Ефимовская (Станкевич) Валентина Валентиновна

ЕФИМО́ВСКАЯ (Станкевич) Валентина Валентиновна [24.5.1957, Л-д] — Поэт, критик, редактор. Родители — коренные петербуржцы, пережившие в детстве блокаду. Отец — 60 лет служил в Военно-морском флоте, офицер, капитан I ранга, ученый, мать — известный работник культуры. Раннее детство Е. прошло в Севастополе, окончила школу в Л-де. В школьные годы дважды была лауреатом городского лит. конкурса, публиковала заметки в газ. «Смена». С отличием окончила Лен. ин-т киноинженеров, а также вечерн. факультет культуры при университете. Принимала участие в создании неск. худож. фильмов. Работала в научно-исследовательском ин-те, занималась акустикой. Была внештатным сотрудником на Лен. радио, где ею созданы циклы авторских передач, лит.-поэтич. композиций, посвящ. истории культуры города и пригородов, творч. портреты современников. Неск. передач в 1991–94 было сделано на ТВ для программы «Храм». Впервые, вместе с режиссером Т. Богдановой, Е. сделала телепередачу о жизни и духовном подвиге преп. Серафима Вырицкого. В сер. 1990-х работала экскурсоводом в Исаакиевском соборе.

Наиболее значительное влияние на ее мировоззрение и тв-во оказала русская классич. лит-ра, с кот. знакома с раннего детства и русская духовная философия. В своей поэтич. школе Е. отмечает помощь и влияние известных петербургск. поэтов С. Давыдова, Ю. Шестакова, А. Реброва. Серьезно занялась поэзией после благословения прот. Алексия (Коровина), настоятеля церкви Иконы Божией Матери Казанской в Вырице.

По убеждению Е., «творчество имеет божественную природу, оно не предполагает лишь ряд профессиональных манипуляций, которые сами по себе бесплодны. Творчество — это напряженный духовный процесс во имя создания нового качества, над которым не властно время».

Как говорит доктор философских наук А.Л. Казин, «Православной вере и тв-ву верующей души посвящ. мн. стихи Е. Поэзия Е. есть попытка молитвенно-поэтического прикосновения к Источнику всех смыслов; это одновременно предстояние и тв-во. Собственно, сам образ «третьего пути» (название одноименного сб. Е.) прочитывается как диагональ между землей и небом — своего рода подвижная радуга между ними: «Горизонтальный путь привычен нам. Едва ль / Желанна под иным углом дорога / Страшит, непостижима вертикаль / Святого восхождения до Бога. / Есть третий путь — воздвиженье креста — / Известный живописцу и поэту… / О, как трудна диагональ холста: / Путь из трясины тьмы на берег света» (“Путь”). Как писатель Е. твердо держится спасительной путеводной звезды православия: «Смерть, где твоя победа?» — невольно вспоминаются слова Пасхального канона при чтении стих., посвященных героическим подвигам соотечественников «за други своя». Эти стихи приводят читателя к осознанию утверждения жизни через погибель: «И да святы будут души / Моряков России, / Кто по морю, как по суше — / Следом за Мессией» (Памяти АПЛ “Курск”).

Смыслы её поэзии вечны, как сама жизнь. Через всю книгу стихов «Золотой запас» проходят темы дара и веры — христианской веры и дара кровной принадлежности к наследуемому Отечеству. Если творчество Е. можно назвать женской поэзией, то в высоком смысле этого слова — как говорится, женщина сердцем видит. В этой книге читатель найдет и любовную лирику, и признание в собственных бедах, и осмысление любимых произведений искусства. Но главное, что в ней есть — это живое чувство любви к русскому миру, покоящемуся в руке Бога. И автор — женщина и поэтесса — в своем поэтическом поле смело сражается за этот мир, проходящий ныне через очередное метаисторическое испытание. «Царю тому на верность присягну, кто возвратит России Севастополь!» (“Выбор”) — чеканно заявляет она в начале книги, и за этим стоит не только севастопольское детство (отец — военный моряк), но и вся благородная родословная Валентины Ефимовской.

Заметное качество поэзии Е. — благородство. В ее стихах чувствуется дух мн. поколений красивых русских предков. Поэзия Е. аристократична — именно в плане духовно-родового избранничества. «Демократия в аду, а на небесах Царство» — одна из ее сквозных стихотв. тем. Е. не сочиняет сладких сказок о своей стране — она любит ее в упрямом метафизическом Божьем замысле: «Но Петропавловки игла / Сшивала землю с небом где-то: / Сияли ангела крыла, / Стоящего на страже света» (“Петербургское”).

В книгу избранных стихов Е. “Обратная перспектива” вошли произведения разных лет, отражающие философско-богословские темы, вопросы истории и современности, которые в мировоззрении поэтессы нераздельны, как пространство и время, мгновение и вечность, Бог и человек. В этих категориях средствами поэзии исследуются простые и сложные проблемы человеческого бытия.

Поэтическое зрение Е. помогает ей в оценке современной культуры. Событием в литературной жизни стал сборник ее литературно-критических статей “Резонанс жизни”. Автор книги в своих исследованиях обращается к разным жанрам и направлениям: современной поэзии, прозе, живописи, музыкальным произведениям. Е. рассматривает творчество многих ведущих современных авторов как закономерное продолжение великой духовной национальной культуры. Прослеживает тему “света” в творчестве каждого рассматриваемого художника и доказывает, что духовный колорит произведения является не рациональным приемом, но следствием менталитета русского рода, которому от крещения Руси было присуще стремление к Истине, Правде, Красоте. Так в предисловии к сборнику говорит о художественных особенностях критики Е. доктор культурологи, профессор Скотникова Г.В.: “Подлинный критик — это необходимый критик: тот, кто умеет понять, кто созвучен главному, резонирует на существенность, одухотворяющую художественное явление. Родниковая чистота любви к Родине объединяет художников (литераторов, живописцев, музыкантов), чьи творения становятся предметом внимания Валентины Ефимовской. Духовная традиция русской культуры живет и светится в сочинениях Валентины Ефимовской, душевно щедрого, мудрого писателя, умеющего любить и объединять людей, возгревая и ценя их служение России”».

