Крым к России приближали как могли...

Печатается в сокращении.

В начале было Слово.

Первая строка Евангелия от Иоанна «Новый Завет»

Этот день мы приближали как могли.

Владимир Харитонов

О возвращении Крыма в состав России написано много. Надеюсь, много еще будет написано. Однако Крымская весна родилась не на пустом месте. Расскажу, как боролись крымчане с украинским зомбированием, как стремились спасти сознание детей, как сама история прошла живой нитью через меня и мою семью. Расскажу, чтобы мои внуки и правнуки никогда не забывали этого и никогда не молчали, столкнувшись с ложью.

 

 

 

 

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПОЧЕМУ НЕ ОБРАДОВАЛИ ЗАПАХИ ПЕРЕМЕН?

           Я же плачу в бессилье
           В беспризорном Крыму.
           Ты ответь мне, Россия,
           Почему? Почему?

Пресловутые девяностые годы. Прекрасный свежий запах только что объявленной политиками перестройки вдруг сменился зловонием лжи, лицемерия, исторических подтасовок и изощренно хитрым низвержением всего (именно всего!), что было свято. Началась яростная атака на сознание людей через средства массовой информации, педагогические инновации разного рода.

Впрочем, почему началась? Именно тогда я вспомнила и не уставала озвучивать слова моего отца Алексея Филипповича Юдина — офицера, капитана Советской армии, командира 5-й артиллерийской батареи 19-го полка 4-й противотанковой бригады 1-й армии Войска Польского1, сказанные мне, пятилетней девчушке:

— Никогда, слышишь, никогда не смей рассказывать анекдотов о Чапаеве, о Пушкине. Сама не рассказывай и не позволяй другим.

Я не знала еще анекдотов, но отцовский завет приняла безоговорочно.

Уже тогда, в пятидесятые, атака на людские умы даже не готовилась, она просто не прекращалась со времен Великой Отечественной войны, участником которой был папа.

После победных салютов война продолжилась, но имела другую форму (информационную) и велась уже с нами, детьми героев, а позже с нашими детьми и внуками. Она велась «ненавязчивыми» идеологическими средствами. Потихоньку, вкрадчиво, исподволь просачивался анекдотический смешок, чтобы закралось сомнение: а были ли герои, а все ли верно в учебниках истории? Распространению этой интеллектуальной заразы помогали псевдоисторики, вбрасывая и вбрасывая в информационное пространство сенсационные «открытия». И снова отец-историк посадил меня, уже студентку, перед собой и сказал:

— Запомни, крепко запомни, когда уйдет мое поколение (я имею в виду зрелых мужчин, прошедших войну), когда среди ветеранов останутся мальчишки, пришедшие на фронт под крики «ура», нашу историю перепишут.

На мое удивление он только ответил:

— Посмотришь.

После паузы добавил:

— Каждое историческое событие нужно оценивать не с позиции современности, а с позиции того исторического момента, который рассматривается.

И еще помню общение с мамой. Мне было года два-три, не больше. Мама спрашивала, как зовут меня, мою сестру, родителей, бабушек, дедушек, сколько мне лет, по какому адресу живу, а потом:

— Ты русская.

Я это уже знала, но с радостью повторила:

— Я русская! — И чтобы показать свою осведомленность, продолжила:

— Я живу в России!

— Нет, — сказала мама, — мы раньше жили в России. Сейчас мы живем на Украине.

Я испытала какое-то чувство разочарования, предательства.

— Не хочу, поехали домой! Я хочу жить в России, потому что я русская. Зачем мы уехали на Украину?

— Глупышка, мы никуда не уезжали. Мы живем в Крыму. Он всегда был российским. Но Крым передали Украине. Хрущев подарил.

— Не хочу! Почему вы с папой согласились? Я русская, я хочу жить в России!

— Понимаешь, доченька, мы живем в Советском Союзе. Он объединяет Россию, Украину, другие республики. В Советском Союзе все равны.

Мамин ответ не удовлетворил меня:

— Вырасту и уйду в Россию.

Разговоры с отцом и матерью, всегда интересовавшие меня, смогли намертво закрепить в моем детском сознании и чувство интернационализма. К слову, моя семья интернациональная, и среди друзей у меня — украинцы, евреи, армяне, узбеки, грузины, поляки. Многолетние доброжелательные беседы стали незыблемыми камнями в фундаменте моих самосознания и мировоззрения, крепчавших с каждым годом под воздействием книг и встреч со взрослыми людьми, к которым я всегда необоримо тянулась, поэтому, когда рушились социалистические устои, уничтожалась идеология, на которой росло мое поколение, я четко понимала, что перестройка пошла совсем не тем путем, и, ожидая приближение огромной беды, по мере моих сил и возможностей отодвигала ее и противостояла ей, как могла — Словом.

Так было не только в моей семье, ведь она самая рядовая, как многие семьи крымчан. И далее, когда будет написано «я», «члены моей семьи», смело можно читать «крымчане».

 

ГЛАВА ВТОРАЯ. НЕ МОГЛИ МОЛЧАТЬ

                                                                                                        Время тяжкое сгорбило спину,
                                                                                                                                          А в душе у него наяву —
                                                                                                                                          Что не он прикурить дал Берлину,
                                                                                                                                          А враги захватили Москву.
                                                                                                                                                               Александр Трибушной

1. ЧЕРЕЗ ПРЕССУ — В МАССЫ

Украина стала «нэзалэжной», но Крым продолжал оставаться в ее составе, стало понятно, до поры до времени крымчан будут обкатывать «по-хорошему», потому что не подготовлена проукраинская массовка. Вспомним хотя бы телевидение первых «нэзалэжных» дней: череда бесконечных гопаков и ансамблей бандуристов, перемежающихся новостями «дэржавною мовою» и художественными фильмами киностудии им. А. Довженко. С экрана телевизора исчез русский язык, не стало русскоязычных радиопередач, стали закрываться многие крымские газеты, журналы. Стало ясно: страной взят курс на сплошную украинизацию. Это же позволило осознать очевидность: во-первых, украинским идеологам еще только предстоит родиться; во-вторых, долго такое положение дел продолжаться не может; в-третьих, русские и русскоговорящие не должны сидеть сложа руки, чтобы не утратить русскую идентичность, русскую и общеславянскую культуру, они могут противостоять надвигающемуся засилью исторических искажений и идеологических метаморфоз.

Под воздействием западной пропаганды, которая не заставила себя ждать, из газет, в том числе крымских, стали пропадать материалы о Великой Отечественной войне, она все чаще стала именоваться Второй мировой, исчезли слова так или иначе связанные с советской действительностью и имевшие для многих жителей Советского Союза первостепенное значение. Сначала гражданская позиция, чувство патриотизма, сами эти понятия «вышли из моды», потом и вовсе исчезли. Понятно, свято место пусто не бывает. Все чаще украинские вояжеры с трибун рассказывали, что крымчане должны понять украинцев, встречавших в Киеве гитлеровцев хлебом-солью, и «примирить» ветеранов Великой Отечественной войны с предателями Родины, стрелявшими советским воинам в спину в украинских лесах, признать героями выродков УПА.

