Интервью с епископом Выборгским Назарием, наместником Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры
Наталья Харламова: Ваше Преосвященство, наш журнал нынешним интервью открывает серию материалов, посвященных истории и духовным традициям Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры в связи с 300-летним юбилеем. И первый наш вопрос касается времени основания Лавры. Какую дату можно считать точкой отсчета? Здесь, насколько нам известно, могут быть разные мнения, и нынешний год может считаться с полным основанием началом юбилея. Ведь в 1710 г. Петр I лично выбрал место будущего Александро-Невского монастыря и установил крест.
Епископ Назарий: По церковному мы считаем датой основания Лавры день освящения первой церкви. Это была деревянная церковь Благовещения, которая находилась там, где сейчас некрополь мастеров искусств XVIII века, и освящена она была в праздник благовещения в 1713 г. Хотя светские историки предлагают и другие даты — 1710, когда было определено место будущего монастыря, и 1712 — начало строительства.
Н. Х.: Но это все тоже были значимые вехи — предыстория монастыря, истоки, которые также, на наш взгляд, заслуживают воспоминания.
Епископ Назарий: Да такие мнения есть. И эти вехи — хороший повод поговорить о будущих торжествах, которые состоятся в 2013 г. Очень хорошо, что вы об этом заговорили именно сейчас. Ведь к такому юбилею — трехсотлетию еще десять лет назад нужно было начинать готовиться. Это же дата такая, которую мы должны достойно отметить. Надо было давно говорить о 300-летии, — не в 2010 г., а в 2000 г. Но со своей стороны мы уже давно готовы к юбилею.
Н. Х.: Владыка, вы являетесь наместником Лавры уже почти четырнадцать лет, с ноября 1996 г. Как шло восстановление монастыря, какие трудности пришлось пережить за это время?
Епископ Назарий: Да, осенью будет уже 14 лет, как я здесь наместник. Если вспомнить, что претерпела Лавра с 1922 года, то за десять лет восстановить порушенное — это задача не из легких. Проблем в Лавре столько, что понадобится не на один десяток лет, чтобы их решить. Конечно, можно просто покрасить стены. А те проблемы, которые не видны глазу, оставить на будущее. Но я так не могу. Нужно все делать основательно, на прочном фундаменте. Потому что начинается все с фундамента, это и замена коммуникаций, инженерные сети и все прочее, то что не видно снаружи, но имеет первостепенное значение. Мы уже успели многое сделать, и практически своими силами. Министерством культуры было выделено только 16 млн. рублей за все эти 14 лет. На эти деньги были выполнены фасадные работы при реставрации Троицкого собора, и западную паперть переложили. А таких мифических доброхотов, которые бы жертвовали деньги, находится немного. За эти годы благотворительной помощи мы получили только 4 млн. рублей. До революции у нас тут было 16 или 18 престолов, были домовые церкви. На сегодняшний день мы стараемся восстанавливать их. Но восстановление заключается не в том, чтобы все вернуть в точности как было раньше. Времена изменились, и разные возникают обстоятельства. Вот например, Свято-Духовская церковь, где Достоевского отпевали и многих других известных деятелей культуры. В советское время там была станция переливания крови, и все было настолько перестроено, что пришлось бы все полностью разрушить и оставить только четыре стены. И у нас возникла такая идея, в которой меня митрополит Владимир поддержал. Поскольку у нас есть еще пять храмов, которые предстоит восстановить, мы решили открыть духовно-просветительский центр, который действует уже семь лет. И теперь спустя столько времени, появилось понимание и в Церкви, что это нужное дело. Сейчас создан в РПЦ отдел по культуре, есть постановление архиерейских соборов, что с молодежью надо говорить на понятном и близком ей языке. И мы уже видим результаты фестивалей, которые проводятся в стенах просветительского центра. Много людей, которые никогда, может быть, в храм не пришли бы, через такую миссионерскую деятельность обретают веру. В свое время эта деятельность встретила непонимание — даже со стороны своих, а теперь на это смотрят по-другому. Патриарх Алексий заботился об открытии храмов, он был строителем. Это было самой насущной проблемой в постсоветские годы. Господь ведь избирает таких людей, какие нужны в данный момент. Теперь, когда храмы восстановлены, пришло время больше думать о внутреннем. Не только о самих храмах, но и о людях, которые будут их наполнять. У нынешнего Патриарха другая задача. И Господь на этот момент поставил у кормила Патриарха Кирилла.