Е. — член СП России с 1999 г., секретарь правления СП России, член Собора православной интеллигенции, руководитель Северо-Западного отделения Академии Российской словесности, советник Российской академии естественных наук (РАЕН), четвертый созыв — председатель Ревизионной комиссии СПб отделения СП России, с 2007 года — заместитель главного редактора культурно-просветительского и литературно-художественного журнала “Родная Ладога”.

Е. является Лауреатом всеросс. поэтической премии им. Н. Гумилева (2010), за книгу стихов “Золотой запас” награждена всеросс. премией “Прохоровское поле” (2013), за пропаганду русской литературы в номинации “Критика” награждена междунар. премией “Имперская культура им. Э. Володина” (2011), за книгу крит. статей “Резонанс жизни” получила Серебряного Витязя на VI Международном славянском лит. форуме “Золотой Витязь” (2015 г.), за книгу избранных стихов «Обратная перспектива» награждена «Бронзовым Витязем» на Международном славянском лит. форуме “Золотой Витязь” (2019 г.), дипломант конкурса им. Н. С. Лескова (2017). Делегат XIII (2009), XIV (2013), XV (2018) съездов СП России, участник выездных пленумов СП России и мн. съездов Всемирного Русского Народного Собора.

Награды:

медали — к 300-летию Санкт-Петербурга (2004); “За вклад в отечественную культуру” (2008); “65 лет Победы в Великой Отечественной войне” (2010) — награда общеросс. Комитета Общественных Военных и Трудовых Наград; “За заслуги в сохранении русской культуры” (2012); Пушкинская медаль “Ревнителю просвещения” Акад. Рос. словесности (2013); “Герой Советского Союза, писатель Владимир Карпов” (2013) за весомый вклад в военную культуру и литературу; медаль РПЦ “В память 200-летия Победы в Отечественной войне 1812 года” (2013) за подписью Патриарха всея Руси Кирилла; медаль “Далмат Исетский” Курганской и Шадринской епархии РПЦ II степени (2013), “Русская Земля ” общеросс. общ. движения “Россия Православная” (2015), от Правления СП России имеет медаль им. Станюковича и др. медали, дипломы, грамоты; также медаль ордена Св. Анны и орден святой Великомученицы Анастасии Узорешительницы (2014) в ознаменование 400-летия Дома Романовых.

Соч.: Долгий свет. Стих. СПб., 1998; Приют для души. Стих. СПб., 1999; Третий путь. Стих. СПб., 2002; Золотой запас. Стих. СПб., 2012; “Резонанс жизни”. Сб. статей о совр. литературе. СПб., 2015; Тексты к альбомам живописи худ. Ф. Москвитина: “Романовы и святость”, М., 2014; “Русский Крым”, М., 2015; “Патриарх Тихон и его время”, М., 2017; “Россия Небесная”, М., 2018; Обратная перспектива. Стих. Избранное. СПб., 2018.

Имеет более пятидесяти публикаций статей во многих периодических изданиях, десятки публикаций стихотворных подборок. Коллективные сборники: Стихи// Адмиралтейская игла/ ред. Мальцева А.М., СПБ., 2004; Стихи // Жизнь жительствует. Антология стихов о смерти и бессмертии в русской поэзии/ ред. и сост. Саблина И.П., СПб., 2009; Стихи // Бесконечный свет. Антология современной лирики/ сост. и ред. Буланова М.Ф., Чистякова Н.Д., Культурный центр им. А.И. Фатьянова, М., 2011; Стихи// Десятая часть века. Антология русской поэзии 2001-2010/, ред. Сергеева И.А., СПб., 2012; Стихи// Антология “Молитвы русских поэтов. XX –XXI в.в.” / ред. и сост. Калугин В.И., 2013; Стихи // Созвездия катренов Петербурга / ред. и сост. Н. Н. Бутенко, СПб., 2013; Стихи // Поэзия делает землю красивой / сост. А. Г. Раков. СПб., 2014; Стихи// Алые паруса. Ред. — сост. Мальцева А. СПб., 2017; сборник «Русская художественная традиция в современной отечественной культуре» (2020, 2021 г.г.) изд. Министерства культуры РФ; сборник «Материалам IX Международного форума “Диалог искусств и арт-парадигм» «SCIENCEFORUM PAN-ART IX”», Саратовская государственная консерватория им. Л.В. Собинова, 2022 г. и мн. др.

Стихи Е. переводились на китайский и азербайджанский языки. На стихи Е. написаны песни, напр. известной исполнительницей Юлией Славянской.

Лит.: Ребров А. Б. Зацветшие корни // Ефимовская В. Долгий свет. СПб., 1998; Казин А.Л. Третий путь Валентины Ефимовской // Морская газ. 2002. № 67 (6); Биобиблиогр. справочник СПб Отд. СП России / сост. Белинский А. И. СПб., 2011; Казин А. Л. Дар и вера (о книге стихов Валентины Ефимовской “Золотой запас”) // Ефимовская В. Золотой запас. СПб., 2012; Медведев А. В. Поэзия, причастная стихиям (о книге Валентины Ефимовской “Золотой запас”) // Ефимовская В. Обратная перспектива. СПб., 2018; Дорошенко Н. И. Сбывшееся стихотворение — не сбылось / Дневник писателя / Сайт “Российский писатель” М., 21.02.2016; Брагин В. В. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин. 1:5) // Ефимовская В. Обратная перспектива. СПб., 2018; митрополит Константин (Горянов). Вступительное слово// Ефимовская В. Резонанс жизни. СПб., 2015; Г. Скотникова “От избытка сердца говорят уста” (Мф. 12:34) // Ефимовская В. Резонанс жизни. СПб., 2015.

