«Остались лишь глубинные пласты...»

Сеничкина С. А.

Сигида А. А. (Сигида-младший)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Сеничкина С. А.
«Остались лишь глубинные пласты...»

 

* * *

Каждая улочка — воспоминание,
В людей и слова я врастаю корнями.
Кому-то кажусь я на камне кораллом,
Но это мой выбор — искать чудо в малом.
Меня не манят ни Китай, ни Америка,
Европа маячит чужим стылым берегом.
Столицы, карьеры, амбиции — полноте,
А мне важно это: живу в своем городе.

 

* * *

А в Луганске сегодня ветер
Осыпает липовый цвет,
На качелях смеются дети,
И войны здесь как будто бы нет...

 

* * *

Я из дома убежала на свидание
И на прежнем месте встретила его.
Сердце сжалось — как лицо его изранено.
Но он жив, он не боится ничего.
Мы дышали летних парков густой зеленью,
Это роскошь: так идти, не торопясь,
Верить, знать, что эта встреча — не последняя,
И любить, в тиши вечерней растворясь.
Его шрамы еще долго не изгладятся,
Своим телом он хотел закрыть всех нас.
Он все помнит, но сейчас — мне улыбается,
Мой любимый, мой единственный — Луганск.

 

* * *

Каждый вечер воет собака:
Об уехавшем в Киев хозяине
И о том, что все в жизни неправильно,
Сколько ты на нее не гавкай.
 
Каждый вечер темна так улица —
В трех домах лишь окошки светятся.
Кто-то верит, что будет лучше все,
А кому-то уже не верится.
 
По утрам вновь на почте суетно:
Кто за пенсией, кто с коммунальными,
А вот школа второй год пустует
И печально глядит провалами.
 
Заросли так пути трамвайные,
Будто их тут вовек и не было.
Все меняется. И не знаем мы,
Что там дальше в планах у неба.

 

* * *

B кажется, мы все уже привыкли,
Что в новостях расскажут про обстрелы,
К свечам на аватарках и иконам,
К молитвам, что кого-то не спасут.
И кажется, что мы уже не плачем.
На всех воды и соли не хватает,
Ведь за два года вышли все запасы,
Остались лишь глубинные пласты.
И кажутся теперь попеременно
Нелепою иллюзией и бредом
То мирный быт, где дети, дом и ужин,
То дикость и безумие войны.
Мы кажемся героями кому-то,
Другим — скотом, недолюдьми, врагами,
Кому-то — даже выдумкой и фейком,
И каждый твердо убежден в своем.
Мы ничего наверняка не знаем,
Но от того не перестанем верить.
Сидя в подвале и не видя неба,
Не перестанешь верить: небо — есть.

 

* * *

В то странное, безумное лето
Птицы и люди на улицах редкими были.
Не было ни телевизора, ни интернета,
А лишь одна-единственная газета —
Листовка формата А4.
Отодвигается, прячется в памяти это:
Дни без воды, ночи без света.
Давно уже выброшены поржавевшие снарядов осколки,
Давно заполнились супермаркетов полки.
А люди ныть и жаловаться куда больше стали.
И потому, наверное, чтобы не забывали,
Стоит дом с проломленной крышей — через дорогу,
А школа без окон и с дырами — напротив,
Спрашивают строго:
«Ах, вы очень плохо живете?
Глупые, вы ведь живете...»

 

Сигида А. А.
«...будь Сильным, Умным, Русским»

 

В ПОИСКАХ НЕВЕДОМОГО ВОРОШИЛОВГРАДА

В краю степном, угрюмом, ледяном,
Воспетом в «Мельпомене» Геродота,
Хребты и бездны над голодным дном
Откроют лабиринты для кого-то.
Таинственный, неведомый Кадат,
Индустриальный Ворошиловград.
Стигийская вода грунтовых вод
Размыла известь меловых пород;
Сломив сопротивление камней,
Река ушла, сухое русло — с ней.
Колодец времени, неведомый Кадат,
Где ураган, неистовый Адад.
В краю степном, угрюмом, ледяном,
Воспетом в «Мельпомене» Геродота,
Тебя отстроят в облике другом
Разумные рабочие — Шогготы.
И там, где плющ и дикий виноград,
Появится неведомый Кадат
В подземных галереях и хребтах,
Забытых штольнях и стальных путях...

