К 70-летию Великой Победы
«Моим внукам: Павлику (в день рождения) и Костику (за компанию). Растите и пользуйтесь счастьем жизни, которую мы большой ценой отвоевали для вас у дикарей нацизма. Не давайте в обиду своей Родины». Эту книгу, «Герои огненных лет. Очерки о москвичах, — Героях Советского Союза», я получил от своего деда, когда мне исполнилось 13 лет, в 1978 году. Каждый год, в свой день рождения открываю раздел, посвященный его подвигу, за который он получил Золотую Звезду Героя и орден Ленина. И сейчас, когда мне за сорок, я взял эту книгу в Италию, где работаю уже несколько лет.
Перелистываю страницы, смотрю на его фотографию: веселое, красивое лицо офицера пехоты. Густые широкие брови, озорные глаза и Звезда Героя Советского Союза на груди. И вдруг ловлю себя на мысли, что ему тогда было 36, меньше, чем мне сейчас...
В одном из номеров фронтовой газеты «За честь Родины», датированном 21 апреля 1944 года, была помещена фотография офицера Героя Советского Союза с подписью: «Тридцать бойцов было у старшего лейтенанта Ивана Сергеевича Дорохина. Тридцать — против двухсот! Враг окружил наш отряд. Советские воины бились, не щадя жизни. Кончились патроны — бросились врукопашную. Коммунист офицер Дорохин и его бойцы победили».
Эти цифры — 30 и 200 — потом повторялись в материалах, повествующих о подвиге И. С. Дорохина. И не удивительно. Случай, происшедший на берегах Днепра в далеком 1943 году, относился к тем эпизодам минувшей войны, которые стали возможны благодаря беспримерному мужеству и самоотверженности советских людей, их беззаветной любви к своей Родине.
Когда грянула Великая Отечественная, И. С. Дорохин работал в Главном управлении государственных материальных резервов при СНК СССР. Провожая его на фронт, родные наказывали: «Возвращайся победителем». Не сразу он попал на передовую. Сначала учился на офицерских курсах. И только с 1942 года стал командиром стрелкового взвода в действующей армии.
Сейчас даже мысленно трудно окинуть путь, пройденный Иваном Сергеевичем. Этот путь пролег по родной стране и трем зарубежным государствам. Суровые были испытания на фронтовых дорогах. Но особое место в воспоминаниях о тех днях принадлежит боям у древнего города Киева.
В ночь на 28 сентября 1943 года первые подразделения 86-го стрелкового полка 180-й стрелковой дивизии переправились на правый берег Днепра. Сломив сопротивление гитлеровцев, они ворвались на первую оборонительную позицию. В жестокой рукопашной схватке выбили противника, закрепились на плацдарме. Используя успех, командир полка быстро перебросил на правый берег другие батальоны. В составе одного из них была и третья рота старшего лейтенанта И. С. Дорохина. Несколько дней шли ожесточенные бои за расширение захваченного плацдарма. Чтобы дать возможность начать боевые действия главным силам наших войск, полку предстояло занять населенный пункт Лютеж, высоту с рощей и село Старые Петровцы. В этих-то боях и отличился командир роты.
Батальону, в состав которого входила рота Дорохина, была поставлена задача: прорвав оборону противника, проникнуть в тыл и дерзкими действиями посеять панику в рядах фашистов; выйти за село Старые Петровцы и держаться там до начала наступления наших войск. В случае отступления гитлеровцев преградить им путь отхода по шоссе.
...Ночь выдалась темная. Шел мелкий дождь. Хлюпала под ногами грязь.
Но солдаты радовались: главное сделано — прорвались! Правда, это удалось немногим.
А вскоре стало ясно, что из офицеров Дорохин остался один. И солдат из всего батальона набралось не больше роты.
Дорохин решил возглавить группу. Назначил командиров взводов, отделений, связных. И движение возобновилось, уже осмысленное, не бесцельное.
Прямо перед ними несколько домов.
Первой мыслью Дорохина было обойти их и продолжать движение. Но около строений замелькали огни. Раздались выстрелы. Стало ясно: гитлеровцы заметили советских воинов. И Дорохин приказал взводу Севрянского обойти с двух сторон дома и «прощупать» их хорошенько. Но фашисты не приняли боя и отступили. Это и радовало, и огорчало: хорошо, что успех достался легко, но теперь, как говорится, спокойной жизни не жди — враг обнаружил группу и постарается устроить достойную встречу.
Так и получилось: прорыв советскими воинами сильно укрепленной обороны, проникновение в тыл противника, нарушение линий его связи, наконец, разгром штаба артполка (позднее выяснилось, что именно он располагался в тех домиках) не на шутку встревожили гитлеровцев, находившихся в Старых Петровцах. Они подтянули сюда свежие части.
— Окапываться как следует! — приказал Дорохин.
В правильности решения командира солдаты убедились скоро. Лишь только забрезжил рассвет, в небе появилось около десятка бомбардировщиков противника. В такие минуты земля кажется неустойчивой. Нервы напряжены. Легче бежать, атаковать, стрелять во врага в упор. Но надо лежать, уткнувшись лицом в землю. Есть в такой неподвижности что-то от обреченности.
