Крепость на Двине

 

Шевцов Н. В.

Наумова Е. Е.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

300 лет назад в устье могучей северной реки завершилось строительство первой каменной твердыни, построенной по повелению Петра Первого.

 

Крепость появилась неожиданно из-за поворота улицы, по которой мы ехали из Архангельска. Хотя поначалу трудно было догадаться, что перед нами — старинные каменные укрепления, когда-то считавшиеся одним из мощнейших оборонительных рубежей русского севера. Древние стены и бастионы скрывались под толстым слоем снега и напоминали вытянувшиеся в сторону реки крутые холмы. Но подойдя ближе, увидели крепостные ворота с причудливым барочным декором. Мы стояли перед когда-то знаменитой, но затем забытой на многие десятилетия Новодвинской крепостью, построенной по повелению Петра Первого в 1701–1714 годах. Ее возведение началось еще раньше Петропавловской крепости. Можно сказать, она послужила образцом для Невской твердыни. Крепость расположена, как можно догадаться из ее названия, на берегу Северной Двины, вернее, одного из ее рукавов, составляющих речную дельту. Любой крупный корабль, направлявшийся в сторону Архангельска, проплывал мимо крепости. Именно у ее стен в 1701 году была одержана первая победа над шведским флотом. Враг попытался тайно, внезапным ударом захватить Архангельск и тем самым уничтожить единственный существовавший в ту пору порт на севере России. Для выполнения этой задачи в Северную Двину вошел передовой отряд шведского флота, но благодаря находчивости и мужеству кормщика Ивана Ермолаевича Седунова (Рябова) шведские суда оказались на мелководье, в пределах досягаемости пушечных ядер со стороны крепости. Итоги пиратского рейда оказались плачевными, шведы бросили два корабля, русские в качестве трофеев захватили пушки и боевые знамена. События той схватки у стен Новодвинской крепости подробно описал Ю. Герман в своем романе «Россия молодая». По его сюжету был снят одноименный фильм. Роль Ивана Рябова прекрасно сыграл Николай Олялин.

Пару месяцев спустя после описываемой поездки в Архангельскую область нам неожиданно напомнила об Иване Рябове экспозиция музея села Сусанино, расположившаяся в храме, скромном, но тем не менее известном всей стране. Его изобразил на своей знаменитой картине «Грачи прилетели» художник А. Саврасов. Сусанино расположено в Костромской области, недалеко от болота, куда местный деревенский староста завел поляков, искавших Царя Михаила Романова. Осматривая со вкусом подобранные экспонаты музея, посвященные подвигу костромского крестьянина, мы обратили внимание на изображение крепости со знакомыми очертаниями. Неужели Новодвинская? Прочитали подпись: «Ново-Двинская крепость. (Гравюра из книги Корнелиса де Брейна «Путешествие по Московии». Амстердам. 1711)» А рядом — пожелтевшая заметка из «Ленинградской правды» от 27 июля 1967 года с красноречивым названием «Поморский Сусанин».

Петр гордился крепостью на Двине. Он осуществил то, о чем мечтали его предшественники. Ведь еще при его деде Михаиле Романове, в 1646 году, в Архангельск поступил запрос Посольского приказа, суть которого сводилась к следующему: можно ли построить на берегах Двины две башни и протянуть между ними цепь, чтобы контролировать движение судов в сторону Архангельска. Ставилась задача закрыть возможные подходы вражеских кораблей к северному порту. Но башни так и не построили, низкие, затапливаемые в половодье берега не позволяли в те времена возвести подобные сооружения. Правда, спустя тридцать лет деревянные башни все же появились на архангельских берегах. Но они мало походили на те укрепления, о которых мечтал Петр. Поэтому уже в свой первый приезд в Архангельск он повелел строить крепость из белого камня. Ее возводили по проекту инженера-фортификатора Георга Резе на одном из островов устья Двины. Молодой Царь провел два месяца на ее строительстве. Он жил в доме на расположенном неподалеку от крепости острове Маркове. Остров этот ныне не существует, его размыли и поглотили воды Двины. Не удивительно, что дом перенесли, сначала — в крепость, позднее — в Архангельск, ну а потом, благодаря стараниям выдающегося архитектора, реставратора, энтузиаста Петра Дмитриевича Барановского, он оказался в музее-заповеднике «Коломенское».

Как уже отмечалось, крепость закончили строить в 1714 году. Так что в нынешнем году она отмечает свое трехсотлетие. В течение многих десятилетий Новодвинская крепость являлась непреодолимой преградой для врагов России. Но со временем она утратила свое военно-стратегическое значение, и в 1864 году, в соответствии с указом Александра II, из нее был выведен гарнизон. Цитадель забросили. Возвышавшийся на территории крепости храм Петра и Павла, который построили раньше петербургского, превратился в приходскую церковь. После революции крепость и прилегающий к ней поселок превратили в детскую колонию, которая просуществовала до 1960 года.

