К 70-летию Великой Победы
Сегодня трудно представить, что мы были способны выиграть самую жестокую, массовую, механизированную войну в истории человечества. И не только выиграть, но укрепиться, утвердиться в качестве второй мировой державы. Жертвы?.. Да, к сожалению, жертвы... А еще что? Самопожертвование? Да, без этого бы победа не состоялась...
А еще что?..
Я и сегодня не знаю ответов на многие вопросы о Войне. Не знаю, ибо лежат в могилах тысячи и миллионы свидетелей и участников. Они лежат в безмолвии, и холодом веет от их ложа. Встань они нынче из своих могил, сделай шаг в сегодняшнюю жизнь и вопроси у нас:
«Мы разбили врага!.. А вы?»
...Что ответим им?
Начало
Помню, как поразил меня в начале 70-х годов рассказ Ивана Стаднюка, приехавшего от Молотова. Бывший наркоминдел был тогда в опале. Не такой жестокой, как в 1957 году, сразу после беспомощного бунта единомышленников против Хрущева. Молотов жил в подмосковной элитарной Жуковке рядом с Ростроповичем, Сахаровым, Галиной Брежневой, ведущими академиками и боевитыми политиками. Его жуковские тропки пересекались с тропками опального Солженицына. Казалось, он хранил много нераскрытых тайн, и его слова, принимая различные оттенки, распространялись как среди тех, кто сочувствовал ему, так и тех, кто ожидал скорейшего ухода из жизни политиков старого образца. Мне же, историку, хотелось узнать побольше фактов, которые как бы сами проявят картину прошлого.
Иван Стаднюк писал роман об Отечественной войне и расспрашивал Молотова о тех первых трагических днях ее начала, которые до сих пор являются нашей раной. Все услышанное из уст бывшего наркома было интересно, но особенно меня поразил один эпизод...
22 июня 1941 года Молотову было предложено выступить по радио перед народом. Нарком поехал по улицам города на радиостанцию. Настроение было мрачное. Представляю ту картину по его рассказу.
Москва была залита июньским солнцем, на клумбах цвели сочные и душистые розы. Москвички в ярких цветастых крепдешиновых платьях были им под стать. Многие семьи шли в ЦПКиО имени Горького, в кино, на пригородные поезда, но никто не спешил. У тележек с мороженым толпились дети. Добродушные мороженщицы, положив на дно формы вафлю, накрывали ее ложкой сливочной массы и, нашлепнув другую вафлю, выталкивали кругляшок мороженого в руки счастливого карапуза. Мужчины сдували пену с кружек и, аппетитно причмокивая, прикладывались к светло-коричневому бочковому пиву. Женщины смеялись и тянули их в зеленые аллеи и к торговым палаткам, а дети — на карусели и к разноцветию резиновых шаров. Пахло вкусными шашлыками, жареными хлебцами и пирогами. Пахло духами и свежестью. Пахло летом, скошенной на лужайках травой, цветами. Было весело и светло, радостно и уютно. У скамеек, у ног прохожих копошились и подбирали крошки бойкие воробьи, не обращая внимания на суету людей.
Блестящие брызги фонтанов, зеленая листва деревьев, торжественно плывущие зонтики одуванчиков — все было красиво, просто, естественно и... потусторонне для едущего выступать наркома.
«Они не знают, а я знаю, — с горечью думал он. — Война...»
Когда он ехал обратно — все изменилось. Москва приблизилась к его состоянию. У пивных ларьков никого не было. Одиноко стояли и мороженщицы. Детей как бы сдуло с улиц. Цветы на клумбах поблекли, зелень потемнела, женские платья посерели. Солнце безжалостно жгло увядающие розы, фонтаны выбрасывали стальные иглы воды, разрезая пространство. Старые запахи исчезли, пахло железом, пылью, заводской гарью. По улицам спешили группы встревоженных, озабоченных людей.
Нахохлившиеся и ничего не понимавшие воробьи взлетали с земли и рассеивались по ветвям деревьев. Радость, еще недавно наполнявшая город, испарялась, иссушивалась, исчезала с улиц, из домов, с лиц. В воздухе разлилась напряженность, суровость и тревога. Какая-то невидимая сила отрезала, отсекла прежний мир от дня 22 июня 1941 года.
Началась война...
Кто первый?
Что вдруг заставило недоброжелателей и недругов России заговорить о том, что Сталин и СССР готовили захват Германии и Европы и поэтому-то Гитлер, напав на Россию, упреждал коварные замыслы, спасая европейскую цивилизацию. Удивительно, но каждый раз, когда возникает широкомасштабный разговор о цивилизации, о приобщении к цивилизованному миру — жди жестокой и беспощадной атаки на Россию, ее культуру и историю. Бережно и услужливо массово изданный «Ледокол» теперь уже небезызвестного предателя Суворова (Резуна) художественно оформил теоретические оправдания оставшихся в живых гитлеровских военных и политических деятелей, стремящихся пристроиться в хвост «всемирной демократии» и «общечеловеческим ценностям».
«Война началась по вине Советов» — эту еще вчера, а тем более в 1945 году, кощунственную идейку сегодня усиленно повторяют, навязывают, утверждают. И нет сомнения, что вскоре она станет господствующей и непререкаемой в западной и нашей «демоуслужливой» теоретической мысли, а затем и в общественном мнении. Да что там говорить, когда нередко можно слышать слова обвинения: «Зачем мы взяли Берлин? Надо было сдаться, и жили бы мы сейчас, как в Западной Германии». Ну а что касается Запада, то почти 90 процентов опрошенных европейцев заявили после помпезного празднования высадки союзников в Нормандии, что войну в Германии вели Америка и Англия и они ее выиграли.
Почему никто не напомнил Германии в дни празднования Победы о жертвах, о сожженных наших городах и селах, о вывезенных от нас ценностях? Весь мир вспоминает и скорбит о погибших евреях, но почему молчит, да и не ведает, по вине наших МИДов, министерств культуры, «демократических» органов печати, о гибели и убиении жестокими варварами цивилизации десятков миллионов русских, миллионов украинцев, белорусов, сотен тысяч людей других народов СССР?
Почему опустошенная и изувеченная земля наша не получила ни капли того золотого дождя, который получил Израиль и который ей обещали Горбачев и Коль, подводя итоги Второй мировой войны?