Мучительно тянулось время, до начала наступления оставалось добрых полтора часа. Самолеты сделали несколько заходов. Но рота выдержала бомбовый удар. И все потому, что окопалась, как положено на фронте. У всех полегчало на душе. Изготовились к бою. И вот заговорили наши орудия. Гитлеровцы заметались между домами. Вскоре по шоссе двинулись их машины. Появилась сначала одна, за ней потянулись бронетранспортеры, тягачи...
— По машинам, огонь! — приказал Дорохин.
Грянули выстрелы. Передняя машина резко затормозила.
Образовалась пробка. А с другой стороны села уже слышалось громкое «Ура!». Противник, бросая боевую технику, в беспорядке стал отходить по полю. Меткий огонь солдат из роты Дорохина разил врага.
Но закрепиться в Старых Петровцах не удалось. После интенсивной артподготовки при поддержке танков и самоходок противник перешел в контратаку. Ему удалось прорваться через боевые порядки наших войск и выйти к огневым позициям минометов и противотанковой артиллерии. Село и высота с рощей были им взяты, но опрокинуть в Днепр наши передовые части врагу не удалось. Воины дивизии, перейдя к жесткой обороне, стояли насмерть.
Ежедневно с рассвета до вечера бомбардировщики противника большими группами появлялись над позициями советских воинов, закрепившихся на берегу Днепра. Не успевала улететь одна группа, появлялась другая. Самое обидное то, что невозможно было окопаться: сыпучие пески не давали возможности укрыться в земле. Не прекращались контратаки пехоты противника. На исходе были боеприпасы.
Но вот наступил радостный день: на правый берег Днепра переправились танковый корпус, много артиллерии. Наши войска снова перешли в наступление. Перед ротой старшего лейтенанта Дорохина поставили задачу: выбить противника из небольшого леса. От успеха ее действий зависело выполнение боевой задачи другими подразделениями — лес был на пути движения, обойти его — невозможно.
Бой завязался сразу же. За два часа роте удалось продвинуться всего лишь на несколько сотен метров. И хотя до опушки осталось немного, артиллерийским и минометным огнем враг вынудил залечь советских воинов.
Не давали поднять голову снайперы, засевшие на деревьях. В роте и без того насчитывалась треть состава; снайперы убили еще нескольких бойцов. Обстановка требовала немедленных действий. И Дорохин решил штурмом выбить врага из леса. Он верил в своих бойцов. И они его не подвели: дружно устремились за командиром.
Едва бойцы достигли опушки, как слева, со стороны ближайшего села, появились вражеские танки. Шесть машин, а за ними пехота отрезали роту Дорохина от других подразделений батальона. Воспользовавшись подходом свежих сил, двинулись в атаку и фашисты, находившиеся в лесу. Кольцо замкнулось, после этого гитлеровцы направили свои танки в другую сторону.
Прошло два часа. Командиры взводов доложили, что патроны на исходе. Вражеское кольцо сжималось, с каждой минутой уменьшая силы к сопротивлению. Фашисты приближались. Почувствовав, что огонь обороняющихся ослаб, они еще больше осмелели. Пулеметный и автоматный огонь прошивал кусты, прижимал к земле. Но враг не решался перейти в последнюю атаку, опасаясь, видимо, рукопашного боя.
Наступила критическая минута. Дорохин посмотрел на своего заместителя, политработника Сергеева. Тот всем видом как бы говорил: «Решай, командир! На тебя надеются люди, на твой ум, находчивость».
А враги ползут и ползут. «Еще минута — и забросают гранатами, — подумал Дорохин. — Что предпринять? Смерть не лучший выход, когда за спиной жизни подчиненных, а в руках боевой приказ, который еще надо выполнить». Созрело решение: «В штыки!» И тут же минутное сомнение: «Поймут ли, что это последний шанс на успех? — Сам же ответил: — Должны понять! Это советские люди!» Он поднялся:
— За Родину! В штыки!
— Ура-а-а! — раздалось в ответ.
Запрыгали кусты перед глазами. Ветки больно хлестали по лицу. Враг дрогнул, побежал. Дорохин на ходу подхватил автомат около убитого и дал очередь по убегающим фашистам. Воины последовали примеру командира: пошли в ход вражеские винтовки, автоматы и даже пулемет.
Лес был очищен от гитлеровцев. В бою уничтожили около сотни солдат противника, захватили в плен двух офицеров. Боевую задачу выполнили — дорога наступающим подразделениям была свободна.
Форсирование Днепра, смелый выход в тыл противника, ликвидация штаба артполка, уничтожение живой силы и техники врага, отчаянная схватка в лесу — все это потребовало от Дорохина исключительного мужества, находчивости.
От днепровских круч еще долог был путь до Берлина, до Победы. Иван Сергеевич Дорохин прошагал и по нему, но уже со Звездой Героя на груди.