 

БЕЗ НАС ПОМЕРКНЕТ ЭТОТ МИР

Духовные основы и художественные направления
современной петербургской литературы

Русская литература имеет непреходящую ценность, обладает духовно-нравственной целостностью. Однако в своём многовековом развитии она, как художественное явление, отражающее историческое бытие, приобретала особенности, определявшиеся спецификой текущего времени. Формула Виссариона Белинского «господствующие понятия своего времени», которую выдающийся литератор применил к литературной критике, имеет прямое отношение и к литературной первооснове. В русской литературе всегда отражалась и сохранялась история России в фактах, идеях и смыслах. Образ страны на мировой арене в прежние времена создавался не только политиками, но и знаменитыми русскими писателями. Русская литература, русское художественное слово давало образцы нравственных ориентиров и стиля поведения и простому человеку, и общественному деятелю. Часто социальные реформы государственной жизни совпадали с преобразованиями в сфере «словесных наук». Так было, когда Михаил Ломоносов в руководстве по риторике разработал облик просвещённого деятеля, так бывало и на рубеже XVIII–XIX веков. И сегодня большой части современной литературы приходится сражаться с чуждыми русскому человеку и русской культуре идеями, образами, словами и оборотами речи, отстаивать культурную самобытность нации.

Мы живём в сложную эпоху, во времена непрестанной литературной революции. Современный, на рубеже тысячелетий, литературный процесс, кажется, невозможно систематизировать, выявить закономерности. Он представляется хаотичным, случайным процессом, что является понятным следствием коренной смены эстетических, нравственных, идеологических парадигм. Как говорит литературовед Н. Иванова в учебнике «Современная русская литература. 1990 — нач. XXI в.», «состоялось тотальное изменение самой литературы, роли писателя, типа читателя»1. Как далее говорится в этом учебнике, «литература добровольно сложила с себя полномочия выступать в качестве рупора общественного мнения и воспитателя человеческих душ, а места положительных героев-маяков заняли бомжи, алкоголики, убийцы и представители древнейшей профессии»2.

Если поверить учебнику и предположить, что таковой является вся современная русская литература, то на ум приходит бионико-биологический термин, используемый для описания устойчивости и целостности биологической системы в среде с изменяющимися параметрами — гомеостазис. И, если современное социальное общество рассматривать с точки зрения нравственности через призму этой литературы, то становится очевидным, что такое общество не только не находится в стадии гомеостазиса (саморегуляции, постоянства состояния), но вошло в фазу самоликвидации, чаемой врагами России. Тогда встаёт вопрос — как же это общество сможет выполнить им же самим заявленные задачи: обновление социальных институтов, выполнение важнейших государственных проектов, сохранение территориальной целостности и независимости страны?

К счастью, есть другая современная русская литература, которая, к сожалению, не попадает в учебники, не представляется с телеэкранов, не издаётся большими тиражами. Но именно она является одним из необходимых и достаточных условий «гомеостазиса» общества, хотя и нет пособий, по которым бы изучались произведения лучших современных поэтов и прозаиков России, таких как Валентин Распутин, Валерий Ганичев, Владимир Крупин, Николай Коняев, Глеб Горбовский, Николай Зиновьев, Юрий Шестаков, Юрий Перминов, Николай Иванов, Николай Дорошенко и многих-многих других. Эти художники слышат «в шуме и в тиши роптанье вечное души» (А. С. Пушкин) и создают доблестную современную русскую литературу. В отличие от многих, глянцево разрекламированных современных писателей и писательниц, беззастенчиво переписывающих и дописывающих Л. Толстого, А. Чехова, калькирующих В. Набокова, М. Булгакова, названные современные авторы создают свой литературный образ современности, неотделимый от русской истории и веры. Каждый из них обладает узнаваемым творческим почерком и запоминающимся художественным тембром в литературном многоголосии.

Россия в любые социальные времена своего государственного существования никогда не жила только материальными интересами, народная душа всегда стремилась связать Небо и Землю. Русской литературе, не чуждой обилию и разнообразию художественных тенденций и творческих методов, всегда была присуща истинная человечность, духовная целостность. Сегодня, когда, кажется, утрачена связь с фольклором, с классической художественной и духовной традицией прошлых веков, когда теряется ориентация в трудно систематизируемом литературном потоке, надежда на возрождение традиционных форм и смыслов всё же остается. Если поразмышлять над современным движением литературы, используя приём русской духовной философии, в которой отцом Павлом Флоренским рассматривался смысл прерывности и расчленённости применительно к музыке, то можно обрести надежду. Великий философ считал, что именно расчленённость, квантовость является условием целостности. «Непрерывно текущее однородное время не способно дать ритм. Последний предполагает пульсацию, сгущение и разряжение, замедление и ускорение, шаги и остановки...», — говорил он в работе «Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях». К концу второго десятилетия третьего тысячелетия очевидно оживление ритма в великой симфонии русской литературы, в которой, как известно, новое литературное поколение возникает не по календарю, а вследствие исторических событий, исторических потрясений, затрагивающих основы государства.

Такое «новое поколение» является сегодня творческим ядром Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России. Слово «новое» определяется в данном случае не возрастным цензом — разброс возраста писателей составляет десятки лет, — но возрожденческими тенденциями в произведениях художников, утверждающих и отражающих исконное стремление человека к Правде, к Истине, к Богу. Благодаря своему религиозно-нравственному строю, пророчеству и мессианству, русская литература с первых шагов приобрела мировое значение. В историческом развитии ею пройдены различные по степени взаимопроникновения и взаимодействия с религией пути, вплоть до богоборчества. Сегодня, когда русский народ постепенно возвращается к своим исконным ценностям, стремится к соборности, к братству, когда страшной ценой собственных потерь постигает смысл «свободы» (с-во-бо-да — с волей Бога) истинной и мнимой, определяющейся древней поговоркой «вольному — воля, а спасённому — рай», литература помогает человеку в этом благом намерении и вновь указывает народу путь к Истине.