Как педагог и писатель, взяв родительский завет за основу, я стала все чаще выступать перед школьниками, студентами, взрослыми читателями, рассказывая то, что было мне известно о Великой Отечественной войне, подчеркивая, что Великую Победу мы смогли одержать благодаря патриотизму и интернационализму советского народа. Рассказывала о глубоких исторических корнях российского патриотизма и русской духовности.

Долгое двадцатилетие с гаком целая армия патриотов делала то же самое. Это были депутаты, педагоги, библиотекари, музейные работники. Обязательно нужно назвать имена хотя бы некоторых из них. Это профессор Крымского государственного мединститута (позже университета) им. С. И. Георгиевского Валентин Львович Зубарев, директор Добровской школы Симферопольского района Яков Михайлович Слонимский2, представители Русской общины Крыма Сергей Иванович Шувайников и Олег Леонидович Радивилов (все они — депутаты Верховного Совета автономии), доцент того названного медвуза Валентин Дмитриевич Шевцов, преподаватель Таврического национального университета им. В. И. Вернадского Надежда Федотовна Алешина, директор Народного музея боевой славы села Клепинино Красногвардейского района Виктор Исаакович Пономаренко3, директор школьного музея имени Крымских партизан села Заветное Советского района Крыма Николай Иванович Олейников, симферопольские учителя Мария Михайловна Лимаренко, Раиса Васильевна Макаренкова, руководители Симферопольской юношеской библиотеки Любовь Алексеевна Герасимова и библиотеки с. Орлиное (г. Севастополь) Светлана Викторовна Дикарева, библиотекари симферопольской школы № 18 Валентина Васильевна Флерова, Межводненской средней школы Черноморского района Валентина Ивановна Махрина, журналист Елена Андреевна Резевич, поэт Сергей Георгиевич Овчаренко, общественники Виталий Иванович Чернышев, Людмила Ивановна Карпова и Елена Николаевна Дробаха, а также многие-многие другие.

Неизгладимой осталась память о комиссаре 18-го партизанского отряда 1-й бригады Северного соединения партизан Крыма Николае Антоновиче Клемпарском, который, будучи уже слепым, до своего девяностолетия на общественных началах водил экскурсии по партизанским тропам Калан-Баира. Среди активных пропагандистов документальных свидетельств о героизме советского народа были и мои родители Алексей Филиппович и Валентина Григорьевна Юдины, педагоги, которые до последних дней жизни продолжали встречаться с молодежью, рассказывали правду, предостерегая от националистического зомбирования.

А национализм, не только украинский, но и крымско-татарский, уже поднял голову. И был обласкан официальной Украиной.

Так, с приходом В. Ющенко к власти ни одна речь Чубарова (даже в Новый год или 8 Марта) не произносилась без выпячивания или противопоставления крымско-татарского народа всем другим. Сколько раз, разговаривая с представителями крымско-татарской элиты, я пыталась доказать, что это неминуемо приведет поэтапно к национализму, а потом и к экстремизму, что мы и увидели в последние годы! К огромному сожалению, здесь я не была услышана.

Тем не менее все чаще я встречалась с ветеранами, поддерживая их, писала в газеты о мероприятиях из ветеранской жизни, о советских патриотах, но мои статьи публиковались все реже; кроме того, со значительными сокращениями и даже с грубыми искажениями. Во многие редакции прочно вошла система — «в переписку с авторами не вступаем, изменения не согласовываем». Бывало и такое, когда материал с видоизменениями просто присваивался кем-то из журналистов. Из многих публикаций (и не только моих) после вымарывания родных сердцу слов следовало, что статья о войне, но что это за война, кто с кем и за что воевал, кто победил в ней, непонятно.

Я продолжала писать. Каждый раз, когда выходил материал, в котором газета, сокращая и искажая текст, случайно или нет, все же пропускала в печать слова: «Великая Отечественная война», «Великая Победа», «красное знамя», «советский солдат», «советская Родина», мои домашние вместе со мной радовались как дети.

Каждое пробившееся на свет запретное слово воспринималось еще одним кирпичиком в фундамент, заложенный моими родителями.

Постепенно в крымской прессе тема Великой Отечественной войны стала открываться. Были опубликованы многие мои статьи («Лидер молодежного подполья», «Патриотизм не воспитать красивыми ландшафтами», «Когда-нибудь мы вспомним это, и не поверится самим...», «Не откажемся от своей истории», «Сюда людей приводит память обугленной тропой войны» и др.) и не только мои (не могу не вспомнить журналистку Ирину Леонидовну Герасименко, главного редактора «Литературной газеты + Курьер культуры: Крым — Севастополь» Татьяну Воронину).

Неоценимую роль в реанимации темы Великой Отечественной войны сыграла Компартия Крыма, которая проводила демонстрации 9 Мая. Нужно отметить одну особенность этих демонстраций. Их пытались запрещать, потом оттеснять — устроителям пришлось назначать сбор не на центральной улице Симферополя — пр. Кирова, а на ул. Горького, потом у сквера Победы (о баталиях вокруг его реконструкции чуть ниже). Вначале запуганные люди на тротуарах боялись кричать «ура», потом это делали с радостью, воодушевлением и завидным единением, с каждым годом к Вечному Огню стекалось все больше людей. Когда стало понятно, что демонстрациям быть, представители партии регионов и сторонники блока Куницына с помощью милиции оттесняли назад колонны с красными знаменами, колонны со своими знаменами выставляя вперед.

Сейчас колонны майской демонстрации, ее Бессмертный полк снова собираются и формируются на пр. Кирова.

 

2. ВЫПОЛНЯЯ ВЕТЕРАНСКИЙ ЗАВЕТ

                                                                                                      Ничем невозможно восполнить утрату
                                                                                                                                        И скорбь не оплакать плакучестью ив.
                                                                                                                                        Война убивает навечно солдата,
                                                                                                                                        Посмертно бессмертьем его наградив.
                                                                                                                                                                      Александр Байгушев

С семидесятых готов я приучила себя спать не более четырех часов в сутки. Занимая ответственные посты, по долгу службы задерживалась на работе, тем не менее, дома ежедневно продолжала самообразование, в том числе изучила украинский язык.

В начале двухтысячных годов мой муж, Афанасий Яковлевич Иванов, который был в то время депутатом Верховного Совета Крыма, членом парламентского Президиума, привлек меня к изданию на общественных началахвоспоминаний ветеранов, ушедших из жизни. Он сам в свободное от работы время (ночами) редактировал эти уникальные записки, привлекал историков, филологов, общественников. Первой книгой был дневник военного времени советского писателя Николая Лугового «Страда партизанская: 900 дней в тылу врага» на семистах страницах, ранее не издававшийся. Тут мне пригодилось умение ограничивать себя во сне. И в 2004 году этот труд увидел свет.