Почему вдруг обсуждается безответственное и унизительное решение о передаче культурных ценностей: книг и рукописей в Готскую библиотеку, тогда как сотни и тысячи отечественных памятников культуры, вывезенных в Германию, не выявлены и сокрыты в тайниках, запасниках, которые никто не собирается раскрывать нам?
И все это оттого, что немцам Германии, совершившей одно из самых величайших преступлений в истории человечества, все прощается, чувство вины у них исчезает, а то и совсем исчезло, а русским и России его усиленно прививают. Посмотрите, как усиленно культивировался в США и на Западе тезис «империя зла», как его изящно приняли и трансформировали в вину России перед национальными окраинами и наша внутренняя «демократия», и национально-сепаратистские силы, как периодически возникают заклинания о неспособности русских трудиться, об отсутствии у них цивилизации, об их вековечной дикости и т. д.
И вот за такого рода утверждениями следуют шаги: развал державы, миллионы униженных и выброшенных за пределы нынешней страны соотечественников, развал экономики, междоусобная резня, планы по дальнейшему расчленению России, улюлюканье по поводу любого шага, связанного с развитием национального самосознания и культуры русских. И продолжает утверждаться мысль, что «на Россию следовало напасть, ибо она варварская, дикая страна и сама она готова всегда была напасть на Европу».
А следовало бы напомнить о действиях советской дипломатии, пытавшейся в 1937–1938 годах соединить усилия западных стран и СССР против фашистской Германии. Нам, людям старших поколений, хорошо известно, что именно там, на Западе, они продали, заложили, передали Чехословакию Гитлеру и слово «Мюнхен» стало символом предательства. Запад показывал своим перстом и дальше на Восток. Гитлер кивал. Нет, это ныне пытаются засыпать факты пеплом истории, и чешские правители даже и не вспоминают о предательстве своих нынешних патронов, — а что было тогда? Политика штука сложная, и тот, кто готовил капкан для других, попал в него сам. Так было и в 1939–1940 годах. Франция рухнула. Англия готовилась к новому Дюнкерку. Европа была у ног нацизма. И в этот момент, посчитав, что пришел его час, Гитлер отдал приказ о нападении на Советский Союз. Он решил это еще в 1940 году после капитуляции Франции. И был даже уверен, что это будет не менее легкая и победоносная операция. Он заявил тогда Кейтелю в присутствии А. Шпеера: «Мы теперь показали, на что мы способны. Поверьте мне, Кейтель, после этого поход против России будет не более чем тактической игрой на ящике с песком».
Гитлер постоянно радовался, что вовремя напал на СССР. В записках Генри Пикера в ставке «Вервольф» под Винницей эти его слова воспроизведены не раз. 27.07.1942 г. Гитлер говорил: «И чем больше мы узнаем, что происходит в России при Советах, тем больше радуемся, что вовремя нанесли решительный удар. Ведь за ближайшие десять лет в СССР возникло бы множество промышленных центров, которые становились бы все более и более неприступными, и даже представить себе невозможно, каким вооружением обладали бы Советы, а Европа в то же время окончательно бы деградировала и, оказавшись совершенно беззащитной, превратилась бы в объект советской экспансии, направленной на установление мирового господства. И было бы глупо высмеивать стахановское движение. Вооружение Красной армии наилучшее доказательство того, что с помощью этого движения удалось добиться необычайно больших успехов в деле воспитания русских рабочих с их особым складом ума и души.
К Сталину, безусловно, тоже надо относиться с должным уважением. В своем роде он просто гениальный тип. Его идеал — Чингисхан и ему подобные, о них он знает буквально все, а его планы развития экономики настолько масштабны, что превзойти их могут лишь наши четырехлетние планы»1.
Гитлер решил напасть на Россию, пока она не укрепилась. При помощи тезиса о том, что Гитлер просто упредил агрессора, стараются успокоить общественное мнение Германии и стараются вытеснить вину из памяти. Образ страны-чудовища помогал пригасить чувство собственной вины.
Такой опасностью был встревожен лауреат Нобелевской премии Г. Белль, который писал, что публикации о преступлениях сталинизма «могут побудить граждан ФРГ отказаться от понимания ужасов собственной истории, прежде всего злодеяний, совершенных в России».
Однако здоровые силы немцев все-таки выступают против этого. У нас же благосклонно и, как всегда, массово издали «Ледокол» Суворова (каждый раз, когда издается русофобская книга, она издается массовым тиражом). Я уже писал, что книга Маркиза де Кюстина, пропитанная ядом русофобии, издана в период перестройки почти полумиллионным тиражом. Куда там Аксакову, Хомякову, Соловьеву и другим радетелям за Россию. В этот же период «Ледокол» издается в журнале «Звезда». О нем благосклонно пишет «демократическая» печать. Начинают готовить фильм, в научном журнале «Отечественная история» как-то «вовремя» появилась статья сотрудника Ведомства военно-исторических исследований И. Хофмана, который с полным набором научных атрибутов утверждал, что летом 1941 года Гитлер «имел последнюю возможность упредить другого агрессора».
Последние годы, оторопев от наглого американо-английского самовосхваления, от попыток вырвать Победу из рук России, очернить ее, русский человек выходит из летаргического сна западных прислужников «демократии»; проявляется желание самим во всем разобраться. Помните пушкинскую сцену в корчме из «Бориса Годунова», когда полуграмотный монах Варлаам в ответ на наглую ложь Гришки Отрепьева, переносящую на него свои приметы, что грозило повешеньем, вырвал бумагу у Гришки и твердо, неуступчиво воскликнул: «Постой уж, если дело дошло до шеи, то я прочитаю»? Ныне дело «дошло до шеи» и надо «прочитать» свою историю, как надо.
В середине 90-х годов положение чуть-чуть меняется. В том же журнале «Отечественная история» (№ 1, 1994 г.) появляется основательная статья, разоблачающая тех, кто хотел бы уравнять гитлеровскую Германию и Советский Союз и вполне оправдать фашистское нападение на нашу страну, как «превентивное», спасающее западную цивилизацию. В ней Александр Иванович Борозняк, профессор Уральского университета писал в ответ на восторженные отзывы «ученых» ФРГ по поводу книжонки Суворова, что эти утверждения продолжают звучать: «Как будто не было ни плана “Барбаросса”, ни генеральной директивы “Ост”, ни установок Гитлера о расширении “жизненного пространства на Востоке” и истреблении населения оккупированных стран». Он приводит высказывания немецкого историка Ю. Ферстера о том, что реализация плана «Барбаросса» явилась «военной кампанией, не похожей на предыдущие, это была тщательно подготовленная захватническая, историческая война», в основе которой — «симбиоз расчета и догмы, стратегии и идеологии, курса на мировое господство и расовой политики».