Мы добирались в крепость долго. Поначалу даже всезнающие таксисты не могли сказать, где она находится. Лишь один из них, подумав, произнес загадочную фразу: «А, это, наверное, там, где Конвейер». «Что такое Конвейер?» — поинтересовались мы. «Так называется поселок, что рядом с крепостью. Путь туда непростой. Надо преодолеть понтонную переправу. Времени уйдет много, поэтому я туда не поеду». В крепость нас отвез наш родственник, Вячеслав, на своей машине. Он живет в Северодвинске, что рядом с Архангельском, но в крепости ранее не бывал, и чувствовал себя, как и мы, первопроходцем. Миновав один из районов Архангельска, остров Соломбалу, машина устремилась на север по покрытому наледью шоссе. Вскоре оказались у понтонной переправы, о которой слышали от таксистов. Она была проложена по льду, и, судя по образовавшейся в середине русла шуге, месиву из воды и льда, по реке недавно прошел ледокол. Отдавая двести рублей задумчиво смотревшему на нас сторожу, спросили: «До Конвейера доедем?» — «А как же, как переправитесь, повернете налево». Проехали по понтону и оказались на Линском прилуке — одном из островов дельты Двины. Долго ехали по зимней дороге, время от времени медленно переезжая проложенные поперек нее трубы отопления. Вокруг нас — в основном разрушенные деревянные дома, часть населения острова живет теперь на «большой земле» в Архангельске, а те, кто остались, их не более двухсот человек, каждый день ездят на работу в областной центр. На острове им делать нечего, почти все расположенные здесь деревообрабатывающие предприятия остановились — нет сырья. Лесопилки переместились в другие места, ближе к лесам. Правда, летом население острова увеличивается в пять раз — ведь здесь находятся два дачных кооператива.

Крепость спряталась на самом краю Конвейера. Нас встретили две довольно агрессивно настроенные собачки, но Вячеслав поделился с ними припасенными конфетами, и мы сразу подружились. Из сторожевой будки вышел человек. «Добро пожаловать, — приветливо сказал он. — Приветствую вас на территории памятника федерального значения Архангельская Новодвинская крепость». Но беседовать на улице при температуре минус тридцать не очень хотелось, поэтому мы зашли в избушку, где и продолжили разговор.

Геннадий Григорьевич Иванов — один из трех сотрудников музея. Живет здесь же, в поселке. Работал инженером-механиком на территории крепости. А потому многое может рассказать о ее истории в советское время. От него мы узнали, что в годы войны здесь буквально за несколько суток наладили производство минометных снарядов. С 1962 года крепость вместе с поселком стала «взрослой» зоной. Здесь с послевоенного времени до 1985 года выпускали промышленные пылесосы ЗИЛ-900. Геннадий Григорьевич показал нам приколотый к стене снимок одного из них. Пылеулавливающие агрегаты устанавливали в цехах предприятий. С их помощью очищали воздух, а также собирали пыль, оставшуюся после обработки ценных металлов, прежде всего титана и кобальта. Ее в дальнейшем, после очистки, вновь пускали в производство. Пылесосы из зоны пользовались большим спросом. Их поставляли в тридцать две страны. Только вряд ли покупатели догадывались, кто были их создатели. Цеха находились на территории цитадели. Там-то и работал инженером наш собеседник. Слушая его, мы поняли, почему о существовании крепости ничего не сообщалось в советских справочниках и путеводителях. Зона есть зона. О ней писать было не принято.

Тут мы должны сознаться, что не в первый раз посетили Новодвинскую крепость. Нет, мы не входили в число заключенных. Просто за пять лет до нынешнего приезда мы летом, на катерах и автобусах добрались до Конвейера. Произошло это примерно через полгода после того, как зона перестала существовать. Запомнились еще не снесенные вышки охраны, колючая проволока, невеселая вывеска «МАГАЗИН ИК 7 УИН МЮРФ ПО Арх. области». Ни названия поселка, улиц, сплошные цифры. Сейчас следы зоны практически исчезли. Территория крепости очищена от цехов. Сохранились лишь постройки XIII–XIX веков. В этом мы убедились, когда, поеживаясь на морозе, все же отправились осматривать крепость. «Пойдем по асфальту», — загадочно произнес Геннадий Григорьевич. Подойдя к Летним воротам, свернули в сторону реки и, коченея от дующего с нее ветра, подошли к главному входу — Двинским воротам с возвышающимся над ним бывшим комендантским домом. «Где же асфальт?» — недоумевали мы, а потом оценили юмор нашего экскурсовода. Под снегом угадывался деревянный настил, типичный «тротуар» северных русских городов. Фасад ворот, равно как и сам дом, также частично отреставрирован. Вошли в крепость, прошли несколько метров и оказались у памятного креста, установленного на месте, где когда-то возвышалась церковь Петра и Павла. Отсюда великолепно просматривалось внутреннее пространство крепости с офицерским домом и единственным сохранившимся с давних времен Большим пороховым погребом. «Ну а теперь, — сказал наш провожатый, — выйдем из крепости и поднимемся на смотровую площадку, посмотрим, откуда обстреливали шведские корабли». Вдали виднелись еще не вырубленные леса, но особо манила застывшая река — могучая и непобедимая. Не захотела она, чтобы по ее водам пробрался к Архангельску враг, и принесла ему гибель.

Мы возвратились к сторожке. По дороге Геннадий Григорьевич рассказывал о ходе реставрации. Обрадовались, когда услышали, что летом в крепости работали 16 реставраторов. «Солидно», — подумали мы, представив себе целый коллектив авторитетных ученых-энтузиастов. «Вот здесь все шестнадцать и жили — три узбека и тринадцать украинцев», — наш собеседник указал на крошечный деревянный домик. Мы поняли, что снова «попались на удочку», забыв о блестящем чувстве юмора инженера-музейщика. «В России строителей-реставраторов нигде не готовят», — уже грустно продолжил он.

Пора было уезжать. Сфотографировались на память у заброшенного дома с недавно прикрепленной табличкой: «Ул. Ивана Рябова». В самом доме когда-то размещалась администрация лагеря. На прощание Геннадий Григорьевич произнес: «Я вот что вам скажу. Лес кончается. Скоро закроются последние лесозаводы. А крепость, она вечная, люди будут приезжать сюда, ведь это наша история, а значит, и наше будущее».