Н. Х.: Мы знаем, что Вы восстановили келью преп. Серафима Вырицкого
Епископ Назарий: Да вот сегодня у нас как раз будет совещание по этому вопросу. Ведь в этом году исполняется десятилетие со дня прославления преподобного, а в прошлом году мы отмечали шестидесятилетие со дня его преставления. Люди, которые у него бывали, его родственники, с которыми у нас хорошие связи, указали нам точно местонахождение его кельи. Мы подумали: какой может быть для святого самый лучший памятник? И по благословению митрополита Владимира, который меня в этом поддержал, на месте кельи создали храм св. преп. Серафима Вырицкого. Так что здесь появился новый храм, которого никогда не было. Это ответ людям, которые говорят, что мы должны восстановить, все как было. Но получилось так, что там, где не было храма, он появился. А там, где невозможно было восстановить храм или не было такой необходимости, появился очень нужный для просветительной деятельности духовный центр. Храм должен быть для людей. Только такой храм будет настоящим храмом...
Н. Х.: Владыка, а что вы можете рассказать о внутренней жизни монастыря. Как сохраняются первоначальные духовные традиции сегодня? Сколько насельников сейчас...
Епископ Назарий: Вы хотите, чтобы мы все рассказали?
Н. Х.: Если это секрет...
Епископ Назарий: Да нет, какой тут секрет? Я могу рассказать, как нам монашествовать тут, на Невском проспекте. Когда приходит некая дама на экскурсию с туристической группой и говорит: я заплатила тридцать рублей и хочу посмотреть, как монахи живут, покажите мне келью. Нет, это правда. Это я не шучу. Но секретов нет, как мы живем. Когда я пришел, нас было девять человек. И число братии пополняется очень медленно. На сегодняшний день 37 насельников вместе с послушниками. Ведь те люди, которые склонны к уединению, к монашеству в обычном понимании, естественно, не стремятся в монастырь на Невском проспекте. Это одна проблема. Но есть и другая — общая для всех монастырей — это то, что часто приходят люди, которые отвергнуты семьей, отвергнуты государством, никому не нужные. И вот нам, когда мы еще сами в себе не обрели достаточно сил, приходится таких людей принимать. Если человек не знает даже молитвы «Отче наш», как я могу рассматривать его кандидатом в монахи, да еще в городе. И поэтому, конечно, отсутствие кандидатов для пострижения — это одна из главных проблем. Приходят иногда очень хорошие молодые ребята, но я не могу их взять сюда. Потому что здесь много искушений, стоит только выйти за ворота... Необходимо, конечно, иметь подворья, скиты в более спокойных местах, где бы люди могли духовно укрепляться, и потом только оттуда таких людей переводить сюда в монастырь.
Н. Х.: А Лавра сегодня имеет скиты?
Епископ Назарий: Недавно у нас появился скит, но пока там живет один монах вместе с несколькими трудниками. Условий пока там нет. До революции была киновия в Лужском районе. Но там сейчас ничего не осталось. Это был сельскохозяйственный скит. А мы создаем скит для того, чтобы там, в уединении и тишине послушники могли подготовиться должным образом к постригу и монашеской жизни. Но это пока дело будущего.
Н. Х.: То есть существует проблема в пополнении братии интеллектуальными людьми.
Епископ Назарий: И людьми, которые бы имели духовное образование. Ведь Лавра прежде этим и отличалась. Братия здесь не была очень многочисленной, в лучшие периоды — триста-четыреста человек, не больше. Это не четыре, пять, шесть тысяч как на Валааме и в других крупных монастырях. Но Лавра была кузницей кадров. Больше 70 архиереев вышло из братии за 210 лет. С самого начало сюда перевели лучших монахов со всей России и Малороссии.
Н. Х.: Это была духовная и интеллектуальная элита Церкви, если можно так выразиться?
Епископ Назарий: Да, такую роль она играла. Из братии поставлялись настоятели в другие монастыри, в духовные учебные заведения, направлялись иеромонахи во флот судовыми священниками. И близость Синода играла свою роль. Наш священноархимандрит Митрополит Санкт-Петербургский — был тогда первым членом Синода. Часто случалось, что прежде чем рукоположить в архиереи, кандидата присылали сюда, в Лавру, и он проходил здесь искус. Рукоположение происходило в Троицком соборе. И мое рукоположение повторило то, как это было исторически: наречение — в храме Святейшего Синода и затем хиротония в Троицком соборе. Так через восемьдесят лет, это повторилось со мной. И я счастлив, что именно на мне была восстановлена прежняя традиция. А монахи у нас не только молятся, но и несут послушания, у нас множество различных мастерских, и кроме того каждый день в Лавре совершается две божественные литургии в одном только соборе. А в воскресные дни, и в Никольском храме, и в Серафимовском. Есть у нас и воскресная школа, где монахи тоже несут послушания, и духовно-просветительский центр, и многое другое. Но людей у нас мало, не хватает, если хотя бы человек сто, тогда мы могли бы отказаться от услуг мирского населения и взять на себя все, включая уборку.