Вспомнив тютчевское «блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые», — к плеяде таких «блаженных» можно отнести ленинградского-петербургского поэта Глеба Горбовского (1931 - 2019). Знаменитому поэту «посчастливилось» жить в разные времена, при различном социальном строе. Его поэзия — художественный портрет сложной, многогранной русской эпохи, которая включает в себя и Великую Победу, и расцвет могучей советской Империи, и глобальные потрясения конца прошлого века, разрушившие привычную жизнь «до основанья, а затем...». Как по документальным кинокадрам историю государства, так по стихам Глеба Горбовского можно проследить историю творческой души в эти роковые времена, когда «судьба и душа — переломаны», когда «отец был отдан палачам, вкусил лесоповал», когда «откупил завод буржуй». От знаменитых «Фонариков», от волнующих своим откровением описаний жгучих страстей поэт в трудном осмыслении бытия идёт по каменистой дороге жизни к храму, идёт не мимо него, любуясь лишь внешними красотами, но осознанно, со страхом Божиим — входит в храм, для того чтобы набраться сил для дальнейшего творческого пути.

Живу тревогой удручён:
зачем старался понапрасну,
зачем я грамоте учён,
когда и без неё — всё ясно?
Дитя борьбы Добра и Зла.
И смерть торчит, как кость, наружу!
Лишь золотые купола
ещё подспудно греют душу.
Из гущи жизни в храм зайду.
Не так ли путник, внемля Богу,
завидя на небе звезду,
опять выходит на дорогу...

Сегодня, на стыке двух тысячелетий, к символичному образу пути-дороги — строгой направляющей человеческой жизни, — обращаются многие поэты, пытаясь осмыслить взаимосвязь времён, предсказать судьбу традиции, проследить преемственность нравственных человеческих ценностей. Образ мощной художественной силы — «тысячелетий два материка» — ввёл в русскую литературу в своём стихотворении отец Анатолий Трохин — священник Спасо-Парголовской церкви, тонко чувствующий лирический поэт. Он, исповедник и духовник, знающий бездны и вершины человеческого духа, с особой отеческой болью и исконной православной ответственностью пишет о том, что нельзя допустить, чтобы разошлись эти «два материка», удержать которые вблизи друг друга можно только сознательной нравственной силой, крепостью веры и духа, ценностями творчества и милосердия.

Дай, Господи, сущим в темницах
Покров и надежду Твою,
Утеши лежащих в больницах —
Забытых в родимом краю.
В приютах, в давильне вокзалов
Старушечьи слёзы утри
И брошенных чад из подвалов
В намоленный храм собери.

Яркой приметой нашего обновляющегося времени можно назвать литературное творчество священников. Светочем в этом делании остаётся митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев), который в тяжелейшие для России времена создавал высокохудожественные произведения христианского общенационального звучания. Сегодня литературное слово несёт христолюбивому народу наш земляк, Высокопреосвященный Константин, митрополит Петрозаводский и Карельский (Олег Горянов), бывший 12 лет (1996-2008) ректором Санкт-Петербургских Духовных семинарии и академии, профессор богословия, член Союза писателей России, автор больших исторических книг, более сотни просветительских статей. Не только любовь к Богу, не только энциклопедичные знания, высокая образованность, но тяжёлые жизненные испытания, опыт бытия, унаследованный от предков, дают Владыке Константину материал для творчества, которое наполнено верой в Господа, любовью к России и её народу. Иначе невозможно было бы создать такие объёмные, содержательные в историческом и духовно-нравственном плане книги, как «И познаете истину», «Встань и иди в дом твой», «Апокалипсисы революций», «Чаша Господня и чаша бесовская» и другие. Их названия показывают главные смыслы творчества писателя-богослова, поясняющего: «С грехопадением человек изменился не в существе своей природы, а только в соотношении её элементов. Он не потерял ни ума, ни чувства, ни свободной воли и сохранил ту же самую физическую организацию. И, тем не менее, он всё-таки действительно стал совсем другим человеком, потому что его падение осуществило в нём то роковое противоречие тела и духа, которое, как наличный закон его природы, подчинило его физическому закону греха и одновременно поставило его в ненормальное отношение к Богу»3.

В результате слияния слова Божия и слова художественного происходит обогащение литературы духовной силой. Поэтическому голосу отца Сергия Григорьянца, настоятеля церкви Свт. Николая Чудотворца на станции «Предпортовая», присущ гармоничный тембр в диапазоне как видимых, так и невидимых составляющих нашего бытия.

К свету далёких мест
Юностью был влеком...
Праздничный благовест
Слышится за окном.
В руки Господь даёт
Чашу, кропило, крест...
Божией Правды мёд —
В святости русских мест.

Литература новейшего времени через исследование соотношения современной жизни, культуры и христианской традиции приближается к русской духовной философии. Сегодня происходит возрождение важного направления национальной философии – духовно-философской публицистики. В Санкт-Петербурге оно связано с именами видных учёных-писателей — Александра Казина, Александра Королькова, Анатолия Степанова. Профессор, доктор философских наук Александр Корольков известен своими фундаментальными трудами «Русская духовная философия», «Духовный смысл русской культуры». Эти книги созданы учёным на основе исследования и осознания непреходящей ценности религиозно-философского осмысления жизни и творчества и являются современным вкладом в традицию духовной критики культуры. Поэтична философия страстного ревнителя русской духовной красоты, профессора, доктора философских наук Александра Казина, автора книг, посвящённых духовным основам отечественной культуры: «Философия искусства в русской и европейской духовной традиции», «Великая Россия», «Частицы бытия» и мн. других. Учёный, живущий в жестокую эпоху постмодерна, рассматривает православную цивилизацию как истинную, как целостное произведение Бога — величайшего Художника. Философу присуще творческое осмысление «своеобразия русского искусства в пространстве восточно-христианской цивилизации. При этом под искусством следует понимать не только “рамочное” художество (оно есть продукт весьма краткой по историческим меркам европейской эпохи — эпохи модерна), а всю совокупную социокультурную практику нации, понятую как предметное осуществление духовного идеала»4.

Статьи и книги историка, в частности, «Русская идея. XXI век» политика Анатолия Степанова содержат не только исторические факты и взаимосвязи, но и важные реальные рекомендации по восстановлению русского традиционного бытового уклада и социальных отношений. «Я путинист, монархист и черносотенец» - вызывая огонь на себя, чеканит он свои мировоззренческие титулы и далее подробно разъясняет, что только этот спасательный идеологический пояс, имеющий связь с исторической формулировкой графа С.С. Уварова «Православие – Самодержавие – Народность»5 может быть спасительным для всей России.