Солдаты и офицеры вермахта, облученные теорией нацизма, русофобией, убеждением, что они имеют дело с низшей расой, не терзались совестью. Таковой нет нынче и у тех, кто пытается принизить нашу Победу, лишив наш народ Александра Матросова, Зои Космодемьянской, Георгия Жукова, тех, кто ставит на одну доску фашистскую Германию и Советский Союз, кто добровольно согласился с тем, что «цивилизация» имела право первой напасть на Россию.
Гитлер — зловещий русофоб
Навязывая с маниакальной настойчивостью мысль о демоническом характере Советской России и русских, Гитлер мог апеллировать к общественному мнению Германии (если такое все еще существовало) и разнородным западным великодержавным (сей термин относится отнюдь не к России), империалистическим (а этот придуман отнюдь не Лениным), антикоммунистическим (тут была широкая панорама: от представителей крупного капитала, либеральных демократов вплоть до троцкистов и правых социал-демократов, конкретных политиков) и антирусским силам (этот фронт складывался на Западе на протяжении нескольких веков и передавался как эстафета от одного поколения к другому).
У Гитлера, конечно, была ненависть к коммунистической идеологии. В немалой степени он ненавидел ее как соперничающую в борьбе за власть над миллионами людей, за то, что она стала господствующей в России. А Россию и русских Гитлер ненавидел патологически. Эта ненависть передавалась в Германии от тевтонских псов-рыцарей, битого Салтыковым Фридриха Великого, от кайзера Вильгельма и немецких генералов, считавших, что после Брестского мира они должны были поглотить Россию, если бы не революция в Германии.
Гитлер генетически продолжил эстафету русоненавистничества, а его слова и идеи взяты на вооружение всем сегодняшним антирусским движением, какими бы они ни прикрывались гуманистическими, цивилизаторскими, общечеловеческими, коммерческими лозунгами, словами о правах человека и национальной независимости.
На одном из секретных совещаний Гитлер заявил:
«Надо взять у России все, что нам нужно... нужно разработать технику сокращения чужого населения. Кто может оспаривать мое право уничтожить миллионы людей низшей расы, которые размножаются как насекомые»2.
16 июля 1941 года на секретном совещании у Гитлера, где присутствовали Геринг, Борман, Розенберг и Кейтель, был окончательно одобрен план расчленения Советской России и включения в состав Германии Прибалтики, Белоруссии, Украины, Крыма, Кавказа и Поволжья. Первая часть гитлеровского плана была выполнена, правда, через 50 лет.
В «Двенадцати заповедях немцев на Востоке» от 1 июня 1941 года, которые распространяло гитлеровское верховное командование, говорилось: «Вы должны сознанием своего достоинства проводить самые жестокие и самые беспощадные меры, которые требует от вас государство». В записной книжке у убитого немецкого лейтенанта Густава Цигеля были обнаружены слова: «У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание — убивай всякого русского, советского, не останавливайся, старик перед тобой или женщина, девочка или мальчик. Убивай...» И они убивали. Убивали и грабили.
«Нужно всегда исходить из того, — говорил Гитлер, — что в первую очередь задача этих народов — обслужить нашу экономику. И поэтому мы должны стремиться извлечь из оккупации русских территорий все, что можно».
Как совпадает это с мыслями нынешних западных цивилизантов, с их устремлениями и практикой!
Вечером 11 марта 1942 года, готовя наступление на Сталинград и Кавказ, Гитлер развернул потрясающую картину управления Россией. Нужно, говорил он, «сделать все, чтобы эти народы находились на как можно более низком уровне культурного развития...»
«...Ни в коем случае не развивать там промышленность и администрацию, ибо чем примитивнее люди, тем более они воспринимают любые ограничения своей свободы как насилие над собой. К тому же наличие собственной государственной администрации дает им возможность в широких масштабах объединиться и при случае использовать эти структуры против нас».
«...Следует избегать создания единых церквей на более или менее обширных русских землях. В наших же интересах, чтобы в каждой деревне была своя собственная секта»(!)
«Даже если таким образом жители отдельных деревень станут, подобно неграм или индейцам, приверженцами магических культур, мы можем только приветствовать, поскольку тем самым разъединяющие тенденции в русском пространстве еще больше усилятся».
Нельзя не признать, что фюрер разработал плодотворные программы для нынешних «цивилизаторов». Чего стоит высказанная им тогда установка: «Ни один учитель не должен приходить к ним и тащить в школу их детей. Коли русские, украинцы, киргизы и пр. научатся читать и писать, нам это только повредит. Ибо таким образом более способные туземцы смогут приобщиться к некоторым историческим знаниям, а значит, и усвоят политические идеи, которые в любом случае хоть как-то будут направлены против нас».
Ах, вот откуда это сокращение школ, классов и учащихся нынче! А дальше это уже совсем классика современного телевидения, радио, танцевальных тусовок и занятого эфира.
«Гораздо лучше установить в каждой деревне репродуктор и таким образом сообщать людям новости и развлекать их, чем предоставлять им возможность самостоятельно усваивать политические, научные и другие знания. Только чтобы никому в голову не взбрело рассказывать по радио покоренным народам об их истории.
Музыка, музыка, ничего, кроме музыки. Ведь веселая музыка пробуждает в людях трудовой энтузиазм. И... люди могут позволять себе танцевать до упаду».
Ныне по всей России звучит музыка. Даже и не веселая, а просто громкая, беспощадная, бездушная. Даже и не музыка, а скорее оболванивающие звуки. Как был бы доволен фюрер!
Самую жестокую кару уготовил он русской столице — Москве.