Н. Х.: Что для Вас было наиболее памятным и что наиболее трудным за эти годы?
Епископ Назарий: Самым знаменательным лично для меня было не то, что мы что-то отремонтировали, а то, что мы закрыли проходной двор через Лавру. Прежде бывало, спортсмены из физкультурного колледжа, который, кстати сказать, располагается в здании Духовной Академии (до сих пор не могут решить вопрос о передачи этого здания законным владельцам) бегают по Лавре в трусах и в майках: «Физкультпривет, батюшка!» Или прямо тут, извините, творили разные непотребства на кладбище, на «коммунистической площадке». Вот это первое что мне удалось сделать, и за что я получил немало неприятностей, говорили вплоть до центрального телевидения, будто я Лавру закрыл для посетителей. Вот такие события, при всей их вроде бы незначительности для меня лично кажутся большими вехами.
Н. Х.: Владыка, мы слышали, что Вы планируете открыть музейную экспозицию, посвященную истории Александро-Невской Лавры. Где она будет размещаться, когда откроется и какие наиболее интересные экспонаты будут там выставлены?
Епископ Назарий: Я ничего оригинального не придумываю. В Лавре существовало древлехранилище. Я считаю, что все то, что подлежит музеефикации, Церковь может сама сохранять, и с большим профессионализмом. И разговоры, что мы тут все загубим — это чепуха.
Н. Х.: На Кипре и в Греции, насколько мне известно, церковь имеет такие древлехранилища с прекрасно сформированной музейной экспозицией. Там работают профессионалы, которые занимаются консервацией, хранением и изучением древних раритетов.
Епископ Назарий: Недавно я был в Румынии, там каждый монастырь имеет музей. И я тоже стремлюсь к этому. Так что здесь нет ничего нового. До революции древлехранилище Лавры имело такие сокровища (исторические и духовные — я имею в виду), как например, кровать Петра Первого, его собственноручные изделия — резные жезлы, которые он дарил игуменам Александро-Невской Лавры. Там была княжеская шапка Александра Невского, его мантия. Куда все это делось — нам не известно. Но и сейчас у нас есть иконы, и утварь, и книги, и другие предметы, достойные музеефикации. Еще хочу сообщить такую важную для горожан новость. В том же здании у Никольского кладбища на первом этаже мы откроем публичную библиотеку, куда любой человек может прийти и пользоваться библиотечным фондом. Мы делаем там все по-современному: видеотека, компьютерный и обычный каталог, читальный зал примерно на 30 человек. Такая библиотека востребована, поскольку в приходских храмах библиотеки в основном при воскресных школах. Это еще одно дополнение к духовно-просветительскому центру. К сожалению, даже в этом социальном деле город не спешит к нам с помощью.
Н. Х.: В этом году есть еще одна юбилейная дата — исполняется 770 лет со дня Невской битвы. Как будет Лавра отмечать это событие?
Епископ Назарий: Да, мы, конечно, принимаем участие в праздновании этого юбилея. Тем более что у нас создано и начало работать Александро-Невское братство. И празднование 770-летия Невской битвы — это первое большое совместное наше дело. Мы работаем вместе с областью, это и Ижора, и Колпино. Я стараюсь всех объединить, чтобы все были «едиными усты и единым сердцем». А город пока никак не реагирует. Видимо, они думают, что Александр Невский получил прозвище от Невского проспекта, а не потому, что одержал победу на Неве. А мы, конечно, горячо откликаемся на это событие. Не каждому в жизни 770-летний юбилей выпадает праздновать.
Н. Х.: Многие читатели нашего журнала чтут память митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева). Хотелось бы сегодня вспомнить о нем. Ведь именно его стараниями архитектурный комплекс Лавры был возвращен Церкви, и стал возрождаться монастырь. Нам бы хотелось больше узнать об этом и о Ваших личных встречах с Митрополитом Иоанном.
