Овеществлённое слово — стержень мира
СВО делает своё дело. Освободительная война слов и понятий нарастает! Лексика СВО изобразительна и конкретна. Её пытается оттеснить дохловатый яппи-словарь (яппи – от Young Urban Professional Person: молодой городской состоятельный профессионал). Создаётся такой словарь на основе англо- и компояза. Визжа и кривляясь, это набитое тырсой чучело пытается представить слова, возникшие в ходе СВО, как налипшую на губы лузгу, «флуд» и «лол». Случаются и другие языковые «наезды». Но не тут-то было! Наша корневая внутренняя и внешняя речь постепенно берёт своё. И здесь становится ясно: лишь одержав верх в схватке концептов и слов – ускорим путь к победе!
Русская воля и ловля кринжа
Наш интуитивный разум – ночной охотник. Как и его соименник вертолёт Ми-28Н, он способен выполнять невозможные в обычном состоянии действия, подобные фигурам высшего пилотажа: петле Нестерова, перевороту Иммельмана, полётам вбок. Интуитивный разум работает там, где поверхностный рассудок бессилен: разум совершает резкие прорывы вглубь, в далёкое прошлое, и круто вверх, в предстоящее будущее. Пробуждая острые интуиции, военные действия ведут к учащённым биениям сердца, которые преобразуют наш словарь, делая его не отвязным стёбом, а осязаемым перечнем вещей и явлений. Череда интуиций влечёт за собой сводки умозаключений. Есть и неожиданные результаты воздействия войны на речь: используя энергемы слов и бесценное сжатие понятий, нынешнее военное языкотворчество часто иронизирует над смертью. А иногда и грозит безносой! О чём ещё в 1943 году, в рассказе «Оборона Семидворья», написал Андрей Платонов: «После немца мы пойдём против смерти и одолеем её!»
Ценно и то, что обновляемый СВО-словарь позволяет поддержавшим спецоперацию без показухи и позы примерить на себя роли, маски и пёстрый камуфляж, чтобы, побывав в «шкуре» участников СВО, в собственных отраслях увереннее и осмысленнее способствовать общему нашему делу.
Свежий СВО-словарь – овеществляемая русско-российская воля. Словарь этот постепенно сбрасывает американо-креольскую и другую чуждую лексику в самые глубокие овраги нашей внутренней речи и нашего сознания. На полях словесной войны уже «задвухсотились» рвавшиеся на Белгородчину «ахтунги», ещё не ощипанные wild geese’ы (дикие гуси) и «шмели»-«шимейлы» (she-male). «Блинкнули» и упорхнули надежды на основание меж Днепром и Карпатами новой «Нуландии» или современного «Писториусрейха», склёпанного на манер гитлеровского Крыма-«Готенланда».
А в далёкой Москве у «ждунов» и «нетвойнистов» от сообщений про вылет сокрушающего всё и вся «Ночного охотника» начинается припадочная «ловля кринжа»! Тайно «поваляв Шольца» и поцеловав ниже спины «трансуху» не-Бриджит, а заодно и её жено-мужа, тихарящиеся гриноагенты прячут поглубже свои лаптопы и счищают с губ ядовитую плесень, налипшую после доносов за океан.
Ну а на полях сражений вступает в бой сбрызнутое живою водой наше новое просторечие! «Пятисотый» и даже «шестисотый» – горящее тавро на лбу у дезертиров и паталогических трусов. Передвижной натовский зверинец – «хаймерюги», «леопёрды», «мастистые» «мастифы» – испепеляется от одного звука русских «Гвоздик», «Васильков», «Подкидышей». Ну и, наконец, ночной охотник – разум, выходя на цель, поражает сарказмом «укромобиков», «солдат неудачи» и других обандерившихся евронаймитов.
