Религиозная ситуация на оккупированной Украине

К 70-летию Великой Победы

Из всех захваченных германскими войсками территорий на Украине была самая сложная религиозная ситуация. Там вспыхнула ожесточенная схватка Церкви автономной и национальной. Автономная Церковь Украины опиралась на решение Всероссийского Поместного Собора 1917–1918 гг. о создании Украинской автономной Церкви в составе Русской. Но автокефальная Церковь принципиально разорвала всякую связь с Московской Патриархией и приняла в свои ряды священников, возведенных в сан в 1921 г. протоиереем Василием Липковским (их называли липковцами), которых ни одна Православная Церковь не могла считать законными священнослужителями.

Большинство православных епископов, оказавшихся на оккупированной территории Украины, 18 августа 1941 г. собрались на Собор в Почаевской Лавре и провозгласили создание автономной Украинской Церкви под омофором Московской Патриархии. Главой ее был избран архиепископ Алексий (Громадский), провозглашенный митрополитом. Он в начале сентября в окружном послании обосновал решение не возобновлять свое подчинение митрополиту Варшавскому Дионисию, заявившему юрисдикционные права на Украину. На очередном Соборе 25 августа 1941 г. митрополит Алексий был избран экзархом Украины¹.

Однако митрополит Варшавский Дионисий не признал автономию Украинской Церкви. Но в связи с тем, что немецкие власти не допускали распространения его влияния на восток, Дионисий начал поддерживать и благословил возрождение автокефальной Украинской Церкви. Он возвел в сан архиепископа епископа Луцкого Поликарпа (Сикорского) и 24 декабря 1941 г. назначил его администратором, т. е. управляющим Церковью на Украине. На соборе епископов в Пинске 7–10 февраля 1942 г. автокефальная Церковь Украины была восстановлена официально. Собор постановил принимать в общение священников-«липковцев» без нового посвящения. В мае 1942 г. архиепископу Поликарпу решением Синода в Киеве был присвоен титул митрополита Киевского, но он оставался жить в Луцке. Автокефалисты развернули активную борьбу против автономной Церкви. Обе эти Церкви посвящали новых епископов, и число их вскоре дошло до 15 у автокефалистов и 19 у автономистов.

Следует отметить, что почти все имевшиеся на Украине православные епископы проживали в ее западной части, которая была присоединена к СССР в результате освободительного похода Красной армии в сентябре 1939 года. На остальной территории республики уцелел лишь один архиерей канонического рукоположения. Им был проживавший на покое в Киеве престарелый схиархиепископ Антоний (Абашидзе). К концу 1941 г. Владыка Антоний вошел в состав автономной Церкви и был избран заместителем председателя ее Архиерейского Собора. Он резко выступал против вмешательства Варшавского митрополита во внутреннюю церковную жизнь Украины и негативно оценивал практическую деятельность автокефальной Церкви.

Немецкие оккупационные власти активно влияли на религиозную ситуацию и церковное противостояние. В первое время они умышленно допускали стихийное возрождение церковной жизни. На первых порах за проведение религиозной политики отвечало командование группы армий «Юг» во главе с генералом Рундштедтом. В штабе группы армий церковными вопросами занимался бывший директор Бреславского Восточно-Европейского института профессор Ганс Кох. Рундштедт предоставил ему в религиозных делах полную свободу. Так, прежде чем ведение церковно-политических вопросов перешло к рейхсминистерству А. Розенберга (РМО) и рейхскомиссариату «Украина» (РКУ), был короткий промежуточный период, который и заложил основы будущего развития религиозной ситуации на Украине. Военная администрация первое время просто официально признавала возникающие приходы. Были случаи, когда христиански ориентированные немецкие офицеры лично помогали устроению церковных приходов.

Один из таких офицеров — Фридрих Хейер — впоследствии стал крупнейшим германским специалистом по истории Украинской Церкви XX века. Он имел сан евангелического священника и нередко отпевал и православных, и лютеран.

Военная администрация явно поддерживала автокефалистов. В определенной мере это было связано с тем, что Ганс Кох, родившийся в немецкой колонии под Станиславом, был давно связан с украинскими националистами. В первые месяцы войны Кох активно занимался церковными и политическими делами во Львове, а после взятия Киева переехал туда и занял должность особого уполномоченного по вопросам культурной жизни. Но через 2–3 месяца его деятельность была прекращена распоряжением А. Розенберга.

Осенью 1941 г. на большей части Украины немцы вместо военной ввели гражданскую администрацию. При этом Северная Буковина, Бессарабия и Одесская область были переданы Румынии. Галиция была присоединена к Польше (генерал-губернаторству). На оставшейся правобережной части Украинской СССР приказом Гитлера от 20 августа 1941 г. был создан рейхскомиссариат «Украина». В начале сентября его руководителем Гитлер назначил гауляйтера и обер-президента Восточной Пруссии Эриха Коха. Резиденцией гауляйтера стал город Ровно.

Рейхскомиссариат «Украина» включал 4 генерал-бецирка (округа): Подолия, Волынь, Николаев, Житомир. В 1942 г. он был расширен за счет включения еще двух округов — Киев, Таврия и Крым. Осенью 1942 г. планировалось увеличить рейхскомиссариат «Украина» до 14 генерал-бецирков, включив в него новые округа — Харьков, Чернигов, Воронеж, Ростов, Саратов, Сталинград, Сталине (Донецк) и «Немецкое Поволжье». Однако разгром немцев под Сталинградом сорвал осуществление этих замыслов. Переход через границы административных зон был жестко ограничен, а для большинства жителей совсем невозможен и смертельно опасен².

