Юрий ГОВЕРДОВСКИЙ
ЗНАМЯ
«Гостя» встречая радушно
(Видно, давно его ждет!),
С памятным стягом старушка
Прямо к солдату идет.
Долго ждала,
Но... ошиблась:
Грезя о госте другом,
Так получилось, что сшиблась
Снова с нацистом-врагом.
Встретиться с русским солдатом
Грезила тысячу дней!..
Вместо восторга — расплата:
Нацик глумится над ней.
Нацик, напитанный местью,
Всякой заразой другой,
Топчет, не ведая чести,
Знамя Победы ногой.
Будто бы нищей полушку,
Что-то съестное дает.
Но, разобравшись, старушка
Эту подачку вернет.
Помня о папе, о маме,
Вставших за Родину-мать,
Хочет священное знамя
Бабушка снова поднять.
Только нацистского зверя
Ей в одиночку не сбить.
И остается лишь — верить,
Русскую землю любить.
Верь, не сдаваясь и зная:
Скоро на помощь придем,
Что кумачовое знамя
Мы у врага отберем,
Что озверевшего хама
Сможем мы натиском смять...
Бабушка, ты мне — как мама,
Ты — моя Родина-мать!.
ЗАПАДУ
Для вас мы плохи тем, что — есть,
Что не ведем себя кичливо,
Во всем всегда имеем честь
И часто сотворяем диво:
То открываем новый свет –
Сибирь, Чукотку и Аляску;
То шлем из космоса привет,
Америку вгоняя в тряску;
То Бонапарта разобъем,
То Гитлеру расквасим морду;
Наперекор врагам живем
Мы независимо и гордо...
Вам очень плохо, что мы есть.
Вы с нами лучше бы дружили,
Что есть для вас большая честь,
Но вы ее — не заслужили.
МОНОЛОГ БОЙЦА
Я — русский.
Скорблю я над телом старушки,
Застывшим навечно на грешной земле...
А тот, кто навел смертоносную пушку,
Варганит опять кровяное желе.
Я — русский.
Скорблю я над телом младенца,
Осколком убитого наповал...
А тот, кто выкидывал эти коленца,
На всех, кто живет на земле, наплевал.
Я — русский.
Скорблю я над жертвою каждой —
Безвинной, безгрешной. И только боюсь,
Когда я убью тебя, сволочь, однажды,
То, вспомнив о жертвах, я не засмеюсь.
Я — русский.
Скорблю я в печали бездонной.
Мне ясен, понятен ответ на вопрос:
В убитой старушке — убита Мадонна,
В убитом младенце — казненный Христос.
Геннадий ИВАНОВ
ОНИ ГЛУМИЛИСЬ НАД РОССИЕЙ
Они глумились над Россией,
над ЛНР и ДНР,
их убеждали и просили —
и не осталось больше мер
других... И вы совсем достали.
Так получайте же сполна
кровавый пир огня и стали.
А нам победа суждена!
Бывают войны неизвестные,
бывают войны мировые,
А эту назову я — честною! —
России это не впервые.
Она за честь моей державы,
униженной моей страны —
и воины правы` и прáвы,
нам стыдно было б без войны.
* * *
Не фрицы нынче сбрасывают бомбы,
И люди убегают в катакомбы.
И наступают на Славянск не немцы,
А смерть несут сегодня западенцы...
Они вдвойне сегодня западенцы —
За ними янки, англичане, немцы...
А у Славянска только ополченцы.
России надо что-то совершить,
Чтобы потом не мучиться, а жить
И твердо знать, что мы не отступили,
Не предали, себя не обхитрили,
Святой порыв не дали задушить.
* * *
Америка мерзкая, мерзкая.
Бомбит, убивает, грозит...
И ложь ее самая дерзкая,
И ложью Европа мерзит.
Россия, бываешь ты разная,
Но нынче ты снова одна—
От истинной правды прекрасная,
Стоящая в правде страна.
Валентина ЕФИМОВСКАЯ
КООРДИНАТА «Z»
В начале было Слово — Мысль без звука,
И воцарился во Вселенной Свет.
К Первообрáзной тяготеет буква —
Метафизическая греческая Z —
Как шифр непостижимой Крестной жертвы
И знак координаты бытия,
Как символ причиненья аду смерти
Клинком архистратигова копья.
Архангел Михаил — небесный воин —
В конце времен повергнет Сатану.
А ныне наши русские герои,
Осуществляя время «Z» любовью,
Победный путь с кровоточащей болью
Торят через кромешную Войну.