Взаимоотношению Церкви и литературы посвящена книга доктора наук, сотрудника Пушкинского дома Алексея Любомудрова «Духовный реализм в литературе русского зарубежья. Борис Зайцев, Иван Шмелёв». В ней писатель даёт научное обоснование, и осуществляется теоретическая разработка литературного явления, которое в современной филологии получило название «духовный реализм».

Стремление к духовному идеалу, осмысление его как в метафизическом измерении, так и в зримой повседневности, отличает творчество ряда современных петербургских прозаиков, вновь доказывающих непреложный закон, что высшее искусство — это национальное искусство. В крепкой национальной литературной традиции, представляющей собой живой, бесконечно меняющийся организм с цельной сердцевиной национальной нравственной идеи, работает лауреат более десяти литературных премий, прозаик, историк, публицист Николай Коняев (1949-2018). Им создано множество романов, повестей, рассказов, составляющих национальный литературный фонд. Бескомпромиссность, смелость, энциклопедичность позволяют писателю очистить образы исторических личностей от ретуши, намеренных искажений. В произведениях об истории царствования Романовых, о преобразованиях Петра I автором с усердием реставратора расчищены фальсификации прежних биографов, пытавшихся опоэтизировать зло, воспеть честолюбие, скрыть от потомков способы достижения цели великими мира сего. На них, убеждён прозаик, в полной мере должны распространяться непреложные общечеловеческие нравственные законы. Героями романов Николая Коняева становятся не только люди, наделённые властью, но легендарные личности, герои русской истории. Писатель на основании архивных документов исследует и в художественной форме воскрешает события трёхсотлетней давности, времена церковного раскола, разрушая стереотипы, обнаруживает истинные причины страшной национальной трагедии, создаёт мощный художественный образ протопопа Аввакума. Николай Коняев показывает непростые пути русской истории на примере жизни знаменитого командора Беринга. Создавая живой портрет митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) в романе «Облачённый в оружие света», писатель, используя в названии слово «оружие» и задумываясь о грядущей русской истории, подчёркивает, что за неё надо бороться, так, как это делал наш великий современник.

Воинский дух характерен для многих произведений современных писателей. Обширно творчество, ставящее и решающее коренные вопросы бытия — вопросы о смысле человеческой жизни, о спасении человеком своей души от развращающего зла, о любви к Родине.

«Я выбираю Родину» — этой поэтической фразой из повести «Жили-были три пилота» можно озаглавить всё творчество прозаика Аркадия Пинчука (1930–2008), профессионального военного, журналиста, сценариста, лауреата Государственной премии. Родина — выбор всей жизни писателя: и тех её времён, когда в 80-х годах прошлого века, не подозревая о грядущих испытаниях духа русского воинства, сердце его вторило словам публициста Карема Раша: «Мы виноваты перед армией. Мы виноваты перед ней, ни один институт государства за тысячу лет не принёс на алтарь Отечества столько жертв, сколько наше воинство»6. И тех лютых 90-х, когда незаслуженные унижения, густая ложь обрушились на нашу святыню, вынужденную покорно склониться перед укрывшимся за спинами народа врагом. Аркадий Пинчук, человек воинской закалки, никогда не боялся открытой борьбы, которую с особым успехом вёл на литературном поприще, борясь за русскую душу. Будучи автором публицистических статей, пьес, киносценариев, крупного романа «Белый аист летит», писатель более тяготел к жанру повести. Повесть, как известно, требует особого мастерства, так как, являясь промежуточным звеном между жанрами романа и рассказа, должна обладать философской эпичностью первого и художественной краткостью второго. Очевидно, что Аркадий Пинчук сознательно выбрал этот непростой жанр, считая его наиболее подходящим для решения сложной задачи, которую ставил перед собой — создать высокохудожественную остросюжетную военную русскую прозу для молодого поколения, живущего во всё ускоряющемся ритме времени. В этом жанре писателю удалось показать ценность одной секунды войны, создать «эффект присутствия» читателя в представляемых событиях, что достигается писательским талантом, способным расширить и пространственные, и временные рамки бытия.

К жанру рассказа, небольшой повести тяготеет проза Александра Скокова, автора таких книг, как «Лимитная прописка», «С пролётной стаей», «Ленинград, не знавший пораженья» и др. Его сложная жизнь сама может стать основой романа в исторических и пространственных границах любимого Отечества, которому писатель служил во многих, самых отдалённых его уголках. Суровый быт Камчатки, Курил, Колымы, наверное, и воспитал в нём бережное отношение к слову, к обещанию, к поступку, к жизни вообще, что выражается в художественном почерке, в лаконизме повествования, достигаемом путём строгого отбора деталей описания, а также в насыщенной образности психологии и действия.

В большой мере история жизни прозаика Юрия Чубкова, автора романов «Колесо смерти», «Бежать некуда», повестей «Кража», «А он винтовочку приладил» и других, влияет на художественные свойства его творчества. В отличие от Александра Скокова, взирающего на Россию как на звёздное небо, как будто изнутри своего бытия, Юрию Чубкову посчастливилось взглянуть на свою Родину с расстояния, из заморских стран, с чужих берегов. И это воззрение ещё более укрепило веру писателя в особую нравственную миссию России, в то, что до конца зло неодолимо, что оно всегда пытается отвоевать территорию у добра, у правды, которые, хотя и имеют бессмертную природу, нуждаются в защите, через которую они укореняются в душах их защищающих. Человек, наделённый писательским даром, не имеет права не принять участия в этой непрестанно борьбе.

Александр Медведев, будучи по профессии художником, в Санкт-Петербургском отделении Союза писателей России является членом двух секций – секции прозы, как автор нескольких книг, жанр которых он сам определяет как «искусствоведческий триллер», и секции критики. Он один из руководителей этой секции, автор книг, показывающих срез современной петербургской литературы. Его литературно-критические оценки емки, точны, метафоричны, как и язык прозаических произведений. Художественные поиски Александра Медведева выходят за рамки традиционного исторического искусствоведения и литературоведения. Писатель отражает образы новых идей в современном, нравственно искривлённом духовном пространстве, где по законам неевклидовой геометрии результат решения зависит не от абстракции, но от достоверности поставленной художником задачи.

