70 лет тому назад, летом 1946 года, в моем родном городе, находящемся на Чешско-Моравской возвышенности, состоялся большой праздник. При участии президента Бэнеша здесь открыли статую Карела Гавличека, а город Немецкий Брод переименовали в Гавличков Брод. Тысячи жителей торжественно отмечали освобождение от фашизма и готовились к строительству новой жизни в содружестве славянских народов. Президент Бэнеш тогда назвал Гавличека «живым образцом, в котором будем черпать силу для строительства прочных основ новой свободной республики». Для меня, тогда 14-летнего школьника, этот праздник запомнился на всю жизнь.
В 2016 году исполнилось 195 лет со дня рождения Гавличека и 160 лет со дня его смерти. В связи с юбилейными датами следует вспомнить короткую, но очень насыщенную жизнь этого славного сына чешского народа, его патриотизм и любовь к славянству поныне являются нам примером.
* * *
В условиях габсбургского абсолютизма у Карела Гавличека, 17-летнего гимназиста, жившего в Немецком Броде, возникло ясное патриотическое решение: вызволить чешский народ из порабощения и завоевать для него достойное место среди европейских народов. Перед Карелом стояла также личная задача — овладеть литературным чешским языком, поскольку он учился в немецкой гимназии.
В 1840 году Гавличек поступает в Пражскую духовную семинарию, где учится хорошо и с большим усердием. Но постепенно молодой человек разочаровывается в католической церкви, узнав, что ее служители меньше всего заботятся о благе чешского народа и являются оплотом габсбургского гнета. Когда Карел написал стихотворение «Брат чех, расстанься с черным капюшоном», его исключили из семинарии. О настроении Гавличека свидетельствует и его эпиграмма, названная «После Белогорской битвы»:
В пору битв с еретиками, много лет подряд
Рай мы в Чехии имели, а по смерти — ад.
Но едва лишь Фердинанда бог послал в наш край,
Ад мы в Чехии имеем, а по смерти — рай.
В годы идейного становления на Карела Гавличека сильно повлияла поэзия Яна Коллара, в которой чешский патриотизм соединялся с братским отношением к остальным славянским народам. Славянское мировоззрение Гавличек считал высшей добродетелью образованного чеха. Жажда знаний гонит Карела путешествовать. Он изучает славянские языки и собирается объехать все славянские земли. Во время каникул 1842 года он отправился в Краков, находясь тогда под влиянием польского революционного романтизма. Но Карел стремился дальше, на восток. Был бесконечно счастлив, когда известный писатель Шафаржик помог ему устроиться в Москве в качестве домашнего воспитателя в русскую семью. По пути в Россию он вынужден был в ожидании визы задержаться на 2 месяца во Львове. Здесь Карел с сочувствием следил за украинским национальным движением, которое во многом тогда было подобно чешскому сопротивлению. Но на Украине его разочаровали польские паны и вся польская знать. Гавличек резко осуждал польский эгоцентризм, и в дальнейшем его симпатии к полякам истощились.
Радовался Карел Гавличек, когда оказался «в белокаменной матушке Москве за идеями». Здесь он пробыл с февраля 1843 по июль 1844 года. Жил он в семье известного славянофила, профессора университета С. П. Шевырева. Познакомился со многими деятелями русской культуры, бывал в новом тогда университете на Моховой, где участвовал в принятии экзамена по чешскому языку. В Москве Гавличек выучил русский язык, занялся русской историей и литературой, начал переводить на чешский повести Гоголя. Из Москвы он послал в чешские газеты серию очерков «Картины из России». Все удивляет и восхищает молодого европейского учителя: «В России, и именно здесь в Москве, чувствуешь величие. Здесь все колоссально. Если звонят колокола, то не 5–10–100, а 5000 одновременно. Сам Господь Бог, желая угодить русским, решил: уж если быть зиме, то такой, чтоб нос отмерз напрочь».
Отдыхая летом в имении московского генерал-губернатора Голицына, Гавличек увидел тяжелейшую жизнь крепостных и с горечью написал: «крестьяне после скотины первые господа в стране… На себя работают ночью, на барина — днем». Видя язвы крепостничества, он взволнованно писал в чешской газете: «Русский крестьянин и торговец заслуживают честь и славу… и когда они однажды пробьются вверх, покажут миру, кто такой православный русский народ». Однако односторонняя ориентация на славянофилов ему не позволила увидеть демократические силы тогдашней России, понять свободолюбие поэзии Пушкина и Лермонтова. Чем глубже узнавал Карел русскую жизнь, тем критичнее стал относиться к деспотизму царского режима. Это отразилось и на его отношении к славянству в целом. Он разочаровался в славянофилах, демонстративный патриотизм которых находил не искренним. После возвращения на родину Карел Гавличек об этом скажет и напишет открыто. И на родине он также увидел, что патриотизм стал лицемерным, лишь данью политической моде.
Приближается революционный 1848 год. В Праге готовили Всеславянский съезд, в подготовке которого Гавличек принял активное участие. Его антигабсбургская пропаганда была для абсолютизма настолько опасной, что власти выслали Карела сначала в город Кутна Гора, где Гавличек стал издавать журнал «Славянин». Позже по распоряжению министра Баха его, как опасного государственного преступника, отправляют в ссылку в южнотирольский Бриксен. Здесь вольнодумца держали под надзором до апреля 1855 года. Когда, находившемуся долго под пристальным полицейским контролем, смертельно больному чахоткой Гавличеку разрешили вернуться на родину, ему оставался лишь год жизни. Похороны свободолюбивого сына чешского народа в июле 1856 года превратились в крупную политическую манифестацию. Патриотический дух Карела Гавличека живет в чешском народе до сих пор.
В Бриксене Гавличек написал свои известные сатирические поэмы «Тирольская элегия», «Король Лавра» и «Крещение святого Владимира» — блестящие пародии на абсолютизм. Позволю себе напомнить несколько строф из его стихов.
Из «Тирольской элегии»
Я из края музыкантов, только мой тромбон
не по вкусу венским бардам, он смущал их сон.
И они, чтоб обеспечить для себя покой,
полицейскую карету выслали за мной.
……………………
И жандармы, под моим окошком
вдоль ходя и вширь,
ангелам-хранителям подобно
стерегут мою Сибирь.
Из «Крещения святого Владимира»
Веет ветер черноморский, травы гнет тугие,
Собираются на конкурс кандидаты в Киев.
Папа шлет из Рима, оппонентов кроет,
Дескать, греческая вера и гроша не стоит.
Шлют посланье из Царьграда, там печать как миска:
«Отврати, Владимир, уши, коль антихрист близко!»
Пишет муфтий мусульманский, дав совет при этом:
«Истреби собак неверных. Правда — с Магометом!»
Эпиграммы
Демократия:
Не ходи, Вашек, с панами на лед,
Будешь калекой маяться.
Пан поскользнется, и — ты во след:
Ноги твои сломаются.
Посмертное направление:
Что случится после смерти,
Можешь нынче угадать.
По грехам твоим при жизни
Сможет смерть тебе воздать.
Под конец своих воспоминаний о великом патриоте и славянине Кареле Гавличеке позволю себе привести небольшую эпиграмму, актуальную в наши дни.
Мечтали наши предки о славянстве большом,
но распри их терзали, остался каждый при своем.
Славяне, забудьте про ссоры и спор,
ищите скорее совместных опор.
Сбирайте совместно любви виноград,
и выньте из ружей прицел и заряд!