Вступив в должность, Кох 19 ноября 1941 г. получил первую общеполитическую инструкцию от Розенберга. В ней подчеркивалось: «Препятствовать любому влиянию русского православия и его священников, а также въезду всех представителей каких-либо церквей из других стран в рейхскомиссариат “Украина”...»

В проекте январского указа 1942 г. Розенберга Коху была сформулирована еще более явная антирусская направленность и стремление поддерживать всякую форму церковного раскола: «Русскую Православную Церковь в рейхкомиссариате “Украина” ни в коем случае не поддерживать, так как она является носительницей великорусской и панславянской идеи. Автокефальную же Украинскую Церковь, напротив, следует поддерживать в качестве противовеса Русской Православной...» Рекомендовалось также поддерживать вражду епископов между собой, вступление их в конфликты со своим патриархом, поощрялось подчинение епископов разным патриархам. В директивном письме от 13 мая 1942 г. прямо указывалось, что украинцы должны иметь свою, отдельную от русских, Православную Церковь.

После упразднения военной администрации и создания администрации гражданской учреждения рейхскомиссариата «Украина» оказывали всяческую поддержку автокефалистам, видя в них союзников в осуществлении намерений духовно отделить Украину от России. И именно германская помощь сыграла решающую роль в распространении влияния автокефалистов на Украине.

Украинские националисты двух враждующих между собой течений — мельниковцы и бандеровцы, получив полную свободу действий и поддержку немцев, быстро заняли командные посты в созданной оккупантами гражданской администрации. Они активно стали помогать автокефалистам. Так, племянник Петлюры Степан Скрыпник, принявший в мае 1942 г. сан епископа с именем Мстислав, в июле 1941 г. был назначен представителем Министерства восточных территорий при группе армий «Юг» и стал доверенным лицом по вопросу организации гражданского управления на Украине. Однако германская политика сводилась к стремлению отделить республику от России, но не к созданию независимой Украины. Поэтому у немецких властей постепенно стали расти конфликты с бандеровцами. Причем пропаганду независимости Украины сторонники С. Бандеры нередко проводили во время религиозных праздников и на богослужениях.

Первый крупный конфликт произошел после того, как в день захвата Львова 30 июня 1941 г. группа бандеровцев, служившая в специальном батальоне немецкой армии «Нахтигаль», самовольно распространила по радио прокламацию о провозглашении независимого украинского государства. 9 июля главные инициаторы этой акции были взяты под «почетный арест». Одновременно были арестованы сам Степан Бандера и его ближайшие сотрудники. После допроса в Берлине и отказа взять назад провозглашение независимости Украины все эти деятели, находясь номинально под домашним арестом, получили разрешение продолжать политическую деятельность в столице Третьего рейха.

Спустя несколько месяцев репрессии против бандеровцев были усилены. 25 ноября 1941 г. секретным приказом оперативной команды полиции безопасности и СД, направленным в Киев, Днепропетровск, Николаев, Ровно, Житомир и Винницу, предписывалось: «Установлено, что бандеровская организация подготавливает в рейхскомиссариате восстание с конечной целью создания независимой Украины. Все активисты бандеровского движения должны быть немедленно арестованы и после тщательного допроса без шума ликвидированы под видом грабителей»³.

В декабре 1941 г. в сообщении СД отмечалось, что часть украинских сепаратистов арестована, политика их принимает все более антинемецкий характер, руководящие круги ОУН не верят в победу Германии и создают собственные партизанские отряды. В дальнейшем репрессии против бандеровцев были продолжены. По сообщению СД от 20 сентября 1942 г., в Германии была проведена крупная акция против функционеров бандеровского движения, в результате чего было арестовано 210 человек. Особенно активно националистическое украинское партизанское движение стало развиваться в 1943 г., что вызвало сильную тревогу немцев.

Таким образом, мы видим, что в отличие от Белоруссии, где германские власти всячески лелеяли весьма слабый национализм, на Украине они были очень обеспокоены активной деятельностью местных националистов, прежде всего выходцев из Галиции. Стараясь ослабить русское влияние на Украине, немцы использовали здесь национализм, опираясь в основном на мельниковцев. Но и его они опасались, не имея возможности полного контроля. Поэтому они допустили создание двух параллельных церковных иерархий, несмотря на то, что автономная Церковь входила в состав Московского Патриархата. Со временем немецкие власти перестали вмешиваться в это церковное противостояние, извлекая для себя из этого выгоду.

Развитие церковной политики на Украине определялось взаимодействием и борьбой трех центров власти: рейхскомиссариата «Украина», Министерства занятых территорий и СД. При этом церковная политика ведомства Коха (рейхскомиссариат «Украина») и СД во многом совпадала. Оба учреждения не хотели идти на какие-либо, даже временные, уступки религиозным организациям. И по мере все большего ухудшения отношений с украинскими националистами в глазах этих ведомств автокефальная Церковь теряла свое привилегированное положение. 1 ноября 1941 г. руководитель оперативной группы в Киеве издал приказ о предотвращении открытия всех духовных учебных заведений. Это же подтвердил в своем указе рейхскомиссару Украины в феврале 1942 г. командующий полицией безопасности и СД, отметив необходимость всеми средствами препятствовать образованию Всеукраинской автокефальной церкви или охватывающему значительную область объединению Православной Церкви под руководством митрополита в качестве влиятельного политического фактора.

Назначение митрополитом Дионисием архиепископа Поликарпа (Сикорского) администратором Украинской Церкви через месяц было фактически признано и рейхскомиссариатом Украины. 24 января 1942 г. Поликарп нанес визит представителю рейхскомиссара и передал ему приветствие, адресованное Коху. В этом приветствии Поликарп Сикорский «выражал свою готовность к честной совместной работе». При этом особая задача Церкви, как понимал ее Поликарп, заключалась в том, чтобы воспитывать у молодежи дисциплину и порядок «в духе нового времени».