Роман Круглов – представитель молодого поколения петербургских писателей. Он, будучи ученым-литературоведом, создателем статей и книг по истории русской-советской литературы, по призванию поэт, автор нескольких поэтических сборников. Его стихи, обладая новой, неожиданной образностью, заставляют вдумываться и вслушиваться в них с большим вниманием. И соглашаться, и радоваться открытию поэтом нового поколения вечных истин бытия.

Как память бывших встреч, легки
Святые эти пустяки.
И вот однажды вопреки
И логике твоей, и воле,
Хоть мир вокруг жесток и груб,
Из желудя родится дуб,
Из ракушки возникнет море.

Творчество Александра Ракова (1947 - 2018), основателя и легендарного главного редактора первой в Санкт-Петербурге и в России духовной газеты «Православный Санкт-Петербург», а также создателя многотомной серии «Былинки», на первый взгляд не кажется воинственным. Однако вот оценка произведений писателя современным классиком Владимиром Крупиным: «...такие книги остро необходимы сегодня для ориентации в теперешней обстановке нашествия на Россию чужебесия. Александр Григорьевич пишет просто, спокойно, доходчиво. Замечает в мелких фактах значительное. В книгах множество ненавязчивых житейских правил, ведущих к спасению». Александр Раков создал свой оригинальный литературный жанр «былинки» на стыке публицистики и художественной литературы. В его «былинках» переплетены стили, которые, имея и художественный, и информационный характер — проповеди, мемуары, письма, стихи, складываются в подлинно литературное крепкое произведение, обладающее не только духовной, научной или исторической, но и эстетически-смысловой ценностью.

«Сердце у меня на липочке держится», — жаловалась обиженная мной мама. В «Словаре живого великорусского языка» точного значения этого слова нет, но по схожести оно означает «на тонкой ниточке, на паутинке». (Теперь я понял, о чём говорила мама...)

Это глубокое лирическое стихотворение в прозе наиболее полно отражает художественные особенности творчества и суть мировоззрения писателя, очевидно обладающего поэтическим слухом. Поэтому, наверное, в новых книгах он активно использует стихи современных и старинных русских и иностранных поэтов, но не только в качестве иллюстраций к своим «былинкам», не только для создания в повествовании внутреннего ритма, присущего природе, но в знак восхищения величайшим пластом поэтической культуры. Писатель собрал в отдельное издание в двух томах «Поэзию любят красивые люди» и «Поэзия делает землю красивой» все стихи, прозвучавшие в его «былинках», таким образом увековечив память многих и многих известных и неизвестных поэтов.

Книги Александра Ракова — убедительное свидетельство ошибочности мнения современной западной философии, утверждающей, что в наше время утраты духа невосполнимы, что произошёл необратимый процесс. На спор с философией «привлекательного допущения о том, что всё, действительно, потеряно» (В. Малахов) уверенно выходят современные петербургские поэты, представляя своё творчество как бесспорный аргумент в этой полемике.

Творчество поэта Николая Рачкова следует рассматривать с точки зрения автономно-ценностного потенциала бытия. Николай Рачков, полагая дух главным его компонентом, близко подходит к истокам сокровенной тайны Жизни. Понимание человеком самого себя в совокупности всех бытийных связей — с миром в целом, с Родиной и соотечественниками, с родными и любимыми, с природой и космосом — с учётом всех превратностей судьбы — процесс сложный, приводящий людей, творчески одарённых, к пониманию сверхбытийности, к выходу за пределы безысходного, сугубо субъективного личностного существования. Поэт, знающий о страдании своих предков, сам неоднократно приносящий жертву, считает утрату не менее важным условием бытия, чем приобретение. Говоря в одном из своих стихотворений: «Но спасибо тебе за великое чувство утраты...», он уверен, что страдание неотделимо от любви. Любовь поэта многогранна, но особенно вдохновенна она к Родине, воспевая красоту которой, он находит для этого слова особенные: «Божественный свет сентября золотого, сливаясь с душой, превращается в слово», подтверждая мысль Григория Нисского о том, что «ум рождает слово, и слово же подвизает ум. Ничто же ум есть без слова, ничто же слово без ума»7. «Ничто же» творчество Николая Рачкова без России, без православного, жертвенного русского народа, частицей которого осознает себя поэт и о котором мыслит оптимистически:

Пусть он оплёван и облаян,
Оболган так, что свет не мил.
Мы обретём себя.
Мы знаем:
Без нас погибнет этот мир.

Неотделимо от русского народа творчество поэта Олега Чупрова, который при жизни вошёл в историю страны как автор слов гимна Санкт-Петербурга на музыку Глиера. Песенность — постоянное свойство души поэта, черпающего как будто из потаённого клада-родника образы трепетной новизны. Мелодичность — особое свойство поэзии Олега Чупрова. Для того чтобы писать песни, которые любит и запоминает народ, надо иметь здоровую душу и независтливое сердце. Да и кому завидовать поэту, если от родителей в наследство ему досталась вся Россия. Поэтому, наверное, он принимает мир в его сложной, непостижимой объективности, в его целостности, не пытается разделить на кусочки, разобрать «по косточкам», но в есенинско-рубцовской традиции старается сберечь каждую его клеточку.

Божья коровка — на Божьей травинке!
Чтоб не спугнуть, обойду на ходу...
И по лесной неприметной тропинке,
Словно по радуге, в небо войду!

