Шевцов Н. В. |
Наумова Е. Е. |
Холодным промозглым вечером 31 октября 1910 года по старому стилю на станции Астапово Рязанско-Уральской железной дороги остановился поезд № 12, следовавший по маршруту Смоленск — Козлов. На перрон сошли четверо пассажиров. Две молодые девушки и мужчина сопровождали старца, двигавшегося медленным, неуверенным шагом. Вместе со встречавшими, готовыми в любой момент взять пожилого мужчину под руки, они направились в сторону вытянувшегося вдоль перрона дома начальника станции. Старик без посторонней помощи миновал парадный вход и через прихожую вошел в самую просторную комнату — гостиную, где его уложили в приготовленную постель. А уже через несколько часов вся Россия, весь мир узнали о том, что в Астапово, в доме начальника станции И. И. Озолина, находится вынужденный прервать свое бегство из Ясной Поляны тяжело больной Л. Н. Толстой.
Так уж случилось, что вслед за его вынужденной остановкой в Астапово резко испортилась погода. Начался, как говорят сегодня, ледяной дождь. Деревья мгновенно покрылись коркой льда. На Астапово и его окрестности опустился туман.
Мало кому известная станция стала последним приютом великого русского писателя. Отсюда спустя семь дней пришла горькая весть о его смерти.
И вот что удивительно. Прошло более ста пяти лет, как не стало Толстого, но далеко не все в нашей стране достаточно четко представляют себе, где же находилась станция Астапово. И если Ясная Поляна, или московский дом Толстого в Хамовниках относятся к самым посещаемым музеям страны, то в Астапово посетителей гораздо меньше. Наверное оттого, что люди просто не знают, как туда добраться, ведь прямого железнодорожного сообщения между Москвой и Астапово нет.
Нет и названия «Астапово». Станция существует, но под другим названием — «Лев Толстой». Название, как это не покажется странным, достаточно распространенное. Точно так же называется, например, поселок в Калужской области.
Что же касается станции Астапово, то ее переименовали в 1925 году. Стоило ли это делать — вопрос спорный. Ведь великий писатель умер не на станции с названием «Лев Толстой». Кстати, она расположена в Липецкой области. Ближайшие города — Данков, Чаплыгин, до 1948 года называвшийся Раненбургом, и Лебедянь, известная многим благодаря одноименному рассказу И. С. Тургенева из «Записок охотника». До областного центра Липецка — 140 километров.
Поэтому до поселка Лев Толстой мы добирались из Чаплыгина, сойдя со следовавшего из Москвы поезда на сохранившей свое название железнодорожной станции Раненбург. Осмотрели город, главной достопримечательностью которого считается построенный еще во времена Петра I дворец, чем-то напоминающий деревянный терем. В нем провел несколько недель со своим семейством опальный Меншиков, следовавший в ссылку в Сибирь. Затем на такси отправились в расположенный примерно в 60 километрах поселок Лев Толстой. Дорога заняла около часа, и вот мы подъезжаем к домику, к которому когда-то было приковано внимание всей России.
Толстой покинул Ясную Поляну 30 октября 1910 года втайне от своей супруги Софьи Андреевны. Его уход, как полагают многие биографы писателя, напоминал бегство. Одни считают, что он ушел из-за невыносимой моральной обстановки, в которой оказался в Ясной Поляне по вине Софьи Андреевны. Им возражают другие исследователи, полагающие, что писатель бежал от приближавшейся, как ему казалось, смерти. Ведь ему в марте 1910 года исполнилось 82 года. С ними спорят те, кто уверен, что, покидая Ясную Поляну, Толстой, наоборот, стремился к смерти.
И все же назовем случившееся уходом. Толстой ушел вместе со своим доктором, словаком Душаном Маковицким, оставившим подробнейшее описание последних дней жизни писателя. Сначала они оказались в Оптиной пустыни, затем в Шамординском монастыре, где писатель встретился со своей сестрой — монахиней Марией Николаевной, прожившей в обители 21 год. Существуют разные предположения относительно того, почему граф не остался жить при Шамординском монастыре. Ведь в соседней деревне для него приготовили крестьянский дом. Какая-то необъяснимая сила заставляла его идти, ехать дальше. Куда? Да он и сам не понимал, что ждет его впереди. В его душе произошел взрыв, энергия которого влекла все дальше и дальше. Он ищет убежище не только от посторонних, но и близких ему людей. Но его усилия тщетны. Уже в поезде за ним начинают следить журналисты. Корреспондент самой популярной российской газеты «Русское слово» А. Орлов, следуя за ним, подробно пишет в своих статьях о перемещениях писателя и его спутников. А их уже четверо. В Шамордино к отцу присоединилась дочь Александра с подругой. На одной из станций Толстой покупает «Русское слово» и к своему ужасу узнает все подробности своего ухода.
