Донской монастырь стал для меня родным и близким с дней моей студенческой юности, когда я посещал его богослужения. Мне нравились здесь сосредоточенное молитвенное стояние, монастырь притягивал самими своими вековыми стенами и «камнями» — надгробными памятниками, хранившими память о множестве творцов русской истории и культуры. В объятиях древних стен монастыря, в благодатном защитном окружении его храмов, одухотворенный благовестом древних колоколов, я ощутил особую значимость и необходимость преклонения пред прахом упокоившихся здесь русских людей. Размышление над их незабываемыми жизненными подвигами взгревало мое сердце верой в значимость каждой человеческой жизни, наставляло на путь обращения к исторической живописи.
Я запомнил день 1999 года, когда во время богослужения прозвучали слова архимандрита Даниила (Сарычева, 1912–2006) о разразившемся споре вокруг Царской семьи. Накануне один священник резко отозвался на слова о наименовании убитой семьи Императора Николая Александровича — «святой семьей». Старца Даниила задело такое неприятие жертвенного подвига Царственных страстотерпцев и отрицание их святости. Современник патриарха Тихона и последнего русского царя старец Даниил, человек весьма преклонных лет, разъяснял молящимся, что призванные к святости христиане в семье обретают малую церковь и каждая живущая по Христовым заповедям семья должна стать образцом святости — «святым семейством», через это становясь частью Святой Соборной Церкви Христовой. В русской истории с первых лет Крещения появлялись такие семьи, которые своим примером показывали истинную любовь к Богу и ближним.
Эта тема ярко отражена и глубоко разработана в трудах выдающегося современного филолога, историка Александр Ужанкова, посвященных истории русских семей и жизненным подвигам благочестивых русских женщин разных сословий. Ученый пишет: «Жены явили в Православной Руси удивительный образ благочестия: не словами, а мудростью и кротостью, смирением и делами наставляли своих мужей и домочадцев, приводили их ко спасению. Потому и древнерусские книжники создали самобытные описания их благочестивой жизни. На подобное отношение к женщине значительное влияние оказало почитание в средневековой Руси Пресвятой Богородицы — покровительницы русского православного государства, и праведная, достойная подражания жизнь самих благоверных жен. Каждая из них совершила свой особый духовный подвиг, за что и была удостоена святости и снискала благодарную память в народе».
Слова архимандрита Даниила, посвященные святой Царской семье, особенно взволновали меня, ибо в это время я трудился над иконным образом святых Царственных страстотерпцев Николая Александровича, Александры Федоровны и их чад. Мысли старца-монаха о святых христианских семьях в русской истории пробудили во мне желание углубиться в эту тему, изучить историю этих семейств, отразить ее художественно. Не могу сказать точно, как это произошло, но появилось решение — раскрыть тему святых семейств в своем творчестве. Тем более что «первый камень» уже был заложен — я трудился над иконописным образом Святой Царской Семьи.
2000 год стал годом прославления Собора Новомучеников и Исповедников Русских на Поместном соборе Русской Православной Церкви в уже почти восстановленном соборе Христа Спасителя в Москве. На соборной иконе новомучеников и исповедников, которая ныне стоит у алтаря храма, Царская семья — в центре композиции (так же, как и на иконе, писанной ранее для прославления Русской Зарубежной Церковью). Так долго длящееся сопротивление прославлению Царской семьи было с Божией помощью сокрушено неожиданно, убедительно преодолено, и никто в церковной иерархии уже не мог противиться народному почитанию семьи великих молитвенников за Землю Русскую и народ ее.
В том же году патриарх Алексий II прибыл в Калужскую пустынь, где мною был закончен образ святой Царской семьи, и освятил сей образ. Так неожиданно быстро и торжественно стали осуществляться и мои творческие планы по созданию цикла образов святых семей Руси.
Напомню, что споров о прославлении царской семьи было немало. Остававшиеся противники обвиняли Русскую Православную Церковь Зарубежом в политической конъюнктуре, указывали на ошибки царя в политике, при том, что за менее чем четверть века правления Императора Николая II русская наука, образование и промышленность были выведены им на передовые мировые рубежи. В его царствование население Российской Империи увеличилось на 30 миллионов человек, это убедительно контрастирует с тем, что за постсоветское 30-летие население Российской Федерации не прибавилось, но уменьшилось, особенно русских, которых стало меньше на многие миллионы. В государственном служении царю Николаю помогало его духовное, светское и военное образование, знание России и мировой политики, его вдохновляла вера и любовь. Это была любовь к Богу и Отечеству, к своей семье и жене.