«Город должен быть окружен так, чтобы ни один русский солдат, ни один житель — будь то мужчина, женщина или ребенок, не мог его покинуть. Всякую попытку выхода подавлять силой. Провести необходимые приготовления, чтобы Москва и ее окрестности с помощью огромных сооружений были затоплены водой. Там, где стоит сегодня Москва, должно возникнуть море, которое навсегда скроет от цивилизованного мира столицу русского народа3.
Не лучшая участь ждала и Ленинград. «Для других городов, — говорил Гитлер, — должно действовать правило: перед их занятием они должны быть превращены в развалины артиллерийским огнем и воздушными налетами»4.
Странно, что этого не знал известный русский писатель Виктор Астафьев, предлагая сдать Ленинград немцам, чтобы не терять гражданское население, — или же это опять надежда на цивилизованную Европу?
Гитлер видел в СССР, в России лишь жизненное пространство для немецких колонистов. Извечный, по его мнению, конфликт между Германией и славянством делал Россию, независимо от ее устройства, постоянной угрозой немцам. (Ну что ж, эта мысль очень понятна многим нынешним правителям Запада.)
«Славяне — неполноценная нация» — это его утверждение приводило к установке на уничтожение в России любых государственных структур, ведь «рабы не могут управлять!» Правда, его главный теоретик «по делам восточной политики» А. Розенберг видел нюансы и хотел воспользоваться различием наций для раскола Советского Союза. Он предложил изолировать Московию (этот термин часто употребляли и употребляют национал-галицийцы) в лесах и болотах северо-запада, окружив ее с помощью кордона нерусских наций (Украина, Прибалтика, Кавказ). Причем Розенберг добивался организации некоторых государственных самостоятельных структур, но под жестким контролем Германии. (Как был бы доволен этот стопроцентный нацист и ариец ныне!) Контроль, правда, устанавливается не Германией, а Америкой, но, как говорится в известном анекдоте, «яка гарна циль».
Результатом этой теоретической деятельности стали сожженные и уничтоженные древнейшие русские города Новгород, Киев, Смоленск, Псков, Брянск, Чернигов, Витебск. Осквернены сотни храмов, дом-музей Чайковского в Клину, Ясная Поляна, свергнуты и переплавлены многие памятники Отечества. Только чудо стремительного наступления спасло великий памятник тысячелетию России в Новгороде. Немецкие снаряды попали в Эрмитаж, в музеи Москвы. Подумаешь, чего церемониться, ведь это низшая раса! И грабили, грабили, грабили. Увозили тысячи картин, икон, других бесценных сокровищ. Кто ответит, где сейчас Янтарная комната и есть ли цена за восстановление древнейших фресок Новгорода? О неполноценности русских, их неумении работать, мыслить, об их нецивилизованности постоянно писали газеты, трубило радио, выходили теоретические труды. (Какие добросовестные последователи ныне в мире и «в этой стране» у гитлеровских русофобов».)
Думаю, именно сейчас становится предельно ясно, что одним из самых ярых русофобов за всю историю был Гитлер. Его ждала Божия кара, его ждали разгром и смерть. И такая же Божия кара ждет и нынешних его последователей — за их ненависть, злость, клевету против России и русского народа.
Катастрофа... или запланированное поражение?
(Точка зрения профессора Жухрая)
Многие годы было ясно: Германия напала преднамеренно, все спланировав заранее, подготовившись к войне. Но встают не менее грозные и не менее мистические вопросы: «Были ли мы готовы к войне? Готовились ли? Почему обманулись в сроках? Кто виноват?» Почти вся историческая наука, публицисты, философы, особенно политиканствующая пресса, последние десятилетия, не особо утруждая себя анализом объективных фактов, утверждали: страна по вине Сталина и военно-политического руководства к войне не готовилась. По его вине страну постигла катастрофа и разгром в 1941 году.
Да, вину с них снимать нельзя. Но нельзя и не учитывать многих объективных явлений. Необходимо развернуть панораму всех фактов и событий. На мой взгляд, есть и другая заслуживающая внимания точка зрения, основанная на фактах, конечных результатах, документах, разумном осмыслении событий, а не на политических играх, не на конъюнктуре, связанной с тем или иным лидером, с идеологической программой партии, владеющей средствами печати и телевидения. Наиболее обобщенно в последнее время была изложена эта точка зрения в статье профессора В. Жухрая «Как это было в действительности» — о начальном периоде Великой Отечественной войны 1941–1945 годов.
Мне хотелось бы представить ее читателям. И порассуждать вместе с ним.
Действительно, сравним войну Франции, Англии и Советского Союза с фашистской Германией. Готовилась ли Франция к войне с Германией? Готовилась, да еще как! И линия «Мажино», и танки, и самолеты, и отмобилизованная армия. Франция имела на 1 сентября 1939 года (начало войны) 2500 танков, а Германия 2000 танков, Франция и Англия имели 2276 самолетов, а Германия 3100, в тяжелой артиллерии Франция превосходила Германию. Франция имела 120 дивизий, Англия — 10, Польша — 40, Бельгия — 22, Голландия — 10. Итого 202, а у Германии — 103. Кто должен победить? Тот, у кого сил больше. Но вышло наоборот. Франция была разгромлена довольно быстро, так же, как Польша, Норвегия, Греция, Югославия. Так же как пали и склонили голову Чехословакия, Австрия, Дания. Европа лежала у ног Гитлера.
И в этот момент у нашей страны уже работала стратегия будущей Победы. Мы уже говорили о том, что советская дипломатия не позволила лицемерным западным политикам толкнуть Гитлера на войну против России. Сталин включил в состав СССР исторические территории Русского государства, обеспечив более высокую степень предохранения от внезапности, отодвинув границу вперед на Запад. Черчилль, который питал имперскую, классовую и просто зоологическую ненависть к России, в полной мере осознавал необходимость этих мер. Он в выступлении по радио 1 октября 1939 года сказал: «То, что русские армии должны были находиться на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против немецкой угрозы. Во всяком случае, с позиции защиты и создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не осмеливалась напасть. Когда г-н фон Риббентроп был вызван на прошлой неделе в Москву, то это было сделано для того, чтобы он ознакомился с этим фактом и признал, что замыслам нацистов в отношении балтийских государств и Украины должен быть положен конец»5.
Итак, почему же поражение или катастрофа? Аргументов несколько: Сталин не прислушался к разведке, не подтянул войска, не перевел на военные рельсы хозяйство. Рассмотрим их.