С каждым годом я включалась в поисковую работу все активнее. Нужно было многие документы сверять, кое-что перепроверять. В 2005 году увидела свет книга подпольщицы-учительницы Ольги Щербины «Эстафета Великой Победы». Далее последовало издание и переиздание книги Н. А. Матыщука «Не щадя собственной жизни» (2007 и 2009 гг.). Огромную роль в том, чтобы профинансировать издание ветеранских воспоминаний, сыграли депутаты Верховного Совета Крыма тех лет. Благодаря настойчивости моего супруга, партизанские воспоминания не только были изданы, но и оформлены так, как хотели этого ветераны. С советской символикой, с портретами Сталина, Жукова.

В результате работы над рукописями, сочетавшейся с поисковой работой, нашей семьей возвращены из небытия около 30 имен партизан и подпольщиков Крыма, защищавших полуостров от немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны.

Стоит ли повторяться, все это происходило на Украине, где маховик ненависти ко всему советскому и российскому уже был запущен?

 

3. ОРДЕН АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО

Однажды я увидела по телевизору отрывок документального фильма, подготовленного американцами, о советском морском экипаже, сумевшем в годы Великой Отечественной войны (авторы фильма упорно называли ее Второй мировой) отбомбить немецкую подводную лодку с фашистским генералом на борту и пленить ее вместе с ним. Герои этой истории остались за кадром.

Увлечение поисковой работой вывело нас с мужем на следующие знания о крымчанине Семене (Соломоне) Яковлевиче Раскине.

Семен родился в г. Минске Белорусской ССР, в семье рабочего-железнодорожника. Отец до революции работал на Полесской железной дороге. Мать учительствовала.

На долю Семена выпала нелегкая судьба. В семье сохранились фотографии маленького Сенечки со скрипкой, с теннисной ракеткой. Снимки запечатлели мечту родителей мальчика увидеть сына известным спортсменом или виртуозным скрипачом. Но красивой мечте не суждено было сбыться. Когда Сенечке исполнилось восемь лет, умерла мама. С четырнадцати лет он начал свой трудовой путь. С 1930 по 1935 гг. Семен работал слесарем-инструментальщиком на машиностроительном заводе им. К. Ворошилова в г. Минске. С 1935 по 1937 гг. учился в Ленинградском институте путей сообщения. С 3-го курса института по спецнабору ЦК ВЛКСМ поступил в Высшее военно-морское ордена Ленина Краснознаменное училище им. М. В. Фрунзе, которое окончил в 1939 г., получив квалификацию — вахтенный командир. В этом же году Семен окончил Ленинградское мореходное училище, получив звание штурмана дальнего плавания.

С 1937 по 1956 гг. служил на боевых кораблях Северного, а затем Черноморского военно-морских флотов, участвовал в боевых действиях на море в Белофинской кампании. Он защищал советскую Родину на боевых кораблях с первого и до последнего дня Великой Отечественной войны, так расплачивался с фашистами за поруганную землю, расстрелянного нацистами в г. Минске отца Якова, изнасилованную и замученную до смерти родную сестренку Дину (фашисты привязывали девочку веревкой к мотоциклу и ездили по городу, подвешивали ее вниз головой).

Матросы, старшины и офицеры Северного и Черноморского военно-морских флотов гордились своим боевым командиром и любили его.

Об этом свидетельствует надпись следующего содержания, сделанная на фотографии 10 декабря 1947 г. боевому командиру Семену Раскину: «Капитану 3 ранга товарищу Раскину С. Я. от личного состава корабля БО-2114, который бессменно носил Ваш брейд-вымпел в походах на Северном и Черноморском флотах в течение 45-ти месяцев. Наш экипаж всегда будет помнить о Вас и гордиться тем, что воспитан Вами. По поручению экипажа: командир БО-211 — капитан-лейтенант Родионов; сигнальщик 2-го класса — старшина 1-й статьи Иванов; главный акустик 2-го класса — старшина 2-й статьи Барабанов; комендор 3-го класса — старший матрос Егоров; моторист 3-го класса — матрос Павленко».

В годы войны г. Мурманск на Баренцевом море был военной базой кораблей Северного военно-морского флота. В этот город, игравший стратегически важную роль для Советской страны, из Англии и Соединенных Штатов Америки через три моря: Норвежское, Гренландское и Баренцево — участники антигитлеровской коалиции направляли морские транспорты с оружием, боеприпасами, самолетами, другой военной техникой, продовольствием, медикаментами. Все это предназначалось советским войскам, ведущим один на один на всей протяженности европейской части Советской страны (от Баренцева и Балтийского морей до Черного моря) тяжелейшие кровопролитные бои с хорошо укомплектованной и подготовленной к войне фашистской армией.

Морские транспорты союзников нередко находились в открытых морях без должной поддержки со стороны кораблей береговой охраны, чем пользовались немецкие подлодки. Они яростно охотились в Норвежском, Гренландском и Баренцевом морях, отправляя на дно корабли с героическими экипажами.

Семен Раскин неоднократно выходил в Баренцево море на поиск и уничтожение фашистских подводных лодок в зоне ответственности Северного военно-морского флота, в составе морского конвоя охранял морские транспорты союзников.

Будучи командиром бригады кораблей охраны водного района Северного военно-морского флота, капитан 3-го ранга С. Я. Раскин получил от командования секретное боевое задание — взять в плен немецкую подлодку, на борту которой находился немецкий генерал с особо важными секретными документами.

При умелом командовании Семена Раскина корабли его бригады в морской пучине нашли искомую вражескую подлодку, умело подбили ее, принудили к аварийному всплытию и, несмотря на ожесточенное вооруженное сопротивление фашистов, пленили субмарину с ее экипажем, генералом и документами. Под конвоем кораблей береговой охраны доставили подлодку в военный порт г. Мурманска. Благодаря этому, командование Северного военно-морского флота получило ценную секретную информацию противника, чем спасло жизни многих военных моряков и военно-морскую технику Северного флота и союзников.

За успешное проведение боевой операции, за проявленное мужество, личную отвагу и героизм командир бригады кораблей береговой охраны Северного ВМФ, капитан 3-го ранга Семен Яковлевич Раскин Указом Президиума Верховного Совета СССР награжден орденом Александра Невского.

Продолжил войну Семен Яковлевич на Черном море в составе Черноморского флота в должности командира бригады кораблей береговой охраны, участвовал в кровопролитных боях на море за военно-морскую базу и город Туапсе.

Орден был не единственной наградой Соломона (Семена) Яковлевича Раскина, который за мужество, храбрость и героизм, неоднократно проявленные в боях с противником, за умелое командование и руководство боевыми кораблями был награжден еще пятью боевыми орденами: двумя орденами Красной Звезды, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденом Красного Знамении и семью медалями.

После войны Семен Яковлевич продолжил службу на Черноморском флоте, проживал с семьей в городе-герое Керчи, в апреле 1956 г. ушел в запас в звании капитана 1-го ранга.

