Актуальность идей старца Филофея в современной России
Стоящий в современной России вопрос о государственной идеологии имеет под собой как глубинный метафизический смысл, смысл целеполагания и эсхатологии Российского государства, так и вопрос организации государственного аппарата, который выступает как следствие этого метафизически осмысляемого целеполагания.
Отсутствие прописанной идеологии в Конституции РФ 1993 года не означает её фактическое отсутствие. Постсоветсткая Россия до не столь давнего времени ставила в качестве главного ценностного вектора движение в русле западной либеральной демократии и ставила целью интеграцию в западное сообщество на правах равноправного члена. Эта интеграция оказалась невозможной по причине того, что наиболее развитые западные страны, в основном, США, отказались учитывать интересы России на постсоветском пространстве, апофеозом чего стала инициированная Западом прокси-война, начавшаяся с агрессии националистического прозападного режима в Киеве по отношению к бывшим юго-восточным регионам Украины, ставшим ныне юго-западными российскими регионами.
Военная конфронтация с коллективным Западом вызвала закономерное отвержение западных либеральных ценностных установок в российском обществе. Это закономерно поставило вопрос о другой идеологической доминанте для России. Вопрос: о какой? Надо понимать, что радикальная смена парадигмы, вокруг которой строилось государство, постсоветская Россия, может стать фатальным для самого государства.
Для начала следует понять, что то, что отвергается российским обществом как враждебные западные ценности, на самом деле фундаментальным западным либеральным ценностям противоречит.
На самом деле, подлинные принципы либеральной демократии, такие как, верховенство международного и национального права, обеспечение прав и свобод человека и гражданина, Россия не отвергает, а защищает. Их отвергает сам Запад. Это выражено в неприкрытом гегемонизме Соединенных Штатов, чья политика никак не регулируется международными правовыми нормами.
Западный либерализм, лишившийся своей религиозной и философской опоры, из ценностной матрицы, в центре которой стоит защита фундаментальных свобод личности, превращается в репрессивную идеологию, в центре которой стоит имитация защиты этих свобод, выраженная в ползучей диктатуре сексуальных меньшинств, чёрного неорасизма и всяческих девиаций над традиционно понимаемой нормальностью. А национальный суверенитет сменяется диктатурой транснационального капитала.
Так, мы видим, что дело далеко не в западных ценностях самих по себе, а в их казуистической симуляции со стороны самого Запада, за которой прячется банальное стремление к мировому господству со стороны США и транснациональных корпораций.
Такая симуляция сделалась возможной, когда принципы либеральной демократии из обязательных императивов превратились в инструмент управления в руках самой могущественной политической и экономической силы в мире, которые эта сила в праве истолковывать в выгодных ей смыслах. А такое превращение стало возможным в силу десакрализации самих принципов, утраты ими их религиозной и метафизической природы.
Произошедшая на Западе десакрализация власти, когда вся духовная сфера осталась за Папской Курией, а короли стали лишь первыми среди равных им аристократов, привела к тому, что промыслительная и мессианская идеи ушли из сферы политики, а политическая наука превратилась в набор методик управления, политического жонглирования и шулерства, что было начато с «Государя» Макиавелли, а окончательно процвело в современных политологических теориях и концепциях управления.
Когда в Италии был Макиавелли с его низменными принципами «льва» и «лисы», на Руси возникает выдвинутая иноком Филофеем концепция «Москва – Третий Рим», основанная на понимании единства и направленности мировой истории, которые проистекают из христианской эсхатологии.
Это понимание пришло на Русь вместе с принятием христианства. Уже в «Слове о Законе и Благодати» митр. Илариона (11 в.) великий князь Владимир Святославич был провозглашен преемником римского императора Константина Великого.
Но раскол христианского мира западную и восточную Церкви, произошедший в 1054 г., быстро вырос в то, что Рим постарался присвоить себе монополию на христианство, как таковое. А постепенное угасание Византии лишило Русь философской и богословской подпитки из Константинополя, который, в свою очередь, сам заключал две унии (Лионскую и Ферраро-Флорентийскую) с Римом, пока не пал под натиском османов.
Не стоит думать, что добавление Западной Церковью в Символ Веры FilioQue сводится лишь к вопросу догматики и не имеет практического смысла, который не сказывался бы на жизни всего общества. Именно в этом и стоит видеть источник десакрализации власти, о чём было сказано выше. Когда Святой Дух предполагается исходящим и от Сына, Он предполагается исходящим и от Церкви, главой которой и является Иисус Христос.