Зачастую мы слышим о том, что династические браки осуществляются по расчету, а не по любви (как пелось в советское эстрадной песенке: «не могут короли жениться по любви»). Но это точно не о юных влюбленных — цесаревиче Николае и его невесте принцессе Алисе, будущей императрице Александре: их любовь прошла немало испытаний за десятилетие с первой встречи до бракосочетания, ибо имела немало противников.
Впервые цесаревич Николай увидел двенадцатилетнюю Алису Дармштадскую, когда та в июне 1884 года приехала в русскую столицу Санкт-Петербург на свадьбу своей старшей сестры Эллы — великой княгини Елизаветы Федоровны. Шестнадцатилетний Николай записал в дневнике: «Я чувствую желание жениться. На ком же? Конечно, на Алекс Дармштадской». Такова была эта юная любовь с первого взгляда. Но, как мне думается, настоящий свет любви между Николаем и Александрой засиял лишь чрез пять лет, когда уже семнадцатилетняя Алиса вновь прибыла в Санкт-Петербург погостить в семье сестры Елизаветы. Во время полуторамесячного пребывания принцессы Алисы в Петербурге цесаревич Николай решается просить у отца согласия на брак со своей избранницей. Император Александр III стал первым противником этого союза по любви, ибо в его планах было сближение и укрепление через династический брак отношений с Францией. Отец Николая Александровича желал видеть наследника российского престола породненным с французским монархическим домом (хотя Франция была уже республикой).
Еще пять лет любовь Николая и Александры проходила испытания, но вышла победительницей. Вся семейная жизнь уже государя Николая Александровича и царицы Александры Федоровны была проникнута крепкой привязанностью, которая зародилась в их юных сердцах. И эту любовь к ближним, к семейному теплу они передали своим пятерым детям, что помогло всей семье вынести те тяжелые испытания, «царства земного лишения», что выпали на ее долю в последние полтора года их земной жизни. Разве это не образец для подражания любой христианской семье, когда огонь любви, загоревшийся в чистых юных сердцах, пронесен через все годы семейной жизни и испытан смертью?
Эта, можно сказать, эпическая история о долгой счастливой жизни и смерти в один день не из древних времен, но заставляет к ним обратиться и вспомнить реальные святые прообразы. В первую очередь, сказание о жизни Петра и Февронии Муромских.
* * *
«Повесть о житии Петра и Февронии Муромских» монаха Ермолая-Еразма, написанную к общерусской канонизации в XVI веке князя Петра (в монашестве Давида) и княгини Февронии (при постриге Евфросинии) Муромских, обычно называют повестью о любви. Как замечает ее исследователь А.Н. Ужанков, «однако, это слово ни разу не сказано ее героями по отношению друг к другу. В чем же выражается эта таинственная любовь? Во вступлении к повести содержится характерное для древнерусских творений обращение к Богу-Отцу, а вот похвала Святой Троице обретает особое значение, поскольку Бог “создал человека по Своему Образу и по подобию Своему трехсолнечного Божества тричастное даровал ему: ум, слово и душу живую. И пребывает в людях ум, как Отец слова; слово же исходит от него, как Сын посылаемый; на нем же почивает Святой Дух, поскольку у каждого человека слово без духа из уст исходить не может, но дух со словом исходит; ум же начальствует”.
Как в Троице первенствует Бог-Отец, пославший Святой Дух на сошедшего по Его воле в мир дольний Сына, так в человеке главенствует ум — духовная сущность, управляющая словом и духом. Поскольку душа пребывает в сердце, то и ум пребывает в нем».
Феврония умна, то есть духовна; князь — разумен, то есть обыденным разумом пытается постичь непостижимые вещи. Феврония промыслительно дана князю, чтобы привести его, блистательного гордого вельможу, к смирению, через череду испытаний выработать у Петра понимание истинных ценностей жизни, научить уму духовному.
Этим духовным умом, проникнутым верой в Бога, Который есть Любовь, объясняется и необыкновенная супружеская история Петра и Февронии, и то, что в посмертии они не пожелали разлучаться, потому их мощи — в одной раке Муромского монастыря.