Семен Яковлевич, свободно владеющий десятком иностранных языков, блистательно пользующийся словом, прекрасно знающий мировую литературу и историю, был человеком чрезвычайно скромным, не любил рассказывать о своих ратных подвигах, не любил демонстрировать награды, его родственники до конца его дней не знали, что он представлялся к званию Героя Советского Союза.

 

4. ПАМЯТЬ ЖИВА

или

ЗАЩИТИМ РОССИЙСКУЮ ЗЕМЛЮ И ВОССТАНОВИМ СВЯТЫНИ

В Крыму, как, может быть, нигде больше, люди в прямом смысле боролись, чтобы не дать снести памятники, поругать святыни. Помню, как 18 мая 2000 г. депутаты Верховного Совета Крыма Афанасий Яковлевич Иванов и Вячеслав Романович Захаров, стирая бензином оскверняющую надпись с памятника Ленину, противостояли толпе агрессивно настроенных меджлисовцев. Уже тогда было ясно, что если бы этот акт вандализма прошел незамеченным, в дальнейшем последовало бы разрушение и свержение памятника.

Вспоминается, какие в 2001 г. развернулись в обществе дебаты, когда появилась уже начавшая реализовываться идея о сносе Танка-памятника Т-34 освободителям г. Симферополя. Яростные сторонники перемен требовали убрать танк, якобы во имя восстановления православного собора Святого Александра Невского.

Храм был заложен в 1823 г. (камень в его основание заложил крымский губернатор, дед Софьи Перовской), построен он губернским архитектором И. Колодиным по проекту петербургского архитектора И. Шарлемана, освящен в 1829 году. В соборе хранились предметы, подаренные Екатериной II, в нем бывали первые лица Российского государства. В 1922 г. храм закрыли, а в сентябре 1930 г. взорвали. Его необходимо было восстановить, и многие понимали: нельзя вершить одно благое дело, разрушая другое.

Тем не менее на июльском совещании в 2004 г. в Симферопольском горисполкоме А. Я. Иванов, на тот момент заместитель министра строительной политики и архитектуры АР Крым, при поддержке полковника Советской армии Андрея Константиновича Бойко — командира танкового взвода 19-го танкового корпуса 202-й танковой бригады, освобождавшей в 1944 г. Крым, и представителя Крымской епархии отца Александра, выдержал мощное давление чиновников. Один из них, надрываясь, кричал, требуя срочно перенести из сквера Победы на городское кладбище не только Танк-памятник Т-34, но и останки танкистов, захороненных здесь 15 апреля 1944 года. Представители местной власти аргументировали это требование тем, что уже принято соответствующее решение горисполкома, которое отменить никак нельзя. И все-таки городские чиновники, понимая, что вершат дело неправое, решили подкрепить свою бумагу «мнением общественности», в частности, ветеранов Великой Отечественной войны, представителя Совета министров Крыма и населения, для чего и собрали это совещание. Оказалось, что окриков боятся не все, и городские чиновники столкнулись с сопротивлением. На совещании «строптивых» в вопросе сохранения могилы советских танкистов на территории будущего храма поддержал митрополит Симферопольский и Крымский Лазарь. Благодаря разумной воле крымских политиков, общественников и церковнослужителей удалось разрешить ситуацию, успокоив обе стороны: немного сдвинув памятник и тем самым расширив площадь для строительства храма.

Еще одна историческая деталь. Полковник в отставке Виктор Павлович Баженов поднял вопрос, что перед тем, как начать строить храм и копать под него котлован, нужно найти на территории сквера Победы тела десяти подпольщиков героической группы «Сокол» — актеров и сотрудников Крымского русского драматического театра им. М. Горького, погибших в застенках гестапо в 1943–1944 годах.

В. П. Баженов помог епархии в 2001 г. найти останки патриотов-героев, которые торжественно перезахоронили на кладбище по ул. Старозенитной в г. Симферополе. Был предотвращен еще один акт вандализма, уже теперь непреднамеренного.

Сейчас, благодаря усердию неравнодушных симферопольцев, на одной площади с возводимым вновь собором Александра Невского остался и продолжает радовать крымчан Танк-победитель. Здесь же находится братская могила советских танкистов с поименным надгробием и христианским крестом из черного мрамора.

Однако и теперь не все обстоит безоблачно и благополучно.

Возле строящегося храма стоит памятник-стела. Рядом с ним нет экскурсоводов, а исторические надписи на его медальонах, свидетельствовавшие о глубоких корнях российской воинской славы, величии русского духа, мужества, героизма, подвига российских войск, без огласки и с попустительства (или с ведома?) прошлой власти безжалостно удалены с монумента.

Памятник этот — Долгоруковский обелиск (прежнее название — «Памятник Долгорукову») — установлен и торжественно освящен 29 сентября 1842 г. в честь генерал-аншефа князя Василия Михайловича Долгорукова-Крымского, командовавшего русскими войсками, одержавшими в 1771 г. победу над турецко-татарскими войсками. Под руководством Василия Долгорукова российские войска поставили последнюю точку в череде многочисленных грабительских набегов войск крымских ханов на территории, принадлежащие России, поэтому значение памятника выходит далеко за пределы города Симферополя и Крымского полуострова и приобретает особое значение в наши дни.

С точки зрения искусствоведческой, Долгоруковский обелиск также интересный объект. Красивы его точные пропорции, изящны линии граней, прекрасно его устремление вверх, подчеркнутое визуально расширяющими его книзу цепями и четырьмя пушками у основания, повернутыми к верхней точке стелы. Установленный в 1842 г. на личные средства внука князя Василия Михайловича Долгорукова — действительного тайного советника, обершталмейстера Императорского двора Василия Васильевича Долгорукова, монумент ценен и потому, что это первый гражданский памятник Симферополя.

Долгоруковский обелиск превратился в одну из главных достопримечательностей города и стал одним из неофициальных символов столицы Таврической губернии.

Итак, это был целый духовно-патриотический комплекс. Площадь, на которой стоял ныне возрождающийся Александро-Невский православный храм, называлась Соборной. Отсюда начиналась улица Долгоруковская. Параллельно ей шла улица Екатерининская (князь Василий Долгоруков был сподвижником Екатерины II). Здесь же возвышался Долгоруковский обелиск. Автор монумента — профессор Август Штрейхенберг, работы по камню выполнил мастер Федор Вахрушев. Построили памятник русские солдаты и жители города.

После реставрации монумента в 1952 г., в квадратной нише памятника, выходящей к храму Святого Александра Невского, располагался медальон с надписью на современном русском языке: «В память освобождения Крыма русскими войсками от турецких захватчиков в 1771 году».

С северо-западного фасада обелиска, выходящего на ул. К. Либкнехта, был также медальон с текстом: «На этом месте в 1771 году находился штаб командующего русскими войсками генерала В. М. Долгорукова».

В 2011 г. при очередной реставрации эти надписи были удалены в угоду определенным лицам и партиям.

Проходят крымчане и гости полуострова возле пьедестала и удивляются, что за грандиозный монумент, почему поставлен на этом месте, что символизирует?

