, Э. Круглякова, М. Садовского, А. Черепащука), в котором авторы выразили свою обеспокоенность «все возрастающей клерикализацией российского общества, активным проникновением церкви во все сферы общественной жизни».

Прямо скажем, что результата, на который, очевидно, рассчитывали организаторы этого письма, не получилось. Обращение не произвело эффекта разорвавшейся бомбы и не вызвало ожесточенных дискуссий по поводу озабоченности этих академиков некой клерикализацией современного российского общества, фактов которой авторы Обращения не привели, а сконцентрировали свое внимание в основном на недопустимости проникновения религиозного образования в российскую светскую школу.

Мы вынуждены возвратиться к этому Обращению, потому что его тема и смысл непосредственно касаются темы нашей статьи, которая посвящается исследованию взаимоотношений науки и религии и необходимости их соработничества, а академики очень обеспокоены тем, что клерикализация подрывает веру в незыблемость и силу научного Знания. «…Мы не можем, — пишут они, — оставаться равнодушными, когда предпринимаются попытки подвергнуть сомнению научное Знание, вытравить из образования “материалистическое видение мира”, подменить знания, накопленные наукой, верой».

Если не вдаваться в частности, а попытаться дать общую оценку спорному документу, проникнуть на территорию его скрытого второго плана, то становится очевидным следующее: Во-первых, в нем содержится требование к государственной власти поставить под более жесткий контроль развитие религиозной ситуации в стране в целях ограничения усиливающегося религиозного влияния на общество, а точнее — активного проникновения религии (прежде всего, Православия) в различные сферы общественной жизни, и особенно в систему образования.

Во-вторых, документ выражает скрытую тревогу о том, что веками укореняемая вражда между наукой и религией может прекратиться и постепенно перейти во взаимопонимание и соработничество. Это будет означать естественную и неотвратимую смерть атеизма и скептицизма, на позициях которого продолжают стоять академики, обеспокоенные окончанием господства в обществе материалистического мировоззрения и так называемой «научной картины мира».

Вот почему либеральная часть общества и олицетворяющие ее авторы Обращения так отчаянно бьются за то, чтобы ни под каким предлогом и ни в какой форме православное образование или его элементы не проникли в систему светского образования.

В-третьих, по тексту Обращения видно, что главной силой, якобы навязывающей обществу «все возрастающую клерикализацию» является для его авторов Русская Православная Церковь. Как это ни прискорбно, но здесь позиции авторов Обращения и Збигнева Бжезинского с Мадлен Олбрайт совпадают (последние тоже считают сегодня РПЦ главным врагом свободы и демократии). Странно, что группа российских академиков не понимает или не хочет понимать того, что понял в отношении возрождающегося в России Православия современный американский геополитик Самюэль Хантингтон. В известном труде «Столкновение цивилизаций» он пишет: «В России религиозное возрождение является результатом страстного желания обрести идентичность, которую может дать лишь Православная Церковь, единственная неразорванная связь с российской 1000-летней историей»1.

Выходит, что «страстное желание» русского народа в возрождении исконных духовных традиций, вновь обретающего свою идентичность, которой его лишила богоборческая эпоха, идет вразрез с желаниями названных российских академиков. Жаль, что американский геополитик глубже проник и понял духовные чаяния русского народа, чем некоторые отечественные ученые.

 

II

Что же с нами произойдет, если мы и наш Президент поддадимся «обеспокоенности» авторов Обращения и начнем «принимать меры» по ограничению «опасной» (по их мнению) деятельности РПЦ и сдерживанию естественного и заметного духовного движения, роста количества православных граждан в современной России? Ответ лежит на поверхности. Перед нами недавний горький опыт Советского Союза, среди факторов трагической гибели которого — духовное и нравственное оскудение общества являются решающими.

