Николай Бакушин
СТАРАЯ ЦЕРКОВЬ
Церковь средь деревни,
Купол крыт железом,
Крест над ним из меди
Не блестит, как прежде.
Со своей деревней
Старилась церквушка.
Весь приход у древней —
Дьяк да три старушки.
Лик икон все суше
От лампад горящих.
Но очистит душу
Всяк сюда входящий.
* * *
Господи праведный, что же мы делаем?
На переходе — глаз не поднять, —
Нищая женщина — волосы белые.
Господи! Это же — Родина-мать!
Возле нее копошится котеночек,
Рваным ботинком играет щенок.
Каждый из них — это чей-то ребеночек.
Дети страны — у босых ее ног.
Мимо нее на машинах с мигалками
Или на джипах ценой в самолет
Мчатся, бахвалясь, с огромными «бабками»,
Напрочь забывшие нищий народ.
Господи праведный! Сердцем отчаянным
Буду кричать до Твоих светлых врат:
— В том, что сегодня страна неприкаянна,
Каждый из нас хоть чуть-чуть виноват.
Анатолий Панов
К ОТКРЫТКЕ:
ДЕВОЧКА, УСНУВШАЯ В ЦВЕТАХ
Души оцепененье сну сродни.
И, книгу обронив на полуслове,
В тот мир, где только праздничные дни,
Где все не так, заманчиво и внове,
Она глядит — пока издалека,
Пугливым взглядом внутреннего ока,
И молча провожает облака
Своей мечты, поднявшейся высоко.
Дыханье ветра. Звонкий щебет птиц.
И шелест недочитанных страниц.
Геннадий Русаков
* * *
Я нóшу жизни бережно несу.
Мне голоса поют протяжней зова,
и лошадь ржет, и ветер на весу,
и дочь крылами плещет от Азова.
Как странен мир! Я не один такой.
Я стоя сплю, а рядом лошадь дышит.
Я дождь держу протянутой рукой,
но время нас за стенкою не слышит.
Любовь лукавая, с притушенным зрачком,
глядит, и празднует, и шелком задевает.
Кого ты радуешь и ставишь мир торчком,
как будто это все еще бывает?
Как будто тянется столетья колея,
стада идут, пылят и блеют звонко.
Как будто там уже другой, не я,
на плечи вскинул смолкшего ягненка.
Александр Гладков
* * *
С. Лаврову
Над сопками в полнеба плыл закат
И обреченно гас, как пламя свечки...
Порой до боли хочется назад —
К тому костру у той сибирской речки.
Где труден быт, а истины просты,
Где звезды ближе, а сомненья дальше,
Где от души к душе идут мосты,
Их согревая и храня от фальши.
Не одержать над временем побед.
Как ни тоскливо, день придет когда-то —
В шкафу повиснет грустно спасжилет,
И будут сквозь окно светить закаты.
Заменит спирт ассортимент микстур,
И непривычным станет дым табачный.
Придет сезон лечебных процедур
И сна у телевизора на даче...
Но нет занятья хуже, чем свои
Планировать поминки ненароком.
Не выиграть у времени бои,
Но не тянуть же руки вверх до срока!
Пока хватает сил и куража
Спешить за повседневности ворота,
Еще закатный в небесах пожар
Посветит нам не на альбомном фото.
Пусть иногда кольнет под сердцем вдруг
И к непогоде ломит поясницу —
Мы просто поплотней к тому костру
Придвинемся, и время растворится.
Весна. Темнеет снег — хороший знак.
На небе красок все нежней палитра...
И с антресолей боевой рюкзак
Застежками поблескивает хитро.
Артем Козвонин
* * *
Здесь все крыши в черепицах —
Ты же видела сама!
Здесь знакомые все лица
И знакомые дома.
Между шпилей ветер веет
Как тогда, давным-давно,
Здесь в подвалах холодеет
Виноградное вино.
Здесь закат кроваво-красный
И над полем облака,
Здесь у девушки прекрасной
Столь же нежная рука.
И, усиленно зевая,
Полупьяный и небрит, —
«Где ключи земного рая?» —
Старый сторож говорит.
Алексей Полищук
ЛЮКСЕМБУРГ
Туманы гулки
В Люксембурге.
И вертикальны переулки.
В пустых ущельях вечность спит.
И даже эхо не звучит
На тихой утренней прогулке.
Прозрачен воздух, как роса.
И даль глотает голоса...
Александр Медведев
КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН НА ПОЛЯНКЕ
В ноябре над Москвой небо не с синевой,
Тучи серые на небосклоне,
Но несется окрест ввечеру благовест
Над Полянкой, в старинном районе.
Перезвонам внимать — на душе благодать,
И тепло, и покой, и отрада.
Так зачем отвергать то, что может спасать, —
Сохранять и беречь это надо!
Перебор, перелив... — незнакомый мотив,
Сколько лет тот мотив не слыхали,
Православная так возрождается Русь, —
Та, которую мы потеряли.