С большим внутренним желанием мною были написаны образы Петра и Февронии, которые ныне стали всероссийским символом Дня любви, семьи и верности. В отличие от Царственной четы Николая и Александры, любовь живших в Древней Руси Петра и Февронии росла по иным законам, ибо здесь преодолевалась спесь, гордыня властвующих над людьми и считающих себя не «перстью земной», как иные люди, но неким «элитным» отбором. Каждый из нас знает эту почти сказочную историю любви покровителей всех счастливых семей. И, наверное, каждая истинно влюбленная пара просит у Бога окончить земные дни в один день, как просили об этом святые супруги. Благоверные супруги Петр и Февронья заранее готовились к отшествию на Суд Божий и приняли иноческий постриг с именами Давид и Евфросиния. Когда Петр возжелал отойти к Богу, он, как повествует житие, сообщил об этом любезной супруге. И мне ясно видится образ инокини Евфросинии, вышивающей в этот момент церковный воздýх и просящей любезного супруга подождать, чтобы она закончила рукоделие. Но задумалась княгиня, что важнее: закончить послушание или исполнить обет — данное слово, что они в один час предстанут пред Господом. И она выбирает обет, то есть приоритет слова над мирским делом.
Так они и отошли в жизнь вечную в один день, и ныне их мощи покоятся в соборной церкви Рождества Богородицы былинного города Мурома в едином ковчеге, по их повелению заранее высеченном из камня.
* * *
Меня всегда привлекала история Киево-Новгородской Руси, которая также дает образцы святых семей. В моем творчестве нередок образ святого благоверного князя Александра Невского. А ведь он не только великий воин, дипломат, государственный деятель, но и образец любящего супруга.
В юном возрасте уже прошедший военные битвы богатырь и полководец Александр Ярославич женился на Александре Брячеславовне — дочери Полоцкого князя и правнучке святой Евфросинии Полоцкой. Кстати, Полоцк всегда славился как город просвещенных людей. Образ Александра у меня всегда выходит исполненным движения, устремленным в даль как в будущее. Но накануне исхода души великий богатырь Александр Ярославич умиротворился, принял иноческий постриг, ему последовала и его любезная супруга Александра Брячеславовна, приняв имя Вассы.
Моим братом скульптором Василием Москвитиным создан макет памятника святой княжеской четы. «Оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2:24) — гласит Библия. Не так прост этот Божий завет, заставляющий человека всего себя отдать своей семье. Современному человеку, не желающему обременять себя обязанностями и ответственностью, такую жизнь понять трудно. Памятник Василия Москвитина помогает почувствовать исконную русскую семейную традицию, осознать государственное значение семьи, той малой Церкви, в которой спасались от невзгод, излечивались от обид и русские цари, и простые русские люди. Тонкая, детализированная скульптурная композиция Василия Москвитина притягивает взгляд, вовлекает в процесс рассматривания красивых героев, заставляет вглядываться в их лучезарные лица, задуматься об истории их жизни.
Дай Бог, чтобы сей творческий замысел некогда воплотится в великолепный памятник еще одной святой семьи Руси, чтобы остался наукой для будущих поколений.
* * *
Из еще более древнего времени меня привлекает образ святого князя Ярослава Мудрого, женой которого была шведская принцесса Ингигерда (в крещении Ирина, в иноческом постриге — Анна), ныне почитаемая церковным народом как святая Анна Новгородская. Ее деятельность пришлась на период высшего подъема Киевской Руси, когда Ярослав замыслил устроить стольный Киев как «град Божий» — земное отражение Небесного Иерусалима.
Ярослав был сыном равноапостольного Владимира — крестителя Руси, и по отеческому указанию начинал княжить в северо-восточном городе Ростове, где помогал отцу просвещать Христовой верой тамошние племена. Затем княжил в Новгороде Великом. То есть в его лице соединяется русская история Руси Киевской, Новгородской и Северной, будущей Белой Руси (мать князя — полоцкая княжна). И при княжении в Новгороде и в Киеве Ярослав постоянно сообщался с европейскими государями и в свои военные походы приглашал варяжских дружинников: набеги печенегов постоянно беспокоили Киев и здесь, наверное, дружба Киевского князя с северными сородичами-варягами была как никогда кстати.
Будущая святая Анна Новгородская была старшей дочерью шведского короля святого Олофа Шетконунга (994–1022), прозванного «всехристианнейшим королем». В 1008 году король, его семья и дружина приняли Святое Крещение. Ингигерда получила исключительное для женщины того времени образование: изучила Священное Писание, литературу, историю. Она была истинной дочерью Скандинавии эпохи викингов и потому с ранних лет пользовалась большой свободой, участвовала в общественной жизни своей родины, путешествовала, принимала гостей, хорошо владела оружием. Исторические источники особо отмечают ее ум, смелость, большое влияние на окружающих.