Распад СССР еще раз обнажил безусловную истину, подтверждающую всей историей развития человечества — безрелигиозные народы и государства не жизнеспособны и обречены на распад и умирание. Спасти их от этого не могут ни высокоразвитая наука, ни «передовая» идеология, ни выдающиеся вожди. Бездуховность (а всякая духовность, лишенная религиозной составляющей, условна) как раковая опухоль разъедает организм человека, народа и государства изнутри, потому что распадаются смысловые основы бытия человека. Они сводятся лишь к внешней, материальной стороне жизни, но не допустимо забывать, что человек — существо, прежде всего, духовное.

Эту непреложную истину попыталась проигнорировать коммунистическая идеология, выстраивающая свою духовность на научной, атеистической основе. Ее пытается проигнорировать и современная западная цивилизация. Результат получается тот же. Она вошла в состояние кризиса и поставила себя на грань заката и самоуничтожения, что подтверждают современные западные философы, политики, ученые, писатели и т. д.

Известный политический деятель США, бывший советник президентов США Никсона и Рейгана, кандидат в президенты от Республиканской партии на выборах 1992 года — Патрик Дж. Бьюкенен, издавший в 2002 г. книгу с красноречивым названием «Смерть Запада» пишет в ней: «Запад умирает, народы Запада перестали воспроизводить себя… Нынешний кризис грозит уничтожить западную цивилизацию. Сегодня в 17 европейских странах смертность значительно превышает рождаемость, гробы в них требуются куда чаще, чем колыбели… Новый гедонизм, как представляется, не дает объяснений, зачем продолжать жить»2.

Попытка западной цивилизации создать райскую жизнь на земле и сделать человека удовлетворенным и счастливым, привела к материальному пресыщению, но опустошила души людей, сделала их нищими духовно, изуродовала их нравственные критерии. Один из самых знаменитых ученых-психологов современного Запада Станислав Гроф утверждает: «Долгое время мы находились в плену иллюзий и ложной надежды на то, что рост материальной обеспеченности сам по себе способен основополагающим образом изменить качество жизни, принося нам благополучие, удовлетворение и счастье… Но наблюдается повсеместная утрата смысла, ценностей и перспективы, отчуждение от природы и общая саморазрушительная тенденция»3. Таковы плоды усилий западной цивилизации по критике и упразднению религии и возведению на духовный пьедестал науки, заменяющей религию. Наука с четко обозначенной антирелигиозной установкой стала сдерживать интерес людей к поиску Бога, к духовным вопросам, что и привело неизбежно к глубокому всеохватному нравственному кризису.

Наука не созидающая, а разрушающая духовное поле, опасная наука. Научное мировоззрение, основанное на материалистической установке, «на индивидуализме и соревновательности, а не на синергии и сотрудничестве» порождает «преследование эгоистических целей с дарвинистским принципом: “выживает сильнейший”»4. Такая наука и такое мировоззрение стали, по мнению ряда западных ученых, главной причиной глобального кризиса западной цивилизации. Поэтому они ставят на повестку дня проблему смены научной парадигмы с материалистической на идеалистическую, более соответствующую реальности. Новая парадигма означает первичность не материи, а сознания. «…Сознание, — утверждает современный английский ученый П. Рассел, — единственное, в существовании чего мы можем быть полностью уверены. Необходима, — продолжает он далее, — принципиально новая модель реальности, в которой сознание является столь же фундаментальным аспектом реальности, как пространство, время и материя, а может быть — еще более фундаментальным»5.

Наши академики-материалисты могут скептически заметить, что эти идеалистические постулаты о первичности сознания и вторичности материи мы слышали еще в советском вузовском курсе философии. В своем Обращении они обвиняют РПЦ в стремлении «вытравить» из системы образования «материалистическое видение мира». Но такое «вытравливание» материалистической парадигмы современной науки производит не РПЦ, а сама реальная жизнь.