Да, к Сталину накануне войны поступали сведения о подготовке Германии к войне и о том, что она вот-вот нападет на Советский Союз. Сведения поступали от советского военно-морского атташе в Германии капитана первого ранга Михаила Воронцова. Получил он эти сведения от Черчилля. За две недели до нападения, как известно от английской разведки, Гитлер сообщил югославскому принцу-регенту, что нападение на СССР должно произойти 30 июня 1941 года. Ну, известно также, что сведения поступали от Рихарда Зорге, из других источников.
Профессор Жухрай говорит: И. В. Сталин вполне резонно поставил перед собой вопрос: А не слишком ли много сведений мы получаем об этом? Что в действительности скрывается за этими сведениями, можно ли им доверять? И эта «подозрительность» И. В. Сталина действительно оправдалась. И. В. Сталин сумел разгадать основной замысел гитлеровского плана «Барбаросса», план «молниеносной» войны фашистской Германии против Советского Союза. Суть этого гитлеровского плана «молниеносной» войны состояла в следующем.
Получив достоверные данные о сосредоточении германских войск на границе Советского Союза, Советское правительство должно будет, в свою очередь, не объявляя всеобщей мобилизации, сосредоточить основные наличные в то время у СССР вооруженные силы вдоль новых, фактически еще неукрепленных границ СССР, расположив свои самолеты и танки на аэродромах и танкодромах, на территориях, хорошо известных гитлеровцам, так как все оперативные карты польского генерального штаба, генеральных штабов бывших прибалтийских капиталистических государств — Литвы, Эстонии, Латвии — попали в их руки.
После сосредоточения основных вооруженных сил СССР на новых слабо укрепленных границах гитлеровцы осуществят внезапное нападение и тремя группами армий — Север, Центр и Юг, тремя танковыми клиньями под прикрытием фашистской авиации, захватившей господство в воздухе, прорвут советский фронт. При наличии более чем трехкратного превосходства в количестве танков и самолетов, при вооружении германской армии новейшей по тем временам военной техникой, когда основные вооруженные силы фашистской Германии были на практике обучены новым приемам ведения войны, имели двухлетний опыт ведения современных боевых операций, к тому же превосходили советские вооруженные силы СССР в количественном отношении (в июне 1941 г. 5,5 миллионам гитлеровцев противостояли 2 млн 900 тыс. советских воинов), — удержать фронт невозможно. Прорвав фронт, гитлеровские войска окружают части Красной армии, образуют огромный «котел», в котором и добивают окруженные регулярные части Красной армии, как это они сделали во Франции.
Таким образом, будет одним молниеносным ударом покончено с регулярной Красной армией, уничтожен ее основной костяк, и Советскому правительству будет даже некуда призывать своих резервистов, оставшихся без кадрового командного состава.
Ошибочное же преждевременное разоружение оборонительных вооружений на бывшей старой советской границе дает все основания полагать, что после молниеносного уничтожения основных регулярных вооруженных сил СССР в приграничных районах страны продвижение гитлеровских войск по территории СССР будет проходить более или менее беспрепятственно и война, таким образом, будет выиграна в несколько недель, в крайнем случае в несколько месяцев.
Не случайно в директиве по стратегическому развертыванию ОКХ № 21 от 31 января 1941 года, разъясняющей и дополняющей план «Барбаросса», была поставлена перед германскими вооруженными силами главная практическая задача при нападении на Советский Союз: «Операцию нужно вести таким образом, чтобы уничтожить находившуюся в западной России массу русских войск путем быстрейшего продвижения вперед ударных танковых групп и помешать отходу боеспособных войск в просторы русской территории».
А вот что об этой главной задаче германских вооруженных сил при нападении на СССР записал в своем дневнике один из самых близких к Гитлеру фашистских деятелей Геббельс 15 июня 1941 года: «Фюрер подробно объясняет мне положение. Наступление на Россию начнется, как только закончится развертывание наших сил... Русские сосредоточились как раз на границе. Самое лучшее, на что мы можем рассчитывать, если бы они эшелонировались вглубь, то представляли бы большую опасность... Они располагают 150–200 дивизиями, может быть, немного меньше, но, во всяком случае, примерно столько же, сколько у нас. Но в отношении материальной силы они с нами вообще не могут сравниться. Мы не полемизируем в прессе, сохраняем полное молчание и в один прекрасный день просто наносим удар»6.
А вот что об основной идее плана «Барбаросса» писал маршал Жуков: «Однако очень скоро выяснилось, что в целом план “Барбаросса” оказался нереальным. Основной идеей этого плана было, как нам известно, окружить и уничтожить главные силы Красной армии, расположенные в приграничных военных округах. Враг надеялся, что с потерей их Советскому Верховному Главнокомандованию нечем будет защищать Москву, Ленинград, Донбасс и Кавказ. Но эти задачи немецко-фашистскому командованию не удалось осуществить».
Как мы видим, И. В. Сталин совершенно правильно расценил полученные сведения о подготовке нападения Германии на СССР как искусно инспирированные гитлеровцами, разглядел «нордическую» хитрость гитлеровцев с целью:
— Во-первых, в неблагоприятных условиях для Красной армии добиться сосредоточения ее основных сил в приграничных округах, что дало бы возможность гитлеровцам одним ударом уничтожить Красную армию и молниеносно выиграть войну. Сталин правильно понял, что авантюристическая ставка гитлеровцев на «молниеносную» войну не была случайностью. При всей своей политической ограниченности правящая клика фашистской Германии понимала временный характер своих военных преимуществ, понимала и то, что германская экономика в конечном итоге не выдержит затяжной войны против Советского Союза. Именно поэтому заправилы гитлеровской Германии поставили на карту все, чтобы рядом молниеносных ударов разбить Советскую армию до того как развернутся ее главные силы и начнет на полную мощность действовать военно-экономический потенциал Советского Союза. 31 июля 1940 года на совещании в Бергхофе Гитлер заявил: «Россия должна быть ликвидирована... Операция только тогда будет иметь смысл, если мы одним ударом разгромим государство... Начало — май 1941 года. Срок для проведения операции — пять месяцев»7.
Именно по этой причине гитлеровцы в первые дни с начала войны, не жалея сил, не считаясь с потерями (одерживая фактически, во многих случаях, пирровы победы), оголтело лезли вперед.
