Едва приземлившись в Тель-Авиве, на автобусах двинулись в Иерусалим и, не заезжая в гостиницу, с 10 до 22 часов, в темпе бегунов на очень длинные дистанции посетили все основные святые места Иерусалима. К ночи, не чувствуя ног, добрались до отеля.
На следующий день в 7.00 — подъем, завтрак и по автобусам. Инструктаж бывалых паломников настраивал на самый боевой лад. Предупреждали, что такого количества паломников в Иерусалиме никогда не было. Обещались всевозможные испытания: и то, что кто-то может не попасть в Храм Гроба Господня, и то, что любого могут вытолкать прикладами прочь, невзирая на чины и достоинства, что всем надо держаться друг за друга... Вспомнился эпизод из «Иванова детства», когда капитан Холин перед переходом линии фронта требует всех участников похода попрыгать — «не звякает ли в карманах, и не шваркают ли в них спички». Страха не было, была уверенность, что мы все преодолеем.
Каждому выдали по цветастой косыночке на шею, для опознавания нашей группы и к ней какую-то карточку с надписями на иврите, которую я, сочтя знаком производителя товара, оставил в автобусе. Потом оказалось, что я оставил в автобусе пропуск в Храм Гроба Господня.
И мы пошли... Вернее побежали по старому городу, как конвоируемые пленные: «шаг влево, шаг вправо — расстрел». Отстал — пропал! И все же было радостно: со всех сторон слышалась только русская речь. Со всех улиц и переулочков толпами валили православные, ведомые батюшками с крестами. 100 000 паломников прибыли нынче в Иерусалим воспринять Благодатный Огонь. Из них 50 000 русских!
Перед первым же контролем всех заставили приготовить пропуска, а моего пропуска — нет! Сообщил об этом идущим рядом. Те лишь пожали плечами. Первый заслон одолел, так как полицейские запутались с проверкой пропусков, и я просочился, как прослойка в пироге между двумя собратьями. Перед вторым кордоном, как манну небесную, наш красноярский коллега вручил мне пропуск (у него по счастливой случайности оказалось два!). Перед третьим кордоном нас разделили: В. И. Якунина с несколькими сотоварищами повели одним путем, а нас оставшихся — другим. Оказалось, что нас привели в тупик. Путь закрыт. Крики: «поворачивайте обратно!» Бежим по каменным улочкам обратно. Давка, крики израильской полицейской девицы: «Назад, стрелять буду!»
Вот и двери Храма Гроба Господня. Идущие впереди просачиваются внутрь. Передо мною двери начинают закрывать. Что-то кричу, толкаюсь и все-таки прорываюсь внутрь. Двери закрывают прямо за мною, отрубив часть наших собратьев. Несусь по свободному патриаршему проходу едва ли не до самых заветных Дверей Гроба Господня. Ищу наших. Понимаю, что наше место не здесь. Возвращаюсь назад, и нас втискивают в ограждение отведенного нам пространства, рассчитанного человек на 40, нас же — около 100, не считая просочившихся с нами украинцев, молдаван, грузин и прочих православных. Цепляюсь за перекладину парапета, занимая передовое место у патриаршего прохода. И начинается великое стояние. С 10 до 14 часов. В непередаваемой духоте — 40 градусов по Цельсию. Пот течет по шее и лицу. Трудно вытащить из сумки бутылку с водой и камеру, чтобы запечатлеть происходящее. Меня пытаются оттеснить, но я держусь за перекладину ограждения — изо всех сил. Рядом ухватилась за ту же перекладину пожилая хохлушка. Ее, как лишнюю, пытается вытеснить, обороняя меня, приятель из Государственной Думы. Но бабуся не сдается! Оглядываюсь, ищу глазами — где Распутин? Не вижу его. (Уже потом узнал, что он был придавлен к стене и ему, 70-летнему сибиряку, было еще тяжелее). Кто-то упал в обморок, кому-то несут воду.
Напротив нас, за аналогичным ограждением — такое же по метражу, как и наше, но почему-то пустующее пространство. Но вот и в него вгоняют сотню греков. Тех, кто не втиснулся, выпихивают прочь. Грек в рясе, следящий за порядком, кричит по-английски нашей сотне: «Не давите!» Шепчу ему на ухо, как это нужно говорить по-русски, он повторяет: «Не давьитэ! Не давитэ!» — довольный улыбается — контакт налажен! Но вот его место, прямо передо мною занимает здоровенный молодой араб в грязной красной майке. Его спина, как мартеновская печь впаялась в меня, поддавая излишнего жара. Смиренно молчу, терплю, но не выдерживает мой сосед слева, сотрудник аппарата Правительства РФ. Вступаясь за меня, он толкает араба и требует, чтобы тот отошел. Но он непоколебим, как скала. Вход в Кувуклию запечатали огромной печатью. По проходу движутся оседлавшие друг друга молодцы с барабанами в руках и дикими воплями. Так проходит четыре часа!
Смиренно взирая на этот «Содом», успев помолиться всего раза три за все время стояния, я то и дело думал об одном: разве мы, грешники, спрессованные у Гроба Господня, как сельди в раскаленной бочке, толкающие друг друга и ругающиеся, достойны того, чтобы Господь ниспослал нам Благодатное Чудо, простил нас и поверил нам еще раз?.. А снизойдет ли в этот раз Огонь?..
Наконец, в 14 часов, прямо мимо меня прошел со свитою Патриарх. С моего места плохо виден вход в Кувуклию. Кто-то сообщает о том, что Патриарх совершил Крестный Ход, его обыскали и впустили ко Гробу Господню. Прошло всего 12–15 минут, и единый выдох шквалом пронесся по двенадцатитысячному собору христиан: из Кувуклии вышел Патриарх со свечами, слепящими несказанным белым огненным светом. Благодатный Огонь вновь послан человечеству. Нам дарован еще год жизни. Спустя несколько секунд я поджёг свои пучки свеч у кого-то из собратьев.
И несказанная радость, восторг охватили и меня грешного. Признаюсь, что я не видел никаких чудес вокруг: ни световых всполохов (разве что вспышки фотокамер), ни нисходящую огненную росу... Но я ощущал всем сердцем, что Чудо — свершилось. Благодатный огонь снизошел. Вокруг всеобщее ликование. Всеобщее братство во Христе, во Благодати Божией.
Как было наказано — немедленно двинулись к выходу, побежали по старому городу к автобусу. Огненное море плескалось вокруг. Тысячи людей несли полыхающие свечи и фонарики, которые они должны разнести по всему миру. Все, как и мы, торопились в аэропорт к своим рейсам, взлетающим из Тель-Авива один за другим.
В самолете В. И. Якунин заглянул в наш салон и протянул мне восковой шарик от Печати с Гроба Господня. А в аэропорту нам вручали специальные лампы «летучая мышь» с благодатным огнем. Взял две, и не напрасно. В автобусе обнаружил, что у В. Г. Распутина лампы нет. С радостью дал ему одну, он с благодарностью принял.
Тронулись в центр Москвы. По всему пути следования мерцали благодатные огоньки. Их мерцание сливалось в cветоносные ручейки и реки: православные бережно несли огонь в свои жилища. Около полуночи добрались до Храма Христа Спасителя. Протиснулся со своей лампой внутрь. Вижу — в ложе стоят два руководителя России: В. В. Путин и Д. Н. Медведев. Оба, как положено православным — крестятся. Видеть это было радостно для сердца. Ведь если это искренне, то значит еще не все потеряно для Руси.