Епископ Назарий: Я также почитаю Владыку Иоанна. Он меня назначил настоятелем в Коневский монастырь. И знаете, я не получил от него никогда ни одного неодобрения, только советы. И могу сказать, как бы он ни был болен, он всегда принимал, и в больнице тоже. Нет ни одного письма, в котором бы он мне ответил отказом. Хочу подчеркнуть, в любых обстоятельствах — моментальный ответ. При нем началось возвращение Лавры. И первая братия пришла сюда по его благословению. К большому сожалению, его земная жизнь закончилась прежде, чем Лавра была возвращена Церкви. Много было тогда проблем, очень было трудно. Это было только самое начало. Но вы сами знаете, как важно начать потому, что потом уже можно идти дальше, можно продолжать. Для иерарха уже одного этого достаточно, чтобы войти в историю. У Владыки Иоанна много есть заслуг, чтобы войти в историю, но в том числе и эта — то, что он начал это дело.
Н. Х.: Мы слышали, что в этом году, будто бы наконец возвращают монастырю Благовещенская церковь, ранее принадлежавшая музею городской скульптуры. Какие еще приятные события готовит администрация Санкт-Петербурга к юбилею?
Епископ Назарий: Я бы хотел вас поправить, Благовещенская церковь нам не возвращена, это ошибка. Этот процесс продолжается многие годы, и потому у нас не очень дружеские отношения с музеем городской скульптуры. Приходится преодолевать множество препятствий, явную ложь. Сейчас мы готовим историческую справку, чтобы доказать, что Благовещенская церковь была храмом, хотя есть постановление советского правительства «О закрытии действующей Благовещенской церкви», но им этого недостаточно, мы должны поднять какие-то клировые ведомости, кому зарплату там платили? Какая зарплата в монастырях? Вот так мы вынуждены доказывать, что это была церковь, а не просто усыпальница. Хотелось бы, чтобы к юбилею Лавры А. В. Суворов лежал все-таки в храме, а не в музее, как и все остальные достойные люди там погребенные. Знаете, говорят, что церковь борется ради материального благополучия. Какое там благополучие! С точки зрения материальных затрат это только лишняя проблема. Ведь придется заново делать всю реставрацию. Но церковь должна быть церковью, и люди, достойнейшие люди государства Российского должны быть похоронены там, где их похоронили — в церкви, а не в музее. Ну не дожил Владыка Иоанн до того дня когда Лавра была предана Церкви. Может и я не доживу до того дня, когда Благовещенская церковь будет нам возвращена, но я твердо верю, что когда-нибудь это произойдет.
Н. Х.: Общественность города волнует судьба серебряной раки св. блгв. кн. Александра Невского, которая ныне находится в Эрмитаже. Есть ли надежда, что рака будет возвращена Церкви? Какие перспективы решения этого вопроса, и каково состояние дел на сегодняшний день?
Епископ Назарий: Что касается раки, эта тема волнует многих людей.
Вчера я был в Совете Федерации, ко мне подходили разные люди, интересовались, спрашивали, и прежде всего кавалеры ордена св. блгв. кн. Александра Невского. В некоторых случаях я готов к компромиссу. Вот сейчас у нас ведутся переговоры с Русским музеем по поводу картины Михаила Угрюмова «Въезд Александра Невского во Псков». Эта картина была написана по заказу императрицы Елизаветы Петровны специально для интерьера Троицкого Собора. В советское время она была передана в Русский музей. Во время празднования Тысячелетия Крещения Руси она была возвращена в собор. И сейчас Русский музей требует ее обратно. Несколько лет на меня давили. Конечно, это интерьерная вещь, не чудотворная икона, не святыня, и я готов пойти на компромисс. В конце концов, мы договорились, что Русский музей напишет для нас копию. Другое дело — рака Александра Невского. Господин Пиотровский тоже говорит мне: «Сделайте себе копию, мы этому поспособствуем». Но рака была изготовлена для мощей Александра Невского, а не для музея. И то, что соприкасалось со святыней, в данном случае с мощами св. блгв. князя Александра Невского, носит уже сакральный характер.
Н. Х.: И потом, разве Александр Невский недостоин серебряной раки, которую с такой любовью создавали для него благодарные потомки. Эрмитаж не оскудеет от этой потери и останется Эрмитажем, а для Лавры рака — драгоценная историческая и духовная реликвия, не говоря уже о ее художественной ценности. К тому же, надо полагать, это дорогостоящий проект.
Епископ Назарий: Да, конечно, директор Эрмитажа оценивает изготовление копии раки в 5 млн. долларов.
Н. Х.: Это огромная сумма. И кто возьмется финансировать такой дорогостоящий проект? Кроме того, не будет ли это абсурдным, если в одном городе будут две раки?
Епископ Назарий: Как видите, здесь возникает много вопросов, различных мнений, вариантов решения этой проблемы, но мы очень надеемся, что к 300-летнему юбилею Лавры рака будет опять на своем месте.
