Крестный ход
Я шел один. Свеча и Крест в руке.
Десная фимиамом воскуряла.
И столько было силы в огоньке,
Что тьма, обуревая, не объяла.
Я пел Христу об ангельской хвале,
О том, что Небеса полны свеченья,
О том, чтоб чистым сердцем на земле
И нас сподобил славить Воскресенье.
Христос воскресе! — осенял Крестом,
В таком безлюдье отклика не чая,
Но роща и река, и эта топь,
Воскресе! — тихим эхом отвечали.
Выходит, не один взирал горе?
И не один стремился Крестным ходом?
Со мной, благоговейно замерев,
Встречала Праздник Божия природа.
Места мои! В забытой стороне,
Познал я, лобызая Воскресенье,
Что Ангелы слышнее в тишине,
И ближе Небо в здешнем отдаленье.
Неизреченные глаголы
Свеча. Лампада за Престолом.
Святой покой в Церквушке сей.
Неизреченные глаголы
Рождаются в душе моей.
Они — Небесные посланья,
Миротворят, животворят,
Несут Пасхальные взыгранья,
Но во-словиться не хотят.
Не может тайна быть явленной,
Не светит солнышко в нощи.
На то они — неизреченны,
Что невозможно изрещи.
Христос Воскресе!
Христос Воскресе! Пасха Всечестная!
Да просветимся ныне Торжеством!
Христос Воскресе! — ближних обнимаю.
Христос Воскресе! — плачу над врагом.
И велий Свет струит порой ночною!
И Радость, как Архангела труба:
Ты был! Ты есть! Ты будешь! Остальное —
Прах под ногами Твоего раба!
На пасху
Как на Красную Пасху, на Пасху Великую
Собирались отцы, собирались пустынники,
Приходили в обитель, звенели веригами
И младые монахи, и древние схимники.
И во Храме Пречистой душой возносилися,
Не таили слез радости в день Воскресения,
Обымали друг друга, любовью светилися
Той Пасхальной порой своего Избавления.
А под утро незваные гости являлися.
Обнажали мечи, полагали всех рядышком.
Хоть на Пасху поклоны всегда отменялися,
Как один, ударяли челом землю-матушку.
Кто на схиме лежал, кто на залитой мантии,
Как вином упилися за трапезой брачною.
Кто-то выдохнул: «Пасха Священная, братие»,
И заплакал, увидев венцы огнезрачные.
* * *
Прискорбна заповедная дорога:
Нет Пасхи без тернового венца.
Прощать врагов — увидеть сень Чертога,
Любить врагов — увидеть Лик Отца.
Любить врагов — кому сие по силам?
Мы и с собой не ладим по грехам.
Но, если Божье душу посетило, —
Любой заплачет от любви к врагам.
При той любви вражда и месть напрасны.
Обымет братом распоследний тать.
Рыдай, душа Иосифом Прекрасным,
Святись слезою Самого Христа.
* * *
Уже заря. Хотя еще не лето,
Но рассветает прямо на глазах.
Болото редким сумраком одето,
И белый пар клубится на кустах.
Так чудно, так похоже на Служенье,
И здесь поют хоры, и здесь кадят,
И птицы-богомолки без движенья
На ветках, как на лавочках сидят.
Молчальники дубы стоят рядами,
Сама Земля моление таит.
И облака расходятся Вратами,
И солнышко о Солнце говорит.
* * *
Ну вот и дождались тепла.
И на душе повеселело,
Трава на Божий свет пошла,
Чуток — Земля зазеленела.
А дерева. Что дерева?
Они повременят немножко,
Покуда выстелит трава
Свои зеленые дорожки.
Но и потом не побредут
Топтать живое под собою,
А все живое соберут
Глядеть на Небо голубое.
На всякий случай, от невзгод,
Им хорошо держаться вместе.
И травка тоже достает
До облаков, и до созвездий.
* * *
Свежесть, и покой, и благодать.
Все — добро, когда душа поет.
Повелел ей мир преображать
Сам Преображающий ее.
Лишь она коснется Чистоты,
Как повсюду наступает лад —
Звезды, и пичуги, и кусты
О своем Владыке говорят.
И стою, блаженствуя душой,
Думы ясны — не о чем мечтать.
Вот и ты не лишний, не чужой, —
Свежесть и покой, и благодать.
* * *
Шел по селам и весям бродяга,
Лет за сорок, болящий мужик.
Глянешь бегло — простой бедолага,
А присмотришься — светится лик.
Полотенцем повязан заветным,
Всем кивает: — «Долги оплачу.
Я богатый богатством несметным,
Дайте хлеба кусок богачу».
Люди что-то ему подавали,
И смеялись над ним, кто как мог.
Даже в мыслях своих не держали,
Что богатство убогого — Бог.
* * *
Христос Воскрес! Но с Ним ли мы?
Слезит грехов рукописанье.
И в запоздалом покаяньи
Не Божий Свет, а царство тьмы.
Но царство это не страшит,
Кто на Распятого взирает:
Воскресший ныне озаряет
Тридневный гроб любой души!