Путешествие в поездах оказалось губительным для здоровья писателя. В Козельске ему взяли билет в вагон второго класса, где было страшно накурено, поэтому Толстой то и дело выходил подышать на открытую площадку вагона. Там-то его и продуло. Причем простуда подкрадывалась незаметно. И хотя писатель, почувствовав озноб, кутался в вагоне в плед, тем не менее поначалу он чувствовал себя нормально. Но постепенно силы оставляли его. Правда, есть версии, что он мог заболеть и в Шамордино, где в жарко натопленном помещении то и дело открывали форточку, а мог и в Оптиной пустыни — короче, везде, где останавливался на пути своего ухода-бегства из Ясной Поляны.
Толстого хотели высадить еще в городе Данкове, но там больница находилась довольно далеко от станции, а в Астапово от перрона до амбулатории всего несколько десятков метров. Но уже в Астапово отказались и от амбулатории, решив, что домашняя обстановка, пусть и квартира незнакомого начальника станции, лучше подойдет больному, чем казенное помещение, не приспособленное для лечения тяжелобольных. Когда врач амбулатории Леон Осипович Стаповский поинтересовался, как назвать больного, то услышал ответ от Толстого: «Пассажир поезда № 12».
Увы, но в наши дни, как уже отмечалось, на станции Лев Толстой не останавливается ни один пассажирский состав. Отменен поезд Москва — Елец, у которого здесь была короткая остановка. Скорый Москва — Липецк теперь идет по другому железнодорожному маршруту. Поэтому мы крайне удивились, когда, решив посетить пустующий мемориальный вокзал бывшего Астапово, чтобы сфотографировать стенды, посвященные пребыванию Л. Н. Толстого в Астапово, услышали властный голос скучающего охранника: «А кто разрешил вам снимать вокзал — место скопления людей?» «Откуда люди, — удивились мы, — ведь ни один пассажирский поезд здесь не останавливается». Но никакие аргументы не смогли переубедить неуступчивого стража порядка. «А что и на улице, возле вокзала, тоже нельзя снимать?» «Нет, нельзя, только с разрешения начальника службы безопасности вокзала», — вновь услышали мы от охранника, который после этих слов, со стыдливым, как нам показалось, видом спрятался в своем закутке.
Мы вышли на перрон. Увидели стоявшие вдоль него товарные вагоны, прошли еще немного, приблизившись к часам старинной формы. Несмотря на дневное время, они показывали шесть часов пять минут, конечно же, раннего утра, воспроизводили то самое мгновение, когда человечество потеряло величайшего человека — Льва Толстого. Подошли поближе к часам и не увидели никакого механизма. Часы служили символом трагического события. Сфотографировали их, не спрашивая ни у кого разрешения.
Продолжая обход небольшой, но уникальной железнодорожной станции, подошли к зданию амбулатории, куда первоначально планировали поместить Толстого. Сейчас здесь краеведческий музей, но часть здания отведена под аптеку. Зашли внутрь, чтобы согреться и купить лекарство от возможной простуды, потому что шел ледяной дождь, наверное, такой же, какой встретил сошедшего в Астапово Толстого.
Все, что имеет отношение к Толстому, сохраняется в Астапово в прекрасном состоянии. Попадая сюда, ощущаешь присутствие великого писателя и в доме Озолина, и в амбулатории, и даже в соседствующей с ней церкви Александра Невского. К местному священнику Софья Андреевна обращалась дважды. Сначала, когда надежда на выздоровление писателя еще тлела, просила отслужить за здравие, а потом — за упокой по умершему. И оба раза получила отказ, ведь она просила за отлученного от церкви.
Храм Александра Невского великолепно сохранился. Прекрасно смотрится и современный выставочный зал, нисколько не нарушающий единой мемориальной композиции. Также привлекают внимание две уцелевшие водонапорные башни, одна овальная, а другая, более старая, — круглая. Ее мог видеть Толстой. Такие башни были непременным атрибутом любой железнодорожной станции, где набирали воду для паровозов. Сейчас обе башни законсервированы. На вечной стоянке оказался и старый паровоз, использовавшийся в начале ХХ века. Кто знает, может быть именно он тянул за собой вагоны, в одном из которых находился заболевший писатель. Ведь точно установлено, что паровоз этой серии доставил в Астапово поезд, на котором ехал Лев Толстой. А еще на станции до революции целую улицу застроили добротными двухэтажными домами для рабочих. В них и сейчас живут люди.