* * *
Когда будут говорить: мир и безопасность,
тогда внезапно постигнет их пагуба
1 Фес. 5:3
Бой неизбежен. Алчный ад опять
Нас атакует — злом, клеветниками.
Дается шанс нам переодержать
Победу, что одержана не нами.
Рычит как гóлем истребленный враг,
Фашизм из тлена восстает как вирус.
В славянских землях — вновь нацистский шаг...
Не перепобедим — не взыщем мира.
Но если испугает нас война,
И примиримся с нечистью со страха,
Придут не благоденствий времена,
А пагуба вселенского размаха.
КОГДА СЛЕПЫЕ ВЕДУТ СЛЕПЫХ
Получили слепые приказ наступать.
Нарядились в заморские берцы,
Запаслись наркотой, с мертвецами УПА
Потянулись дорогами смерти.
За собой оставляют кровавый пустырь
Эти новые сверхчеловеки.
Бельмоглазых на цели наводит упырь,
Не подняв свои дряблые веки.
В кабалу к нему сами решили идти,
Не почуяв ни страха, ни срама.
Невдомек тем слепцам — приведут их пути,
Всех и скоро, в могильную яму.
КНЯЗЬ АНДРЕЙ
Зачем князь Андрей уходил на войну,
Ведóмый присягой солдата?..
Оставил именье, отца и жену,
Сурово отрезав: «Так надо!»
Война — есть вина, и спасенье она
Защитникам жизни от смерти.
Воронкой зловещей бурлит глубина
Вопящей людской круговерти.
Уродлива трусость, губителен страх,
Кабальны неправды стихии.
Всесильна душа, что в стяжанье добра
Исполнена веры в Россию.
Такой ей не страшен огонь батарей,
Ни пули, ни прихвостни ада.
Со знаменем Небо спасал
князь Андрей.
И мы продолжаем... Так надо!
Андрей МЕДВЕДЕНКО
МОЙ ДОНБАСС
И вновь настал суровый час
нацистских виражей.
И на защиту встал Донбасс
Российских рубежей.
Как сталь, упорен и силен,
все честное любя,
огонь жестокий принял он
достойно на себя.
Отраву вспенивала ложь,
как курево, мела,
но доброта святая все ж
над злобой верх взяла.
И каждый помни это, знай:
Донбасса нет сильней!
Ведь он не просто угля край,
а часть России всей!
ДВЕ МЕДАЛИ
Вновь война! И снова беды!
Хоть и всюду непокой,
Но под знаменем Победы
БэТээРы рвутся в бой.
Их бойцам святых Заветов
супостату не понять.
Внуки прадедов и дедов
не привыкли отступать!
Помнят подвиг в целом мире
Красной Армии солдат.
В каждом доме и квартире
свято место для наград.
Сквозь сраженья и наветы
слава четко их видна.
С торжеством
На День Победы
внук глядел на ордена.
Чтоб не дать потачки страху,
дед сказал:
— Героем будь!
И награду «За отвагу»
приколол мальцу на грудь.
И сегодня — бой за боем!
Жаль, что дедушка почил.
«За отвагу» перед строем
генерал внучку вручил.
От снарядов рвутся дали.
Нету подвигам конца!
«За отвагу» — две медали
на груди горят бойца!
* * *
Опять с уродливым лицом
Европа лживой ищет правды.
И, как когда-то над отцом,
так надо мной свистят снаряды.
И, где погуще толчея,
там люди падают, как злаки.
И по убитым плачу я,
как мой отец когда-то плакал.
И фронтовых хватив сто грамм,
он вспоминал бои в Карпатах.
Казался воином я сам,
надев пиджак его в наградах.
Ничто ни ново под луной.
Опять бои — стена на стену!
И ордена отца со мной.
Но им теперь я знаю цену!
ДВЕ ЭПОХИ
Как будто молния в раскате,
в наплывах дачной тишины
раздался скрежет по лопате
осколка нынешней войны.
Поднял его — фрагмент снаряда,
желавший уничтожить свет.
И гильзу вдруг увидел рядом,
которой больше, чем сто лет.
И сердце, вздрогнув, защемило,
как будто грудь прожог фугас.
Когда-то здесь сраженье было
за пролетарский наш Донбасс.
В руке и гильзу, и осколок
Держу и вижу пред собой,
как не напьется крови молох,
людей бросая на убой.
Как за столетием — столетья
бегут, а все одно и то ж —
все жаждет мир борьбы и смерти,
все гонит правду на правеж!
Ковыль колышется, как вздохи,
как ощущение вины...
