* * *
Август спелый,
Стреноженный, в яблоках, ветер.
Мне, как птице,
В дорогу отчалить пора.
Ну, не надо о прошлом,
Утраченном лете.
Кони рыжие ждут
И храпят у двора.
А вчера промелькнул
Первый клин журавлиный.
Намотало на спицы
Солнце тонкую нить.
Ранний утренник тронул
В садах георгины.
Ветер стал самосад
На болотах курить.
Что ж так рвется душа
В непочатую осень?
Где полынь придорожная —
Горечь разлук.
Где надежды судьба
Несозревшие косит,
И не в двери,
А в сердце
Прерывистый стук…
ПРОГУЛКА
Мне шепот листьев —
бальзам на душу.
Мне осень позарез нужна!
Брусникой алой
горит опушка.
Сентябрь, да я, да тишина.
Над пашней стылой,
над захолустьем
К заморским дивным берегам
печально-важно
проплыли гуси.
«Пора-кага! Пора-кага!»
День-паутинка
прозрачен, тонок.
Но речка чует холода.
И гуще меда
стоит в затонах
ее тяжелая вода.
В лощинах иней,
что кипень, белый.
Скует, видать, до Покрова.
Камыш о воздух
ломает стрелы.
Душа в разрыв, как тетива.
* * *
Милая даль захолустная.
Сельцо. Чуть пониже — погост.
Птицы подсолнечник лузгают.
Стежка к церквушечке узкая.
Июль, а на сердце — мороз.
Клубом была и конюшнею...
Но все ж сберегла куполок.
Кладка старинная сдюжила...
Мох — древнерусское кружево
Укрыл, словно саван, порог.
Видно, на вечность пророчество —
Такое бывало не раз —
Образ... На нем Богородица
(Только оклад покоробился).
Явилась...
И молит за нас.
АНГЕЛ
Еще февральская луна
Струила свой крахмальный свет,
Когда на грани полусна
В проеме ближнего окна
Мелькнул знакомый с детских лет
Рожденный небом силуэт.
Звук колоколец... И опять —
Чуть слышно дзынькнуло стекло.
Напев Богемии ценя,
Так ложкой о хрусталь звенят,
И под Крещенье так мело —
Легко, прозрачно и светло.
О, этот долгожданный звук!
И Ангел в трепетных лучах!
С крыла стряхнув остатки вьюг, —
«Привет!» — кивнул, как старый друг,
Как будто заглянул на чай,
Чуть свет, по-свойски, невзначай.
Рассвет затеплил край небес,
Затрепетал парчой в крылах.
Я жаждала еще чудес.
Но, не скрывая интерес,
Присев у краешка стола,
Спросил он просто: «Как дела?»
Мой Ангел! Что сказать тебе?
Тому, кто знает наперед
Порогов каждую ступень
В моей извилистой судьбе,
Ведет падений, взлетов счет
И знает всех событий ход.
Что вслух печалиться о том?
Беззвучный выслушав ответ,
Меня он осенил крестом —
Коснулся лба и плеч перстом.
Очнулась — Ангела уж нет.
Лишь ярче за окошком свет.
* * *
Пыль-зола проселочной дороги.
Все поля, поля да хлипкий лес.
Придержи, отец, залетки-дроги.
Чтобы стороной прошли тревоги,
Видишь: ладят на распутье крест.
Православный. С образком. Дубовый.
Из былых времен, издалека
Светоч веры праведной Христовой.
Нет для Родины пути иного.
Вдаль бредут паломники-века.
Мимо не пройти, не затеряться.
И кропит кипрейник, словно кровь.
Может, сняли здесь Христа с распятья?
Плащаницей — погребальным платьем
Стало это небо, эта новь?..
СОЛЬ
Листья смородины, зонтик укропа,
Перец забористый да чесночок.
Свойских огурчиков первая проба —
Намалосолим дубовый бачок.