Узловая станция Астапово появилась в 1890 году. Первоначально планировалось построить ее в соседнем городе Данкове. Но местные купцы воспротивились возникшим планам, не без основания считая, что из-за появления на многочисленных железнодорожных путях дымящих паровозов в городе ухудшится состояние атмосферы. Так что проблемы экологии волновали наших предшественников еще в начале ХХ столетия. Поэтому станцию построили практически на пустом месте, дав ей название находившейся в пяти километрах деревни Астаповки.
Начальник станции Озолин покинул Астапово в 1912 году, переехав в Саратов. До самого отъезда он бережно, в неизменном виде сохранял обстановку комнаты, в которой умер Толстой. Покидая Астапово, он передал комнату своему сменщику, а тот так же бережно сохранял ее до тех пор, пока его не сменил другой начальник станции. Комната Толстого как бы по наследству передавалась от одного временного хозяина квартиры другому. Она сохранялась и в годы Советской власти, хотя сам дом уже не использовался под жилые помещения. В нем размещались местный профсоюз железнодорожников, библиотека.
В годы Великой Отечественной войны обстановка комнаты уцелела во многом благодаря стараниям внучки писателя С. А. Толстой-Есениной. Занимаясь эвакуацией экспозиции Ясной Поляны, она не забыла и об астаповском доме. Вся обстановка была эвакуирована на Урал, где хранилась в костюмерной одного из местных театров. Кстати, во время войны немецкая разведка проникала на территорию станции Лев Толстой, которую ранее оставили советские войска.
К счастью, в военные годы дом не пострадал. Нетронутой оказалась его внутренняя отделка, в том числе комнаты Л. Н. Толстого — те же потолок, пол, стены и даже обои. После войны в сохранившийся дом вернули эвакуированную обстановку комнаты Льва Толстого, очень скоро ставшей главным «экспонатом» открывшегося в 1946 году музея Л. Н. Толстого.
Возник он, конечно же, благодаря тому, что в далеком 1910 году начальник станции И. И. Озолин решил сохранить комнату писателя, лишив себя и свою семью гостиной. Семья Озолина на время перебралась в помещение, занимаемое в том же доме сторожем. Толстой во время болезни беседовал с Озолиным, расспрашивал о детях, а их у начальника станции было пятеро. На следующий год после смерти Толстого, в 1911 году, родившегося в его семье мальчика назвали Левушкой. Интересно, что в 1983 году в музей в Астапово приезжала дочь начальника станции Е. И. Озолина-Богатырева. Как бы в благодарность за то, что сделал Озолин для сохранения памяти о пребывании Толстого в Астапово, одна из улиц поселка названа в честь начальника станции.
В доме на станции Астапово жил не только Озолин со своей семьей. В трех комнатах разместился с женой и детьми его помощник И. П. Ланьшин. С них-то и начинается осмотр музея. Экспозиция этих комнат рассказывает об истории толстовского рода, к числу ярчайших представителей которого принадлежал знаменитый дипломат петровских времен Петр Андреевич Толстой. Предание гласит, что сын Петра I царевич Алексей, убедившись в обмане Толстого, выманившего его из-за границы в Россию, проклял весь род Толстых по седьмое колено.
В первых комнатах музея также узнаешь много интересного о детских и юношеских годах Толстого, о начале его литературной деятельности и последующей жизни уже знаменитого писателя. Затаив дыхание, слушаешь рассказ заведующей музеем Раисы Николаевны Крыловой о жизни писателя в Хамовниках и Ясной Поляне, о его взаимоотношениях с женой и детьми, а их было тринадцать, восемь из которых дожили до взрослого возраста. Увидели мы эскиз Репина, изобразившего Толстого-пахаря, а также фотографию писателя, сделанную в деревне Бегичевке, где он прожил 201 день, помогая голодающим. Оказывал Толстой поддержку и духоборам, переселявшимся в Канаду. Интересно, что в 2010 году, когда отмечалось столетие смерти писателя, музей посетила группа людей весьма экзотического вида — шестеро канадских духоборов.
Присутствие поезда, уносившего Толстого в вечность, мы почувствовали, когда оказались в комнате с напоминающими вагонные окнами. В этой комнате хранится одежда Толстого: рубашка, кофта, носки и ермолка.
