Строитель

Новелла

I
Многие стороны жизни немыслимы без строительства и строителей. Жилой дом, железная дорога, мост, аэропорт, больница и многое-многое другое — все построено руками и науками человеческими.

Кировский завод, где я проработал на строительстве и реконструкции цехов с десяток лет, тоже не мог обойтись без «нашего брата». Обойдись, попробуй, если необходим конвейер для трактора К-700М, призванного заменить устаревшие модели; если надо построить новый цех для ходовой части танка Т-80; выполнить реконструкцию цеха, чтобы на новых площадях выпускать паротурбинные установки для гражданских судов и кораблей ВМФ. Да только по одному нашему заводу всё, подпадающее под категорию «стройка», и не перечислить.

Как тут обойтись без строителей? Тем более, что каждое сооружение сегодня — сложнейшая конструкция, а ведь еще встречаются в строительной практике уникальные объекты, требующие особых решений и технологий. Уверен, старожилы помнят, что Кировский завод и теперешние Северные верфи у Алексеевской проходной разделяла речка Емельяновка. Была эта пограничная река довольно широкой, поэтому перебраться с завода на завод было невозможно. Да и причин тому не находилось, а может, мне так казалось.

Часть этой речки от Комсомольской площади по улице Корабельной давно угомонилась в подземных железобетонных трубах, и только на территории заводов можно было увидеть ее в природной красоте. Правда, лучше бы эту красоту не видеть. Вся поверхность воды была покрыта мазутом, а берега, слева и справа, пропитались им так глубоко, что их уже и не было, они превратились в зловонную студенистую массу. Откуда здесь появлялся мазут, можно было только догадываться.

Чтобы избавиться от этого чудовищного экологического просчета, было решено на истоке Емельяновки построить очистные сооружения. Другого места не нашли?!

Работы по строительству этого объекта достались моему управлению.

Основными рабочими на строительных площадках были военные строители, то есть солдаты-срочники. Работали они плохо, старались рассредоточиться по действующим цехам, искали себе место полегче, по известной солдатской мудрости «солдат спит, а служба идет». Поэтому в летнее время любимые места у них были крыши. Там всегда тепло, светло и начальство не достанет. А глаз за ними нужен был особый, острый, непримиримый с разгильдяйством. Нужно было вовремя дать работу, обязательно поставить «надсмотрщиков» из гражданских рабочих, которые в управлении были на вес золота. Да и мастер, и прораб должны были быть с опытом и ни на шаг не отходить от этих молодых хитрецов. Короче, проблем полон рот. Кому об этом расскажешь?

По статистике, правда, все выглядело как норма. Рабочих столько, сколько надо. Техника любая есть. Материалов привезут с лихвой. Строй, быстро и качественно.

Каждое утро начиналось у меня с объекта на мазутной речке, каждый вечер я там и заканчивал свой трудовой день.

II

Этот день выдался такой же, как и все предыдущие, с теми же проблемами и заботами. В конце дня я пошел проверять сделанное за смену, полез в котлован.

— Михаил Константинович, — догнал меня звонкий девичий голос. Посмотрев вверх, увидел склонившуюся над котлованом Валю, кадровичку из управления. Поднявшись наверх по деревянной лестнице, с опаской спросил:

— Что-то случилось? Ты с дурной вестью?

— Да нет, можно сказать, с доброй.

— Говори быстрее, зачем в наши неблагородные края пожаловала? — я почему-то, действительно, взволновался.

— Мастера привела, — со смешком ответила улыбающаяся молодая женщина.

— Кого привела? — удивился я неожиданному сообщению.

— Мастера. Хорошего. Его из треста к нам направили.

— Подождать в конторе не могли? — строго сказал я, делая вид, что рассердился, мол, отвлекают не вовремя.

— Так в конторе нет никого, все разошлись по домам, день-то рабочий закончился, — щебетала Валя, не смущаясь моим недовольством.

— Неужели закончился? А я и оглянуться не успел. Хотя нет, успел, дел много мы переделали. Так где же твой мастер? Давай его сюда. Пригодится, — с показной суровостью распорядился я. Валя приняла мою игру и, кокетливо вскинув руку, указала на молодого парня в парадной солдатской форме, стоявшего поодаль.

— Вот он, — торжественно произнесла молодая женщина.

Я ожидал увидеть умудренного опытом мужика, строительного «волка», а тут — худенький солдатик.

— Это мастер? — я от удивления даже закашлялся. — Он что, тоже из военно-строительного отряда?