Мама командует, я на подспорье,
С детства на кухне знакомая роль.
«Батюшки, Таня! Вот горе так горе!
К тетке скорее! Закончилась соль!»
Хаты бок о бок, тетка — соседка,
Настежь калитка, пахнуло парным.
Дома нечасто, точней — очень редко,
Летом — на отпуск, зимой — к выходным...
Два великана в углу, две кадушки
Крупною солью до края полны!
Взгляд оценив, не стерпела старушка:
«Ты не отведала, детка, войны!»
Завспоминала под вздохи и ахи
Рабство в Германии, беженки путь.
— Горя пришлось под завязку хлебнуть,
Соль мне казалась послаще, чем сахар,
Знаю соль жизни.
И цену, и суть.
* * *
Лишь только под Сретенье сбавят шальные морозы,
Во мне забурлит, заиграет крестьянская кровь.
Потянет к землице, приснятся хлеба и покосы
И щедро политая майскими ливнями новь.
Примчусь-прилечу стосковавшейся ласточкой-птицей,
Хоть как-то подправить почти нежилое гнездо,
Сходить на погост и крестам дорогим поклониться,
Кулич покрошить под могильным жасминным кустом.
А вечером выйду — метель под черемухой кружит,
Скрипит коростель из неспелых туманных лугов.
Вот так бы стоять, с замиранием слушать и слушать
Ночную деревню, до третьих бродить петухов.
* * *
Есть место такое на свете,
Где в пояс июньский покос,
С полынною горечью ветер,
А ночь так светла от берез,
Что дед, закурив из кисета,
Накинув на плечи «пинжак»,
На лавке читает газету.
Прикинет и эдак и так,
Коль час его смертный настанет,
Кому завещать, — вот вопрос, —
Гнездо ласточаток за баней,
С могилами предков погост?
Округу с лазоревой далью
И воздух — не сыщешь хмельней?
А заросль ивана-да-марьи?
А в них полусонных шмелей?
Поля без конца и без края,
И новый помол на столе?
Душа за воротами рая
Не сможет не ныть о земле,
Об этих заутренних звонах,
Пусть храмовый колокол мал!
И о придорожном поклонном
Кресте, что неделю строгал.
Старик-то и тянет одною
Мечтою, что выпадет срок,
Под Вербное, ранней весною,
Отслужится Мишка-внучок.
Осядет и пустит здесь корни,
Заложит с антоновкой сад,
Дом выстроит светлый, просторный...
Старик был бы этому рад.
Чтоб ставни, карнизы резные,
Чтоб в Красном углу — образа,
Чтоб деду ладони родные
Закрыли навеки глаза.
ДОМА
Вот и дорога у сосен,
Здравствуй, родная земля!
Стелется под ноги осень,
В озими яркой поля.
То ли полынь на ресницы,
То ли с морозу слеза.
Простеньким в крапинку ситцем
Реет октябрь в небесах.
Пройдено в жизни немало
Разных путей и дорог.
Сердцу всегда не хватало
Тропки, которой сбегало
Детство за отчий порог.
Старая песня калитки,
Шар золотой у крыльца.
Пахнет из кухоньки ситным,
Слышится голос отца.
Спелым антоновским садом,
Дымом печного огня,
Поздним ночным звездопадом
Родина манит меня.
ЕЩЕ НЕ ВСЕ СКАЗАЛА РУСЬ
Ухабист путь, тернист и долог,
Но, зная наших, не страшусь.
Пока пылит еще проселок,
Еще не все сказала Русь.
Пока, как храмы, осиянны
Березы на родном дворе,
Молюсь на свет их неустанно,
Как ликам древним в алтаре.
Дождаться б радостных событий,
Стряхнув проклятье с русских сел,
Взрастить хлеба на чернобылье,
Очистить зерна от плевел.
Стоит на росстанях Россия,
Венец терновый на челе,
И копит, копит, копит силы,
Как богатырь, припав к земле.