Сохранились данные о том, что Ингигерда во многом помогала своему супругу в устроении государственной жизни Руси, в его военной и дипломатической деятельности, в связях с Европой, особенно с ее северными странами. Это имело большое значение при воплощении планов князя Ярослава по созданию русского государства. Русское государство в то время играло значительную роль в жизни Европы, его авторитет и влияние были как никогда высоки — и в этом немалая заслуга Великой княгини, которая обладала смелостью, пробовала себя и в воинском бою, ловко управлялась с лошадью и мечом.
После Крещения Русь становится просвещенным европейским государством, в чем немалая заслуга деятельности Ярослава и его супруги княгини Ирины. Первый свод русских законов «Русская Правда» по-иному звался «Устав Ярославль» или «Суд Ярославль» и при дальнейшем развитии значился как «Правда Ярославичей», то есть его потомков. Тогда же была написана до сего дня сохраняющая авторитет в церковном сообществе «Кормчая книга», составленная на основе перевода статей греческого Номоканона. И летописи начали писаться в те годы. Да и самое знаменитое древнерусское литературно-богословское произведение «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона — из эпохи князя Ярослава! Совсем не случайно святой князь вошел в историю с прозванием Мудрый.
Я напомню, что не только книжность процвела при князе Ярославе Мудром. С помощью европейских мастеров-архитекторов он окружил Киев новыми каменными стенами (они были прозваны «городом Ярослава») со знаменитыми Золотыми Воротами и церковью Благовещения Пресвятой Богородице над ними. И великолепный величественный древний храм Святой Софии, украшенный греческими мастерами фресками и мозаикой — это время благочестивого Ярослава. В честь небесных покровителей благоверной четы в Киеве были основаны монастыри святого Георгия и святой Ирины. Здесь же хочу напомнить и о древнем Ярославле, городе, основанном князем при его княжении в Ростове: многие века Ярославль был одним из главных центров высоко русского искусства и ремесла.
И, наконец, у Ярослава и Ингигерды было десять детей, которые под руководством заботливой матери получили великолепное образование европейского уровня, породнились со многими именитыми европейскими семьями. Ингигерда заложила на Руси и традицию иноческого пострига накануне отшествия в вечность, приняв имя Анны, и потому прославляется в народе как святая Анна. Княгиня Ирина уже при жизни удостоилась прославления за свою добродетельность и благочестие. Ей посвятил строки святитель митрополит Иларион Киевский в своем знаменитом «Слове о Законе и Благодати». Он пишет, обращаясь к уже покойному святому князю Владимиру: «Взгляни на сноху твою Ирину, взгляни на внуков и правнуков твоих, как они живут, как Бог их хранит, как они соблюдают веру, которую ты им завещал, как они восхваляют Имя Христово!»
В житии святой Анны рассказывается, что великая княгиня основала в Киеве монастырь во имя своей покровительницы — святой великомученицы Ирины и, по обычаю того времени, должна была не только заботиться о нем, но и управлять им. В 1045 году она направилась в Новгород к сыну Владимиру на закладку собора во имя Святой Софии Премудрости Божией.
В Новгороде Великая княгиня Ирина приняла монашеский постриг с именем Анна. Это был первый постриг в великокняжеском доме; с него началась традиция пострижения русских князей и княгинь после исполнения ими долга правителей народа. Здесь же, в Новгороде, святая княгиня Анна скончалась 10 (23) февраля 1051 года и была погребена в Софийском соборе. Вскоре рядом с ней упокоилось и тело ее сына — Новгородского князя Владимира.
Почитание святой Анны и сына ее святого Владимира было установлено после знамения, бывшего Новгородскому архиепископу святителю Евфимию. Святая равноапостольная Ольга и преподобная Анна Новгородская, стоящие в основании русской женской святости, раскрывают два пути служения: духовного и земного материнства. Оба эти пути находятся под благоприятным покровом Пресвятой Богородицы. Знаменателен еще один вектор духовного преемства святых Ольги и Анны: святая равноапостольная Ольга строит храм Святой Софии в Киеве — главный храм Киевской Руси; святая Анна Новгородская участвует в закладке и строительство Храма Святой Софии в Новгороде. Так святая Ольга и преподобная Анна, уроженка Швеции, утверждают духовную вертикаль Древней Руси, соединяя два ее главных духовных центра: Киев и Новгород. Это очень важно знать и понимать сегодня, когда Россию насильно пытаются оторвать от ее исконных корней, навязать лживую историю, разделить ее неделимое духовное и географическое пространство. Шведская принцесса Ингигерда — русская княгиня Ирина, святая православной церкви Анна — та женщина, история жизни которой должна быть известна и поучительной и для современной, погибающей во зле и расцерковлении Европы, и для укрепляющейся в национальном духе России.