Зона особого доверия
Военный жаргон существовал у нас всегда. Но связан был преимущественно с языком русским. Мой отец не любил «топтать войну», хоть и был сперва простым пехотинцем, а потом командиром отделения разведки. Он говорил: «Не нужно войну топтать. Уважай войну, относись к ней по-хозяйски – останешься цел». Современная война не похожа на ту, Великую. Главное отличие: воюют чаще не люди, а техника, боеприпасы. Но и такую войну нужно уважать. Русская воля заставит. А воля наша прежде всего выражается через речь и письмо. Неискажённый русский язык давно стал зоной особого доверия. «Птичка», «промка», «передок», «открытка» (открытая местность), «укропы» и «украды» – организуют военные сюжеты и раздвигают рамки случая до объёмов рассказа или повести. Безотчётные движения души, переходящие в слова-жесты, закрепляют сполохи истин. Когда-то такие слова-жесты ярко проявились в знаменитом «Августе 44-го». Владимир Осипович Богомолов не раз говорил мне: «Вы же музыкант, Борис! Вслушайтесь в особую музыку смершевских слов. Они раскроют ход тайной войны, ведущейся против нас сегодня, сейчас!» Это было сказано в 2000 году. А вот год нынешний. Прочитал и вслушался в эсэмэски с фронта, чудом попавшие в инет.
Рядовой ВСУ (текст написан по-русски): «…про пэрэмогу и думать забыл. Токо про тебя думаю. Ты там, Лёка, видать, совсем истаскалась. А я тут мясной довесок! Байденоносцы сидят в штабах. Мистер и миссис Кривой Рог обхезали нас с головы до пят. Жрачки мало. Едим Сырского, сверху Зеленским посыпаем. Кругом полная могилизация и общий заблуд. Затрёхсотившихся добивают свои… Помнишь старую нашу квочку? Так и здесь: НАТОноскость у евроквочки сниженной оказалась!»
СМС-сообщение русского бойца: «Взяли укреп. Есть движ – будет пруха! Мобики про русню уже не кричат, лапки кверху и анти-НАТОм прикинулись. Тут «ципсошники» листовки скинули. Программируют, гады! Обещают чистый нужник в Майами и участки в укро-Крыму. Смеялись до колик… Слыхала про Москву? Дечулпанизация нарастает...»
Заёмщики слов и сила речи
Четыре лексических пласта: СВО-словарь плюс наше новое просторечие, а против них скороспелый яппи-яз вкупе с англо-нерусским пиджином бьются насмерть! Здесь-то и приходит на помощь русская классическая речь: она лечит, обеззараживает. Это ведь заблуждение, что язык далёк от военных драм. Именно он «на передке»! И пока не очистим от иномути наш язык, не проветрим сознание, короткий англосаксонский поводок, на котором нас водят от языка-сознания к антироссийским действиям, не ослабнет!
Становится ясно: наперекор всему мы движемся к долгожданной неологизации. СВО подталкивает к смене привычных языковых и грамматических норм. Скачкообразность мыслительных процессов помогает откинуть в сторону и стереотипы, возникшие после февраля 2022 года. Вот почему важно унять беспробудное комментаторство, вызывающее у народа рвотный рефлекс и затемняющее ход СВО. Заёмщики слов (говоря прямо: возбуждаемые дармовым пиаром комментуны) лишают военную и гражданскую мысль живинки, замедляют осмысление хода военных действий. А медлить на войне и даже в мыслях о ней – опасно. Нужна быстрота реакций. Не очередной штампец нужен, не постылые фигуры речи, а речевой гиперзвук, иссекающий опухоли, выжигающий сатаноидный террор!
Суворов говорил: «Одна минута решает исход баталии, один час – успех кампании, один день – судьбы империи». Тут хочется добавить: сила речи и сила обжигающей мысли может за сутки сдвинуть с места закосневшую историю! И снова Суворов: «Медленность наша умножит силы неприятеля, быстрота и внезапность расстроят его и поразят». Но нечуткость части нашего общества к знакам свыше, стыдливая инерция и узколобое чванство ведут к топтанию на месте. Совсем иная работа мысли слышна в послании Петра Великого Правительствующему сенату перед Прутским походом: «…понеже пропущенiе времени смерти невозвратной подобно».
Вероятность «смерти невозвратной» тревожит разум. Сознание, обновляемое посредством языка, исподволь пересоздаёт жизнь. Хотите наилучших поворотов отечественной истории? Смелее обновляйте язык: в нём проступают черты России грядущей! Сегодня обновление языка идёт вровень с обновлением страны. Иногда отстаёт. А должно опережать! Нужно помочь опережающим обновлениям влиться в реальную жизнь. Ведь овеществлённое слово – стержень мира, вокруг которого вращаются как события исторические, так и нынешние (не менее исторические!) судьбы людские.
Источник: Литературная газета
Фото: krasivo.mirtesen.ru