Весной 1942 г. ведомства рейхскомиссариата «Украина» перешли к осуществлению равноудаленной политики, не отдавая явного предпочтения автокефальному или автономному церковному направлению. В украинской прессе по распоряжению Коха не допускалось, чтобы одно из этих направлений было представлено как явно поддерживаемое немецкой властью. Закон Божий было разрешено преподавать только в храмах, исключив его из занятий в школах.

Обнаруженные В. М. Шкаровским документы свидетельствуют, что имелись случаи уничтожения украинских православных храмов по приказу германской администрации⁴. В связи с этим упоминается взрыв знаменитого древнего Успенского собора в Киево-Печерской Лавре. До сих пор неизвестно, кем был взорван этот храм. В одной публикации современной российской газеты на основе личного свидетельства утверждалось, что собор был взорван 3 ноября 1941 г. специально оставленной в Киеве при отступлении советских войск диверсионной группой⁵. Однако имеются германские архивные документы, свидетельствующие об обратном. О взрыве храма именно немцами пишет, например, авторитетный германский ученый Ф. Хейер, полагающий, что за этой акцией стояли руководитель партийной канцелярии М. Борман и рейхскомиссар Украины Э. Кох, которые стремились лишить Украину ее идейного центра, дабы создавать уже новый. В Киевском подразделении немецкой разведки абвер тоже господствовало мнение, что взрыв Успенского собора совершили части СС под командованием начальника полиции и СС юга России Прютцмана, который занял Киево-Печерскую Лавру под свою резиденцию⁶.

Рейхскомиссар Украины Э. Кох предпринял осенью 1942 г. несколько антиукраинских акций, которые коснулись и Церкви. Он закрыл все учебные заведения, кроме начальных школ, а учеников вместе с учителями выслал в Германию на принудительные работы. В своей политике он опирался на поддержку Гитлера. Так, возвратившись из ставки фюрера, Кох 26–28 августа 1942 г. провел совещание в Ровно, на котором говорил следующее: «Свободной Украины не существует. Цель нашей работы должна заключаться в том, чтобы украинцы работали для Германии, а не в том, чтобы мы здесь осчастливили народ... Уровень образования украинцев должен оставаться низким. В соответствии с этим предусмотрена школьная политика. Трехклассные школы уже способствуют слишком высокому образованию. Далее необходимо сделать все, чтобы преградить силу рождаемости на этой территории. Для этого фюрер наметил особые акции... В культурной области мы дали украинцам обе церкви. О дальнейшей культурной работе не может быть и речи».

1 октября 1942 г. Кох издал указ, в котором развивал некоторые идеи Гитлера. Суть их заключалась в том, что на Украине Германия не может быть заинтересована в единственной сильной Церкви, подавляющей все остальные. В указе Кох потребовал от генеральных комиссаров округов провести разделение автономной и автокефальной Церкви на несколько независимых, по две в каждом округе. В будущем предполагалось, что не будет ни администратора Поликарпа, ни экзарха Украины Алексия, а оба они станут лишь старшими епископами их церковных направлений в генерал-бецирке Луцк. Все назначения священноначалия должна была осуществлять германская администрация. Помимо введения системы тотального контроля и управления религиозной жизнью Кох предписывал также необходимость «всеми подходящими способами препятствовать любому объединению автономной Церкви с автокефалистами⁷.

Чиновники ведомства А. Розенберга были неприятно поражены этим указом Коха и отреагировали негативно. Осенью 1942 г. они придерживались уже той точки зрения, что необходимо создать единую сильную Украинскую Церковь для противовеса Московской Патриархии. Полиция и СД также постепенно стали одобрительно относиться к слиянию автономной Церкви с автокефалистами, надеясь на то, что автокефальная Церковь при этом потеряет свой остронациональный характер.

Эти прямо противоположные позиции германских ведомств в церковном вопросе на Украине отразились на состоявшейся осенью 1942 г. попытке объединения автономной Церкви с автокефалистами. В Луцке 4–8 октября 1942 г. прошло заседание Синода автокефальных архиереев. Было решено направить двух архиереев к экзарху Алексию и предложить ему подписать документ о признании автокефалии Украинской автокефальной Церкви и провести объединенные мероприятия. Переговоры с экзархом состоялись 8 октября в Почаевской Лавре. В результате митрополит Алексий и автокефальные архиереи подписали акт из 7 пунктов, в которых признавалось фактическое сосуществование двух Церквей на Украине и все различия канонического характера объявлялись несуществующими, создавался единый Синод.

Это была несомненная победа автокефалистов, потому что данный акт утвердил самочинную автокефалию, а в образованном Синоде автокефалистам досталось два места из пяти. В Синоде первенство по старшинству хиротонии принадлежало автокефалисту митрополиту Пинскому и Полесскому Александру, а секретарем становился автокефалист Мстислав Скрыпник — видный политический деятель и племянник Петлюры.

Для церковных деятелей и для германских властей такое изменение позиции митрополита Алексия (Громадского) стало большой неожиданностью. Ведь ранее экзарх Украины неоднократно публично исключал возможность объединения с автокефалистами по каноническим причинам. Существует предположение, что в данном случае вновь проявилось ревностное украинофильство митрополита Алексия, которым он страдал еще в 1930-е годы. Хотя один из близких к Мстиславу Скрыпнику церковных деятелей иначе объяснял мотивы столь неожиданного поступка экзарха. Видимо, митрополит Алексий считал, что дело Москвы проиграно и Россия будет уничтожена. А он будто бы делал ставку на победу большевиков. Потому все клятвы, которые он дал Москве, стали беспредметными — полагал этот церковный деятель.