— Я не знаю, — похлопала густо накрашенными ресницами Валя.

— А чего ты знаешь, девонька? — ласково пожурил я смутившуюся сотрудницу.

— Подойти поближе, сержант, — скомандовал я молодому человеку. Тот подошел строевым шагом, вытянулся в струнку, подбородок вверх, грудь колесом, руки по швам.

— Ну, рассказывай, — улыбнулся я молодому человеку, понравившемуся мне своей армейской опрятностью и подтянутостью.

— Что рассказывать? — не пошевелившись, спросил новоявленный мастер.

— Что за вопрос? Рассказывай, как звать, в каком отряде служил, да все о себе рассказывай.

— Ну, я тогда пошла, — защебетала Валентина. — Домой пора. И вам тоже.

— А пропуск ты ему на выход оформила?

— Конечно, оформила. Не ночевать же такому красавцу на стройке, — кокетливо ответила кадровичка.

— Тогда иди. Спасибо тебе. — Я сердечно помахала раскрытой ладошкой вслед смешливой Валентине и обратился к незнакомцу: — Давай, парень, говори быстрее. А то наши солдатики уже лыжи навострили. Сейчас все разбегутся.

— Зовут меня Григорий Череповский, я уже отслужил, прибыл сюда по направлению из треста.

— Как отслужил? А почему в форме?

— Так я до дома еще не доехал, — смущаясь, отвечал парень.

— До дома не доехал? Дома-то надо было побывать. Там, небось, родные ждут, мать волнуется?

— Дом далеко, в Курской области.

— Так ты не в нашем военно-строительном отряде служил? — не переставал удивляться я получаемым от сержанта сведениям.

— Я не слышал о таком.

— Так откуда же ты взялся на мою голову? — с отцовскими интонациями подшучивал я над солдатом.

— Из армии, проходил службу, но не в строительных частях.

— Еще и не в строительных? — это было выше моего понимания. — А как сюда попал? И зачем?

— Да все просто, — солдат, было видно, перестал волноваться, принял позицию «вольно» и стал отвечать понятнее и подробнее. — Окончил архитектурно-строительный техникум, получил направление работать в вашем тресте, но тут меня в армию забрали. Сейчас вернулся, прибыл к месту назначения.

— Так ты на стройке не работал?

— Нет, не успел еще.

— Твои начальники заболели, что ли? Я ведь просил человека с опытом, а мне солдатика желторотого прислали. У меня таких солдатиков двести человек. Не собрать в кучу, разбегаются как цыплята.

— Так вы меня не берете? — огорченно спросил мой новый знакомец.

— Куда?

— На работу.

— Честно сказать, не знаю, что делать, видишь, какой трудный объект. Сложностей хватает. Проектанты расписали на бумаге, да забыли про овраги, как говорит народная мудрость. Картинки нарисовали и на каждом листе надписи сделали: «решить по месту». А как решить? Тут не теория, практика нужна. Вот я и просил кадры в тресте подыскать мне опытного специалиста.

— Они, наверное, еще ищут.

— Ищут, говоришь, а если найдут, я его куда оформлю? В штатном расписании одна свободная должность. Давай, парень, сейчас распрощаемся, а утром жду тебя в конторе. Я еще переговорю с управляющим. Жить-то есть где?

— Нет.

— Как нет? Что, в городе нет никого из знакомых?

— Знакомые есть. На одну ночь пустят.

— Ну и лады, а завтра все остальное решим.

С этими словами я попрощался с молодым человеком, который при своей профессиональной неопытности и понятной застенчивости, однако, мне чем-то понравился. Своей открытостью, готовностью ринуться в бой. В нем чувствовался исконный русский характер.

Утром я увидел Гришу у проходной.

— Ты чего здесь?

— У меня ведь нет пропуска.

— Да, вчера не сообразили. Надо было выписать. Ладно, пошли в кадры треста, там пропуск оформим и направление в управление, а также место в общежитии.

— Так вы берете меня на работу? — с надеждой спросил мой новый подопечный.

— Беру. Управляющий пообещал еще одну штатную единицу открыть. Но учти, пойдешь работать на строительство очистных сооружений.

— Пойду.

— Не убежишь?

— Не убегу.

Я и не сомневался. Я почему-то верил каждому слову этого немногословного симпатичного молодого человека.

III

Прошло пять лет. Меня назначили главным инженером Треста. Расставаясь со своим родным управлением, я спросил Виктора Васильевича Волкова, моего заместителя по производству и техническим делам, проще сказать, главного инженера:

— Что, Виктор, потянешь работу начальника управления?