 

МОЙ КРЕСТ (НИК)

Как крестный отец
И крестоносец
Тебе, Саня,
Крестом и Текстом,
И огнем перекрестным
Реконкисты,
Русской,
Что неизбежно грядет.
Грядущее скрыто
Туманом войны,
Глаза сыновей
Слезятся от дыма.
В братоубийственных
Сагах и песнях
Старшей и Младшей
Эдды, мой крестник,
Правду найдешь.
Пламя идет
С далекого Юга,
Люди щадить 
Не станут друг друга.
Меньше ресурсов
И меньше воды,
Под яростью турсов
Треснут льды.
Это война — не последняя, крестник,
Когда придет черный наместник.
Пылающий юг,
Юные страны,
Тени империи Оттоманов,
Албания. Сирия, ересей клад,
Сельджуков натиск и Халифат.
Новый средневековый мир,
Войны за деньги и войны за веру,
Фанатики, викинги, кондотьеры.
Падение буржуазной химеры.
Век двадцать первый — мечей и секир,
И достижений, и поражений,
Готы и гунны — ориентир
Перезагрузок и новых вторжений.
Будет еще Революции шторм,
Новой системы перезагрузки.
Знай, что молился об одном:
Саня, будь Сильным, Умным, Русским.

 

ТЬМА НАД СУТОГАНОМ

1

Разгадав нечестивые тайны,
Психологию масс и пиар,
Знай: «Посланник — всего лишь посланье»,
Так учил некромант Бодрийяр.
Вихрем войн и медийных камланий,
Вовлеченный в стальной ураган,
Ветеран президентских кампаний,
Посетил он рудник Сутоган.
Издавая кошмарные звуки,
Исступленно кричал козодой.
Он бродил по туннелям сторуким
И не раз говорил с Сигидой.
Там, где сны богомерзко клубятся,
Где вращается демон-султан,
Превращений не надо бояться,
Так предстал перед ним Сутоган.
Вечный ужас бездонных карьеров,
Горизонтов подземных стозев;
Воплощение древней химеры
прогрызает ночной чернозем.
Так, змеиной тропою влекомый,
он взошел на забытый курган.
И развеялись тени, фантомы   —
Он познал, наконец, Сутоган... 

2

«Мир вам, зодчие телегипноза!
О, супруг полногрудой Иштар,
Здесь и сбудутся тексты, прогнозы,
Те, в которые верить устал.
Потребленье — мой путь к преисподней,
Междуречья коммерческий ген
Пожирает миры и сегодня.
Возрождается вновь Карфаген.
Силу символов знаешь, зато ты
Для туземных угроз — уязвим».
И рассеялся вихрь Азатота,
Что пульсировал зверем живым.
Загорелся огонь над холмами,
Тех, что помнили палеолит,
И они приготовили камень —
Глыбу, черный, как ночь, антрацит.
Алый отблеск окрасил ворота...
На просторах шахтерской земли,
В жертву, под завыванье койота,
Луганчане его принесли.
Он лежит под ущербной Луною,
Где небесный горит ятаган,
Где подсолнух с роскошной копною...
Там, где тьма над тобой, Сутоган.

 

АРХЕОЛОГИЯ

Ночи настали тогда хулиганские,
Пряжка с орлом посредине ремня.
Ночи хрустальные, ночи луганские,
Помнишь ли, юная дева, меня?
Там, в маргиналиях Ост-Европы
Ночью вершилась звездная месть,
Проводы утром — и автостопом
Машину ловить в Molly-Dog-War-Dei-sk.
Бездны ночной антрацитовый полог
В сердце углеводородной тьмы
Глубже копай, черный археолог,
С каждым штыком все ближе мы
В бомбоубежищах бывшей штази
Лугалавкрафтовых катакомб,
Где завязались опасные связи,
Трепет и страх Амели Нотомб...

 

TOTENTANZ

И в германской гравюре,
Где все так готично, идейно.
И в гражданском гламуре
С мотивами Ганса Гольбейна
Черно-белая лента
Кинохроники. Солнце и сталь.
Документы Конвента,
Где массовка сродни Рифеншталь.
Где горящие декорации
В Донецке премьеры «Голландца».
Где аборт и зачатие нации
Повторяют сюжет Тотентанца.
Ты ныряешь за золотом Рейна,
Ты — совсем как Кусто.
Если хочешь мотивов Гольбейна —
Приходи на Восток.