Небо, радуга — существуют в мире света, в мире души. Но есть пространство тьмы, хаоса, смерти. Между этими мирами проходит граница — край света. Эта граница — есть крайняя черта обороны жизни на земле, идёт на ней бой духовный, в котором принимает участие поэт-воин, капитан 1 ранга, подводник — Борис Орлов. Своим творчеством, своей личностью он никого не оставляет равнодушным, тем доказывая, что его поэзия и он сам, поэт, выросший в девственной русской провинции, воспитанный бабушкой-монахиней, ставший боевым офицером русского-советского флота, окончивший Литературный институт им. А. М. Горького, выпустивший около трех десятков поэтических книг, сегодня находится на переднем краю обороны правды, света творчества и самой жизни. Ощущение Истины как света присуще русской философии и русской литературе, оно придаёт русскому православному христианству ярко выраженный оптимистический характер. Творчество Бориса Орлова тоже оптимистично, ярко, целостно, причём эта особенность его поэзии не приобретённая, но врождённая. Как признаётся сам поэт: «Для меня с детства существовало два мира: один — созданный Богом, второй — построенный людьми. Причём Божий мир был более близок и понятен, чем человеческий, ибо в нём я не видел лукавства, лжи и фальши». Поэт стоит «на краю света», вооружённый своей верой. Есть большая вероятность с таким оружием выиграть бой с тьмой, со смертью:

На Божий мир смотрю не из угла,
И не унижусь я до личной мести.
Я сердце поднимаю против зла,
А «не убий» — во мне на первом месте.

Юрий Шестаков (1949–2010), лауреат Государственной премии им. А. Фета, поэт философского склада, тоже чувствует, что «незримый бой идёт», и по мере своего недюжинного таланта принимает в нём участие. При сравнительно небольшом количестве поэтических произведений — они умещаются всего в четырёх книгах, выпущенных автором за два десятилетия, творческий пласт поэзии Юрия Шестакова огромен. Он огромен по обширности тем, по глубине их исследования, по художественной значимости и эмоциональному воздействию. Это творчество в целом сродни симфонии, в которой главная тема — тема любви к Родине. Поэт разрабатывает исторические темы, используя память культурную и драгоценные крупицы личной памяти. Природа — особая ипостась бытия поэта. В его стихах о природе открывается мир поэтически сложный, многогранный, в них происходит олицетворение явлений природы как неотъемлемой части человеческого существования. Но Юрий Шестаков не удовлетворяется исследованием только красот земных или красоты людских взаимоотношений. Он стремится к философским обобщениям. Интересом к образу мироздания в целом, к исследованию того преобразующего начала в человеке, которое возвышает его над судьбой, Юрий Шестаков обязан в большей степени своему учителю — Арсению Тарковскому. Поэт трагически переживает вечный разлад человека с Богом и пытается своим творчеством дать ответ на мучительный вопрос:

Что будем значить для Вселенной мы?
Что зреет в звёздный мир из тьмы веков
Под влажной скорлупою облаков?..

В великой симфонии русской поэзии XXI века слышны поэтические голоса многих современных петербургских поэтов. Творчество Ивана Стремякова (1941 - 2017), коренного сибиряка, человека, несущего в своей душе исконную, непобедимую русскость, запоминается и новизной видения такого знакомого нам вечного мира, и своеобразием метафорического поэтического языка, которым поэт говорит просто о сложных смыслах бытия.

Мне на родных ухабинах не тряско,
Не скучно у сиротского стола,
Смахну слезу, когда с утра на Пасху
Ударят все вокруг колокола.
И купола на солнце заиграют,
И разнесётся радостная весть.
О, Родина! О, Русь моя Святая!
Как хорошо, что ты на свете есть!

Особой индивидуальной окраской, новым современным звучанием, неожиданными личными интонациями, находящими своё место в многоголосном спектре мировой жизни, обладает поэзия Валентина Голубева, также утверждающая исторические ценности русского духа. Эта поэзия самобытна, но её можно рассматривать как пример художественного отражения русского сознания в новых формах исконной национальной традиции.

— Где ты? Да как же ты смог?
Кликать над бездной устану.
Поздно! Склонюсь, одинок,
Над поминальным стаканом,
Корка да соли щепоть,
Ворот рубахи разорван...
Мне улыбнётся Господь
Молнией в небе грозовом.

Известный ученый, доктор психологических наук Валентин Семенов – постоянный участник заседаний секции поэзии Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России. Его поэтическое творчество обращает на себя внимание искренностью, яркостью чувств и оценок, а, главное, признательностью Отечеству, которое он любит во всей его сложности и совокупности ипостасей. Для поэта Отечество – это Родина Россия, вера в Бога, Православная Церковь, семья, любимая профессия, его родной Ленинград-Санкт-Петербург, подвиги предков и многое другое, без чего поэт не может стать поэтом, а человек - личностью.

И помню совсем уже ясно:
все вместе стоим над Невой,
и гроздья зелёно-красные
салюта над головой!
О, детская память рождённых
в смертельных сороковых!..
Война - в наших глубях нейронных
и вспышки САЛЮТА - в крови!

Процесс обретения национального сознания — процесс напряжённой духовной работы, он сродни дару, который не появляется сам по себе, но обретается в результате развития самосознания. Хотя русскому человеку это обретение даётся легче, благодаря наследственному «русскому духу» или, говоря современным языком, ментальности, под которой понимаются выработанные на протяжении веков национальные особенности восприятия бытия. Художественным примером такого обретения является творчество Владимира Марухина (1952 - 2018), автора нескольких поэтических книг. Особенно наглядно прослеживается духовный путь к истине в его поэтической книге «На распутье». Стихи, расположенные в первой её части, кажутся ступеньками лествицы, постепенно подводящей к постижению вечного смысла нашего временного бытия, к умению различать добро и зло, к пониманию необходимости самопожертвования. На этой лествице поэту удаётся «навсегда прозреть».

Я понял сердцем, пред распятьем стоя:
Стяжать при этой жизни благодать
Святого Духа —
Всех страданий стоит.

Поэма «Затмение» является поэтическим апофеозом понимания того, что непобедима русская душа, наполненная любовью и верой, непобедим народ, знающий, что только «слиянье русских сил даёт победу».

