Цветок Победы
Российская империя — это баланс двух глубинных исторических сил: русского централизма, расцвет которого знаменует величие империи, написание великих поэм и симфоний, совершение великих побед. И сил распада, сокрушающих централизм, сгибающих вертикаль империи, превращающих великое государство в обломки, плодящих междоусобицы, смутные времена и кровавые гражданские распри.
Мудрые правители во все века поддерживали этот баланс, продлевая существование империи. А когда силы распада выходили из-под контроля, кончалось великое княжение Киевской Руси, и удельные земли ложились под копыта татарской конницы. Рушился централизм империи Ивана Васильевича Грозного, и Московское царство погружалось в ужасающую смуту с гибелью страны и народа. Энергия распада источила, расплавила железный ствол романовской империи, и она рухнула, как трухлявое дерево. Великих усилий стоило Сталину подавить распад, загнать демонов разрушения в ту преисподнюю, откуда они вышли, и воздвигнуть небывалую в мире Красную империю. Советская власть — это умный, осторожный баланс двух имперосодержащих сил: жёсткого централизма и умеренного, не доходящего до точки кипения либерализма.
Этот баланс был разрушен в перестройку. Централизм был истреблён, патриотически мыслящая интеллигенция, государственники в управлении экономикой были жестоко подавлены, диффамированы, «русский фашизм» стал определением всего того, что звалось государственным и патриотичным. Либеральным стало называться всё то, что не признавало примат государства — будь то могущественные олигархические корпорации или неуёмные, проповедующие свободу в политике и сексуальных отношениях либеральные интеллигенты.
Ельцинское десятилетие было временем искоренения всего, что связано с русским, глубинным. Это искоренение было продолжением расказачивания, гонений на церковь, изгнания из России русской интеллигенции.
Либеральная городская проза Юрия Трифонова и деревенская, русская исконная проза Валентина Распутина были двумя направлениями, в которых развивалось советское историческое сознание. В перестройку русский вектор был сокрушён, и либеральная стихия заполнила весь объём российской постсоветской жизни. Университеты, театры, администрация президента, научная среда, педагогика, газеты и телевидение, дипломатия — всё оказалось в руках либералов, которые воспроизводили сами себя, удушая все поползновения русского традиционализма. Русское, патриотическое было вынесено на периферию общественной жизни, и слово «русский» стало если не синонимом фашизма, то синонимом проигравшего, лузера.
С приходом Путина медленно, почти незримо, централистское патриотическое сознание стало вновь появляться на русских горизонтах. И вновь русское имперское возрождение стало выдавливать либералов из многих сфер российской жизни.
Путинское правление ознаменовалось явной и скрытой борьбой этих двух начал, схваткой имён, репутаций, интересов, энергий, культурных и философских школ. Возвращение Крыма явилось триумфом русского патриотизма и огромным политическим и духовным поражением либералов. Специальная военная операция на Украине стала гигантским толчком, сбившим с насеста огромную стаю либеральных художников, политиков, бизнесменов, деятелей науки, торговли. Всё это мощное, наполненное энергией толпище поднялось и в одночасье перенеслось в иные пределы, оставив после себя колоссальную пустоту, которая дымилась, как воронка после разорвавшегося снаряда. Теперь эту пустоту предстоит заполнить патриотам, которых десятилетиями держали в потёмках, и кои на миг ослепли от яркого солнечного света, льющегося в Россию с Донбасса. Патриотов долгие годы держали вдали от университетов, политических институтов, литературных и художественных премий, и сегодня — явный дефицит пламенных художников, речистых ораторов, умелых управленцев, отважных философов.
Эта нехватка будет восполнена. Её восполнение уже происходит. Но этому сопутствует скрытая, неявная схватка, происходящая в недрах сегодняшнего российского общества, где сохранилось множество корней и грибниц, оставленных либералами. Ботва улетела — клубни остались. Эти клубни дают подземные ростки, и они появляются на поверхности земли. Схватка продолжается. Она ощутима в решениях, касающихся обороны, культуры, экономической политики. И неявно присутствует в толщах сегодняшней российской действительности. От этих глубинных схваток шевелится почва — так, будто ползёт невидимый крот, выдавливая на поверхность изрытую, рыхлую землю. Это движется «крот русской истории». Нам не угадать тайные направления его подземных лабиринтов. Но над нами в русской лазури несётся Русская Мечта. Её полёт угадан всеми великими русскими прозорливцами, молитвенниками, полководцами и вождями. Это Русская Мечта о светоносной, бессмертной, восхитительной России, которой неведома тьма, а одна бессмертная благодать.