— Боязно, конечно, но потяну, — ответил инженер.

— Чего боязно-то? Ты же все знаешь. На стройке не новичок, — подбадривал я товарища.

— Одно дело работать с прикрытием, другое дело оказаться в первом ряду, когда ты сам лично за все отвечаешь и не на кого понадеяться.

— Ну, ты мне тут не придумывай про прикрытие, про первый ряд. Еще скажи, что в атаку идти надо.

— Про атаку я не говорил, но если прикажут, пойду. Когда планерки у генерального директора объединения идет — тут не атака, а целый армейский штурм.

— Главным инженером кого хотел бы видеть?

— Гришу, — не задумываясь, ответил Волков.

— Не рано ли Гришу в главные инженеры? Недавно только до начальника участка дослужился, да и с утверждением сложности будут.

— По годам, может, и рано, но по уму — в самый раз. Он — талантливый и ответственный специалист. Да что я тебе говорю, ты сам его знаешь неплохо.

— Я-то знаю, но ведь тебе работать.

— Да, мне работать, потому и называю Григория. Если трудности будут при утверждении, попрошу помощи.

— Хорошо, Виктор. Я согласен. Действуй, — ответил я с ощущением правильности решения вопроса.

Дня через три меня вызвал управляющий трестом, мой непосредственный начальник.

— Послушай, Михаил, твоего ставленника в главке не утверждают, говорят, молод еще. Забери его документы.

Он пренебрежительно, через стол перебросил мне тонкую папку моего протеже, я с трудом поймал ее на лету, еще мгновение, и она оказалась бы на полу.

— Прости, — искренне извинился за свою неловкость управляющий.

И сразу продолжил мысль сдержанным, казалось безразличным тоном: — Да, вот еще что: просили тебя в течение двух дней найти кандидатуру из нашего треста. Не найдем, пришлют со стороны, на такие должности очередь.

— Вы же в кадровой службе вели разговор о главном инженере? — попытался я защитить свои кадровые интересы.

— А что, надо было с технической службой согласовывать? — невесело хихикнул управляющий. — В кадровой, конечно, она решает, кому быть, кому не быть.

— Понятно, — ответил я, осознавая бесполезность дальнейшей дискуссии.

— Ничего тебе не понятно. А должно быть понятно, что завтра у меня должен быть кандидат.

Управляющий шлепнул по столу своей мощной рабочей ладонью, что означало окончание разговора.

Нигде не задерживаясь, я после этой аудиенции поехал в главк. Оставалась надежда на встречу с заместителем начальника главка, курирующего инженерные службы.

Помню, при моем утверждении на должность мы долго говорили с ним о работе, о людях, окружающих нас, о технических возможностях современной стройки. Мне тогда показалось, что мы понравились друг другу, и я тешил себя надеждой, что могу обратиться к нему за помощью в случае особой необходимости.

Удача мне сопутствовала. Заместитель начальника главка был на месте и сразу меня принял. Вслушиваясь в мой монолог, он с удивлением спросил:

— Так в чем нужна тебе моя помощь?

Я сформулировал свою просьбу точнее и короче:

— Нужно утвердить талантливого, хорошо зарекомендовавшего себя парня на должность главного инженера.

— Ну так и утверждайте, — оптимистично пробасил мой визави.

— Так главк против.

— А при чем тут главк, это должность — трестовская номенклатура.

— Да?! — Я очень удивился этому своему незнанию.

— Да, по крайней мере, так было до вчерашнего вечера, может, что-то с утра изменилось. Сейчас спросим.

Он позвонил в управление кадров главка, там подтвердили его слова.

И тут я понял двуличность, а то и скрытую собственную заинтересованность своего непосредственного начальника — управляющего треста.

По приезду из главка разговор с управляющим был неприятен. Узнав о моей встрече с вышестоящим начальством, он, склонившись над бумагами, недовольно и осуждающе пробурчал:

— Чего по главку бегать, меня позорить?

— Ну вы же... — неубедительно пролепетал я, пытаясь скрыть свою неприязнь к «добрейшему» начальнику.

— Чего я? — он высокомерно перебил меня, резко отодвинул бумаги и высказал свои подозрения:

— А зачем ты его проталкиваешь, нужный тебе лично человек? Какие тут твои интересы? Наверное, имеются?

— Это нужный для работы человек, для строительного дела, — с нескрываемым раздражением парировал я.

