Размышления над публицистикой К.П. Победоносцева
«В те годы дальние, глухие, // В сердцах царили сон и мгла: // Победоносцев над Россией // Простёр совиные крыла…» – эти и последующие чеканные строки из предреволюционной поэмы Александра Блока «Возмездие» на долгие десятилетия стали клейким и, казалось, не сдираемым ярлыком, оценивающим личность и деятельность Константина Петровича Победоносцева 1827–1907), обер-прокурора Святейшего Синода в 1880–1905 гг. Впрочем, знатоки русской поэзии непременно вспомнят и ядовитую эпиграмму-логогриф Леонида Трефолева: «Победоносцев – для синода,// Обедоносцев – для двора,// Бедоносцев – для народа// И Доносцев – для царя».
Представим иной портрет «реакционера»: российский государственный деятель, учёный-правовед (разработал курс гражданского права, который многие десятилетия считался классическим трудом), публицист, переводчик, историк церкви; действительный тайный советник, член Государственного совета (с 1872), почётный член Императорской Академии наук (1880). Ну и к слову: в 2015 г. в серии «Выдающиеся юристы России» Почта России выпустила марку в его честь.
25-летие пребывания К. Победоносцева на посту обер-прокурора Святейшего Правительствующего Синода было для страны временем бурным и противоречивым; достаточно обозначить его главные исторические вехи: убийство Александра II народовольцами и мощный промышленный подъём (его апофеоз – Нижегородская промышленно-художественная выставка 1896 г.), контрреформы Александра III, экономический кризис начала ХХ века, поражение в Русско-японской войне, революция 1905–1907 гг. Именно этот период Победоносцев оказывал наиболее сильное и непосредственное влияние на государственную политику (его называли «серым кардиналом» правительства Александра III). Свои общественно-политические и философские взгляды он обобщил в книге «Московский сборник» (1896), выдержавшей при жизни автора пять переизданий. Значительное место в ней отведено и проблемам периодической печати.
До сих пор принято считать, что СМИ (= журналистика) выражают общественное мнение (по крайней мере, большинство и в целом). Обер-прокурор мыслил по-другому: «Так нам велят верить, что голос журналов и газет, или так называемая пресса, есть выражение общественного мнения… Увы! Это великая ложь, и пресса есть одно из самых лживых учреждений нашего времени.
Нет правительства, нет закона, нет обычая, которые могли бы противостоять разрушительному действию печати в государстве, когда все газетные листы его изо дня в день в течение годов повторяют и распространяют в массе одну и ту же мысль, направленную против того или другого учреждения.
Что же придаёт печати такую силу? Совсем не интерес новостей, известий и сведений, которыми листки наполняются, но известная тенденция журнала, та политическая или философская мысль, которая выражается в статьях его, в подборе и расположении известий и слухов, и в освещении подбираемых фактов и слухов».
Победоносцев часто именовал переживаемую эпоху «наше время» или «наш век», подразумевая не столько хронологические рамки, сколько политико-историческое значение осуществляемых в стране перемен. Последние, по сути, определили тематику, идейно-философскую основу, образность и эмоциональную тональность его статей. Не будет ошибкой утверждать, что Победоносцев-публицист создал яркий социальный портрет «смутного века» – века резкой и радикальной смены прежних бытийных основ Российской Империи.
Сквозная образная характеристика «нашего века» в статьях К. Победоносцева основана на метафоре болезни; его программная социально-философская статья так и называется «Болезни нашего времени». Другой концепт, пронизывающий его тексты, – ложь. Он говорил о лжи, как норме поведения и действия, господствующей всюду и вытесняющей правду жизни, которая есть «не наука и не философия», поскольку «живёт сама по себе, живым организмом». «Великой ложью нашего времени» он назвал «начало народовластия» и вытекающую из него «теорию парламентаризма».
Многие рассуждения и выводы Победоносцева, основанные на сопоставлении господствующих в обществе на тот момент идей с реальной жизнью, сегодня сохраняют актуальность, а некоторые вскрытые им социально-политические проблемы в начале XXI в. не только не решены, но и обострились ещё больше. Приведу навскидку несколько цитат: «Выборы никоим образом не выражают волю избирателей. Представители народные не стесняются взглядами и мнениями избирателей, но руководятся собственным произвольным усмотрением или расчётом, соображаемым с тактикою противной партии».