Все церковные споры в последующие месяцы вращались вокруг акта от 8 октября 1942 года. Довольно скоро этот акт объединения вызвал активное сопротивление со стороны автономной церкви, что привело к кризису в ней.

Из 16 архиереев, которым экзарх разослал подписанный документ на отзыв, почти все отреагировали однозначно отрицательно. При этом три авторитетных архиерея — архиепископ Черниговский Симон, управляющий Киевской епархией епископ Пантелеймон и епископ Полтавский Вениамин выступили с меморандумом, в котором «акт объединения» был признан как не имеющий никакой канонической силы. Митрополиту Алексию было предложено снять свою подпись, добровольно сложить звание экзарха Украины, а управление Церковью сосредоточить в Священном Синоде. Точка зрения пользовавшегося большим авторитетом у верующих схиархиепископа Антония (Абашидзе) имела важное значение. Накануне своей смерти (1 ноября 1942 г.) Владыка Антоний направил митрополиту Алексию письмо, в котором он осудил подписание акта и упрекал за это экзарха.

В ход дела тут же вмешалось германское руководство рейхкомиссариата. От Мстислава потребовали выехать в один из населенных пунктов восточнее Днепра и находиться там без права въезда на территорию западнее Днепра. Дело в том, что Мстислав, нарушив запрет генерального рейхскомиссара от 22 сентября, побывал в Луцке и самовольно сыграл в вышеописанных событиях решающую роль. Мстислав покинул Киев и отправился к месту ссылки в г. Прилуки Черниговского округа. Ему запрещалась любая политическая и церковная деятельность. Проводивший беседы с епископом немецкий полковник назвал Мстислава иезуитом, но при этом заявил, что «все равно Алексий и московские епископы не останутся на Украине», предполагая, что их насильственно удалят с ее территории. В рейхскомиссариате «Украина» стали обдумывать возможность полной ликвидации автокефальной Церкви из-за ее политизации.

Но в целом рейхскомиссариат был заинтересован в сохранении раскола в Церкви и настраивании верующих друг против друга. Экзарху Алексию во время приема в рейхскомиссариате 23 октября 1942 г. было заявлено, что правящей власти представляется невозможным в любой форме участие митрополита Дионисия в жизни Православной Церкви Украины или даже фигурирование его в качестве представителя этой Церкви. Кроме того, ему сообщили, что германская власть не разрешает включать в состав украинского епископата тех личностей, которые в прошлом играли политическую роль. Имелся в виду епископ Мстислав. В заключение экзарху было указано, что рейхскомиссариат рассматривает акт от 8 октября лишь в качестве проекта возможного объединения автокефалистов с автономной Церковью.

11–12 ноября состоялась встреча митрополита Алексия и администратора Поликарпа. Экзарх сообщил последнему о первых отрицательных отзывах своих епископов и о позиции немецкой администрации. Поликарп отказался от многих пунктов акта от 8 октября и пошел на серьезные уступки: состав Синода теперь должен был состоять из епископов от автономной Церкви и автокефалистов поровну, а секретарем вместо нежелательного немцам Мстислава намечался автономный епископ Вениамин; возглавление Церкви на Украине или даже представительство ее митрополитом Дионисием признавалось неактуальным; акт от 8 октября договорились считать декларативным документом, а не декретом уже совершившегося факта объединения. А сам созыв Синода предполагался теперь только после получения положительного ответа всех епископов Экзархата и согласия государственной власти (немецкой).

Через некоторое время митрополит Алексий получил упоминавшийся уже меморандум трех архиереев с требованием полностью отказаться от акта 8 октября, а в конце ноября его снова вызвали в Киевский генерал-комиссариат. Экзарх высказал пожелание своих архиереев обсудить проблему на Соборе епископов, однако получил жесткий отказ. Такой собор может состояться только после окончания войны — сказали ему в ответ.

Однако в дело вмешалось германское Министерство занятых восточных территорий. Оно увидело реальную возможность реализовать свой план по созданию единой Украинской Церкви. Чиновники Министерства предложили провести «заседание Синода объединенной Украинской Церкви» 22–24 декабря 1942 г. в Харькове, который находился вне пределов досягаемости Э. Коха. Однако Кох сорвал эту архиерейскую конференцию, запретив епископам управляемой им территории выехать в Харьков.

Но и после харьковской неудачи чиновники Министерства попытались провести заседание Синода в Почаевской Лавре. Однако Э. Кох не пошел на компромисс. Это дало еще один повод Розенбергу попытаться устранить ненавидимого им Коха от управления рейхскомиссариатом «Украина». В мае 1943 г. состоялось разбирательство в ставке фюрера. Однако Гитлер призвал обе конфликтующие стороны к примирению, но в то же время во всем поддержал жесткую линию наместника Украины. Поэтому Министерство восточных территорий, возглавляемое А. Розенбергом, было вынуждено на некоторое время отказаться от своих планов в отношении Украинской Церкви. Вместе с тем и главные пункты своего указа от 1 октября 1942 г. Коху не удалось реально выполнить⁸.

После неудачи объединения борьба автономной Церкви с автокефалистами разгорелась с новой силой. Руководство рейхскомиссариата «Украина» не допустило на свою территорию не только Польскую Православную, но и Зарубежную Русскую Церковь. Та же участь постигла униатов из Галиции при попытке восстановления обновленчества. Немцы не захотели допустить распространения влияния Ватикана, а обновленцев однозначно считали советскими агентами⁹.