Надо признать очевидное: современная наука, с ее претензиями на главную духовную опору человечества, обанкротилась. Она не укрепила человека, а растлила его, разоружила человека духовно и нравственно. Вместе с наукой обанкротилась и «научная картина мира». Их необходимо снять с пьедестала законодателей жизни. Однако это совсем не значит, что наука вообще подлежит упразднению. Речь может идти только о том, что наука должна сменить свои ориентиры, смирить свою гордыню и прекратить противостояние с религией, признать за религией право на «духовное окормление» научного знания.

 

III

Время и сама жизнь властно требуют преодоления раскола и вражды между религией и наукой. Целостность и единство духовного поля должны быть восстановлены, иначе человечество (прежде всего западная его часть, и вслед за ней и мы), лишившись исторической перспективы, обречет себя на духовное и нравственное одичание. Будем считать, что возникшее противостояние двух векторов человеческого сознания временно и преодолимо. Не во всем, но согласимся с нашим соотечественником, известным юристом, политологом и философом XIX века Б. Н. Чичериным, который в своем фундаментальном исследовании взаимоотношений науки и религии писал: «Разрыв между наукою и религией составляет принадлежность известных ступеней развития: он происходит иногда от недостаточности науки, иногда от несовершенства религии. Но окончательною целью развития представляется высшее объединение обоих областей, конечный синтез всего духовного мира»6.

В чем кроются причины противостояния науки и религии?

Объективные истоки противостояния религии и науки кроются в их сущностном различии, субъективные — в человеческих амбициях, интересах и убеждениях. Основной причиной, объективно разделяющей науку и религию, является разность миров, в которых они живут и действуют.

Мир науки — это мир имманентного. Она погружена в мир видимых вещей, мир физический, материальный. Он является объектом ее изучения и применения. Мир науки — это, прежде всего и, в конечном счете, мир физических явлений. Попытки монополизировать с помощью научного знания мир духовных явлений ни к чему хорошему не привели и ничего нового не добавили к тому, что уже было сказано в Священных Писаниях религий мира.

Духовные и нравственные задачи были возложены на науку Западной цивилизацией по причине того, что из нее хотели сделать новую религию.

Основоположники европейской науки, будучи верующими людьми, были убеждены, что наука есть наиболее короткий путь к познанию Бога. Они считали, «что Бога невозможно найти на том пути, на котором Его искало средневековье… Бог сокрыт, Его пути — не наши пути, Его мысли — не наши мысли. Но в точных естественных науках, где творения Бога физически осязались, были надежды напасть на след Его намерений относительно мира»7.

Благие намерения первых ученых скоро были забыты. Освободившаяся от церковного влияния, европейская научная мысль переводит идею познания Бога через естественные науки в идею создания новой, естественной религии, которая затем завершается требованием непосредственной замены религии наукой, а религиозной веры научным знанием. Охваченная гордыней и богоборчеством, европейская наука начинает открыто претендовать на роль духовного вождя человечества. В ряды богоборцев и ниспровергателей религии влилась и советская наука, так же считающая себя духовной основой культуры и жизни. В советской философской энциклопедии 60-х гг. прошлого столетия наука определялась как «важнейший элемент духовной культуры» и «высшая форма человеческих знаний», как «система понятий и законах внешнего мира и духовной деятельности людей».

В этих условиях естественно не могло быть и речи о союзе науки с религией. Здесь речь могла идти только о том, чтобы убрать религию с пути «общественного прогресса» и упразднить ее окончательно.

Для того, чтобы успешно продвигаться по пути восстановления истинной духовности, необходимо методологически правильно выстроить взаимоотношения между религией и наукой, отводя каждой из них то место, которое они объективно призваны занимать, определить ту роль, которую они должны играть в нравственной жизни человека, сформулировать цели, на которые они должны ориентироваться и задачи, которые они должны решать.