«Министры, в действительности, самовластны; и скорее, они насилуют парламент, нежели парламент их насилует. Они вступают во власть и оставляют власть не в силу воли народной, но потому, что их ставит к власти или устраняет от неё могущественное личное влияние или влияние сильной партии. Они располагают всеми силами и достатками нации по своему усмотрению, раздают льготы и милости, содержат множество праздных людей на счёт народа, и притом, не боятся никакого порицания, если располагают большинством в парламенте, а большинство поддерживают раздачей всякой благостыни с обильной трапезы, которую государство отдало им в распоряжение. В действительности министры – столь же безответственны, как и народные представители».
«Если бы потребовалось истинное определение парламента, надлежало бы сказать, что парламент есть учреждение, служащее для удовлетворения личного честолюбия и тщеславия, и личных интересов представителей».
Известный российский критик Анатолий Ланщиков подчёркивал, что Победоносцев пишет «о болезнях нашего времени». Продолжим метафору: любая болезнь заканчивается либо выздоровлением, либо смертью, а в крайнем случае инвалидностью и последующим угасанием из-за потери жизненной энергии. Российская Империя закончилась в 1917 г., советская – в 1991-м. Другого Победоносцева после И.В. Сталина в Отечестве не нашлось.
Первый штрих к портрету «нашего века» – всеобщее недовольство и раздражение: «Все недовольны в наше время, и от постоянного, хронического недовольства многие переходят в состояние хронического раздражения. Против чего они раздражены? – против судьбы своей, против правительства, против общественных порядков, против других людей, против всех и всего, кроме себя самих». Но если «недовольство разочарования, приносимое жизнью на поворотах, сглаживается обыкновенно на других поворотах тою же жизнью», ибо оно «временная, преходящая болезнь», то «нынешнее недовольство – болезнь повальная, эпидемическая, которою заражено всё новое поколение. Люди вырастают в чрезмерных ожиданиях, происходящих от чрезмерного самолюбия и чрезмерных, искусственно образовавшихся потребностей».
Как тут не вспомнить слова бывшего министра образования и науки РФ Фурсенко: «…а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других».
Выстраивается цепочка: искусственно созданные потребности – невозможность их удовлетворения – раздражение – деструктивные общественные действия, в ом числе информационные – бунт. История России это подтверждает.
Противоядие против искусственно созданного раздражения Победоносцев видит в том, чтобы у человека было «своё место, своё дело и сознание долга, соединённого с местом и делом». Этот не отрицает успеха в жизни, если он не кажется «делом случая и удачи», когда «всякий рядовой мечтает попасть в генералы фортуны, попасть не трудом, не службою, не исполнением дела и действительным отличием, но попасть случаем и внезапной наживой».
Второй штрих к портрету нашего века – преобладающая в экономической сфере «система кредита». Именно кредит «в наше время стал могущественным орудием для создания новых ценностей; но это средство сделалось доступно каждому, и при относительной лёгкости его употребления далеко не все создаваемые ценности получают действительное значение и служат для производительных целей: большею частью создаются ценности мнимые, дутые, для удовлетворения случайных и временных интересов, с расчётом на внезапное обогащение».
В точку! К. Победоносцев вскрыл изнанку капитализма и результаты пропаганды его экономических возможностей: погоня за наживой ведёт к подмене ценностей, уродуя и зомбируя личность и в первую очередь её творческие задатки созидателя, что мы сегодня – в век разгула манипулятивных технологий в средствах массовой коммуникации – наблюдаем повсеместно. Автор обращает внимание на неестественность такого положения дел. Прежде «успех каждого предприятия» зависел «от личной деятельности, от способности, энергии и знания предпринимателя», то теперь «в общественной и экономической среде около дела образовалось великое множество невидимых течений, неуловимых случайностей, которых нельзя предвидеть и обойти. Энергия ослабевает, человек дела становится фаталистом и привыкает рассчитывать в успехе не на силу распоряжения и предвидения, но на слепой случай, на удачу. Вот одна из причин того пессимизма, которым заражены столь многие в наше время, и отчасти причина другой, общей болезни – практического материализма, – потребности чувственных наслаждений. Чувственные инстинкты возбуждаются с особенной силой в жизни, основанной на неверном и случайном, в тревожной и лихорадочной деятельности».
Пагубность мнимых ценностей в том, что они «иным – при благоприятных случайностях приносят фортуну, у других – рассыпаются в прах от столкновения с действительностью жизни». О чём идёт речь в первом случае? «Невежественный журнальный писака вдруг становится известным литератором и публицистом; посредственный стряпчий получает значение пресловутого оратора; шарлатан науки является учёным профессором; недоучившийся, неопытный юноша становится прокурором, судьёю, правителем, составителем законодательных проектов; былинка, вчера только поднявшаяся из земли, становится на место крепкого дерева... Все это мнимые, дутые ценности, а они возникают у нас ежедневно во множестве на житейском рынке, и владельцы их носятся с ними точь-в-точь как биржевики со своими раздутыми акциями. Многие проживут с этими ценностями весь свой век, оставаясь в сущности пустыми, мелкими, бессильными, непроизводительными людьми».