Те же А. Иванов и В. Баженов, неравнодушные к нашей истории, уже после возвращения Крыма в лоно России инициировали совместное совещание руководства Комитета по культуре и охране культурного наследия Государственного Совета Республики и Президиума Республиканского Совета ветеранов Великой Отечественной войны и военной службы, которое провели 29 октября 2015 года. Совещание было посвящено вопросу о размещении внутри собора Александра Невского мемориального беломраморного панно из шести плит под общим названием «Православная Церковь чтит героев — защитников и освободителей Крыма».

Виктор Павлович Баженов этот вопрос впервые озвучил и предварительно согласовал с руководством Православной Крымской епархии Московского Патриархата еще в 2001 году. В то время при Президиуме Верховного Совета автономии была создана группа ветеранов под его руководством для выработки предложений по реконструкции сквера Победы в Духовно-патриотический комплекс. Успокоить противоборствующие стороны удалось на следующих жестких условиях: Танк-памятник Т-34 станет главным элементом мемориала сквера Победы. В строящемся соборе будет предусмотрена комната-музей героям-освободителям Крыма — с шестью беломраморными плитами под общим названием «Православная Церковь чтит героев — защитников и освободителей Крыма».

На плитах золотыми буквами должны засверкать имена героев:

  • 33-х Георгиевских кавалеров русско-турецких войн;
  • 32-х Георгиевских кавалеров Крымской войны 1854–1856 гг.;
  • 63-х крымчан — героев Советского Союза;
  • 22-х военачальников войск, оборонявших и освобождавших Крым;
  • 10-ти крымчан кавалеров ордена «Славы» трех степеней;
  • 204-х крымчан кавалеров ордена Александра Невского;
  • 19-ти крымских партизан, награжденных орденом Ленина;
  • 10-ти подпольщиков героической группы «Сокол».

На совещании 29 октября 2015 г. представители власти и общественности подтвердили необходимость увековечения на беломраморных плитах храма имен героев-крымчан — кавалеров ордена Александра Невского, а также единогласно проголосовали за предложение депутата Верховного Совета Крыма 3-го и 4-го созывов Афанасия Иванова о необходимости восстановления двух медальонов с соответствующими текстами на Долгоруковском обелиске.

С годами Духовно-патриотический комплекс стал симферопольцам еще дороже: здесь сконцентрировались российские святыни для многих поколений, начиная с 1771 г. Крымская земля обагрена кровью героев Великой Отечественной войны многих национальностей и овеяна их славной общей победой.

Мы, потомки героев, будем продолжать защищать нашу российскую землю вместе с ее святынями, которые восстановим полностью.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. РУССКАЯ МЕНТАЛЬНОСТЬ «УКРАИНСКИХ» АВТОРОВ

1. «БУДЕМ МОЛИТЬСЯ ЗА УКРАИНУ, РАСПЯТУЮ И СОЖЖЕННУЮ НА МАЙДАНЕ...»

Кто Родину любит, готовый на смерть,
Тот просто не может врагов не иметь.
Николай Бербер

Есть у меня цикл статей, посвященных крымским событиям 2014 года. Одна из них вышла в январе — «Любить Украину по-русски». В ней говорилось о том, что любить Украину — это не значит бояться и отвергать все русское. Статью «Будем молиться за Украину, распятую и сожженную на майдане...», написанную в день референдума (то есть когда я еще была гражданкой Украины), как и следующую «Объединит ли Украину национализм?», привожу полностью: они многое объясняют.

Обрадованная результатами крымского Референдума, я написала на одной из своих страничек в социальных сетях: «Здравствуй, праздник, здравствуй, Крымская весна! Здравствуй, Победа нашего духовного единства!».

Среди различных комментариев пришел ответ от Ольги Волковой, главного редактора газеты для школьников «Клякса» (г. Запорожье),с которой мы сотрудничали. Обращаясь ко мне, моя тезка написала: «Ольга! А у нас с Вами, оказывается, разные ценности. Я — за счастливую Украину и за МИР! А Вы — нет? Но я думаю, что время нас рассудит. Ведь известно, что за все в этом мире приходится платить. Давайте вернемся к этой теме хотя бы через год».

Я ответила, что не могу ждатьгод: не знаю, сколько в это тревожное время каждому из нас отведено, тем более, на электронную почту мне пришли письма от писателей и общественных деятелей из других регионов Украины. Друзья пишут о своем страхе жить в теперешней Украине, и, по понятным причинам, я не называю их имен.

Почему же я не за мир?

Мы, русские, живущие на Украине, любили ее, нашу страну. Посвящали ей свои стихи, песни, строили и создавали, развивали науку, жили для ее процветания, учили этой любви детей, наши дети знают русский и украинский языки — неоцененное страной богатство. Для сохранения целостности Украины мы, с горестными переживаниями в душе, согласились с трезубцем, с желто-голубым флагом, многие годы мы шли на определенные языковые уступки (в нашей официальной лексике появилось слово «рада» вместо «совет»; оборот «в Украине», вместо исконно русского «на Украине»). К сожалению, уступчивость нередко воспринимается как слабость.

Статьи 10, 11, 12 и 13 Закона Украины 1998 г. «Конституция Автономной Республики Крым» декларировали крымчанам право говорить и писать по-русски. Однако в школах, вузах, в государственных учреждениях, нотариате и в судах нас заставляли говорить и писать по-украински.

Нам запрещали вспоминать нашу совместную историю: почти во всех школах, техникумах, вузах были закрыты музеи Боевой Славы, во многих газетах вымарывались слова «Великая Победа», «советский народ», «красное знамя». Мы боролись, и реанимировали в Крыму эти понятия. Но во Львове на майской демонстрации были избиты ветераны, принесшие освобождение от фашизма.

В наших паспортах искажали наши имена и фамилии, нам говорили, что русские достойны только лозунга: «Чемодан, вокзал, Россия». Нам грозили: «Москаляку — на гиляку».

Беззастенчиво лгали молодежи, что в советское время запрещался украинский язык, украинская литература (на самом деле прилавки магазинов были забиты книгами на украинском языке, чтобы купить на русском, выстраивались огромные ночные очереди). Якобы запрещались украинские памятники (однакосамый большой памятник украинскому писателю — Ивану Франко — былпоставлен во Львове в советское время, во всехкрупных городах Украины стоят памятники Тарасу Шевченко, кстати, в 2014 г. памятник великому украинскому поэту появился в России, в Москве).

В 1975 году в моей небольшой коллекции миниатюрных книг появился сборник Ивана Франко, в котором его гимн «Вечный революционер» напечатан на 32 языках мира. Здесь же фотография рукописи, ноты (с украинским языком оформления) музыки Мыколы Лысенко на слова классика, вступительное слово — по-украински, здесь же слова известной украинской писательницы Ольги Кобылянской на украинском языке: «Теперь произведения Франко читают на своем языке все народы социалистических государств, и это — лучший лавровый венец великому писателю».