В руке сжимаю две эпохи
братоубийственной войны.
ГЕОРГИЕВСКАЯ ЛЕНТА
Она не так уж очень и ярка,
но я готов пред ней склонить колени.
На лацкане пылает пиджака,
как капля крови прошлых поколений.
В ней наяву — бурлящие века
и судьбы тех,
кто честь свою не предал.
Она течет, как подвига река,
от достославных прадедов и дедов.
Она — святая вера в благодать,
течет, течет сквозь трудности и беды.
Ее враги хотели растерзать,
она — плеснулась в Ордене Победы.
Ее, родную, чтят фронтовики.
А мракобесье, злобы не скрывая,
грозит достать. Но руки коротки.
Она течет, ничуть не унывая.
По силам ей в грядущее пути,
хоть впереди нелегкие сраженья.
Не зря она у школьниц на груди,
как нашей вещей Славы продолженье!
Михаил ДУШИН
ПоZыVной — Русский
Из Костромы и Курска,
Из Грозного и Казани...
Наш поZыVной — РУССКИЙ,
Поэтому Бог — с нами!
Из Донецка, Иркутска,
Луганска и Волновахи.
Наш поZыVной — РУССКИЙ,
А русский не знает страха!
Не прячемся за «Тунгуски»,
Не бьем по домам из «Градов».
При поZыVном — РУССКИЙ
По щелям прячутся гады.
Фашисты, наемники, звери,
Скоро вам будет пусто...
Едет на БТРе
Пацан с поZыVным — РУССКИЙ!
НОВЫЕ ЗВЕЗДЫ
Звезды новые зажглись в лихолетье,
В аккурат поверх солдатских сердец
Запылали ослепительным светом,
А за каждой — чей-то сын и отец.
И не будет подвиг ваш обезличенным,
Вы — России золотой авангард:
Левкин, Старостин, Панкратов и Нимченко,
Штурман Дудин и морпех Бернгард.
И, храня в душе наследие дедово,
Что избавил мир от вражеских пут,
В школы имени Гаджимагомедова
Люди с гордостью детей поведут!
Светят звезды, чтобы мы не запутались,
Чтобы с верного не сбились пути,
Светят истово, отважно, без устали,
И надежней маяков не найти.
ОПОЛЧЕНЦАМ ДОНБАССА
Нам пути обратного не будет.
Полумеры — это не про нас.
Точка не поставлена, покуда
«Точки» прилетают на Донбасс.
Гордо позывные наших братьев
На частотах Вечности звучат:
«Моторола», «Воха»,
«Гиви», «Батя» —
В небо устремившийся отряд.
И гремят они из поднебесья
Залпами стремительного «СУ»,
Изгоняя демонов и бесов,
Сохраняя звезды на весу.
Рукава задаром не засучит
Сталевар, строитель и шахтер,
Будет провокаторам из Бучи —
И котел на завтра, и костер!
Те, кто носит свастику на сердце,
Если там оно, конечно, есть,
Выбор не велик у вас, поверьте,
Лечь сегодня или завтра сесть.
Нам пути обратного не будет.
Полумеры — это не про нас.
Точка не поставлена, покуда
Прилетают «Точки» на Донбасс.
* * *
«Абхаз», «Бурят», «Якут», «Задира», «Дед»...
Мы позабыли имена за восемь лет
И заблудились в отчествах уже:
«Петрович» — каждый третий в блиндаже.
Мы стали, вроде, на одно лицо,
В годах сравнялись за год сын с отцом.
В прямом и переносном — по следам —
Идем в степи навстречу городам,
И центр Земли смещается для нас
За сутки из Лимана в Лисичанск...
Мы все умеем все — так повелось,
Мы вместе, даже рассыпаясь врозь,
Дрожим во сне, а бодрствуем, когда —
Мы не дрожим. Нас сделали года,
Недели, дни — похожими на сталь.
Нам не о чем жалеть, нас — никому не жаль.
Мы позабыли имена за восемь лет,
Свои — быть может, а погибших — нет.
И трехлинейки оживляя труп,
Дотягиваясь пулей за уступ,
Без лишней злобы, шепчем, как завет:
«Ловите от “Петровича” привет»...
Мы позабыли имена за восемь лет,
Свои — быть может, а погибших — нет.
Символ Z
Мой прадед — участник войны, и надо ему немного:
Он видел практически всё за свои сто лет.
Но вот при встрече в субботу сказал мне строго:
«Мне срочно нужна кепка с символом Z».
В его глазах с поволокой от времени и страданий
Что-то блеснуло. Я подумал, что это слезы...
