ЗИМЫ ТУТ ЕЩЕ НЕ БЫЛО
- В сумерках подъезжай, после пяти, по свету у нас опасно ездить.
Но, машина моя не едет, а скользит на шипах по грязи, иногда бочком. Белая маскировочная сетка осталась скучать в багажнике – зима сюда все еще не пришла. Спросил у бойцов, мол, снег ждете? Ответ удивил:
- Нет, пусть все будет так же. У снега свои минусы – сразу начинают «читаться» все следы и тропки, подход к позициям, колеи от техники. А так, все размешано в черноту и ладно, к грязи мы привычные...
С завистью смотрят на мои сапоги с вкладышами, написано на боку «До - 20». Рассказываю им анекдотическую историю из донецкого быта. Разумеется, собираясь на Донбасс, я что-то забыл дома – те самые резиновые сапоги. Жена, доброе сердечко, написала мне радостно: «Я заказала тебе сапоги через «О…» (ну, крупнейший интернет-магазин в России. – Авт.), через три дня приедут!». Действительно, приехали. Смотрю скрин карты, пытаясь понять, где пункт выдачи и понимаю, что таких улиц в донецком Донецке нет. Это одноименный городок Донецк в Ростовской области. История встречена сочувственными комментариями – все тут так же по разу попадали с доставкой. Остался лишь осадочек от непонятной инертности наших торговцев. Времена отмороженного русского купечества давно прошли? Правда, какие-то добрые люди завезли в Донецк эти сапоги фурами, но в два раза дороже. Покряхтел, как и все здесь, да купил, деваться некуда. Ревматизм лечить дороже.
«НЕ ПОСАДИЛИ. НО ПОДБИЛИ»
Штаб батальона, как положено, глубоко под землей. Антенны вынесены бог знает куда, далеко, в общем, чтобы не пеленговались. Вход перекрыт тяжелыми и толстыми одеялами – для тепла и одновременно, от вражьих тепловизоров. Пью кофе с офицером из штаба. Рассказывает уже почти легендарную историю. Старый батальонный беспилотник, с могучими крыльями, переживший уже сотни вылетов, украинцы пытались посадить с помощью РЭБ (средств радио-электронной борьбы). Но, наши тоже не дураки, поэтому у противника ничего не получилось. Не посадили. Но подбили.
- Вряд ли это был «Бук», скорее всего, по нему из «Осы» выстрелили, не пожалели ракеты…
Говорим с офицером о детях, о том, как тяжело им узнавать отцов, иногда возвращающихся домой...
В наш подвал ссыпается мой старый знакомый с позывным «Лес», это за мной.
ЗАКИДАЛИ «САПОГАМИ»
С «Лесом» я познакомился во время штурма «Азовстали», заходил вместе с его штурмовой группой, был при зачистке подвалов. Именно тогда я пережил незабываемые впечатления – увидел, как от близких прилетов волной изгибается кирпичная стена. «Лес» тогда еще не отогрелся от 20-дневного сидения в полном окружении в промороженной 9-этажке на окраине Мариуполя. Потом встретил его уже жарким летом, в яме у шоссе, под огнем пулемета. Здесь, на угледарском направлении. Осенью вместе слушали по радиоприемнику выступление Путина, в день, когда Донбасс вернулся в Россию. В общем, мы хорошо знакомы. «Лес» все такой же улыбчивый, но это улыбка командира. Можно приказывать, рыча и топая ногами, можно улыбаясь, результат, как минимум, будет одинаковый.
«Лес» инструктирует, с улыбкой, разумеется:
- Дорога спокойная, но будет метров 200, меня там несколько раз пытались из «Сапога» (Станковый противотанковый гранатомет. – Авт.) достать, но не попали. Вообще, «сапог» очень хорошее оружие, я бы сравнил его с легендарной пушкой-сорокапяткой. Вот только не все умеют с ним обращаться или желают с ним работать.
- Почему?
- Укропам «сапоги» тоже не нравятся. Сильно не нравятся, поэтому они на позицию с работающим «сапогом» вызывают артиллерию.
- Авиация у них тут есть?
- Крайне редко. С коптеров кидают по нам мины 60-миллиметровые, мы их «полячками» называем. Раньше были польского производства, сейчас самодельные.
«Лес» заканчивает инструктаж:
- Сразу, как машина останавливается, выскакиваем, не задерживаясь ни на секунду и бежим за мной не отставая.
Мы чуть не доезжаем до точки, из сумрака возникает боец:
- Парни, дальше по дороге укропский танчик работает.
«Лес» бросает:
- Да мы уже приехали!
Оглядывается на меня и выскакивает из машины.
МАГИЧЕСКОЕ СЛОВО «СГУЩЕНКА»
Подвал у ребят шикарный. Тепло. И, в отличии от штабного подземелья, даже пол почему-то теплый. Печка трофейная, ручки у нее от упаковок для снарядов «Града». Нас встречает главный по хозяйству с позывным «Танкист». На голоса гостей из всех углов появляются кошки, встречают. «Танкист» жалуется:
- Осенью мыши заели. Привезли нам 16 мышеловок, десять исчезли чудесным образом. Тогда я пошел по деревне и мобилизовал всех брошенных кошек.
- Не уклонялись?
