Героическим освободителям Донбасса
РАТНИК
Неравного сраженья смолкли звуки.
И вран кружит над тучей мертвых тел…
А он лежит ничком,
расправив руки,
Стяжавший оперенье вражьих стрел;
крестом —
под скорбным небом бледным,
Как будто землю силится обнять.
И ждет его
в свой светлый сонм победный
Пернатая Архангельская рать.
* * *
Хоронили юношу-солдата…
И старик, счищающий с лопаты
Сыру землю вечного пути,
Обронил как будто виновато:
«Жизнь прожить — не поле перейти».
И лицом, иссушенным увечьем,
Полыхнув, как плачущие свечи,
Юный воин, выживший в той сечи,
Возразил на старческую речь:
«Не хватило жизни человечьей,
Чтобы поле сечи пересечь».
НА ЗАКАТЕ
Кружится вран над старой бороздою,
Где солнца щит ржавеет в ковыле.
И небеса — красны, как поле боя,
Как поле битв, истекших на земле.
И на кресте заросшем и былинках,
На каждой пяди вечности — окрест -
Горят, горят дождинки, как кровинки,
Как кровь солдат, излитая с небес.
РУССКИЙ ВОИН
Он брел по жизненным просторам —
Как суждено: то — вверх, то — вниз…
И родовым глубинным взором
Вбирал намоленную высь.
Он умирал от крестной раны
В земле, в траншее полевой,
Но вновь из пашни фронтовой,—
С библейской силой зерновой —
Как на стерне, взрастал живой
Знать, в небе прадеды-крестьяне
Молились с ангельским стараньем
О дольней ниве родовой.
Знать, Горней Родиной хранима,
Русь - под заоблачным крестом —
Стоит, как древний храм незримый,
На всхожем поле боевом.
ПАМЯТНИК НЕИЗВЕСТНОМУ СОЛДАТУ
Вот ястреб реет над равниной…
И мстится — взор твой соколиный
Тем прежним возрастом
сродни
Неистребимой ястребиной,
Сквозной во времени
тени,
Что, словно призрак «мессершмидта»,
Штурмует долгие луга.
И вновь,
теперь уже гранитной
Своею грудью -
от врага
Ты заслонить готов их спешно
На все лихие времена —
Как будто в той тени кромешной
Идет священная война.
ПАМЯТНИК ПУШКИНУ
Он стоит
один
среди
Шумных древ,
как в поле бранном,
И краснеет
свежей раной
Лист кленовый
на груди.
* * *
Земной поклон соборным судьбам вашим -
Апокрифам смирения и битв,
Изографы холмов и хлебных пашен,
Российские слагатели молитв,
Заветным книгам в пыльных переплетах
И звездной пыли в буквицах ветвей,
И с колокольни дерзкому полету,
И устремленью кроткому церквей,
И деду, ввысь вздымающему плугом
Родную землю, тихому коню,
Коньковой кровле — вышним долгим лугом
Умчавшей в Вечность древнюю родню.
Всем вам, родимым — ратникам, крестьянам, -
Святой Руси, светящей из икон —
На ниве мирной и на поле бранном
Обретшим небеса, — земной поклон.
* * *
Взбранила поле речевое
Иноязычных рыков рать.
И силы нет стихи слагать…
Лишь слово древнее, живое -
Потомкам русичей под стать.
Его реченье вечевое
Созвучно рокоту реки.
А за чертой береговою -
Как прежде — вражии полки.
И говор чуждый то и дело
Сечет,
течет издалека,
И помутнела, побледнела
Река родного языка.
Но вновь,
сплоченные молитвой,
Как древнерусские войска,
Стремятся буквы вдаль листка…
И полнокровная строка —
Сродни Непрядве после битвы.
* * *
Хоть ран моих срослись края
И нет рубцов на коже. —
Вся в синяках душа моя,
Синей небес погожих.
Знать и прадедовы глаза
Синели с той же силой,
Когда вздымал под небеса
Он ворога на вилах.
И не от тех ли встречных лиц,
В блокадной мгле синевших,
Из отчих теплился зениц
Заветный свет нездешний?
И полыхает синевой
Сыновний взор бесстрашный…
Небесный огнь Руси Святой —
В очах и душах наших.
НА БРАНЬ ПОСЛЕДНЮЮ…
Митрополиту Константину (Горянову)
Золотилось небо спелой рожью,
А в полях синели васильки.
Шел монах сумняшеся ничтоже
Вековой тропой и кулики
Щебетали в долах васильковых
Под ржаною вязью облаков.
И лучилась к полю Куликову
Тропка летописною строкой.
Шел чернец строкой незавершенной,
Посох предержа в руце своей,
Мимо новорусских вавилонов,
Мимо стойких дедовых церквей.
А издалека, сквозь птичье пенье,
Сквозь халдейский ропот городов,
Доносился грозный гул сраженья:
Гром гранат, глухой, как стук щитов,
Посвист пуль, звучащий, словно эхо
Впившихся в простор ордынских стрел,
Лязг пропятых танковых доспехов,
Трубный гуд страстных монастырей.
Шел монах без устали и страха
На армагеддонское жнивье…
И служило посохом монаху
Пересвета древнее копье.
СВЕТ ТИХИЙ
…И реки вернутся в свои берега
Под своды священных ветвей,
Воспрянув от смертного сна, на врага
Воскресшие главы церквей
Подымутся в ратных шеломах, и ширь
Обрящет былинную весть
О том, что Кощея сразил богатырь
Из наших таинственных мест.
Лишь русское солнце затеплит в лесах
Купели крестильных озер, —
Во дланях благих вознося образа,
Покинут пещерный затвор
И схимные старцы, и нищенский люд,
И витязи древних былин…
На миг Святогора кольчужная грудь
Сверкнет из-под рясы земли…
И реки вернутся в свои берега,
И станет вдруг ясно тебе,
Что ныне страшнее меча для врага
Свет тихой лампадки в избе.