Знакомство с экспозицией первых комнат как бы готовит к посещению главной. Ее обстановка напоминает о том, какого гения потеряло человечество седьмого ноября 1910 года. Заглядываем в комнату, задевая невидимые ограничения, резкими звуками предупреждающие о том, что мы преступили границу разрешенного осмотра. Увидели ширму, столик с лампой и лекарствами возле кровати, на которой умер писатель. Кровать привез из Москвы старший сын писателя С. Л. Толстой. В своих воспоминаниях об отце он писал: «3 ноября я телеграфировал жене, чтобы она купила и выслала в Астапово хорошую кровать с матрацем для отца, что она немедленно же и сделала. Кровать скоро дошла, и отца переложили на нее».
Кровать, на которую первоначально положили больного, ныне находится у противоположной стены комнаты. Под ней лежат кислородные баллоны. На обоях у кровати виден профиль умершего писателя, прорисованный контуром. Он же скопирован на стене коридора, ведущего в комнату больного.
На кровати Толстого две подушки и плед, в который он кутался, когда спал в поезде.
Кроме прихожей, к больному можно было попасть, открыв дверь из соседней, смежной комнаты. Сейчас эта дверь открыта и кровать Толстого, столик с лампой и лекарствами, кресло можно увидеть еще и с другой стороны.
Сразу же после смерти писателя над дверью комнаты появилась табличка, сообщавшая о том, что здесь умер Толстой. Может быть, она и положила начало будущему музею.
Волнующее описание последних дней жизни Толстого оставил его старший сын Сергей. Обращаясь к нему, умирающий произнес последние в своей жизни слова: «Сережа, я люблю истину... Очень... люблю истину». И все же самые подробные записи о пребывании писателя в Астапово оставила его дочь Татьяна Львовна Сухотина-Толстая. Наверное, это объясняется тем, что она, пожалуй, чаще других общалась в те роковые дни с умирающим отцом. Толстой, случайно узнав, что дочь находится в Астапово, спросил, почему она не заходит. «Задыхаясь от волнения, — писала Татьяна Львовна, — я побежала к домику начальника станции». В ее присутствии писатель сказал: «Только одно советую вам помнить: есть много людей на свете, кроме Льва Толстого, а вы все смотрите на одного Льва». Рядом с Толстым находились его дочь Александра с подругой В. М. Феокритовой и доктор Д. П. Маковицкий, с которым Толстой покинул Ясную Поляну. Позже к ним присоединились В. Г. Чертков и А. П. Сергеенко.
Остальные члены семьи приехали в Астапово после того, как получили телеграмму от корреспондента «Русского слова» А. Орлова, который тайно следовал за Толстым. Он телеграфировал: «Лев Николаевич в Астапове у начальника станции. Температура 40°». Когда экстренный поезд прибыл второго декабря в Астапово, специальный вагон, в котором находились члены семьи Толстого и врачи (а всего возле умиравшего писателя находились семь докторов, проводивших регулярные консилиумы), отогнали на запасной путь. Этот вагон на несколько дней превратился в гостиницу для окружавших писателя людей.
Софью Андреевну, согласно решению близких и врачей, не допускали к больному мужу. Сохранилась фотография, где она заглядывает с улицы в окно комнаты, в которой умирал ее муж. Фотографию часто называли «Графиня под окном». В дневнике Софьи Андреевны от четвертого ноября 1910 года можно прочитать: «Льву Ник. все хуже, томлюсь вокруг домика, где лежит Л. Н». А седьмого ноября в дневнике появились такие строки: «В 6 часов утра Лев Никол. скончался. Меня допустили только к последним вздохам, не дали проститься с мужем, жестокие люди». Софью Андреевну допустили к мужу лишь в два часа ночи, за четыре часа до его кончины, когда Толстой находился уже в предсмертном забытьи.
Даже в Астапово Толстой пытался вести дневник. Последняя запись сделана 3 ноября. В дни болезни он оставил в нем такую печальную запись, имея в виду всех окружавших его людей: «Они разрывают меня на части».
Толстой умер рано утром, а уже через несколько часов началось прощание с писателем жителей Астапово и окрестных селений. Поезд с телом Толстого отошел от станции восьмого ноября в час 15 минут дня. Гроб везли в багажном вагоне. Только девятого ноября рано утром его доставили на станцию Засека. Оттуда до Ясной Поляны гроб несли на руках.