— Да, я понимаю, только ты один знаешь, кто нужный, кто ненужный для работы.

Потом он тяжело запыхтел, отер лоб носовым платком и надолго замолчал. Когда молчание превысило нормы приличия, я поднялся и пошел на выход.

— Постой, Михаил! — прозвучал за моей спиной хриплый бас.

Повернувшись, я увидел откровенно недовольное лицо начальника. Он, встав из-за широкого стола, покрытого зеленым сукно, нелюбезно подытожил наш разговор.

— Не хочу я ругаться с тобой с первых дней совместной работы. Ладно, готовь приказ на своего выдвиженца. Это я делаю, для тебя в первый и последний раз, учитывая твой авторитет.

— Учти! — Это предостережение он зловеще добавил после короткой паузы.

Я, ничего не ответив, вышел из кабинета начальника победителем в непростой ситуации.

IV

Время, как известно, лучший лекарь и самый честный судья. Оно показывает, кто был прав, кто ошибался. Я радуюсь своей правоте, любуясь творениями своего треста.

Радуются и жители жилых домов на проспекте Стачек, на улицах Корзуна и Стойкости, мои кварталы видны в Стрельне, на улицах Маршала Казакова и Бурцева, на проспекте Ветеранов и улице Генерала Симоняка. Во многих районах высятся новостройки, украшающие мой любимый город.

Много оригинальных идей вложено в каждый строительный объект, в организацию современного строительного производства. Важна работа инженерных служб. Во главе службы — главный инженер. В идеале такой человек должен обладать навыками всех строительных профессий: каменщика, бетонщика, кровельщика, плиточника. Если все их перечислить, то только основных профессий штук тридцать наберется.

Такие люди редкость, чтобы всё знали, всё предвидели, во всё вникали, чувствовали сердцем, умом, руками. Инженер должен теоретически разбираться во всем, а еще — обладать способностью обучаться, «схватывать на лету», чтобы можно было подстроиться под ситуацию на объекте любой сложности и масштабности.

Нужно уметь вовремя скорректировать производственный процесс, так как должность главного инженера обязывает отвечать за всё, от брака до несчастного случая.

Я знаю работу главного инженера не понаслышке. Сам немало лет отработал на этой должности и в строительном управлении, и в огромном тресте. Потому с восхищением наблюдал, как великолепен был в своей профессии мой протеже Григорий Череповский. Уверен — это талант, Господний дар. Таких людей по пальцам перечислить можно, они встречаются редко, они — и есть соль земли.

Его удивительная способность проявляется на стройке в момент, когда присутствие его там необходимо, когда требуется рассмотрение узлов, влияющих на прочность и безопасность. Должен быть контакт с бригадирами и прорабами. Григорий пользовался огромным авторитетом, многие из них учились у него, пытались подражать.

Но особенно мне нравились его сохраняемое даже в сложнейших ситуациях спокойствие, рассудительность, уважение к окружающим людям и к окружающему миру. Он ко всему относился с бережной любовью, с трепетом перед творениями и природы, и рук человеческих. Позже он мне рассказывал, как сочувствовал несчастной, умученной мазутными отходами речке Емельяновке, на топких берегах которой мы с ним повстречались.

V

В пятницу нас с Ниной обрадовала младшая наша доченька. Завтра к нам привезут внученьку Софью. Это шестилетнее прекрасное создание все года только радовало и вдохновляло нас. Мы любовались ее красивым личиком, длинными кучерявыми волосами, умным взглядом больших глаз, восторгались ее нежным голоском, ее рассудительностью и любопытством. Для меня она — волшебство, чудо жизни, принцесса из моей счастливой сказки.

Видя ее, я не могу наглядеться и повторяю одни и те же слова:

— Ты мое солнышко, самая красивая на всем белом свете девочка, ты звездочка и мой свет в окошке, аленький цветочек, ты моя принцесса. Любимая внученька моя, ты одна у нас такая, милое, нежное дитя, красавица ты наша ненаглядная.

Встречи наши были редки из-за большой занятости внучки. Во-первых, детский сад, во-вторых, вечерами музыкальная школа, оставшиеся свободные часы заполняли занятия балетом и рисованием. А суббота и воскресенье отводились для поездок с родителями на дачу. Взрослому человеку такой распорядок жизни трудно выдержать, а здесь — ребенок. Но выдерживает моя ненаглядная Сонюшка.

Ее мать, моя младшая дочь Наташа, мои предостережения пропускает мимо ушей. А отец не вмешивается в процесс воспитания, занят на работе. Я один стою на защите своей внучки.