— Во-вторых, вынудить Советское правительство еще до нападения Германии на СССР провести в нашей стране всеобщую мобилизацию, расценить ее как объявление войны Германии и свалить, таким образом, вину за развязывание войны на Советский Союз.
10 мая Сталин получил возможность убедиться, что он правильно разгадал замысел плана «Барбаросса», директивы ОКХ от 31 января 1941 года, ознакомившись с копиями, снятыми советским разведчиком с этих документов. Не случайно американский обершпион — бывший начальник американского разведывательного Управления США Аллен Даллес — в книге «Искусство разведки» писал: «Информация, которую добывали советские разведчики во время Второй мировой войны, содействовала военным успехам Советов и представляла собой такого рода материал, который является предметом мечтаний для разведки любой страны»8.
Как мы видим, вся гитлеровская стратегия «молниеносной» войны была построена на надежде и, в конечном счете, на авантюре, что Советский Союз еще до объявления всеобщей мобилизации в стране расположит свои имеющиеся регулярные войска у новых советских границ. Как мы видим, единственно правильным в этих условиях решением было не продвижение войск к новым советским границам, а организация глубоко эшелонированной обороны, рассредоточение советских войск на обширной территории до 4,5 тыс. километров по фронту и свыше 400 км в глубину. Только в этом случае можно было после нападения фашистской Германии на Советский Союз, проведя всеобщую мобилизацию и превратив страну в единый военный лагерь, сорвать гитлеровский план молниеносной войны, организовать активную стратегическую оборону и, ликвидировав преимущество гитлеровцев в самолетах и танках, в конечном счете, выиграть войну.
Именно это и сделал Сталин.
В результате немецко-фашистские войска не смогли расчленить и окружить Красную армию по частям у западных границ Советского Союза и гитлеровский план «молниеносной» войны был сорван.
«Решение И. В. Сталина, накануне войны запретившего подводить основные вооруженные силы СССР к новым неукрепленным западным границам, приведшее, в конечном итоге, к разгрому фашистской Германии, ярко характеризует его как поистине ответственного стратега, серьезного политика и полководца», — пишет профессор Жухрай. Ведь даже в оперативном плане 1940 года, о котором упоминал Г. К. Жуков и который после уточнения действовал и в 1941 году, предусматривалось... «в случае угрозы войны: — сосредоточить и развернуть все отмобилизованные войска в районах западных границ, в соответствии с планом приграничных военных округов и главного военного командования».
Известно и то, что основные победы советские вооруженные силы начали одерживать именно после того, когда начал на полную мощность действовать военно-экономический потенциал Советского Союза, и гитлеровцы потеряли свое основное преимущество — превосходство в количестве танков и самолетов.
«Нельзя согласиться и с утверждениями, — писал профессор Жухрай, — что наши вооруженные силы накануне нападения фашистской Германии на Советский Союз, якобы, не были готовы к отражению немецко-фашистской агрессии. Правдивые факты говорят совсем о другом, о том, что наши вооруженные силы, в своем подавляющем большинстве, встретили нападение гитлеровских войск, несмотря на внезапность этого нападения, исключительно стойко и мужественно».
Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер писал 24 июня 1941 года (3-й день войны): «...Войска группы “Север” почти на всем фронте отражали сильные танковые контратаки противника». 26 июня 1941 года (пятый день войны): «Группа армий “Юг” медленно продвигается вперед, к сожалению, неся значительные потери. На стороне противника, действующего против группы армий “Юг”, отмечается твердое и энергичное руководство». 29 июня 1941 года (8-й день войны): «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека, лишь местами сдаются в плен».
Под влиянием ряда успешных для Германии боев 3 июля 1941 года в дневнике Гальдера появляется более чем оптимистическая запись: «Не будет преувеличением, если я скажу, что поход против России был выигран в течение 14 дней».
Но уже 11 июля 1941 года (20-й день войны) от этого оптимизма не осталось и следа. «Командование противника, — записал в этот день Гальдер, — действует умело. Противник сражается ожесточенно и фанатически, танковые соединения понесли значительные потери в личном составе и материальной части. Войска устали...»
17 июля 1941 года Гальдер записал: «Боевой состав наших соединений, действующих на фронте, резко сократился». К 14 июля 1941 года из 2887 действующих на германско-советском фронте танков у гитлеровцев осталось 1700. С начала войны к 19 июля 1941 года немецкая авиация потеряла более 1300 боевых самолетов.
Начальник же личной охраны Гитлера обергруппенфюрер СС Раттенхубер так охарактеризовал эти дни: 24 июля 1941 года: «Большевики не из трусливых». 1 июля 1941 года: «Русские сопротивляются сильнее, чем предполагалось вначале. Наши потери в людях и материальной части значительны... В общем происходят очень тяжелые бои. О “прогулке” не может быть и речи... Наши солдаты еле сопротивляются».
Как мы видим после реального анализа, повального бегства с поля боя в советских вооруженных силах не было. А ведь без предварительной хорошей подготовки страны к обороне этого сделать было бы просто невозможно. Бои в районах Минска, Киева, Смоленска, Ельни, Ленинграда, Одессы и Севастополя подготовили разгром немецких фашистов под Москвой, сорвали гитлеровский план «молниеносной» войны...
О дате нападения фашистской Германии на Советский Союз. Соответствует ли правде заявление Черчилля, которое он сделал по этому поводу в своих мемуарах?
«Во время одной из моих последних бесед со Сталиным, — писал Черчилль, — я сказал: “Лорд Бивербук сообщил мне, что во время его поездки в Москву в октябре 1941 года вы спросили его: что имел в виду Черчилль, когда заявил в парламенте, что он предупредил меня о готовящемся германском нападении?”
Да, я действительно заявил это, — сказал я, имея в виду телеграмму, которую я отправил вам в апреле 1941 года. И я достал телеграмму, которую сэр Стаффорд Крипс доставил с запозданием. Когда телеграмма была прочитана и переведена Сталину, тот пожал плечами: “Я помню ее. Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого”»9.
О том, что воевать с фашистской Германией придется, сомнений у И. В. Сталина не было. Однако он действительно сомневался, что война начнется в июне 1941 года. Страна активно готовилась к обороне.
