Крестный ход русской культуры

К 200-летию со дня рождения преп. Амвросия, старца Оптинского, отмечаемого в 2012 году

Национальное возрождение — в верности Истине. Голословные рассуждения, биение себя в грудь, бесчисленные уверения в любви к Родине могут продолжаться до бесконечности. Конкретные, зримые ориентиры — вот что нам важно понять, увидеть и, не сводя очей, сделать своим достоянием. Мы воздвигаем знамя, точнее, хоругвь, — оптинский дух! — то своеобразие духовного подвига и церковности, которая не ушла в пустыню, отгородившись от мира, но смогла принять блудного сына российской культуры и указать ему путь. Путь новый, путь духовного обновления и духовных приоритетов. Вот путь возрождения — путь любви к Родине, к Истине, к народу, чуждый фальши и внешнего, чуждый подмен и упрощений. Этот путь национального своеобразия ни в коей мере не отрицает иные культуры, и более того, в своей широте способен обнять и вместить любовь и уважение к иному, но при этом не отрицаясь себя, Достоинства своего пути, своей Любви! В данных Моисею заповедях на горе Синайской первой идет «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всем помышлением твоим и всею крепостию твоею». И Евангелие выделяет из сонма ветхозаветных заповедей: «И ближнего своего якоже самого себе». На сих двух заповедях весь Закон и пророки держатся («висят», как подтверждает Христос).

Как увидели Христа и заповеди Божии русские люди, говорит нам вся культура и вся святость Руси, но ближе всего к нам светильники последних времен — Оптинские старцы, Иоанн Кронштадтский, Царственные мученики, Силуан Афонский и многие другие. Однако, пользуясь поводом 200-летия со дня рождения величайшего старца из сонма Оптинского — Амвросия, и не просто как отдельно стоящего святого, а явившегося как плод прежде живших старцев, и вдобавок окруженного плеядой учеников и последователей, стяжавших также святость, мы берем это знамя, этот победный стяг в свои руки и провозглашаем верность идеалам оптинского духа.

К старцам шли Гоголь и Достоевский, Нилус и Поселянин, Киреевский и Соловьев, Страхов и Леонтьев… Мыслители, писатели, поэты, властители дум, художники и государственные деятели, как и простой народ. Но не все и не все, а только неравнодушные и кающиеся. И для того, чтобы нам разобраться в современности, нам нужно с меркой оптинского духа присмотреться к тому, что есть, и тому, что было. Взвесить, вместить, прочувствовать все духодвижное, духоподъемное в русской культуре, в русской мысли. Пусть не получится все, но хотя бы что-то. Наметить ориентиры, поставить вешки на болоте современных подмен и потопляющего чужедушия.

«Блудные дети» — русская культура, пусть когда-то расточавшая свое имение, свой талант в распутной жизни среди неведения Бога, среди водки и блудниц, все же основным стержнем своих исканий, своей тоски и отвержения «золотого тельца» имела поиск Истины. Вне истины, вне правды как ее воплощения в применении к земному нет и не может быть русской культуры, русского духа. Мятется, ищет себя и Бога человек, хулит и отрицает неправду и в Церкви, и в Царстве, — и оттого доходит иногда до богоборчества, до кощунства, до цареубийства. «Широк русский человек, хорошо бы сузить», — писал Достоевский.

Но сквозь морок безбожия, обмана и прельщения он приходит (как Юрий Кузнецов) к взорванному (может, им же самим) храму, который строил его дед, и покаянная рвота бьет его, вычищая грех и омрачение. Он не отрицается своей вины, он видит эту тень, источившую его душу. Но спросим мы себя: а какие силы, какие легионы бесов были брошены, чтобы обмануть русского человека?! И будем смотреть не на его падение и блудную жизнь, а на его покаяние. «Этот — кающийся», — сказал старец Амвросий о Достоевском.

Может быть, в какие-то времена «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» — единственное, что остается, чтобы не рухнуть, не закружиться окончательно в Вавилоне, в смешении чужебесия, чужевкусия навязанных и разъедающих все иных идеалов, иных высот, иных богов. Но вглядимся не только в пепелище, в гробы, а в славу и доблесть русского духа: что сейчас способно вдохновить наше Отечество, наш народ? Как бьется пульс сердца русского? Ради чего сможет подняться с печи нынешний Илия Муромец, некогда слезший за водой для старцев-странников и как дар принявший от них богатырский дух и мощь. Кто сегодня пришел бы к Оптинским старцам? Кто сегодня неравнодушен, кто кающийся, кто ищущий потерянную драхму духа?

Мы не можем охватить всех даже в церковной среде, даже приникающих к ограде церкви. Дух у всех разный, всяк по-своему видит и мыслит. Соберем «своих». Это нужно ввиду разобщенности, раздробленности, царящей ныне. Пусть вода, благословленная старцами, соберет таинственным образом во единую силу все разрозненные суставчики Ильи-сидельца — и восстанет русский дух во всей удивительной красоте своей.

Когда-то авангардисты-революционеры начала прошлого века призывали выбросить с «корабля современности» Пушкина, Достоевского и др. Нам надо начать собирать. Когда-нибудь стоит назвать все чуждое и пригвоздить всякую ложь, пустоту, всякое фиглярство и всю ненависть к позорному столбу. Но сейчас мы потратим на это много сил. Надо собирать все ценное, а остальное и не надо сбрасывать с «корабля современности» — оно само отпадет, и травой забвения покроются ныне широкие дороги греха и саморазрушения.

Вот Россия, ставшая для исповеди на колени перед старцами (не перед абстрактными, безымянными, а Оптинскими). О чем она говорит? — о главном, о своих грехах и своей боли, и в то же время о своей надежде. В наше время духа антихриста и подмены понятий, единственное спасение в определении для себя: Кто есть Истина и в чем правда? Что созидает и что разрушает? Обратимся к первому.

Оптина пустынь и Россия — это не легкий путь рафинированных избранников, которые сами или кучкой единомышленников объявили себя маяками современности. Наоборот, это — узкий путь самоотвержения, внимания себе, молитвенного подвига и в то же время твердой жизненной позиции, активности и неравнодушия при взгляде на гибнущую Русь-матушку, на подмены в Церкви, на оскудение смысла. И это — то, что будет противостоять внушаемому нам отчаянию. Бывали времена и хуже, но Господь выводил Русь через скорбь к очищению смыслов. Это — Крестный ход по Руси-матушке, освящающий каждый ее уголок, каждую весь. Крестный ход русской культуры, русской мысли. Нам нужны, с одной стороны, духовные археологи, расчищающие смысловые фундаменты Православия от чуждых наслоений, с другой стороны — строители, возводящие на них новые храмы русского духа. Нужно «вбить вешки», по которым нам идти. Иначе нас пожрет клокочущее море информации. Говорят, когда Иордан впадает в Мертвое море, его воды долго текут, не смешиваясь с горькой водой. Так и нам необходим критерий (Оптинский дух) и конкретные имена и явления в культуре, церковной и общественной жизни, находящиеся «в потоке» этого духа. Необходим отбор, может быть, очень тщательный. Чтобы выявить суть, нам нужны люди и явления с активной гражданской, зиждительной позицией, а все остальное приложится.