В «нэзалэжной» Украине закрывали русские школы и русские классы, не скрывая того, что развитие украинского может осуществляться только за счет русского языка. Русская литература вошла в курс иностранной литературы. Дошло до того, что дети из западных регионов шептали: «Вы только не говорите учительнице, что я летом в Крыму читал(а) по-русски, почтовый конверт в наш адрес подписывайте только по-украински, иначе нам дома не дадут жить».

Дети из русскоязычных семей были лишены возможности изучать русский язык и литературу в полном объеме. Из школьной программы постепенно исчезли авторы и произведения, формирующие русское мировоззрение: «Дубровский» Пушкина, «Ванька» Чехова, «Бежин луг» Тургенева; произведения Пришвина, Гончарова, Некрасова... Из образовательного стандарта удалены «Муму» Тургенева и «Бородино» Лермонтова. По словам лучшего детского поэта, крымчанина Юрия Полякова: «Это не только ущемление прав. Это — духовный геноцид русских, проживающих на территории Украины. А говорить о том, что наши права защищены только потому, что нам разрешают говорить по-русски — полное лицемерие».

На Украине были объявлены День родного языка и День государственного языка. Но в День родного языка по всем школам Украины лицемерно рассылались гласные и негласные распоряжения из министерств, что должна прославляться только «мова». Тем самым полностью игнорировалось, что у детей может быть другой родной язык. Полистайте газеты последних лет, наберите в поисковике: «День рідної мови у школі», — сможете увидеть, как проводился этот так называемый «праздник».

4 июня 2010 г. я выступала в мэрии г. Львова на одном из форумов издателей, педагогов и литераторов, пишущих для детей (форум, по словам руководителя, финансировался из США). Ставился вопрос о том, что на территории Украины не может быть иного родного языка, нежели украинский, поэтому русский язык и русскую литературу нужно срочно вывести за рамки школьного изучения или сократить их преподавание до одного часа в неделю. Я поднялась на трибуну и аргументированно запротестовала. Пояснила, что в Крыму более 130 наций и народностей, у каждой — свой родной язык, а русский — язык межнационального и международного общения, и, не сговариваясь, на международных форумах, проходящих на полуострове, гости говорят на нем, что для большей половины украинских граждан — он родной. Меня пытались зашикать и освистать, однако я довела речь до конца. Сходила с трибуны в полнейшей тишине. В перерыве ко мне подошли учителя и благодарили за мою позицию со словами, что в их школах запрещено не только говорить, даже думать по-русски.

В 2003 г. на один из международных молодежных фестивалей приехали молодые львовянки, были от всего увиденного в Крыму в восторге. А уезжая, распространили плакаты, на которых матрешка с презервативом на голове и надпись: «Дружба дружбой, но предохраняйся». На возмущение других участников фестиваля и вопросы, кого и за что они хотели обидеть, ведь все приехавшие из разных стран говорили по-русски, девушки ответили: «Пусть лучше Крым отойдет Турции, чем России».

И вот зазвучали открыто лозунги: «Нет — полукровкам, бей жидов и москалей». Этого мы, дети и внуки тех, кто освободил Украину от коричневой чумы, не смогли пропустить мимо ушей, тем более что большинство крымских семей многонациональны. Дети наши — не полукровки. Они самые красивые дети, потому что почти в каждом из них текут несколько полноценных великих кровей.

При этом в годы «самостийности и нэзалэжности» каждое новое украинское правительство присылало в Крым практически на все руководящие должности своих временщиков, нас беззастенчиво стали называть оккупантами, пришельцами. Могу сказать только о своей семье: могилы моих дедов и бабушек, родителей и родителей мужа — в Крыму, я, мой муж, наши братья и сестры, наши дети и внуки родились в Крыму.

И разве я не соглашусь с тем, что за все нужно платить?

Уже давно заплачено! Кровью наших отцов, дедов, их братьев и сестер! Потом и слезами наших бабушек и родителей! Наконец, нашим трудом. Мы сполна заплатили за единство, процветание и счастье искренне любимой нами Украины. Не мы пришли на ее улицы с огнем и мечом.

Не могли мы согласиться с кровавым захватом легитимной (плохой или хорошей, но избранной большинством украинцев) властиотпрысками тех, кто «геройично ховався у лисах» и стрелял нашим отцам в спины во время Великой Отечественной.

Коктейлю Молотова, автоматам Калашникова, угрозам и призывам к насилию крымчане 16 марта 2014 г. противопоставили мирный Референдум. Так почему же он так злит наших оппонентов? Не потому ли, что они не смогли столкнуть нас друг с другом лбами? Не потому ли, что не успели напиться нашей крови, не успели полностью разорить наш цветущий полуостров, обезобразить его, как столицу Украины?

Верховная Рада после победы майдана принимает одиозный закон о языке вместо процедуры импичмента. Не это ли показатель, что нелегитимное правительство намеренно противопоставило народы Украины, втягивая их в гражданскую войну?

Разогнан Конституционный Суд Украины, то есть попрана Конституция государства. Могут ли честные люди жить в стране без Конституции? Возможен ли гражданский мир в государстве, где попрано право, где противопоставлены граждане по языковому принципу?

Именно потому, что мы за мир и против беззакония, экстремизма, терроризма, фашизма, мы единодушно (96,77 % избирателей-крымчан) проголосовали на Референдуме за вхождение Крыма в состав многонациональной России. Зафиксировано только 2,51 % избирателей, высказавшихся за статус Крыма в составе Украины.

Мы любим Украину. Мы не позволили втянуть себя в гражданскую войну и, снова цитируя поэтаЮрия Полякова, «будем молиться за Украину, распятую и сожженную на майдане»...

 

2. ОБЪЕДИНИТ ЛИ УКРАИНУ НАЦИОНАЛИЗМ?

На мою статью «Будем молиться за Украину, распятую и сожженную на майдане...» пришло много отзывов из России, Белоруссии, Болгарии, Сербии, Украины. Болгарский поэт Симеон Христов написал: «Всегда был убежден: Крым обязательно перейдет к России. Это самое нормальное, что могло случиться и произошло. Есть люди, говорящие только то, за что им платят. Я говорю, как велит моя совесть. Я знаю, что происходит на Украине. Бесконечная смена олигархов и беззаконие. Но люди там не понимают этого. Поймут непременно».

К сожалению, были и корреспонденты (их единицы), писавшие, что выход Крыма из Украины не расколол, а сплотил страну, и, якобы, весь народ, объединенный справедливым гневом, готов восстать против России. Именно об этих людях и пишет Симеон Христов.

Их сознание зомбировалось в течение двух десятков лет, в результате чего они считают себя истинными украинцами, а всех с другой культурой, с иным менталитетом, инакомыслящими и немедленно причисляют к разряду посягателей на украинское самосознание, «свободу». Не все украинцы такие.

Зомбирование проводилось и среди русского населения Украины: якобы они-то русские, но уже не такие, как в России. Во время правления президента Украины В. Ющенко, насаждавшего политику русофобии, критикуя его позицию отказа от «старых символов», я написала рассказ («Отцовский китель», 2008 г.), в котором девочка выбрасывает военный китель отца, служившего в Афганистане, с боевыми наградами в мусорный бак. Сюжет взят из реальной жизни.