Последнее определение очень важно: непроизводительные, т.е. бестворческие, лишённые желания и умения создавать полезные материальные и истинные духовные ценности; их удел – потребление в соответствии с искусственными и всё более извращёнными потребностями, потребление созданных другими материальных благ.
Крушение ложных ценностей ведёт к крушению личности, отсюда «множество нравственных банкротств, которые происходят в своём роде от тех же причин, как и банкротства в сфере экономической». Мнимые ценности заменяют в первую очередь ценность православной веры. Победоносцева очень беспокоит судьба молодёжи, ибо она – будущее страны: «В результате являются люди молодые, но уже надломленные, искалеченные, разбитые жизнью. Иные не выносят тяготы своей и, подобно сосуду, неравномерно нагретому, лопаются: в нетерпении они оканчивают жизнь самоубийством, которое, по-видимому, недорого стоит человеку, когда он привык себя одного ставить центром своего бытия, мерить его материальной мерой, и чувствует, что мера эта ускользает от него, и расчёты его спутались. Другие бродят по свету, умножая собою число недовольных, раздражённых, возмущённых против жизни и общества: беда, если их накопится слишком много, и откроются им случаи выместить свою злобу и удовлетворить свою похоть...» Такие люди, бесспорно, не только становятся балластом для государства, но и представляют прямую (хорошо, если гипотетическую) угрозу для общественного порядка.
Противоядием против ложных ценностей должна стать школа, которая «по народному понятию, школа учит читать, писать и считать, но, в нераздельной связи с этим, учит знать Бога и любить Его и бояться, любить Отечество, почитать родителей. Вот сумма знаний, умений и ощущений, которые в совокупности своей образуют в человеке совесть и дают ему нравственную силу, необходимую для того, чтобы сохранить равновесие в жизни и выдерживать борьбу с дурными побуждениями природы, с дурными внушениями и соблазнами мысли». Причём «…нравственное начало власти одно, непреложное: «Кто хочет быть первым, тот должен быть всем слугой». Это – служение народу в самом высоком смысле.
Далее портрет «нашего века» приобретает под пером Победоносцева ещё более неприглядный вид. Выделим два аспекта. Во-первых, по мнению мыслителя, «жизнь наша стала до невероятности уродлива, безумна и лжива; оттого, что исчез всякий порядок, пропала всякая последовательность в нашем развитии; оттого, что расслабла посреди нас всякая дисциплина мысли, чувства и нравственности. В общественной и в семейной жизни попортились и расстроились все простые отношения органические, на место их протеснились и стали учреждения или отвлечённые начала, большею частью ложные или лживо приложенные к жизни и действительности. Простые потребности духовной и телесной природы уступили место множеству искусственных потребностей, и простые ощущения заменились сложными, искусственными, обольщающими и раздражающими душу». Идея уважения и развития личности заменилась культом индивидуализма. В результате «самолюбия, выраставшие прежде ровным ростом в соответствии с обстановкой и условиями жизни, стали разом возникать, разом подниматься во всю безумную величину человеческого «я», не сдерживаемого никакой дисциплиной, разом вступать в безмерную претензию отдельного «я» на жизнь, на свободу, на счастье, на господство над судьбой и обстоятельствами. Умы крепкие и слабые, высокие и низкие, большие и мелкие – все одинаково, утратив способность познавать невежество своё, способность учиться, т.е. покоряться законам жизни, разом поднялись на мнимую высоту, с которой каждый большой и малый считает себя судьёй жизни и вселенной».
Плачевный итог – деформация объективного отношения к себе и окружающему миру, завершающаяся самоубийствами: «Каждый день приносил нам известия о самоубийствах, то тут, то там случившихся, необъяснимых, неразгаданных, грозящих превратиться в какое-то обыденное, привычное явление нашей общественной жизни... Страшно и подумать, неужели мы уже привыкли к этому явлению? Когда у нас бывало что-либо подобное, когда ценилась так дешево душа человеческая, и когда бывало такое общественное равнодушие к судьбе живой души, по образу Божию созданной, кровию Христовой искупленной?»