С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба К. А. Мерецков представили на обсуждение в Политбюро ЦК КПСС документ: «Соображение об основах стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940–1941 годы». В этом документе подчеркивалось, что наиболее вероятным противником на Западе являлась гитлеровская Германия, а на Востоке — империалистическая Япония. В дальнейшем этот план мобилизационного развертывания, на случай возникновения войны, корректировался и уточнялся под руководством нового начальника Генерального штаба Г. К. Жукова. В плане правильно оценивалась военно-политическая обстановка, верно определялись состав и группировка немецких войск и их возможных союзников — королевской Румынии, хортистской Венгрии, маннергеймовской Финляндии и фашистской Италии, направления вероятных главных ударов, группировка наших сил и средств на операционных направлениях (воспоминания маршала Советского Союза К. С. Москаленко).
В выступлении 5 мая 1941 года на приеме в Кремле выпускников военных академий И. В. Сталин предупредил присутствовавших в зале командармов Красной армии и Военно-Морского флота, что международная обстановка крайне напряженная, возможны всякие неожиданности, и что не исключено в самом скором времени нападение Германии на Советский Союз. И. В. Сталин призывал повысить бдительность и быть готовым к отражению любой агрессии10.
Подготовка к отражению агрессии проводилась на прочной экономической основе. В стране был создан могучий военно-промышленный потенциал. В связи с угрозой нападения фашистской Германии на Советский Союз проводилось спешное развертывание вооруженных сил нашей страны. За период с 1 января 1939 года по 1 июня 1941 года их штатная численность возросла почти в 2,8 раза. С сентября 1939 года по июнь 1941 года было развернуто 125 стрелковых и 25 авиационных дивизий. Началось формирование 29 механизированных корпусов, 27 артиллерийских полков и 10 артиллерийских противотанковых бригад Резерва Главного командования. Эти части в последующем сыграли очень большую роль в уничтожении гитлеровских танков. В конце мая 1941 года около 800 тыс. военнообязанных были призваны из запаса на учебные сборы. Была проведена, таким образом, скрытая частичная мобилизация.
Были ли у Сталина сомнения по поводу того, что нападение фашистской Германии на СССР произойдет именно 22 июня 1941 года?
Безусловно, такие сомнения были. Оставались эти сомнения и после того, как Сталин познакомился с содержанием плана «Барбаросса». Не случайно Г. К. Жуков в своих воспоминаниях писал об этих сомнениях у И. В. Сталина: «Правда, однажды он (Сталин. — В. Ж.) сказал мне: «Нам один человек передает очень важные сведения о намерениях гитлеровского правительства, но у нас есть некоторые сомнения».
В чем же причина сомнений у И. В. Сталина, что нападение фашистской Германии на СССР произойдет именно 22 июня 1941 года? Их было несколько.
Во-первых, сведениям самой превосходной и преданной Родине разведки никогда нельзя доверять на все сто процентов, поскольку искусная дезинформация со стороны противников никогда не исключается. Фактов же, чтобы опасаться такого рода провокаций, как со стороны англо-американских правящих кругов, так и со стороны фашистской Германии у Сталина было в то время больше чем достаточно. Голубой мечтой англо-американских правящих кругов было нападение Германии на Советский Союз.
Во-вторых, фашистская Германия, как это ни парадоксально звучит, особенно для людей, не знакомых с секретами большой политики, была не готова к большой войне против Советского Союза в июне 1941 года. Более того, нападение фашистской Германии на Советский Союз в июне 1941 года было равносильно для нее самоубийству.
Дело в том, что в плане «Барбаросса» имелись столь существенные дефекты и недостатки, что такому умудренному политику и экономисту (известно, что помимо военного аспекта война — это еще и очень сложное экономическое явление), каким являлся И. В. Сталин, действительно, трудно было поверить, что в этих условиях Гитлер решится (не ликвидировав хотя бы частично эти недостатки) напасть на СССР.
Фашистская Германия испытывала острую хроническую нужду в нефти, объективно имеющую решающее значение для ведения успешных боевых действий против вооруженных сил СССР.
Начальник отдела экономики и вооружения АКБ генерал Томас, весьма грамотный в экономическом отношении человек, еще 14 августа 1939 года в поданной на имя Гитлера докладной писал: «Скоротечная война и скоротечный мир — полнейшая иллюзия. Нападение на Польшу приведет к мировой войне, для ведения которой Германия не имеет ни сырья, ни продовольствия».
Однако Гитлер с мнением генерала Томаса не посчитался.
Не случайно наиважнейшая задача гитлеровских войск, после нападения на Советский Союз, состояла в захвате, любой ценой, советских нефтяных промыслов. Вот что об этой задаче писал генерал Гальдер: «19 ноября 1941 года Гитлер определил главную цель на 1942 год так: “Задачи на будущий год — в первую очередь Кавказ...”». В директиве Гитлера № 41 от 5 апреля 1942 года говорится: «...захватить нефтяные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет».
1 июля 1942 года на совещании командующих армейской группировки «Юг» в районе Полтавы Гитлер заявил, что если он не получит нефть Майкопа и Грозного, то должен будет покончить с этой войной.
В-третьих, фашистская Германия накануне нападения на СССР испытывала серьезную нехватку зерна и других видов продовольствия, что делало ее крайне уязвимой в войне. «В Германии, — записал в своем дневнике Геббельс, — очень плохо с продовольствием, предстоит еще снижение нормы на мясо... Итак, вперед! Богатые поля Украины манят».
В-четвертых, в Германии накануне нападения на СССР не хватало железнодорожных вагонов. 23 июня 1939 года на секретном заседании Совета начальник транспортного отдела германского Генерального штаба сухопутных войск полковник Рудольф Герке открыто заявил: «С точки зрения транспорта Германия к войне не готова». Положение это не изменилось и в июне 1941 года. Нехватка железнодорожных эшелонов стала ахиллесовой пятой гитлеровцев, особенно в ходе развернувшейся партизанской войны советского народа.
В-пятых, вступив в пределы такого, в общем-то северного, государства, как Россия, гитлеровцы даже не имели необходимых резервов зимнего обмундирования, надеясь «запастись» им после «молниеносного» разгрома советских вооруженных сил в России.