На Украинепостоянно вбрасывались идеи о переименовании улиц, сносе памятников, предлагались грязные анекдоты о героях Гражданской и Великой Отечественной войн.

К сожалению, многие слухи и псевдооткрытия в области истории подхватывались СМИ и тиражировались. Хитро выстроенные, замаскированные западно-американские технологии формирования сознания вкрадчиво объясняли молодым людям, что старое ошибочно, что вся история переписана «ненавистными коммуняками», идеалов нет. И вот уже забываются родные корни, попираются могилы предков, скомкано изучается родной русский язык (и что это за язык, если он даже не государственный?!), и вообще, якобы, Россия — агрессор и враг всему украинскому. И вот молодой человек уже начинает задавать вопросы: «Может, лучше было бы сдаться Гитлеру? Может, тогда мы бы лучше жили? Может, попав в Европу, мы тут же станем богатыми, счастливыми, НЕЗАВИСИМЫМИ?!».

Когда в ноябре 2013 г. Киев (заметьте, тогда еще не Украину!) захлестнула очередная майдановская волна, я с ужасом увидела, что ее поддерживают люди, которых я считала умными, а ведь уже тогда летели камни и оскорбительные слова. И именно эти люди, бросающие камни и не стесняющиеся в выражениях, хотели в Европу.

Западным и американским идеологам и политтехнологам не удалось подменить сознание русских только потому, что не хватило времени впихнуть вышеперечисленные «идеи» в «окно Овертона», не рассчитали «преобразователи мира», как сильна у русских любовь к предкам, тяга к своим корням, как независимо их мышление. Русский долго терпит, долго запрягает, но уж если расправит плечи!..

Напомню своим оппонентам, что Россия не отвоевывала Крым у Украины, он сам на основании результатов общекрымского Референдума не просто добровольно, а активно, настоятельно и с огромной благодарностью присоединился к России. Как писатель я не могла не отметить, что вхождение автономии в Российскую Федерацию на правах субъекта Федерации практически в одночасье отразилось в поэтических произведениях моих коллег по писательскому труду: Константина Фролова, Владимира Грачева, Льва Болдова, Веры Трифоновой, Галины Яковлевой и многих других (не это ли доказательство всеобщего духовного подъема?!).

Не могу не вспомнить о многочисленных высказываниях в Интернете и СМИ, что Референдум, якобы, нелегитимен и обошелся Украине в 16 миллионов гривен, хотя он в действительности был профинансирован из крымского республиканского бюджета. Хорошо бы все-таки господам, пишущим такие вещи, определиться: «нелегитимен» или «обошелся»? Если его финансировала украинская власть, то: а) он законен; б) украинская власть финансировала незаконный Референдум (нужное подчеркнуть).

 

3. ЭТОГО ДНЯ ЖДАЛИ МНОГИЕ

Произведения крымских авторов предугадывали возвращение Крыма в Россию. Вот строки, пронизанные болью, о том, что Крым вернетсяв родную гавань, севастопольского поэта Александра Федосеева:

* * *

Отделили нас и не спросили
(не было радетеля щедрей).
Севастополь тянется к России,
Как ребенок к матери своей.

Российский поэт, постоянно проживающий в Крыму, Константин Фроловотразил мысль возвращения Крыма в российское лоно в поэтических строчках:

* * *

Мы однажды вернемся, Россия,
Под твои вековые крыла,
От свободы своей обессилев,
Что обчистила нас догола.
От бредовых своих вожделений,
Под кликушеский западный вой,
Мы придем и уткнемся в колени
Непокрытой своей головой.
...........................................
Быть бы нам бессловесной прислугой,
С очерствелою коркой в горсти,
Если б ты не надела кольчугу
И не встала у них на пути.
.......................................
Нас отрезали и не спросили,
Нужно ль нас от тебя защищать?
И когда мы вернемся, Россия,
Ты простишь. Ты умеешь прощать.
 (29.01.2011)

Для половины украинцев и преимущественного числа крымчан стихотворение этого автора «Наш язык» стало знаковым и вселяющим надежду, что рано или поздно настанет конец засилья украинского языка в русской среде на территории Украины:

Наш Великий Язык драгоценнее прочих наследий:
Это парус на мачте и дующий в спину зюйд-вест.
Из томов словарей и бесчисленных энциклопедий
Можно запросто соорудить не один Эверест.
 
Но когда вместо шумных каскадов и брызг водопада
Остается в наследство гнилой, полувысохший ров —
Скудоумье народ превращает в послушное стадо,
А людей, не желающих мыслить, — в ничтожных рабов!
 
Так не дайте ж иссякнуть ключу в годы смут и брожений!
Не позвольте ничтожествам храм Языка разорить!
А иначе, друзья, вы достойны любых унижений,
Если вам все равно, на каком языке говорить!

Предвосхищают события Крымской весны строки Константина Фролова («Гимн Севастополя 1853–1855»:

Покуда будет русским Севастополь,
Россия не изведает стыда!

Симферопольский бард Владимир Грачев также предрекал единение Крыма с Россией («Россия начинается в Крыму», 2012; «Крымский марш», 2008; «Российский флот», 2009).

Эти же мысли и чаяния мы прочитываем у Галины Яковлевой из Феодосии (4 марта 2014):

Когда б меня о том спросили,
Сказала б Богу самому:
«Моя мечта? — Уснуть в Крыму
И встретить новый день в России!»

Авторы выступали истинными наследниками славы отцов и дедов.

 

4. КОМУ ЖЕ ПРИДЕТ В ГОЛОВУ ИНТЕРЕСОВАТЬСЯ МНЕНИЕМ ШАХМАТНОЙ ДОСКИ?

О происходящем в России, на Украине и в мире крымчане хорошо информированы, потому что могут беспрепятственно смотреть новости как российского, так и украинского телевидения. И все-таки большую часть информации мы получаем от своих друзей, приятелей, знакомых, оставшихся на территории, контролируемой теми, кто ненавидит «москалей». Это не только Юго-Восток Украины, но и центральная, и западная ее части. Мы продолжаем созваниваться, переписываться в социальных сетях. Вот какие письма пришли мне по электронной почте от писателей (не называю имен и убираю некоторые подробности, чтобы обезопасить корреспондентов, насколько это возможно). Первое письмо — из Ровно.

«Здравствуй, Ольга! Всегда завидовал крымчанам, а сейчас белая зависть просто зашкаливает. Смотрю только российские каналы — до кабельного пока не добрались. А когда доберутся — буду смотреть по сети. Тут они ПОКА бессильны. Очень одиноко, единомышленников все меньше (по крайней мере вслух <...>. То-то еще у НАС будет. Но хотя бы Крым — это уже согревает и вселяет хоть какую-то, пусть призрачную надежду на будущее. Я за четыре года сделал все, чтобы обо мне все забыли — было лишь выживание. <...>, лишился полноценной работы после поездки в Россию в <...> году по линии <...>. Восстановился на работе лишь <...> при смене <...> власти, но теперь <...> вполне вероятно, все повторится. За это время “получил” немалые проблемы со здоровьем. Конечно, о <...> уже почти не помышляю, весь распорядок жизни не располагает. Но желание общаться с единомышленниками стало непреодолимым. С. дал твой адрес. До этого порылся в почте и нашел весточку от тебя на <...>, вообще-то избегаю социальных сетей.