Субботнее утро расстроило. На улице моросил холодный дождь. Было понятно, что солнце сегодня не вылупится. Черные тучи, как ведьмы, носились по небу, пугая птиц. Прощай надежда на нашу прогулку с Сонечкой. Мы собирались идти в Таврический сад на детскую площадку. Там много интересного для детей: и песочница, и качели, и разные лазалки, и горки. А больше всего Соня любит полосу препятствий.

К середине дня моя долгожданная гостья все же появилась. Бабушка сразу усадила всех за стол. Для Сонечки был приготовлен ее любимый куриный суп. Однако сидеть за столом было не для Сонечки. Уже через несколько минут, чуть отведав угощения, она побежала по комнатам, казалось, во всех помещениях разом зазвенел колокольчиком ее голосок.

— Дедушка, дедушка, ну где ты, давай с тобой играть!! — Соня говорила нежно, но неизменно с командирской интонацией.

— Давай, внученька, я готов, только об этом и мечтаю. А в какие игры мы будем играть?

— Не в игры, а в профессии! Я принесла инструмент и сейчас буду тебя подстригать.

— Подстригать?! — я в ужасе зажмурился.

— Ты не бойся, дедушка, инструмент игрушечный.

— Тогда ладно. Подстригай. Я согласен.

Сажусь на стульчик, Соня закрепляет большую марлевую салфетку скрепками вокруг моей шеи и «стрижет» меня. Но это ей быстро надоедает. Она вспоминает, что я старенький, и укладывает меня в кровать, проверяет мне температуру и давление игрушечными приборами. После этого дает мне лекарства — маленькие бусинки — шоколадки. Минут через десять она замечает, что я совсем выздоровел.

Бабушка из своих тайников достает подарки, всегда припасенные для любимой внучки.

Соня, увидев коробку с фломастерами, запрыгала от радости и сразу взялась за дело.

— Дедушка, я буду рисовать, пожалуйста, дай мне бумаги.

— У меня нет ватмана, Сонечка.

— Дай любую.

Я с трудом нашел на своем столе большой развернутый лист, и внучка сию же минуту приступила к работе. Она самозабвенно рисовала домик, речку, на берегу лавочку и солнышко. Когда я спросил, где она подглядела этот пейзаж, Сонечка с обидой в голосе ответила:

— Дедушка, неужели ты не узнаешь нашу дачу.

— Ой, прости, Сонечка, я просто о ней не подумал.

В рисунке внучки, действительно, возникали знакомые места.

— Сейчас зима, а я рисую нашу дачу осеннюю. Видишь желтые листочки, некоторые оторвались и кружатся по воздуху. А еще осенью ясное небо и теплое солнышко.

Рассматривая рисунок, я вспомнил об осени, о моем любимом времени года. Услышал шуршание листвы под ногами, журчание воды в реке, вспомнил сложный возбуждающий воспоминания запах прели. Сонечка и здесь права и искренна.

Она еще долго оттачивала свой рисунок, попробовала все фломастеры. Получалось, действительно, красиво. Но ей хотелось звучной похвалы.

В конце своей работы она настойчиво спросила:

— Нравится, дедушка?

— Очень, внученька, я рад за тебя, что ты такая талантливая.

Девочка радостно засмеялась и крепко меня обняла.

— Дедуля, хочешь, я подарю тебе этот рисунок?

— Конечно, хочу. Я вставлю его в рамку и повешу на даче в своей комнате.

Девочка, солнечно улыбаясь, протянула мне свою работу. Я помедлил, не взял, пояснив:

— Обычно художники, Соня, подписывают свою работу.

— Как подписывают?

— Пишут внизу свое имя.

— Я только научилась писать буквы, дедушка. У меня получится некрасиво.

— Постарайся, родная. Напиши буквами свою фамилию. Тогда это будет твоя авторская работа.

— Хорошо. Постараюсь.

Неровными печатными буквами Сонечка вывела черным фломастером: Череповская Софья Григорьевна.

— Так, дедушка?

— Так, моя умница. Хотя отчество можно было не писать.

— Что ты, дедушка! Нельзя не писать. Без отчества могут подумать, что у меня нет папы. А он у меня есть, да еще какой. Самый умный, самый любимый.

Соня мечтательно заулыбалась и добавила:

— Нет, дедушка, я всегда буду подписывать свои картины именем с отчеством. Ведь я такая талантливая в своего папу. И пусть все это знают.