«Даже безрукие взяли оружие»

* * *

Я вижу свет,
Я слышу звук,
Не напрягая слух и зренье.
Весь мир с момента сотворенья
Не миновал вот этих рук.
Не пощадил вот этих плеч,
В которых вечная усталость.
А всем, что спелось и сказалось,
Теперь уже не пренебречь.
Но, претерпевши столько мук
И до конца отдавши силы,
С восторгом крикну из могилы:
— Я видел свет!
Я слышал звук!..

 

ОСЕННЕЕ

Сентябрь мазнул небрежной охрой
По кронам престарелых лип.
Полупрозрачный воздух мокрый
К стеклу оконному прилип.
 


Душа подвергнута унынью,
С каким не справятся врачи.
Заплесневелою полынью
Тревожно тянет от печи.
 
Ступает бабушка неслышно,
Творит волшебные дела:
Казалось, будто в сени вышла —
Она уж снова у стола.
 
Над чугунком колдует споро —
Движенья плавны и мудры —
И говорит не без укора:
— Чайку попей-ка от хандры…

 

СЪЕМКИ

Глухое рявканье мортир,
Дым в поле, как стена…
Снимают фильм «Война и мир» —
Сейчас как раз война.
 
Гороховецкий полигон
Теперь — Бородино.
Наш взвод в массовку приглашен…
Такое вот кино!
 
На десять дней ворвался свет
В армейский серый быт!..
Жаль, во француза я одет
И должен быть убит.
 
Красиво падать учит нас
Известный каскадер.
И вот грохочет, как приказ:
«Внимание! Мотор!»
 
Кино — серьезная игра:
Бежим в атаку, но
Лихое русское «ура»
Кричать запрещено.
 
Штабной московский генерал
Безмерно горд за нас,
А я бы русского играл
Правдивей в десять раз!

 

СЛУЧАЙ

…На глупость сетуя свою,
Стоял возница, мокр и зол.
А конь, попавший в полынью,
Не шел ко дну… Никак не шел!
 

Острее бритвы кромка льда
Кромсала выпуклую грудь,
И черно-бурая вода
Зияла, как последний путь.
 
А своеволие реки
Влекло безудержно под лед…
И говорили мужики:
— Такая сила пропадет!..

 

ЮРОДИВЫЙ

Тих, одинок, печален.
Нечего взять с него.
Смотрит из-под развалин
Разума своего:
Взглядом пронзит тяжелым,
И не удержишь слез.
Паперть метет подолом,
Что-то бубнит под нос.
Скорбный, как шорох листьев,
Голос его дрожит.
И от колючих истин
В страхе народ бежит.

 

ПОСОХ

В зоревых, тяжелых росах,
В стылой сумеречной мгле
По земле блуждает посох,
Дыры делая в земле.
 
Сеет смуту и раздоры,
И судачат старики:
— Бродит в поисках опоры,
Твердой, праведной руки…

 

* * *

Теперь, как и прежде, зима неизбежна.
Хотя не морозно еще и не снежно,
Но в сумерках рыжих запуталось время,
Как спички, сгорев, почернели деревья.
А небо готово на землю свалиться —
И первыми это почуяли птицы
И, вскинувшись, высь надо мной раскачали.
И сердце застыло в предзимней печали…

 

НАБАТ

Даже глухие его услыхали.
Даже немые вскричали в ответ…
Он разрастался, уже не стихая,
Мощной волною врывался в рассвет!
 
В небе клубился и падал отвесно,
Людям до крови сжимал кулаки.
Волей своей заострял повсеместно
Вилы и косы, и просто штыки.
 
Гулкий,
            тревожный,
                        надрывный,
                                   натужный,
Как предвещение близкой беды…
Даже безрукие взяли оружие.
Даже безногие стали в ряды.

 

НАДЕЖДА

Эпоха — где уж бесшабашней!
В такой не всякий ко двору.
Стою насквозь позавчерашний
на злом сегодняшнем ветру.
 
Холодный ветер, черный, бранный
и… он бессилен.
                        Я держусь
За жизнь одной мыслишкой странной:
а вдруг да завтра пригожусь?