Ребята, будьте осторожнее там — вы не знаете лютой ненависти, упорства и подлости бандеровцев. “Градами” могут управлять их подготовленные спецы или западные наемники. <...> Будут, я думаю, и в России провокации внутри и с юга (Кавказа), а может, и что-то похлеще. Уж очень они тут, переговариваясь по МТ, ждут каких-то “сюрпризов” для противоположной стороны. Ольга, пиши — любая весточка для меня будет в радость».

Второе письмо пришло из Киева.

«Олечка, ну что я могу сказать о нынешней жизни? Впереди — полное беспросветье... Я — русскоязычный писатель. <...> это почти что смертный приговор. Мало того, что пишу не на “мове”, так еще и востребованный автор, в то время как украиноязычные писатели даже в Украине издаться не могут. И что, они будут ко мне хорошо относиться?

Два высших образования. Кому это нужно? <...> Когда начался первый Майдан (10 лет назад), я ушла с работы, не дожидаясь неприятностей. И правильно сделала, остальных, кто не ушел <...>, потом дико прессовали, выгоняли даже без пособия.

Сейчас уже несколько лет работаю <...>. Зарплата — на 10 долларов больше, чем у нашей уборщицы. И гораздо меньше, чем у дворника. Собственно, моя зарплата равна ежемесячной квартплате. Вот так у нас ценят квалифицированный труд. Если бы не сыновья — вообще не представляю, как бы выживала. У них сейчас с работой тоже туго. А дальше, кажется, работы ни у кого не будет вообще: экономика разрушена полностью, зато долгов набрали — даже правнукам нашим отдавать придется.

Живем буквально одним днем. В Киеве сейчас хоть стрельба прекратилась, и то — радость. На каком языке говорить — вообще непонятно. Литературный украинский (полтавский диалект) бандеровцы считают “москальской мовой”. В их понимании ХОРОШИЙ украинский язык — тот, что пересыпан польскими, венгерскими, румынскими словами. В крайнем случае — суржик. Но я ТАК говорить никогда не научусь. <...> Так что, рискуя здоровьем, продолжаю говорить по-русски, а это теперь чревато. А если учесть, что я родилась и выросла в “сепаратистском” <...> ...

Очень рада за крымчан, очень! Как вовремя и красиво вы отчалили ... Молодец ваш Аксенов! И Константинов, и Чалый — разумные, дальновидные. У нас таких нет, увы, вот и приходится нам быть “оловянными солдатиками”, потому что Америке от скуки вздумалось поиграть “в войнушку”.

Шахматную партию разыгрывают два гроссмейстера планетарного масштаба: Америка и Россия. Европейские страны — фигуры, конечно, значимые, но голос у них всего лишь совещательный. Остальные страны — так, пешки. А нам даже пешками быть не довелось. Украина — просто шахматная доска, на которой, собственно, и разыгрывается партия. А кому же придет в голову интересоваться мнением шахматной доски? А уж тем более — ее благополучием?».

Эти смелые письма, кроме информационной, имеют документальную ценность очевидцев, и я решилась на их публикацию.

 

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

                                                                                                                                                                                      Проходят над землею годы.
                                                                                                                                                                                      А я по-прежнему солдат.
                                                                                                                                                                                      И за Отчизну, за свободу
                                                                                                                                                                                      Иду, сжимая автомат.
                                                                                                                                                                                                        Сеитумер Эмин

После возвращения Крыма в Россию многое встает на свои места. Человеческая психика старается максимально стирать из памяти многие переживания, поэтому тяжелые для русского человека времена, а вместе с ними и детали борьбы начали забываться.

А ведь неслучайно флаг крымской автономии имеет три цвета, как российский триколор. Неслучайно на нашем гербе высечены слова: «Процветание в единстве».

Не с бухты-барахты появился памятник Большой Тройке в Ливадии.

И смогли бы мы провести Референдум 2014 г., если бы его законность не была закреплена в Конституции Автономной Республики Крым, над которой многие дни и ночи непосредственно трудился мой муж? Кстати, его имя, имена его подчиненных — не люблю этого слова — никогда нигде не упоминались в связи с созданием Конституции.

О многом еще предстоит написать, может быть, уже не мне, другим... но и у меня то и дело находится повод, чтобы взяться за перо и привести новые аргументы оппонентам Крымской весны.

Почему Крым вернулся в Россию?

Первое: у нас пытались отнять памятники, а вместе с ними и память. Приступив к зомбированию наших детей, отняли учебники истории. Мы, крымчане, не забыли своих глубоких исторических корней и не хотели, чтобы наша история была переписана с точностью до наоборот.

Второе: Крымская земля обильно полита кровью, здесь живут дети, внуки, правнуки героев, в том числе Великой Отечественной войны. Могут ли они когда-нибудь признать героями фашистских приспешников? Никогда!

Третье: Украина объявила о существовании на ее территории «титульной нации», а в многонациональном Крыму — присутствие «коренного народа». Все 23 года своей независимости проводилась политика национализма, который не мог не перерасти в экстремизм, отторгаемый мирным обществом.

Четвертое: на Украине массированно закрывались и сокращались русские школы и классы в угоду украинским, урезались школьные программы по русскому языку и литературе. В конечном итоге русская литература вошла в раздел литературы зарубежной. Русский язык начал просто задыхаться, и это было еще одним шагом к разрушению самоидентификации, самоопределения, а, значит, и сигналом, что больше терпеть жизнь в этой стране нельзя. И мы ушли домой!


 


1  Лучшие советские офицеры возглавили воинские подразделения Войска Польского. В составе 1-го Белорусского фронта отец освобождал Белоруссию, Польшу, Германию от фашистов. Награжден тремя орденами Отечественной войны 2-й степени; многими медалями, в том числе: «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне», «За освобождение Варшавы». В книге Н. А. Матыщука «Не щадя собственной жизни. За строкой дневника», г. Симферополь, «АнтиквА», 2007 г.в предисловии и на с. 207–220 есть сведения о моем отце, а также в переизданной книге в 2009 г., с. те же.  Об этом см. в книге Ольги Ивановой «Салют в честь Учителя». Симферополь: ЧП «Элиньо», 2013. С. 8–12.
  Об этом во втором издании книги Н. А. Матыщука «Не щадя собственной жизни. За краткой строкой дневника». Симферополь: «СПД Барановский А. Э.», 2009. С. 226–234 — статья Ольги Ивановой «Нас в песнях воспели, нас в бронзе отлили...».
  БО — береговой охраны.