Надо убедить, прежде всего, научную общественность в том, что противостояние науки и религии противоестественно, что корневых противоречий между наукой и религией нет, что они едины и обречены на соработничество онтологически, что их расхождения касаются лишь гносеологической сферы. Именно об этом говорил один из наиболее значимых русских религиозных философов — С. Н. Булгаков. Он писал: «…достоинство науки и ее права не ограничиваются, а только утверждаются религиозным учением о человеке, а вместе с устранением последнего подрывается и первое. Наука принципиально опирается на религию, а не противоречит ей, как это странным образом сложилось в современных представлениях»8.

Религия и наука не противостоят друг другу, а взаимодействие не ограничивает их самостоятельность и свободу. Каждая продолжает решать свои задачи: религия — мировоззренческо-смысловые, наука — познавательно-аналитические и информационные.

Необходимо исправлять те перекосы во взаимоотношениях и функциях религии и науки, которые образовались в западной и советской цивилизациях. При этом надо исходить из того, что в силу объективного несовпадения функциональных задач религии и науки, специфика их познавательной деятельности как в предмете, так и в методах познания, противоречия в их взаимоотношениях объективно возникали и будут возникать. Поэтому дело заключается не в том, чтобы искусственно стирать эти противоречия, а в том, чтобы их вовремя обнаружить и правильно разрешить.

Так, смысловые вопросы человеческой жизни наука (не только естественная, но и гуманитарная) не решает и ответы на них не дает или же эти ответы не убедительны. Глубинные тайны бытия сокрыты от науки. «Задача и значение науки, — писал С. Н. Булгаков в указанной статье, — вполне относительны и ограничены: она имеет дело с определенным (логически или философски) кругом проблем опытного (в Кантовском смысле) знания… но остров знания по-прежнему окружен морем тайн и вечности»9.

Существует точка зрения, что свои выводы по отношению к науке должна сделать и религия и признать в науке не ниспровергателя религиозных истин, а соратника по их подтверждению и укреплению, а так же то, что научное знание есть иной, по сравнению с религиозным знанием, путь к истине. Оно более подвижно, быстрее реагирует на «злобу дня», материальные жизненные потребности человека. Религиозное знание не обладает такой подвижностью, ибо оно озабочено не сиюминутным, а вечным, но ведь и вечное складывается из сиюминутного. Поэтому, очевидно, религия должна, думая о вечном, не забывать и о сиюминутном, а наука не должна увязать только в сиюминутном, а постоянно помнить о вечном.

 

IV

Письмо академиков еще раз подтвердило особую актуальность проблемы взаимоотношений науки и религии и насущную необходимость ее позитивного решения. Если атеизм значительной части российской интеллигенции будет и дальше подпитываться научно-религиозным расколом, то будут сохраняться серьезные препятствия процессу духовного возрождения России. Благодаря тому, что антиправославным силам удается пока не допустить союза и соработничества науки и религии, в системе образования продолжает формироваться антирелигиозное материалистическое мировоззрение, на которое легко ложится и впитывается продукция рыночных средств массовой информации. В результате формируется поколение людей рынка и рыночной идеологии, идеологии мамоны.

Рынок, деньги и «сладкая жизнь» полностью заполняют мировоззренческое пространство молодого поколения, не оставляя места ни Богу, ни вере в него. Научные же представления начинают носить сугубо утилитарный характер, поскольку и наука становится прежде всего одним из активных участников рынка, а образование превращается в рыночную «образовательную услугу».

Научное мировоззрение в сущности рынофицируется, а рынок, как известно, не исповедует ни духовных, ни нравственных ценностей, он их отвергает. Рынок не приемлет заповедь Иисуса Христа: «…Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4:4). «Богом» современного рынка стали деньги, его идеологией — достижение прибыли любой ценой. Торжество такой идеологии возможно только в условиях существенного ослабления религиозного влияния на человека и общество.

Не человек, а рынок становится целью экономики. Вместе с обесчеловечиванием экономики обесчеловечивается и политика как «концентрированное выражение экономики». Идеология рыночного фундаментализма в экономике породила идеологию геополитического реализма в политике, где мораль так же не принимается в расчет. Выпадая из-под благотворного влияния религии, наука лишает себя духовных и нравственных критериев и превращается в верного служителя мамоне. Современный рынок становится непреодолимой стеной между религией и наукой.

