Из воспоминаний «Встречи с артистами»
Событие года! А было это в 1986 году 20 апреля. Государственный симфонический оркестр под управлением Евгения Светланова в Мельбурне! Реклама и в газетах, и на телевизионных каналах, и по радио. Билеты заказаны, еду на концерт. Концертный зал переполнен. Атмосфера ожидания чего-то необыкновенного... Медленно, спокойно идут на сцену музыканты, занимают свои места. Входит Светланов. Стройный, одухотворенный, светлый, всем своим видом подтверждающий свою фамилию — Светланов. Зал замер. Взвилась рука с волшебной палочкой, и полилась божественная музыка.
Играли увертюру Шестаковича «Фестиваль». Все 115 оркестрантов творили чудеса под вдохновенным руководством гениального Евгения Светланова. Я не могла оторвать взора от него. Это неистощимая энергия, энтузиазм и элегантность в каждом движении. Его светлый и добрый облик является вдохновенным источником, дарящим людям радость и жизненную силу. Восторженные аплодисменты долго не смолкали. Много раз пришлось Е. Светланову выходить на сцену, пока не вышел артист с мировой известностью Валерий Климов.
Выступления Валерия Климова на западе, особенно в Америке, вызывали бурный восторг, и нам, жителям Австралии, удалось испытать радость слышать талантливейшего скрипача и поражаться, как в огромном зале, на сцене которого находилось 115 оркестрантов, слышать звук такого маленького и нежного инструмента, как скрипка. «Он — воистину скрипач огромного таланта, большой духовной силы, незаурядного мастерства», — сказал о нем композитор Арам Хачатурян.
Играл Климов Violin concerto in D minor Хачатуряна. Эта божественная музыка уносила в неизведанный мир радости и покоя.
Зал гремел от восторженных аплодисментов.
Концерт окончен, я с подружками стремительно лечу к выходной двери для артистов. Выходят музыканты, некоторые из них бережно несут свои инструменты, другие неуверенно приглядываются к окружающей публике. Мы — это я и мои подружки, не теряя ни минуты, знакомимся, благодарим за доставленное нам удовольствие, выражаем восторг от концерта, и незаметно возникает вопрос, можно ли пригласить их в гости. На оживленных лицах музыкантов появляются улыбки, строятся планы: как и когда осуществить встречу. Их так много, а нас всего три женщины-подруги, которых связывает любовь к искусству и любовь к России и соотечественникам.
В самый разгар разговора появляется мужчина, роль которого даже мы, не искушенные в нюансах советской жизни, поняли, и, к нашему общему счастью, уже до его появления мы успели составить план. Мои подруги подъедут в назначенное время и заберут столько музыкантов, сколько они смогут поместить в три автомобиля. Я остаюсь дома, накрываю стол, подготавливаю все для встречи. Дело в том, что весь оркестр был размещен в двух отелях. Они мне сказали, в какой отель нужно приехать за ними. Кстати, мы всегда так делали, и принимали артистов балета, цирка, артистов эстрады, и подобные встречи всегда проходили в моем доме, двери которого были обычно открыты для друзей.
К назначенному времени подходят одна за другой машины, гости входят несмело, я с радостью приветствую их, и очень быстро восстанавливается атмосфера доверительная и непринужденная. Стол наполняется закусками, салатами и прочими блюдами, приготовленными и привезенными подругами и друзьями. Когда устраивались подобные спонтанные встречи, то все приносили что-то к столу, и застолье всегда получалось обильным, а после одного-двух тостов уже становились друзьями. Так и тут. Из разговора с одним музыкантом выяснилось, что у нас есть общий друг — главный дирижер Московского цирка, который сразу после гастролей попал в госпиталь с симптомами порока сердца и продолжительное время пробыл в Мельбурне. С ним мы все близко познакомились и старались помочь ему в процессе выздоровления. В очередной раз выяснилось, что мир тесен.
Сергей Красавин, играющий на бассун, рассматривая мой дом, заинтересовался иконами. У меня в каждой комнате в переднем углу иконы. Он задает мне вопрос: «Вы верующая?» Я говорю: «Да, я верующая, а Вы?», на что он отвечает: «Да, я верующий. Я пришел к заключению, что во что-то надо верить. Многие верят в коммунизм, кто-то в Бога. В коммунизм я не верю, а в Бога верю, но не так, как мой крестный. А знаете, кто мой крестный?» «Ну где же мне знать!» «Мой крестный Никита Михалков. Вот он истинно верующий. Мне очень жаль, что я не знал Вас раньше, я бы привез Вам старинную икону». Я ему сказала, что это невозможно, на что он мне уверенно ответил, что он нашел бы способ это сделать.
Веселье у нас продолжалось. Ели, пили, пели и танцевали, прозвучало много тостов, и подошло время прощаться. Завтра второй концерт, и ребята не могли долго понять, почему я не смогу быть на этом концерте. Я объясняю, что по радио я слышала, что билетов больше нет. Полный аншлаг.
«Какие билеты? Мы Вас проведем без билета. Мы не позволим Вам покупать билет» (кстати билеты были очень дорогие). Но они при всей своей доброте не могли понять, что если уже нет свободных мест, то посадить даже одного человека уже невозможно. Слышать не хотят, что я не буду завтра на концерте. «Хорошо, — я объясняю, — я запишусь на лист тех, кто отказывается от билета в последний момент».