Мой прадед плачет не в День Победы, серьезно?
Не говорите глупости, Бога ради!
Он знает больше, чем миллион телеграмм-каналов,
От его короткого слова у бати-полковника дрожь по телу,
Из его сослуживцев уже давно никого не стало,
А он живет — глыба, скала, вершина — каменно-белый...
«Возьми денежку в шифоньере, не трать понапрасну время,
Пойди в магазин и купи мне сегодня, а то боюсь не успеть надеть —
Такую же, как у того молодого парня в программе “Время”,
Это приказ!», — ухнул он словно молния о земную твердь!
Сам почему, не знаю, я не ответил деду.
Обняли друг друга. Пошел. Он долго смотрел мне в спину...
Пришел навестить его после обеда в среду,
Неся в руках пакет из интернет-магазина.
Дед, по-генеральски, сидя в любимом кресле,
С волнением глянул на яркий пакет
И сказал сурово: «Тебя посылать за смертью...
Ты купил мне кепку с нашим символом — Z?..»
Не без труда, но от всякой помощи наотрез отказавшись,
Он поднялся с кресла и, как фуражку перед Парадом Победы,
На святые седины надел кепку, которую носят НАШИ...
И я опять узнал генерала в деде...
«Я ждал ее, как символ нового мира...
Мира для Мира, который парни куют в окопах....
Без этих мальчишек была бы Россия сирой...», —
Сказал и ресницами чуть быстрее захлопал...
Мой прадед — он генерал. Он плачет не только на День Победы.
Он слезы роняет за мирных людей, за детей Донбасса.
Он все проходил, на собственной шкуре изведал,
Как однажды кто-то сказал о превосходстве расы,
Как однажды кто-то набил себе свастики на предплечья,
Собрал несметные, «непобедимые» черные орды...
Мой прадед помнит, как эту нечисть в бою калечил,
Как наш солдат этой нечисти дал сапогом по морде!
«Меня не станет, наверное, очень скоро, мои родные,
Но вы генерала Победы строго храните завет:
Целому Миру будет грозить погибель,
Если не наши мальчишки... и символ Z».
Елена ЗАСЛАВСКАЯ
Едут-едут БТРы
Едут-едут БТРы
По донбасской стороне,
И наследники Бандеры
Все расселись на броне
И сверкают касками,
Лица скрыты масками,
На шевронах свастики,
Ищут, где здесь ватники,
Не спасать, не защищать —
Едут-едут зачищать:
«Москаляку на гілляку,
І на палю комуняку!»
Если так, то я здесь первый,
Первый русский коммунист,
Дед не сдрейфил в 41-м,
Да и я не лыком шит!
По ту сторону прицела
Поднял голову фашизм,
Не проедут БТРы,
Я отдам за это жизнь.
Русский — значит, не сдается,
Все поставлю я на кон,
Ради мира, ради солнца,
Что зашло за террикон.
Донбасская пасха
А по поселку Фрунзе лупят грады.
С донбасских сакур облетает цвет.
И баба Ната у разбитой хаты
Глядит на свет.
А лепестки, как ангельские перья,
Летят и кружатся под вражеским огнем,
И дед Иван из своего бессмертья
Ее прикрыл невидимым щитом.
А Благовест звучит сквозь канонаду:
Христос воскресе... посреди войны...
Спасите, русские солдаты, бабу Нату!
Донбасской Пасхи
Верные сыны.
После боя
А перед боем, перед боем
Здесь было поле золотое,
Теперь здесь черная земля.
И не понять мне, что такое:
Она черна, черна от горя
Иль от огня?
Над черным полем черный ворон
Не разбирает враг ли ворог.
Идет война.
Я в эту землю вписан кровью.
На русском вписан и на мове,
Строка красна!
Но колоколенка глаголет
Далеким звоном, нежным звоном
Средь бела дня.
И боль уходит, страх уходит.
Она на тризну ли, на подвиг
Зовет меня?
Николай ЗИНОВЬЕВ
ПСЕВДОИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
Всегда, всегда была ты стервой
В чаду своей богемной скуки,
Народ ты предавала первой,
На пепелище грея руки.
Была ты рупором разврата
И верной подданной его.
И поднимался брат на брата
Не без участья твоего.
По заграницам ты моталась,
Всю грязь оттуда привозя...
Такой ты, впрочем, и осталась.
И изменить тебя нельзя.
УКРАИНЕ
Пусть кулачки от злобы сжаты,
Пусть грязи на меня ушаты
Ты льешь, но я спросить хочу:
«Зачем тебя, сестренка, Штаты
Так нежно треплют по плечу?..»
