СТРИЖИ В МОСКВЕ
Прилетели стрижи
покорять этажи.
Выше всех небоскребов летают.
Над Москвою — стрижи,
над Москвой — виражи!
И стрижиные звоны
витают...
«Надо жить! Надо жить!» —
слышу я у стрижей.
Это нам —
постояльцам
своих этажей.
* * *
Николаю Старченко
Обогреть муравейник непросто
После долгой студеной зимы.
Но наверх муравьи-теплоносы
Выползают из мерзлой тьмы.
Их работа — на солнце нагреться
И спускаться теплом в глубину.
Отогрели примерзшую дверцу,
Отогрели каморку одну...
Отогрели каморку другую...
Теплоносы — прекрасен их труд!
Согревают обитель родную
И других они к солнцу ведут.
* * *
Камни стучали о камни.
Волны хлестали утес...
Вспомнил я берег давний,
Где я у моря рос.
Вспомнил я лодки качку,
Быстрый пролет гагар...
Вспомнил не как подачку,
Вспомнил как Божий дар.
Вспомнил морские дали.
Я уплывал туда...
Дали меня качали
И волновала звезда
На горизонте где-то.
А это был маяк.
Север, морское лето...
Я уже вырос. Моряк.
Арктика наплывала
Зеленоватым льдом...
Все, что душа искала,
Было в морях кругом.
Главное были — дали,
Волны и острова...
Годы прошли, миновали.
Только остались слова.
Но и слова прекрасны:
Берег, маяк, волна...
Как хорошо и ясно
Давняя даль видна.
* * *
Мне вспомнилась вдруг почему-то пилотка.
Красивая, в линиях плавных, пилотка.
Такая удобная эта пилотка...
Я рад, что пилотку застал.
Она как привет из далекой Победы.
Отцы в ней служили и славные деды.
В ней есть окрыленность, в чудесной пилотке, —
И в ней хорошо на плацу и в подлодке.
На смену фуражки пришли и береты.
А я про пилотку. Пилоточка, где ты?
И звездочка так хорошо красовалась,
Что в памяти многих и многих осталась.
* * *
Мухучу Патахову
Живет в горах мой друг Мухуч.
Он и приветлив, и могуч.
В его родной аул Цада
Я приезжаю иногда.
Мы с ним обнимемся, с Мухучем,
Друг другу поглядим в глаза —
Как бы уверенность получим,
Что мы с ним оба, вместе — ЗА...
За мир в России! Это нужно
Ему и мне, стране большой.
Ну и, понятно, мы за дружбу,
За Родину мы всей душой!
* * *
Те, кто ходит в храм,
будут и на том свете ходить в храм.
Те, кто ходит по аллеям или полям
и ждет вдохновения,
будут и на том свете ходить по аллеям и полям...
Те, кто любит семью,
будут и на том свете со своими близкими...
Многие, по милости Божьей,
будут жить тем, чем живут здесь.
Но не все.
Ибо там не будет рыночной экономики,
шоу-бизнеса и политики...
* * *
Такой был чемоданчик — патефон,
И это было чудо из чудес.
Теперь — айфон, мобильник и смартфон,
А вот восторг от техники исчез.
Стремителен технический прогресс,
А слово — медленно.
Не поспевает слово?
Вокруг такой индустриальный лес...
Но слово — это все-таки основа.
Устаревают выдумки людей —
Идут в политехнический музей.
А вот обычное, казалось бы нам, слово
Жить и сиять всегда готово снова.
И СНОВА — ЖИЗНЬ!
Белые хлопья каштанов цветущих
С розовым цветом внутри...
Мыслей не надо угрюмых, гнетущих.
Все расцветает — смотри!
И одуванчиков желтые краски,
Зелень и листьев, и трав...
Все они сбросили снежные маски.
Всякий ликующий — прав!
Было безумно, но мы дотерпели.
Вот и наградою нам
Тонко, свирелисто птицы запели!
Сердце прильнуло к цветам!
Наша весна — это Божия милость.
Дивно в родной стороне.
Бог не оставил — и жизнь заструилась
В реках, в полях и во мне...
* * *
Козодой — ночная птица. Козодой,
Что кричишь ты по округе? Что с тобой?
Что с тобой, я знать не знаю. А со мной —
Вся душа моя наполнена весной!
Жизнь летела, пролетела и ушла,
А, казалось, что стоять ей, как скала.
Улетела, пролетела, но весна
Возвратила жизни силы. Не до сна!
Ах, кричи, ночная птица козодой!
Я опять неутолимо молодой!
И опять все перепетое давно
В исчезающей судьбе обновлено.
* * *
Ликуй, душа!
Ты видела так много
Прекрасных дней.
Ликуй, душа!
Ты чувствовала Бога
В судьбе своей.
Вот потому,
Когда все стало остро,
Вот в эти дни,
Я говорю и повторяю просто:
Спаси и сохрани!
* * *
Как будто на волнах,
на дереве осеннем
Качается листва, качается листва.
Зачем я грежу будущим спасеньем?
Затем — что так слагаются слова.
Хочу ли, не хочу ли я спасенья,
Но нас качает на волнах туда,
Где ангельское пенье и цветенье,
Где в сердце не вонзается беда.