Руководство Московской Патриархии резко негативно отнеслось к деятельности автокефальной Церкви Украины. В своих посланиях к украинской пастве в 1942–1943 гг. митрополит Киевский Николай (Ярушевич) активно обличал похитителя церковной власти епископа Поликарпа (Сикорского), предостерегая от общения с ним, призывал хранить верность Матери-Церкви и Родине¹⁰. 28 марта 1942 г. с посланием к «архипастырям, пастырям и пасомым в областях Украины, пока еще не запятых гитлеровскими войсками» обратился Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский). В послании говорилось: «С переходом западных областей Украины и Белоруссии в состав России епископ Поликарп остался на службе у нас, то есть фактически отказался от Польской автокефалии и признал Московскую Патриархию своим законным священноначалием. Если все это сделано епископом Поликарпом неискренне, только для вида, с целью укрыться от церковного суда и от наказания за принадлежность к Польской автокефалии, вина епископа Поликарпа усугубляется, а равно и следующее ему наказание “яко солгавшему и обманувшему Церковь Божию” (13-е апостольское правило). За время службы у нас епископ Поликарп не предъявлял мне никаких обвинений, которые оправдали бы его канонический разрыв со мною. И только теперь, когда преступный разрыв уже совершился, и я указал ему на эту преступность, епископ Поликарп заговорил о моем самозванстве, в которое, думается, и сам в душе не верит. Значит, отказ епископа Поликарпа от подчинения Патриархии и мне, как ничем канонически не оправдываемый, является прямым нарушением 15-го правила Двукратного Собора и угрожает осужденному “лишением всякого священства”. Тому же взысканию подлежит епископ Поликарп и за самозваное присвоение себе не принадлежавшего ему звания архиепископа Луцкого и звания главы Украинской Церкви, и за злостное вторжение в области, ему не подчиненные, и за связанный со всем этим целый клубок канонических нарушений... Особую злостность задуманного предприятия составляет то, что его исполнители вторгаются на Украину намеренно вслед за немцами; пока же будут неистовствовать над невооруженными людьми и громить хозяйственную и культурную жизнь украинцев, они будут громить вековой церковный стой, насаждая автокефалию. По 8-му Правилу святого Григория Неоксиорийского, изменники христианства, участвовавшие впредь с варварами в ограблении христианских селений, в случае покаяния не принимаются даже в разряд кающихся вплоть до особого о них суждения на Соборе... За все вышеизложенное епископ Поликарп по совокупности подлежит... лишению сана и монашества с исключением из духовного звания... По действующим у нас правилам обвиняемый в преступлениях, угрожающих таким наказанием, должен быть в виде предсудебной меры запрещен в священнослужении... О таковом запрещении епископа Поликарпа я и объявляю настоящим своим посланием»¹¹.

Состоявшееся в Ульяновске 28 марта 1942 г. собрание архиереев своим определением признало заключение Патриаршего Местоблюстителя канонически правильным и утвердило его, объявив: «Если (чего мы не желаем) епископ Поликарп, “впадая в суд дьяволь”, пренебрежет запрещением, признать епископа Поликарпа лишившим себя сана и монашества и всякого духовного звания с самого момента нарушения им запрещения»¹².

Отношение же Московской Патриархии к автономной Церкви Украины было сочувственным. В качестве примера такого отношения уместно сослаться на официальный некролог архиепископу Вениамину (Новицкому), в прошлом принадлежавшему к ней. В некрологе признавалось, что, «оказавшись в чрезвычайно стесненных обстоятельствах, Украинская автономная Церковь была единственной легальной организацией, вокруг которой могли сплотиться народные силы и в которой они находили поддержку во время величайших испытаний»¹³.

Следует признать, что тот процесс, который протекал на захваченных немцами украинских территориях, мы без особых натяжек можем также расценивать как религиозное возрождение. И особенно ярко это проявилось в Киевской епархии. Как древний духовный центр всей России Киев привлекал как миссионеров западной части республики, так и уцелевших священников восточных районов. 18 декабря 1941 г. митрополит Алексий назначил в столицу Украины епископа Пантелеймона. Последний сразу же столкнулся с давлением местных националистов. Пантелеймона националисты стремились склонить на свою сторону различными угрозами. В марте 1942 г. в Киев прибыли два автокефальных епископа, Никанор и Игорь. Им удалось открыть в городе три прихода. Однако у Владыки Пантелеймона к концу 1942 г. было уже 28 приходов. В 1943 г. число приходов в епархии достигло почти 50 % от дореволюционного уровня, а количество священнослужителей до 70 %. Из них 500 храмов и 600 священников принадлежали к автономистам. Автокефальными были 298 приходов, а в них насчитывалось 434 священника¹⁴. В Киевской епархии открылись вновь все 12 монастырей. Они вошли в подчинение автономной Церкви. В самом Киеве было возрождено 6 монастырей с 760 насельниками: 3 женских монастыря — Покровский, Фроловский и Введенский и 3 мужских — Ионовский, Михайловский и Киево-Печерская Лавра.

Осенью 1943 г. в Киеве было уже 40 действующих храмов. 19 сентября епископ Пантелеймон освятил наконец-то переданный верующим Владимирский собор. В Киеве были образованы проверочные комиссии из лиц с богословским образованием для пополнения духовенства. Но главное пополнение осуществлялось через обучение кандидатов на краткосрочных курсах (от 1 до 6 месяцев). Правда, затем немцы запретили эти курсы и организацию высшего богословского образования. Лишь осенью 1943 г., когда войска Красной армии были уже на подступах к столице Украины, епископу Пантелеймону было разрешено создать Духовную семинарию в Киеве. Однако времени для реализации этого плана уже не было¹⁵.