В-шестых, в плане «Барбаросса» имела место явная переоценка танковых частей и недооценка советской артиллерии, которая в конечном итоге в течение первых двух недель войны в основном и выбила более 50 процентов гитлеровских танков.
Однако гитлеровская команда не посчиталась с этими весьма важными и объективными недостатками плана «Барбаросса» и все же напала в июне 1941 года на Советский Союз. Не выдерживают критики и утверждения ряда политических деятелей, литераторов и историков о том, что якобы в момент нападения фашистской Германии на СССР Сталин растерялся и долго не мог прийти в себя. Сталин — профессиональный политик, человек известного личного мужества и самообладания, который никогда никого и ничего не боялся.
Много раз мне приходилось встречаться с известным писателем Иваном Фотиевичем Стаднюком, выпускать его книги. Особые страсти разгорелись вокруг первой его книги — эпопеи «Война». Уже после того, как «хрущевская» объективная наука утрамбовала общественное мнение на предмет катастроф, связав их только с именем Сталина, писатель решил взглянуть на начало войны объективно.
Боже, что тут началось! В «Литературке», «Комсомолке», «Известиях». Издевательские статьи кликушествовали: «Может, добавить к “Войне” и “мир”». «Куда в калашный ряд!» (То бишь, в стратегию!) Это было разрешено только Вадиму Кожевникову и Александру Чаковскому, а тут какой-то Фотиевич.
Но у Ивана Фотиевича был неоценимый опыт собственного участия в войне, в знаменитом Смоленском сражении, у него были в активе встречи со всеми великими полководцами: Жуковым, Коневым, Малиновским, с маршалами Еременко, Рокоссовским, Покрышкиным, с тысячами военных. И, скажем откровенно, ныне это самая объективная, самая достоверная и самая художественно-убедительная книга о начале войны. Он скрупулезно сидел над документами, материалами, картами. Да, однажды, зайдя к нему, я увидел карту октябрьских боев под Москвой, расчерченную синими и красными стрелами. «Вот повесил над головой и смотрю, размышляю, что думали они тогда, в самые тяжелые для Москвы дни, где была истина в этих картах, где фронт был уже прорван?» Рядом на кровати был прикреплен листочек с градусами.
— Что это?
— Это сводка погоды по дням за октябрь, ноябрь, декабрь. Гидрометцентр расстарался из исторических архивов.
— Ну, а по первым дням войны у вас тоже есть график?
— Да, до 3-го июля. Я знал каждый шаг Сталина.
— Вот говорят, что генералы хотели в первые дни войны Сталина устранить, ибо он ошибся в сроках начала войны. И чтобы политики не мешали военным.
— Ну, мне тоже эту версию рассказывали, и даже на первые главы «Войны» ссылаются. Когда в один из первых дней Сталин приехал с членами Политбюро в Генштаб и в резкой форме потребовал изменения положения на фронте, ему столь же резко ответили Жуков и Тимошенко.
— Вы пишете, что Жуков положил руку на телефон, а ведь внизу стояла охрана Генштаба?
— Нет, кажется, до этого генералы не дошли, хотя многие просчеты вправе были возлагать и на политиков.
Впоследствии я сам попытался прояснить ситуацию. Осторожно говорил с Жуковым, Молотовым, Коневым, Баграмяном, с адмиралом Кузнецовым и другими военными и политическими деятелями. Пожалуй, до «заговора генералов» дело в первые дни не дошло. Они имели основания быть недовольными, но осознавали, что без авторитета Сталина им с Гитлером справиться будет трудно.
Лишь адмирал Кузнецов нехотя сказал в конце: «А впрочем, от Жукова всего ждать можно было». Да, Жуков имел железную волю. Может, поэтому все послевоенные правители так боялись его и держали под строгим присмотром.
Что касается Сталина, то, по словам Поскребышева, он действительно заболел (возможно, это было нервно-психологическое потрясение), но уже к концу июня оправился, собрался и полностью включился в военно-политическую работу.
К каждому политику и государственному мужу история предъявляет свои претензии, она выносит им свои обвинения и в то же время проявляет в них то, истинно значительное и великое, что остается в веках, она срывает с них маски, которые надевали они или эпоха! И показывает реальный лик.
Ивана Грозного она заклеймила за опричнину, но не могла не признать правильность его борьбы с интриганствующим боярством; Алексей Михайлович совершил великий акт соединения Украины и России, но не без его участия в духовно-церковной жизни России произошел катастрофический Раскол; Петр Первый варварски сломал многие традиции и обычаи России, патриаршество, законопатил под Петербург сотни тысяч крепостных мужиков, но он же и внедрил технические и научные изобретения, разгромив Карла XII, возвратил России исторические земли Прибалтики; Екатерина II секуляризировала монастырские земли, вешала бунтовщиков-пугачевцев, нередко вела разгульный образ жизни, но была мудрой державницей: Новороссия, Крым, Западная Украина и Белоруссия, Аляска стали землями Российской империи; Александр I победоносно завершил Отечественную войну 1812 года в Париже, но подчинил потом политику России мрачному Священному Союзу монархов Европы; Николай II — тихий, богобоязненный правитель, обладал высоким семейным чувством, стал мучеником, но ему не хватило твердой воли и от его мягкости была проиграна Первая мировая война, раскололась великая держава, пала монархия.
Сталин несет историческую ответственность за раскулачивание, ГУЛАГи, выселение народов, гибель многих невинных, но в годы Великой Отечественной войны, если сохранять объективность, он проявил себя как великий стратег и полководец. Богу богово, кесарю кесарево...
1 Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск: Русич, 1993. С. 451.
2 Тельпуховский Б. С., Булычева Г. И., Бурляй А. А. и др. Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945 гг. М.: Воениздат, 1984.
3 Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. М.: Юридическая литература, 1957. Т. 1. С. 495.
4 Там же.
5 «Таймс», 2 окт. 1939 г. // Лавров. Л. История одной капитуляции. С. 130.
6 Ржевская Е. Берлин. Май 1945 г. Записки военного переводчика. М., 1986. С. 57–58.
7 Самсонов А. М. Вторая мировая война. М.: Наука, 1985. С. 84.
8 Даллес А. Искусство разведки. М., 1965. С. 112.
9 Черчилль У. Вторая мировая война. Т. IV. С. 489.
10 Безымянский А. Особая папка «Барбаросса». М., 1972. С. 303–304.