Русская Мечта — это Русская Победа.
Весенняя, намокшая от слёз,
Над Родиной, изрезанной фронтами,
Победа, ты летишь в венке из роз,
Обмотана кровавыми бинтами.
«За нами — Россия!»
Триумфальную речь Владимира Путина, после которой состоялось подписание актов присоединения к России Донецкой и Луганской Народных Республик, Херсонской и Запорожской областей, я слушал в Георгиевском зале Кремля, где на мраморных плитах золотом выбиты имена гвардейских полков, батарей, экипажей. В зале, где сверкали хрустальные ослепительные солнца, собралась элита — политическая, духовная, культурная — со всех краёв и областей нашей страны.
Слушая Путина, я вспоминал этот зал в момент возвращения Крыма: я видел ту крымскую мистерию, видел лицо Путина, который произносил крымскую речь. Он волновался, его лицо было озарено, оно сияло. И восхищённый порыв был во всём нашем политическом толпище, присутствовавшем в зале.
Сегодня Путин говорил жёстко, строго, напряжённо. И эти две речи свидетельствовали о двух моментах русской истории. Крым был дарован России Господом, это было Крымское чудо. Мы не слагали головы за Крым, не сражались за него — происходило венчание Крыма и России. Сейчас присоединение происходит под грохот пушек, бомбёжки, пролитие крови. В то время, когда Путин подписывал свой указ, под Лиманом людей разрывала на части артиллерия, кого-то украинцы мучили в застенках.
Меня поразило и тронуло несколько моментов в сегодняшней речи.
Путин впервые за всё время своих выступлений, в которых он постоянно анализирует мировую политику, состояние Запада как такового, наши отношения с Европой, назвал Запад сатаной, сатанизировал его. Это, на мой взгляд, грандиозное явление. Схватка с Западом, где сражаются людские контингенты, военные машины и техника, финансовые структуры, самые разные политические, социально-идеологические технологии, — сейчас эта схватка объявлена войной высших метафизических, религиозных смыслов. И если Запад — сатанинский, то мы отстаиваем высшие, Божественные, Христовы ценности. Это придало речи Путина новое — мистическое — измерение.
Когда он говорил о «Большой России» и называл Запад сатанинским, «Большая Россия» звучало как Россия — носительница божественных смыслов, Россия, которая исповедует идею Царствия Небесного, идею небесной империи. И земная российская империя является проекцией божественной небесной России, то есть России вечной, России нетленной, России незыблемой, бессмертной. Он завершил свою речь патетическим восклицанием «За нами – Россия!» Это тоже было мощно, неожиданно. Потому что в прежних, бравурных речах девяностых или позже восклицалось: «Россия, вперёд!», «Виват, Россия!» — и вот мы мчимся на коне, и Россия устремляется за нашей шпагой, за нашими плюмажами. А здесь — «Россия за нами», отступать больше некуда, война идёт не на жизнь, а на смерть. «Ребята, не Москва ль за нами?!» Эта предельная формула меня потрясла.
Подписание проходило за большими столами, на которых лежали документы. Подписывали Путин, главы новых образований Денис Пушилин, Леонид Пасечник, Евгений Балицкий, Владимир Сальдо. И у меня было странное чувство, что в этот момент под росчерки пера начинают грохотать и двигаться континенты, смыкаться пространства, соединяться времена, сочетаться народы. Происходил удивительный русский чудесный синтез, когда Россия, проиграв очередную историческую битву, оказавшись вне истории, после 2000 года стала собираться и идти в контратаку. Русская контратака приобретает сегодня новый, очень мощный, трагический характер.
Когда я, выйдя из Большого Кремлёвского дворца, смотрел на золотые купола Ивана Великого, Архангельского, Успенского соборов, люди, которые вокруг меня были, обнимались, радовались. Я целовался с муфтиями, священниками, знакомыми и незнакомыми депутатами, губернаторами, все поздравляли друг друга. У всех звучало слово «империя». И когда подходили кавказские, тувинские депутаты, у них слово «империя» не вызывало отторжения. Слово «империя» в сегодняшней России приобрело совершенно новый характер — характер духовной мистической империи. В этих переживаниях я и пребываю.
По материалам газеты «Завтра».