Первое богослужение в Полтаве состоялось в день прихода немцев. За первые 16 месяцев оккупации в нем крестили 2500 детей. В городе открылось 6 автономных и 4 автокефальные церкви, всего же в епархии было открыто 359 храмов. По сводкам СД, до 80 % верующих в области принадлежало к автономной Церкви и лишь 20 % — к автокефальной¹⁶. Поставленный же немцами городской голова Полтавы был ярым националистом и поддерживал автокефальную Церковь. Архиерейским Собором автономной Церкви в августе 1942 г. епископом Полтавским и Лубенским был избран Вениамин (Новицкий). Владыка направлен был в Полтаву с указанием управлять также приходами Харьковской епархии. Однако вскоре по прибытии в город Владыка Вениамин был арестован СД по доносу националистов как «агент Москвы». Епископа увезли в Киев и освободили через 2 месяца под поручительство секретаря епископа Пантелеймона. Под руководством епископа Вениамина было возрождено 3 монастыря — 2 женских и 1 мужской. Здесь была устроена основательная подготовка своих кандидатов в священники Полтавской епархии. Это связано было с тем, что в городе долгое время действовала военная администрация. В конце 1941 г. с ее разрешения были открыты автокефальные и автономные пастырские курсы. Из всей Украины лишь в Полтавской области были введены религиозные занятия в 4-классной начальной школе. Однако и в них преподавание Закона Божия священникам было запрещено¹⁷.

Достаточно активно восстанавливались церкви в Черниговской области. В самом Чернигове уже осенью 1941 г. схиархимандрит Лаврентий, причисленный позднее к лику святых, собрал монашествующих и устроил 2 женских монастыря — Троицкий с 70 сестрами и Домницкий с 35 насельницами. В 1942 г. в город приехал назначенный архиепископом Черниговским и Нежинским автономный Владыка Симон (Ивановский), радушно принятый схиархимандритом Лаврентием. Всего в Черниговской епархии было открыто 410 храмов. В Днепропетровске было открыто 10 храмов, в 1943 г. на Крещение их посетило около 60 тыс. молящихся. Приблизительно четвертая часть из 418 приходов епархии были автокефальными. В Харьковской епархии открылось 155 храмов. На ее территории проживал возглавлявший в 1920-е годы «Лубенский» раскол на Украине епископ Феофил (Булдовский). В ноябре 1941 г. он провозгласил себя митрополитом, а в июле 1942 г. после переговоров с епископом Мстиславом (Скрыпником) присоединился к автокефальной Украинской Церкви. Несмотря на уже довольно преклонньй возраст, епископ Феофил развернул активную деятельность и к июню 1943 г. рукоположил 102 священника, 15 диаконов и допустил к служению после короткого обучения 89 псаломщиков. Подготовка нового духовенства велась частным образом, ибо немецкие власти отказали в прошении открыть Духовную семинарию.

Епископ Феофил окормлял и часть верующих в Сталинской (Донецкой), Курской и Воронежской областях. Однако за исключением Харьковской епархии на востоке Украины влияние автономистов было подавляющим. В тех местах, где автокефалисты не находили поддержку у населения, они обращались за помощью к местным оккупационным властям. И последние, как правило, шли навстречу. Однако это происходило лишь до тех пор, пока не начали учащаться антигерманские акции бандеровских партизан.

Бандеровцы развернули кампанию террора на значительных территориях, но большинство украинского населения продолжало поддерживать автономную Церковь. По сводке СД от 18 октября 1941 г., к автономной Церкви относилось 55 % верующих, в то время как к автокефальной — 40 %. Однако в это время оккупация Украины еще не завершилась, и удельный вес западной части республики в этих расчетах был непропорционально велик. К 1942 г. доля сторонников автокефальной Церкви не превышала 30 %. Даже в Житомирской епархии она равнялась только четверти, а в более восточных областях была и того ниже. В Черниговской епархии автокефальные храмы вообще отсутствовали¹⁸.

Есть и еще один показатель — число верующих. Но оценкам некоторых американских исследователей, в автономной Церкви было вдвое больше прихожан, чем в автокефальной. Подсчеты М. В. Шкаровского, сделанные по архивным документам на материалах 10 епархий — Винницкой, Киевской, Днепропетровской, Ровенской, Черниговской, Полтавской, Житомирской, Одесской, Николаевской и Кировоградской, показали, что доля автокефальных приходов составляла 25 % — 1190 общин из 4747. При этом, как пишет исследователь, «отсутствуют данные по 4 западным (бывшим польским, включая Брестскую и Пинскую) и по 5 восточным епархиям, которые в принципе должны друг друга уравновешивать и не менять сильно цифру 25 % в ту или другую сторону»¹⁹.

Большинство населения оккупированных областей Украины стремилось к восстановлению традиционного Православия. Проявление разного рода модернизма, вроде замены церковнославянского языка украинским, светской одежды и коротких волос священников-автокефалистов, лишь отталкивали население от автокефалистов. Кроме того, автокефальная Церковь нарушала некоторые каноны, казавшиеся вообще неприемлемыми для населения. В частности, автокефалисты практиковали введение в сан епископов женатых священников. Этим объясняется и то обстоятельство, что у автокефалистов полностью отсутствовали монастыри.