И что бы там ни голосили,
Поймет любой, коль не дурак:
На самом деле у России
И Украины — общий враг.
Людмила ГОНТАРЕВА
* * *
Что там, по ту сторону тишины?
В барабане замешаны выстрелы,
на бульваре расклеены постеры,
рядовые замечены в подвиге,
птицы в небо зарею подняты,
лица в прятки играют с зеркалом,
песня новым куплетом ранена,
ночь о твой звонкий день обжигается,
разбивается оземь яблоко,
разливается ветер по полю,
задыхается свет за окнами,
тонут волны бесследно на море...
Напою траву слезой жгучею,
разорву твои путы постылые,
поостынет душа обожженная,
намолчится по обе стороны
тишины, из столетий сотканной...
* * *
Припорошило землю суетой.
В кармане Вечности тревожный холод.
В зрачках столетий заплутал покой,
на афоризмы мир людей расколот.
Бессмысленны и мудрость и тоска,
что с неба градом-листопадом льется.
Останется ли время для броска,
Чтобы спасти наш мир от миротворцев?
МОЛИТВА
Услышь нас, Господи, мы — живы,
пошли на землю свой конвой
гуманитарный. Тянет жилы
сирены вой и ветра вой...
Поверь нам, Господи, мы — люди.
В братоубийственной войне
за всех солдат молиться будем,
на той и этой стороне.
Прости нас, Господи, мы серы
и сиры в глупости своей.
В родной земле греша без меры,
мы просим процветанья ей...
Спаси нас, Господи, мы слабы:
от минометного огня,
стрельбы и ненасытных «градов»,
мы сами не спасем себя...
....................................
Спасибо, Господи, мы живы...
Дмитрий МЕЛЬНИКОВ
Напиши мне потом...
Напиши мне потом, как живому, письмо,
но про счастье пиши, не про горе.
Напиши мне о том, что ты видишь в окно
бесконечное синее море,
Что по морю по синему лодка плывет,
серебристым уловом богата,
что над ним распростерся космический флот —
снежно-белая русская вата.
Я ломал это время руками, как сталь,
целовал его в черные губы,
напиши про любовь, не пиши про печаль,
напиши, что я взял Мариуполь.
Напиши — я тебя никому не отдам,
милый мой, мы увидимся вскоре.
Я не умер, я сплю, и к моим сапогам
подступает Азовское море.
* * *
Мы ехали вдоль рапсовых полей,
в местах таких красивых, что ей-ей,
хотелось догадаться и проснуться.
Весь день крутилась в голове моей
фамилия смешная — Кукурудза.
Та женщина, которую убило,
что перед смертью дочери звонила,
скажи, Закир, что было в ней такого,
такого, что нельзя ее забыть?
Наверное, работала в столовой.
В больнице медсестрою? Может быть.
А вечером готовила еду,
а утром дочку в школу провожала.
Ту женщину ты помнишь? Помнишь ту,
что с животом разорванным лежала?
Мой голос, неопознанный страной,
хрипит, срываясь. Я хочу проснуться
в краю другом, в реальности иной,
где все еще живая Кукурудза
с утра до блеска намывает пол
и обнимает дочку, и смеется.
Пускай я буду вечно нищ и гол,
да будет так, но пусть она вернется.
Я вдаль гляжу и говорю: «Давай,
давай, Господь, показывай свой рай».
Но гаснет день и наступает ночь,
и в ней лишь призрак обнимает дочь.
* * *
Опять гремит за терриконами,
опять по городу прилет.
Любовь с глазами воспаленными
по нашей улице идет.
Садится у окна на лавочке
под самый яблоневый цвет:
«Здесь жил хороший мальчик Ванечка.
Красивый мальчик, спору нет.
А бабушку его вы знаете?
Такая, круглый год в пальто.
Да, у нее проблемы с памятью.
Конфеты любит? Нет, не то.
Она их покупает с пенсии
и носит Ване на кровать,
там шторы новые повесили.
Ну как? Не можете не знать.
В той комнате, в той светлой комнате,
там, где теперь его портрет,
жил мальчик Ваня — вы запомните,
запомните, что смерти нет.
Я говорю вам — все кончается,
и боль, и слезы, и война,
а в жизни той, что начинается,
останусь только я одна.
Я не меняюсь — вы меняетесь.
Становитесь другими, да.
Ну, улыбнитесь. Что прощаетесь?
Я здесь. Я с вами. Навсегда».