Разборки этой стены потребуют огромных усилий как со стороны науки, так и со стороны религии при активной помощи всех общественных сил. Но сначала нам всем необходимо осознать глубину и масштабность этой проблемы. Мы должны понять, во-первых, то, что навязанный нам либеральный вариант рынка, есть путь национального самоубийства. Во-вторых, что такой рынок лишает нас возможности нормализации отношений между наукой и религией. В-третьих, мы должны осознать, что возрождение полноценной духовности невозможно без взаимопонимания и взаимопроникновения религии и науки.

Русская Православная Церковь выражает готовность к такому союзу с наукой. «…Ныне, — гласят “Основы социальной концепции Русской Православной Церкви”, — как никогда необходимо возвращение к утраченной связи научного знания с религиозными духовными и нравственными ценностями… Церковь и светская наука призваны к сотрудничеству во имя спасения жизни и ее должного устроения. Их взаимодействие способствует созданию здорового творческого климата в духовно-интеллектуальной сфере, тем самым помогая созиданию оптимальных условий для развития научных исследований»10.

К сожалению, наше научное сообщество, большей частью, отвечает на эту готовность РПЦ к сотрудничеству или молчанием, или бескомпромисным отрицанием его возможности, как это сделали академики, подписавшие Обращение к Президенту РФ, в котором отвергается даже мысль о сотрудничестве между религией и наукой.

Люди, выступающие с таких позиций вольно, или невольно становятся противниками не только РПЦ, но и противниками полноценного духовного возрождения России, а, стало быть, и ее могущества и величия, ее определенной Богом духовной миссии — стать Духовным Центром для всего человечества.

Признаем, однако, и тот факт, что залогом преодоления сопротивления богоборческих, антиправославных сил духовному движению в России, является необратимо растущее православное движение. Об этом свидетельствуют всевозможные исследования состояния религиозности в современном российском обществе. В России неуклонно растет количество православных граждан и так же неуклонно снижается количество атеистов. Если по данным фонда «Общественное мнение» в 1991 г. православными себя считали 34 % граждан России, то по данным ВЦИОМ в 2006 г. эта цифра почти удвоилась и стала составлять 63 %. Если по данным этих же центров исследования в 1991 г. неверующими считали себя 40 % населения России, то в 2006 году их осталось только 15 %.

Пока мы не располагаем данными о том, какие изменения произошли в мировоззрении представителей российской научной общественности, но и здесь происходят заметные сдвиги на позиции богословского мировоззрения. Об этом можно судить по многочисленным публикациям ученых в печати, опубликованным книгам, посвященным религиозной тематике, выступлениям на различных научных форумах, защищенным диссертациям и т. д. Все это дает основания считать, что научное сообщество совершает разворот от атеизма и материализма к признанию христианских ценностей и их значения в своей жизни и деятельности. Появляются многочисленные работы ученых различных отраслей науки, раскрывающие не только непротиворечивость, но и совпадение библейских и научных истин, что позволяет судить о реальной возможности возрождения союза религии и науки. Только так мы победим и возродим величие России.


 

 


1   Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003. С. 143.
  Бьюкенен П. Дж. Смерть Запада. М., 2003. С. 22.
  Гроф С. Революция сознания: Трансатлантический диалог. М., 2004. С. 21–22.
  Там же. С. 53.
  Там же. С. 58–59.
6   Чичерин Б.Н. Наука и религия. М., 1999. С. 23.
  Вебер М. Избранное. Протестантская этика и дух капитализма. М., 2006. С. 535.
  Булгаков С. Н. О противоречивости современного безрелигиозного мировоззрения // История религии. М., 1991. С. 222.
   См. Ельчанинов А., Эрн В., Флоренский П., Булгаков С. История религии. М., 1991. С. 223.
10   Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Гл. XIV, п. 1.