Монашество Украины отвергало автокефальных священнослужителей как неканоничных. Первоначально все 15 монастырей западных областей республики относились к автономной Церкви. Немецкие власти ставили особые препятствия восстановлению монашества. Они запрещали пострижение мужчин трудоспособного возраста, считая это уклонением от рабочей повинности. Тем не менее, по подсчетам М. В. Шкаровского, на оккупированной советской части Украины было восстановлено 45 монастырей: по 12 в Киевской и Одесской областях, 6 в Житомирской, 4 в Ровенской, по 3 в Черниговской, Полтавской, Винницкой и по 1 в Сумской и Днепропетровской областях. Число монашествующих подсчитано тем же автором по 32 обителям — 2391, в том числе 1505 женщин и 886 мужчин. В целом же, 46 монастырей относилось к автономной Церкви и лишь два небольших монастыря на Волыни с 70 иноками перешли в 1943 г. к автокефалистам²⁰.

В результате наступления Красной армии в 1943 г. значительная часть украинского духовенства эвакуировалась в западную часть республики, и там вспыхнула открытая межцерковная борьба. В этой борьбе на первых порах доминировала автономная Церковь. В конце 1942 г. она вновь открыла Духовную семинарию в Кременце, которая была закрыта еще в 1939 году. Тогда бандеровцы развернули массовый террор против прорусски настроенных священнослужителей. 7 мая 1943 г. украинские националисты убили митрополита Алексия (Громадского), а в августе того же года они захватили в плен и повесили в лесу епископа Владимиро-Волынского Мануила (Тарковского). Только на Волыни было убито в течение лета 1943 г. 27 священников. В ряде случаев их убивали вместе с членами их семей. В результате террора выросло число автокефальных приходов, особенно на упоминаемой уже нами Волыни. Здесь в течение 1943 г. более 600 приходов перешло в автокефальную Церковь. Лишь в городах Волыни некоторые приходы решались оставаться в подчинении автономной Церкви, ибо здесь террор бандеровцев был слабее. И с приходом Красной армии террор бандеровцев не прекращался. 23 сентября 1944 г. епископ Волынский Николай (Чуфаровский) докладывал Патриаршему Местоблюстителю Алексию (Симанскому) в Москву, что за последнее время бандеровцы убили па Волыни 5 священников автономной Церкви «за признание Московской Патриархии»: «...многие священники говорили мне, что 3–4 месяца они не ночуют в квартире, а уходят в поле, боясь партизан»²¹.

Выборы преемника митрополита Алексия, погибшего от рук бандеровцев, должны были состояться на Соборе всех архиереев автономной Церкви. В июне 1943 г. епископ Пантелеймон обратился с таким предложением к германским властям. Однако это предложение не было удовлетворено немцами. Они последовательно проводили политику децентрализации церковного управления. Разрешено было только выбрать старшего иерарха в генерал-бецирке Волынь-Подолия на архиерейском совещании 6 епископов этого округа 6–7 июня 1943 г. в г. Ковеле. Остальным автономным архиереям комиссар Кох запретил приезд на совещание. В присутствии его представителя тайным голосованием был избран архиепископ Дамаскин (Малюта). Все архиереи автономной Церкви единодушно отвергли ее раздробление на части по числу генерал-бецирков. В конечном счете после упорной борьбы они добились разрешения провести свой общий собор, который должен был состояться в Киеве 19 сентября 1943 года. Однако стремительное наступление Красной армии помешало его проведению. В апреле 1944 г. после эвакуации в Варшаву Владыка Пантелеймон (Рудык) все же был избран главой автономной Украинской Церкви с возведением его в сан архиепископа²².

Все автокефальные архиереи после изгнания фашистов из Украины ушли с ними на запад. Лишь престарелый самопровозглашенный митрополит Феофил (Булдовский) отказался от эвакуации. Из 16 автономных епископов 7 остались со своей паствой, а восьмой вернулся из Германии после окончания войны. Позднее многие священнослужители были арестованы органами НКВД по подозрению в сотрудничестве с немцами, которое, как правило, выражалось только в том, что священники открывали храмы и совершали в них богослужения по разрешению германских властей. Большая часть украинского духовенства в годы немецкой оккупации занимала патриотическую позицию. Уже в декабрьских 1941 г. сводках немецкой службы безопасности говорилось о связях автономной Церкви с советской агентурой. Приводился, например, такой факт: 7 ноября 1941 г. в Киеве под председательством митрополита Алексия (Громадского) прошло собрание с участием 40 священников, из которых двое были изобличены как советские агенты, у них обнаружили воззвание Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского). Арестованные священники А. Вишняков и П. Остринский были расстреляны, а у остальных взяли подписку о неучастии во враждебной Германии деятельности. В донесении СД от 6 марта 1942 г. сообщалось о расстреле бургомистра г. Кременчуга за то, что он с помощью местного священника крестил евреев, давал им христианские имена и таким способом спасал от смерти. В Черкасской области за поимку священника Писаренко в ноябре 1942 г. гебитс-комиссар объявил вознаграждение в 10 тыс. марок, однако предателей не оказалось. Священник отец Никита из Житомирской области писал 29 апреля 1944 г. в Московскую Патриархию: «В 1942 г. в нашем лесу открылась группа партизан, с которыми я взял тесную связь и помогал им чем только мог... Когда в ноябре месяце 1943 г. заняли наш район партизаны Маликовского соединения, я начал писать в Московскую Патриархию и даже послал 100 руб. денег на высылку мне какой-либо литературы или хотя бы русского календаря. И до сих пор ничего нет. Я стараюсь всеми силами помогать Красной армии, отдаю весь доход, как хлебом, так и полотном и деньгами». Широко известен случай спасения монахинями из закарпатского женского монастыря в Домбоке 215 детей. Их монахини взяли из разбитого эшелона, направлявшегося в Германию. Потом 5 месяцев до подхода Красной армии они нелегально укрывали детей в своей обители²³.