По мнению Победоносцева, «накопилась в нашем обществе необъятная масса лжи, проникшей во все отношения, заразившей самую атмосферу, которою мы дышим, среду, в которой движемся и действуем, мысль, которою мы направляем свою волю, и слово, которым выражаем мысль свою». Корень этой лжи – торжество в общественном сознании отвлечённых начал: «Одни верования уступают место другим – меняются догматы, меняются предметы фанатизма. В наше время умами владеет в так называемой интеллигенции вера в общие начала, в логическое построение жизни и общества по общим началам. Вот новейшие фетиши, заменившие для нас старых идолов, но, в сущности, и мы, так же как прапрадеды наши, творим себе кумира и ему поклоняемся. Разве не кумиры для нас такие понятия и слова, как, например, свобода, равенство, братство, со всеми своими применениями и разветвлениями?»
Сегодня можно легко выстроить ряд идеологем, циркулирующих в СМИ и общественном мнении: гражданское общество, правовое государство, права человека, толерантность, свобода слова и т.п. Кстати, о правовом государстве он высказался очень язвительно и современно: «Ошибки, злоупотребления, произвольные действия – ежедневное явление в министерском управлении, а часто ли слышим мы о серьёзной ответственности министра? Разве, может быть, раз в пятьдесят лет приходится слышать, что над министром суд, и всего чаще результат суда выходит ничтожный сравнительно с шумом торжественного производства».
И ещё: «Величайшее зло конституционного порядка состоит в образовании министерства на парламентских или партийных началах. Каждая политическая партия одержима стремлением захватить в свои руки правительственную власть, и к ней пробирается. Глава государства уступает политической партии, составляющей большинство в парламенте; в таком случае министерство образуется из членов этой партии и, ради удержания власти, начинает борьбу с оппозицией, которая усиливается низвергнуть его и вступить на его место».
Кроме того, Победоносцев утверждает: «Вера в общие начала есть великое заблуждение нашего века. Заблуждение состоит именно в том, что мы веруем в них догматически, безусловно, забывая о жизни со всеми её условиями и требованиями, не различая ни времени, ни места, ни индивидуальных особенностей, ни особенностей истории». В статье «Народное просвещение» он пишет: «Когда рассуждение отделилось от жизни, оно становится искусственным, формальным и вследствие того мёртвым. К предмету подходят и вопросы решаются с точки зрения общих положений и начал, на веру принятых: скользят по поверхности, не углубляясь внутрь предмета и не всматриваясь в явления действительной жизни, даже отказываясь всматриваться в них. Таких общих начал и положений расплодилось у нас множество, особливо с конца прошлого столетия – они заполонили нашу жизнь, совсем отрешили от жизни наше законодательство, и самую науку ставят нередко в противоположность с жизнью и её явлениями».
Это не какие-то отвлечённые размышления. Победоносцев имел в виду те предметы и рассуждения, которые относятся к основам государства – его законам, разработанным и принимаемым парламентом. Как и 120 лет назад, так и сегодня, многие вроде бы насущно необходимые законы принимаются, но не действуют, ибо основаны на отвлечённых началах, а не на закономерностях живого организма – жизни: «Воля большинства не есть уже воля целого парламента: тем ещё менее можно признать её волею народа, здоровая масса коего не принимает никакого участия в игре партий и даже уклоняется от неё». Как неизбежное следствие, «политическая свобода становится фикцией, поддерживаемою на бумаге, параграфами и фразами конституции; начало монархической власти совсем пропадает; торжествует либеральная демократия, водворяя беспорядок и насилие в обществе, вместе с началами безверия и материализма, провозглашая свободу, равенство и братство – там, где нет уже места ни свободе, ни равенству».
Подведём итоги. Константин Победоносцев нарисовал довольно удручающий портрет Серебряного века России, который, казалось бы, диссонирует с достижениями экономики, науки и культуры рубежа столетий. Однако, по мнению Анатолия Ланщикова, Победоносцев «не Россию хотел подморозить, а те язвы на её организме, которые обещали разрастись в страшную болезнь». Эти язвы продолжают разъедать наше государство и сегодня, хотя новая – евразийская – концепция развития России обретает мировоззренческий вес, а общественное сознание пытаются развернуть в сторону исторически сложившихся, подлинных духовно-нравственных ценностей России. Продуктивное совершенствование парламентаризма, законодательства, отношений церкви с государством, воспитания и обучения, глубокая разработка идеологического обоснования исторических задач страны и населяющих её народов, не даст эффекта, если игнорировать не только пророческие предупреждения К. Победоносцева об опасных общественных «язвах» или, если выразиться мягче издержках развития, но и его государственную программу – «программу нравственного перевоспитания общества», которую он пытался осуществить.
Александр Михайлович Бойников, член Союз писателей России, доцент филологического факультета Тверского Госуниверситета, кандидат филологических наук
Источник: Русская Народная Линия