На деле это означает, что церковная иерархия с Папой во главе полагает себя посредником, через которого исходит Святой Дух. Это выливается в мнимое обмирщение Божественного, мнимое распоряжение благодатью. Грань между мирским и сакральным стирается. Откуда и возникают пресловутый католический клерикализм и продажа индульгенций. Возникший позже протестантизм не искоренил этого искажения, а лишь вывел ряд европейских монархов из под папской власти. Так, западное христианство перешло из сферы целеполагания в механизм подчинения и управления.
Позже подобное мироощущение было секуляризировано, что вытекло в идеологии евроцентризма, фашизма, а позже и американской идеи экспорта демократии.
Инок Филофей в своём послании к Великому Князю Василию III Ивановичу пишет: «Церкви старого Рима пали из-за неверия Аполлинариевой ереси; двери церквей второго Рима, города Константинополя, внуки Агари секирами рассекли. Теперь же это – третьего нового Рима, державного твоего царства святая Соборная Апостольская Церковь, которая до края вселенной Православной христианской верой по всей земле сильней солнца светится. Пусть знает твоя держава, благочестивый Царь, что все царства Православной христианской веры сошлись в одно твое царство: один ты во всей поднебесной христианам Царь. …помни и слушай, благочестивый Царь, – все христианские царства сошлись в твое единое, два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть; твое христианское царство иным не заменится...».
Концепция Москвы – Третьего Рима, ставшая основой идеологии Московского Царства, отнюдь не являлась непоколебимым идейным монолитом внутри правящей элиты Московской Руси. Проводимая политика московских государей, отводившая вотчинной, а позже поместной дворянской аристократии, служилую роль при опоре государя на широкие народные массы, вызывала протест со стороны аристократии.
Идейной подпиткой для нее стал феодальный Запад, где права феодалов преобладали над их обязанностями.
Как выбранная князем Андреем Курбским в его дискуссии с Царём Иваном Грозным в качестве верной модели государственной власти Избранная Рада или Польско-Литовское королевство, представляют собой примеры феодальной олигархии, где роль Царя не имеет общенародного или сакрального смысла, так и современный нам прозападный дискурс, распространенный среди российских идейных либералов препятствует появлению системы, в которой народные массы и государство были в симфонии воли и интересов.
Лакмусовой бумажкой тут является то, что либералы-западники игнорируют волю большинства, поддерживающего интеграцинные процессы на постсоветском пространстве, а считают себя в праве самим определять векторы развития страны, оставаясь в отношениях вассалитета по отношению к транснациональному капиталу.
Какова же актуальность идеи старца Филофея о Третьем Риме для нынешней, постсоветской России? Есть ли таковая? Можно ли говорить о нашей полноценной преемственности от Московского Царства?
Несомненно, главный смысл письма инока Великому Князю носит выраженный религиозно-эсхатологический смысл. Современная Россия является по Конституции и по факту государством светским. Огромная масса граждан России живёт вне православного и, вообще, христианского мироощущения. Говорит ли это, что идея Третьего Рима перестала быть актуальной для современной России?
По нашему мнению – не перестала. Стоит лишь рассмотреть эту концепцию в более широком смысле, находящимся за рамками строго христианской религиозности. Возможно ли это?
Дело в том, что для средневекового человека, в особенности, русского, политика и религия воспринимались в неразрывном единстве. Это есть следствие того, что православная Русь смогла усилиями своих государей избежать той самой десакрализации, которая поглотила Запад, первый Рим.
То есть, концепция Третьего Рима есть как религиозно-эсхатологическая, так и в полной мере политическая.
Политически она выражается в том, что России не свойственно искажение перенятых ею идей в манипулятивных смыслах. Вслед за христианством, Россия восприняла коммунистические идеи, которые на почве тысячелетней православной цивилизации обрели мессианский смысл. Воюя против фашизма, СССР спасал Запад от измены собственным христианско-гуманистическим ценностям.
Так же, восприняв с Запада принципы либеральной демократии, которые легли в основу российского конституционного строя, Россия, в отличие от Запада, им не изменила.
Россия сражается за фундаментальные права людей говорить на родном языке и исповедовать свою веру, а не за агрессивную диктатуру сексуальных извращений, которая полвека назад в странах Запада была бы невозможной.
Так, Москва – Третий Рим сумела сохранить и пронести неповреждённое Православие, построить первое в мире социалистическое государство и встать на защиту фундаментальных прав и свобод человека на Донбассе и в Запорожской и Херсонской областях.
Источник: Русская народная линия