Раз обещала, значит нужно данное слово сдержать. Приезжаю в театр за два часа до начала концерта. Действительно, нет ни одного билета. Ставлю свое имя в надежде, что кто- то откажется от своего билета, и вдруг вижу Мишу-скрипача. Он спокойно идет со своей скрипкой. Увидел меня, обрадовался, что я еще раз получу несказанное удовольствие от предстоящего концерта, но я его разочаровала, что, по всей вероятности, мне не удастся получить билета. Миша и я — люди из двух миров. Он не может понять, что такое может случиться. Не успокаивается, говорит: «Галя, возьмите скрипку и идите со мной». Я уверенной походкой со скрипкой в руках прохожу все коридоры и оказываюсь на сцене. Он меня знакомит с менеджером сцены, который меня приятно поразил и своими манерами, и тем, как он одет — костюм, белая сорочка, галстук, не так, как одеты наши работники сцены. Между нами возникла очень оживленная беседа, как вдруг появляется тот господин, с которым мы познакомились вчера. Менеджер знакомит меня с ним: «Познакомьтесь с очаровательной дамой...» «Мы уже познакомились вчера. Она увела всех солистов к себе, не пригласив меня». Мой новый знакомый менеджер сцены опешил, он не знал всей истории, но тем не менее говорит господину, что должны провести меня в зал. Я скромно стою и спрашиваю, как мне себя вести, а мой вчерашний обиженный «друг» говорит мне: «Вы спрашиваете меня, как вам себя вести? Это вы, которая устроила у себя прием для солистов и не пригласила меня! Стойте здесь и ждите!» Причем все это было сказано строго, без намека на шутку. Он не знал о том, что я лично не приезжала за музыкантами, я ждала их дома, и мы не знали, что все были размещены в двух отелях. В этом отеле были солисты, а остальные были в другом отеле неподалеку, и их увезли смотреть какой-то фильм по инициативе самого управляющего. И фильм этот им не понравился, поэтому он был страшно недоволен.
До начала концерта времени оставалось много, музыканты подходят и очень бережно кладут свои инструменты на отведенное для них место. Вдруг заходит на сцену Валерий Климов, узнал меня, несмотря на то, что вчера встреча была мимолетной: на лестнице он поднимался, а я спускалась, но тем не менее с очень приветливой улыбкой сейчас успел мне сказать, что рад меня видеть.
Мне было очень интересно наблюдать за тем, что происходит на сцене. Беседа наша продолжалась, я уже чувствовала себя спокойно, независимо, хотя положение у меня было не очень привлекательное. Стою, как бедная родственница в ожидании подачки, как вдруг быстрой походкой подходит мой вчерашний знакомый, так обиженный на меня, и говорит: «Пошли, следуйте за нами». Я вижу E. Edgley, за ней идут статная интересная дама и молодой господин. За ними иду я. Нам ставят четыре кресла, потому что, как я говорила раньше, ни одного места свободного в зале не было. Дама оказалась женой В. Климова.
Играли увертюру П. И. Чайковского «Ромео и Джульетта». В зал полились дивные звуки музыки, но мое внимание полностью во власти Светланова. Его поворот головы, его движения, сильные, энергичные, сменяющиеся нежными, плавными и сопровождающиеся улыбкой, меня просто заворожили. А как он дает понять оркестрантам, что он доволен ими, благодарен, и сам аплодирует им по окончанию исполнения увертюры.
Меня очень заинтересовала жена Климова. На следующий день я узнала от Сергея Красавина, что она певица и оставила свою карьеру (может быть на время) и полностью делит успех мужа, заботясь о нем и создавая ему условия для творческой работы, в чем я и убедилась. Еще до начала концерта она говорила, что в их номер поступают телефонные звонки, которые нарушают отдых Валерия Александровича. Она искренне возмущалась и отключила телефон.
Климов играл Violin concerto in D major Чайковского.
Когда концерт был закончен, она вместе со всей аудиторией неистово аплодировала. Восторженные аплодисменты постепенно стихали, она продолжала аплодировать, и снова поднималась новая волна аплодисментов. И это продолжалось три раза.
Я пригласила ее на бокал шампанского во время антракта, но она говорит: «Что вы? Я бегу поздравить мужа с успехом!» И она действительно бежала. А ведь сама, как я потом узнала, знаменитая певица Раиса Бобринева, заслуженная артистка РСФСР, после стажировки в Ла Скала концертировала по миру, выступала в крупнейших концертных залах, в том числе с Е. Светлановым и Ю. Темиркановым в Карнеги-холле.
Е. Светланов поразил публику и в очередной раз показал свою гениальность. Он начал балет «Гаянэ» Хачатуряна и ушел со сцены. Оркестр играл без дирижера, но когда закончил, Светланов входил на сцену с радостной улыбкой и долго аплодировал своим оркестрантам.
Раиса Михайловна, глядя и восхищаясь Светлановым, с волнением сказала мне: «Ведь он каждый раз постепенно умирает, отдавая столько эмоций и энергии!» А я была другого мнения. «Мне кажется, что он каждый раз заряжается новой энергией». Не знаю