Св. Анна примиряла европейские страны, точнее, Швецию и Норвегию. Она подвижница духовного делания. Она — пример в веках.
Христианская княжеская семья Ярослава Мудрого и Ирины является редким союзом тех мудрых душ, которые умны духовно. Хотелось бы верно отразить образ этой святой семьи, столь славно потрудившейся для народного процветания, в которой Мудрость стала вторым их именем.
* * *
По евангельским законам, по Божией благодати проходила жизнь еще одной русской святой семьи — четы князя Димитрия Донского и княгини Евфросинии. История XIV века нашему народу известна в значительной степени, так как связана с освобождением Руси от полуторавекового татаро-монгольского ига. Она осенена именем великого заступника и молитвенника Земли Русской — Сергия Радонежского. Близость князя Димитрия святому Сергию и его подвиг на Куликовом поле — хрестоматийные истины. Есть в России храмы, носящие их имена. Меня привлекает семейный образ Дмитрия и Евфросинии, как образ двух святых одной плоти, как образ семейной пары, просиявших в жизни примером любви и верности.
Не сомневаюсь, что этот семейный союз — следствие Промысла Божия, он был необходим именно во времена тяжелейших испытаний, выпавших Руси, когда князь Дмитрий с благословения преп. Сергия Радонежского возложил на себя ответственность по спасению Отечества. Княгиня Евфросиния была ему помощницей и опорой.
Но как Евдокия Московская могла помогать мужу в Куликовской битве? Вместе со своим народом она горячо молилась Богу и Богородице о победе русских воинов над монголо-татарами. Вера в Бога, молитва, союз духовной и светской властей — тот фундамент, на котором строилась русская победа и дальнейшая государственность.
Много помогал в этом св. преп. Сергий Радонежский, без благословения которого князь не начинал никакого важного дела. Есть предположение ученых, что княгиня Евфросиния знала святого монаха и была его единственной ученицей. Показательно духовное завещание своим детям умирающего благоверного князя Дмитрия, в котором он заповедует нравственные и божественные истины: «Вы, дети мои, живите заодно, а матери своей слушайтесь во всем... Который сын не станет слушаться мати своей, на том не будет моего благословения... Вот я отхожу к Богу, и вас поручаю Богу и матери вашей: под страхом ея будьте всегда... Бойтесь Бога; бояр своих любите, будьте приветливы ко всем своим слугам. А вы, бояре... послужите княгине моей и чадом моим...».
Семейный союз князя Дмитрия и княгини Евфросинии проходил под длительным благословением духовника княжеской четы св. Сергия, укреп-
лявшего союз духовной и светской властей. Преп. Сергий крестил самого князя Дмитрия и двух его сыновей. Воспитывал все семейство в духовных ценностях. После смерти мужа княгиня Евдокия уверенно понесла на своих женских плечах тяготы по управлению государством. Она, мать двенадцати детей, была правительницей, воспитательницей, строительницей, благотворительницей, идеалом для подражания. Люди называли ее хозяйкой Москвы, которой княгиня успешно руководила двадцать лет. Гражданское служение княгиня Евдокия соединила с монашеским подвигом.
В памяти народа великокняжеская чета осталась не только в связи с воинскими победами, но и как устроители белокаменной Москвы, восстановленной после пожара, поглотившего почти весь деревянный город. Были построены храмы и монастыри в других городах Московского княжества. В это время были заложены социальные благотворительные и культурные традиции.
С 2016 года по решению Священного Синода 1 июня отмечается День общей памяти святых Благоверных князей Димитрия Донского и Евфросинии (Евдокии) Московской. Заставляет задуматься о Промысле Божием и исторических задачах совпадение иноческих имен Евдокии, жены князя Дмитрия Донского, и Февронии, супруги князя Петра — обе они в монашестве Евфросинии. Похожи в главном и их судьбы — обе были верными помощницами своим мужьям, обе — подвижницы благочестия, милосердия и любви.
Все названные мной исторические личности в своих святых деяниях, в духовном и государственном служении, в семейных устоях можно назвать необоримыми стенами, защищающими во все времена духовное пространство нашего христианского Отечества.
Вот те сложные в плане духовного отражения темы, которые я живописно разрабатываю сегодня и наметил на будущее во имя укрепления семьи, во славу любви во всех ее ипостасях. Дай Бог воплотиться этим творческим планам в наше смутное время сатанинского наступления на святость семейных уз и на самого человека в его духовных и антропологических особенностях, заложенных Богом.