Подводя итог, можно сделать вывод, что в целом «религиозное возрождение» на Украине носило патриотический характер. Оно протекало так же бурно, как и в западных областях России. За годы немецкой оккупации в республике было открыто не менее 5400 православных храмов. В отчетах Совета по делам Русской Православной Церкви указывалось, что на 1 июля 1945 г. на Украине имелось 6072 действующих храма. При этом 587 зданий уже изъяли у приходских общин местные власти, так как они до войны использовались как общественные учреждения. М. В. Шкаровский приводит такую статистику открытых храмов за годы Великой Отечественной войны на Украине: в Винницкой области — 822 храма, в Киевской — 798, Одесской — 600, Днепропетровской — 468, Ровенской — 470, Черниговской и Сумской — 410, Полтавской — 359, Житомирской — 400, Сталинской (Донецкой) — 222, Харьковской — 155, Николаевской и Кировоградской — 420, Ворошиловградской — 128, Херсонской — 80, в Запорожской области — не менее 70²⁴.

Эта статистика явно свидетельствует о церковном возрождении на Украине в годы войны.

Авторы, изучавшие религиозную ситуацию на Украине в период немецкой оккупации, отмечают, что попытки распространения украинского национализма здесь натолкнулись на полное безразличие православного духовенства. Хотя автокефалисты имели немалые успехи на Украине. Интересно сопоставить разное отношение оккупационных немецких властей к национальному сепаратизму в Белоруссии и на Украине. В Белоруссии, где сепаратистские настроения были очень слабыми, немцы искусственно поддерживали эти настроения и поощряли деятельность националистов из Западной Белоруссии, не допуская при этом создания двух параллельных церковных структур, и настаивали на автокефалии Белорусской Церкви (в чем, однако, они потерпели полную неудачу), так как, не находя поддержки среди населения, сепаратисты и сторонники автокефалии полностью зависели от немцев, которые могли использовать их в своих целях. На Украине же оккупационные власти были обеспокоены повышенной деятельностью националистов из Галиции, которые стремились захватить в свои руки общественную и культурную жизнь в Восточной Украине. Стремясь ослабить русское влияние, немцы поддерживали украинский национализм, но в то же время опасались, не имея возможности полностью его контролировать. Вот почему они допустили создание двух параллельных церковных иерархий, несмотря на то, что автономная церковь признавала верховный авторитет Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского).

Еще раз отметим тот факт, что в то время, как все «автокефальные» епископы, за исключением 80-летнего Феофила (Булдовского), ушли с немцами на запад, из 16 «автономных» епископов 7 остались со своей паствой, а восьмой вернулся из Германии после окончания войны.

В своих посланиях военного времени глава Московского Патриархата митрополит Сергий (Страгородский), как уже было сказано, исключал всякое сотрудничество Церкви с немцами. Отношение же Московской Патриархии к Украинской автономной Церкви было сочувственным, о чем свидетельствовал, например, официальный некролог, посвященный памяти архиепископа Вениамина (Новицкого), в прошлом епископа автономной церкви, который провел десять лет в советских лагерях и являлся одним из самых выдающихся епископов Патриаршей Церкви. В этом некрологе признавалось, что, оказавшись в чрезвычайно стесненных обстоятельствах, Украинская автономная Церковь была единственной легальной организацией, вокруг которой могли сплотиться народные силы и в которой они находили поддержку во время величайших испытаний, постигших страну²⁵.

¹   Шкаровский М. В. Крест и свастика. С. 424.
²   Там же. С. 428.
³   Там же. С. 431.
⁴   Там же. С. 435.
⁵   Немчинский А. Жертвы минной войны // Совершенно секретно. 1995. № 2. С. 28.
⁶   Шкаровский М. В. Крест и свастика. С. 435–436.
⁷   Там же. С. 437.
⁸   Там же. С. 444.
⁹    Винтер Э. Политика Ватикана в отношении СССР. 1917–1968 гг. М., 1977. С. 166.
¹⁰   Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. С. 72–74.
¹¹   Страж Дома Господня. С. 566–569; Правда о религии в России. С. 129–135; Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. С. 13–17.
¹²   Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской Православной Церкви 1917–1990. М., 1994. С. 119.
¹³   Журнал Московской Патриархии. 1977. № 1. С. 19–20.
¹⁴   Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. С. 214–215; Шкаровский М. В. Крест и свастика. С. 446–47.
¹⁵   Шкаровский М. В. Крест и свастика. С. 446–447.
¹⁶   Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. С. 215.
¹⁷   Шкаровский М. В. Крест и свастика. С. 447–448.
¹⁸   Там же. С. 449.
¹⁹   Цит. по: Шкаровский М. В. Крест и свастика. С. 449–450.
²⁰   Шкаровский М. В. Крест и свастика. С. 450.
²¹    Там же. Крест и свастика. С. 451.
²²   Фотиев К., Свитич А. Православная Церковь на Украине и в Польше в XX столетии. 1917–1950 гг. М., 1997. С. 271; Шкаровский М. В. Крест и свастика. С. 451–452. 
²³   Религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны (1943–1945) // Отечественные архивы. 1995. № 3. С. 53; Партизанский акафист // Наука и религия. 1995. № 5. С. 7; Тихие обители // Наука и религия. 1995. № 5. С. 8; Шкаровский М. В. Крест и свастика. 452–53.
²⁴    Шкаровский М. В. Крест и свастика. С. 453; Русская Православная Церковь стала на правильный путь // Исторический архив. 1994. № 4. С. 99–100.
²⁵    Цит. по: Поспеловский Д. В. Указ. соч. С. 217.