«Танкист» смеется:
- Да они «ждуны»! Нас ждали! Всех мышей тут четко отработали.
Прошу «Танкиста» рассказать на камеру. Он смущается, отнекивается. Говорю:
- Не отказывайся от славы! Вот про разведчика «Лиса» всего два раза написал и ему из Белоруссии 12 кило сгущенки прислали, целевой поставкой, на днях передал.
Слово «сгущенка» действует магически. «Танкист» достает аккумуляторную бритву, садится на диванчик под портрет Карла Маркса и бреется. Маркс со своей буйной неуставной бородой смотрит ему в спину неодобрительно. Разбираю подарки. При виде колбасы кошачье племя оживает и берет меня в тактическое окружение, а самый наглый запрыгивает на колени, урчит, заглядывает в глаза, но меня не проведешь.
По рукам идут носки, связанные и переданные бойцам женой спецкора «Комсомолки» Леши Овчинникова (он бывал на Донбассе не раз, еще с 2014-го). Парни восхищенно переговариваются: «Домашние!» Вспоминают у кого и какие носки вязали бабушки.
Как-то незаметно переходим на скользкую тему – «отношение к Донбассу на Большой земле». Молодой паренек, с ног до головы одетый в уставное, еще не изношенное, рассказывает, как его эвакуированная семья пыталась летом снять жилье в Таганроге:
- Одни так моим и сказали – из-за вас все это началось, нет для вас тут квартир! Хотя, квартир пустых была куча.
Я включаю «политрука»:
- Меня в 2020 году с границы таксист забирал, спрашивает: «Какой у вас там курс гривны»? А я ему: «У нас там гривны с декабря 2014-го нет. У вас бои в ста километрах идут. Что, вообще не интересно что там происходит?». Засмущался, всю дорогу за Донбасс расспрашивал, что там и как. Просто вот таких, их на самом деле мало. Но они токсичные – один раз повстречал, потом полжизни их помнишь.
ПРОРОЧЕСТВО «ЛЕСА»
В углу подвала – радиоузел. Стены оклеены детскими рисунками из гуманитарки. Шипит рация: «Беспилотник, идет с Северо-Востока». Радист делает звук громче, чтобы все слышали и наш поход за водой на колодец пока откладывается.
Следующее сообщение по сквозному каналу: «Наблюдаем яркий свет фар, посадка «Соболь». У ВСУ началась ротация. Выходим с «Лесом» курить в тамбур, в подвале нельзя – задохнемся. Говорим с «Лесом» на удивительную тему – «можно ли молиться за врагов» и приходим к выводу: «О вразумлении, можно и нужно». Спрашиваю, как обстановка здесь, в целом?
- Я так понимаю, противник сейчас подвыдохся, все силы брошены на Артемовск-Соледар. Они сами рапиарили этот участок и теперь им важно там продержаться. Поэтому кидают туда все резервы. Предположу, что против нас у них остался минимум, максимум, для каких-то демонстрационных действий. Имитировать наступление, например, нас держать в тонусе.
Эти слова «Леса» оказались пророческими, но сбудутся они чуть позже.
- Противник говорит, что держится зубами за Артемовск-Бахмут, ждет поставок «сверхоружия» с Запада. Так?
- Ну, время-то они оттягивают, да только ресурс теряют, технику и людей.
- Тебе, лично, чего не хватает в окопах? Вот представь - все, что пожелаешь, через час привезет вертолет?
«Лес» смеется:
- Солдат с прямыми руками! Которые сами себе обеспечат комфортные условия на передке. Не будут ждать, когда выдадут, привезут. Государство же дает печки, стройматериал. Что от солдата требуется? Руки.
- А по технике?
- Столкнулись с тем, что некоторые виды квадрокоптеров противника наши средства подавления не берут. Таких немного, но это уже неприятно. У нас есть противодронные пушки, к сожалению, их разрабатывали гражданские инженеры…
Заполночь бойцы привозят воду на ручной телеге, помогаю разгружать и первый раз поражаюсь – какая кромешная тьма стоит на улице. В городе, да и в мирных деревнях, такого нет. И под покровом тьмы приходит машина. «Лес» говорит мне:
- Держись за мою лямку разгрузки.
Ведет меня как поводырь, я только подошвами сапог чувствую – вот грязь, вот россыпь гильз, вот сорванный лист кровли, а вот и машина. В ней отключено все освещение, даже на приборной доске. Ехать не близко. Включаю инфракрасный режим камеры, но водитель сразу говорит: «Вырубай, засвечиваешь мне «ночное зрение».
На краю деревни нам машут из кустов фонариком, какой-то боец, практически неразличимый в темноте:
- «Лес», у нас там позицию … начали разматывать (разбивать. - Ред.). Нет, не ДРГ (диверсионно-разведывательная группа. - Ред.), их больше, наши отбиваются, один трехсотый (раненый. - Ред.), нужна эвакуация.
Я слышу, как разгорается и затухает бой, совсем недалеко. Гавкает гранатомет и пулеметы тяжелые работают. С «Лесом» прощаюсь коротко, практически на ходу выпрыгивая из машины в грязь. Пророчество «Леса» и ночой эпизод попали в утренние сводки.
Наши отбились, конечно. Не могли не отбиться.