Чает победу «русских сил» и Александр Люлин. Его стихи, обжигающие своей правдивостью, безыскусной простотой, являются результатом осознанного труда и бессознательного вдохновения. Утверждение поэта: «Любовь — краеугольный камень — лежит в основе бытия» — мысль выстраданная, обдуманная, пережитая, но даже сформулированная она несёт свет веры, нерационального отношения к миру. Александр Люлин, очевидно, относится к тем богатым творческим натурам, которые не позволяют рациональной идее, заданной надобности подчинить свой дух. О творчестве этого поэта можно сказать словами А. Н. Толстого: «Искусство есть такое идеальное изображение жизни, которое приводит человека в состояние напряжённого желания идеального, т. е. красоты, духовной чистоты, добра» (А. Н. Толстой. Статья «Голубой плащ»). Для того чтобы привести к этому состоянию читателя, стремление к идеальному должно быть присуще поэту. У Александра Люлина оно очевидно, хотя трудно в пределах видимого мира, отягощённого грехами, стремиться к справедливому суду, к правде. Предчувствуя существование законов совершенства, видя «осколок неба на земле», Александр Люлин всем своим творчеством встаёт на защиту красоты, которая у него ассоциируется не только с образом любимой женщины или матери, но в первую очередь с Родиной, с её природой, с её историей и верой.

У меня, у славянской твари —
Так уж распорядился Бог —
Всё в единственном экземпляре:
Мама, Родина и любовь.
Мне любая страна — чужбина,
Кроме той, где на свет рождён.
К ней любовью христианина
Я пожизненно пригвождён.
Я стою у столба позора,
У распятия, у креста:
Сострадательному лишь взору
Открывается красота...

У распятия, у креста находит высшую красоту Ирэна Сергеева, художник бережно-экономного, убедительного, узнаваемого поэтического слова. При всей их поэтичности стихи поэтессы обладают особым художественным своеобразием, которое заключается в непостижимой ёмкости, глубине и целостности каждого стихотворения. Выражаясь словами Е. Трубецкого, можно сказать, что каждое стихотворение «подчинено архитектурному замыслу». Есть что-то «каменное», незыблемое в поэтических миниатюрах поэтессы, где очевидна смысловая концентрация вокруг некоего Главного Смысла, «Камня живого», вокруг Которого всегда людно, тесно, нет лишнего, незаполненного пространства. Именно так, «в тесном смысле слова», в непременной, присущей духовному искусству симметрии вокруг единого центра, строится каждое стихотворение Ирэны Сергеевой.

Час проспала — и выспалась.
Крошки не съев, сыта.
Мысли сложила в исповедь,
Встав на порог скита.

Женская поэзия в современной петербургской литературе является её особым достоянием и может быть представлена именами многих талантливых авторов. Острое чувство греха и покаяния, духовная свобода, красота и любовь отличают светлую лирику Татьяны Егоровой. Образы вечности она ищет не столько в небесах, сколько на своей родной грешной земле: в скромных русских деревянных церквушках, мастерски создавая их поэтические образы; в судьбах подвижников и страстотерпцев, простых людей и гениев, наделённых талантами. Свет и тепло несут людям негасимые лампадки её поэтических творений.

Путь известен, но заранее не задан.
По Писанию и вопреки ему.
Дьякон вышел, и афонский ладан
Сам собой рассеивает тьму.

Поэзия Ирины Моисеевой – истинно петербургская, волнующая и глубокая, мудрая и целомудренная, музыкальная и живописная. Мировоззрение поэтессы широкоохватно в традиционных границах. Мир – рай, мир – благодать, мир – дом, мир – семья: это для нее не только исконное знание, но личное убеждение, необходимое женщине, как управительнице мира, даже маленького, семейного. С материнской заботой и надеждой смотрит она, как ребенок идет со свечой. Она знает, что это трудный путь, знает, что

Свеча, что ребенок из церкви несет.
Что гаснет, но не угасает!

Стихи Елены Шаляпиной (1955 - 2021) — это стихи русского православного поэта, не опалённого модной ныне рациональностью, но наполненные ценностями духовными. Несмотря на то, что поэтесса во многих своих произведениях обращается к трагическим, горьким страницам личной жизни, неотделимой от жизни её возлюбленной России, они не изнуряют рефлексией и скептицизмом. Наоборот, это стихи, имеющие смысловую основу, обладающие бережным отношением и к поступку, и к слову. Каждое её стихотворение является самостоятельным полотном и лучится неиссякаемой верой и надеждой. Поэтесса уверена, что её жизнь хранима кем-то, «кто до рассвета, воздевая руки, так дерзновенно молится о нас». К зримому образу «воздетых рук» поэтесса обращается не раз, что свидетельствует о её горнем зрении, о её умении видеть невидимое.

И холодок одиночества в сердце проник

Горьким предвестником горшей, быть может, разлуки...

Прошлого непоправимый листаю дневник.

Дворик больничный... и клёна воздетые руки...

Лирика Ирины Важинской (1960–2015) обладает духовной глубиной и щемящей откровенностью. Поэтесса перед читателем не пытается предстать ни в лучшем свете, ни подчеркнуть свою яркую природную красоту. Скорее, наоборот, — отступает в тень храмовых сводов, чтобы мы смогли лучше рассмотреть всё то, о чём с такой болью и любовью нам рассказывает художник, которому дано услышать минувшее и увидеть грядущее. Все её стихи наполнены личными, нескрываемыми переживаниями, во многом связанными с судьбой Родины, подвергшейся на долгие годы духовному разорению. Поэтесса своим творчеством и противостоит ему, и восстанавливает порушенное. И это такой же жизненный подвиг, как подвиг солдата. Своей судьбой Ирина Важинская подтвердила, что настоящая поэзия — жертвенна.

Распята церковь на Голгофе деревенской
Над руслом усыхающей реки.
И скорбью переполнены вселенской
Шиповники, полынь и васильки.
Случайный путник добредёт едва ли
До стёртых прихожанами ступеней.
Здесь прадедов когда-то отпевали
И тихо опускались на колени
В часы простой, но истовой молитвы —
Пред Ликами преображались лица…

ННа пороге храма, там, где «пред Ликами преображались лица», осмысливает бытие и поэт Андрей Ребров, пытающийся преодолеть временную и пространственную ограниченность человеческой жизни. Это преодоление может быть только духовным. Когда красота реального мира и нравственная сила авторской мысли сливаются, то рождается нечто новое, по определению Виссариона Белинского «долженствующее быть сущим» и «совершенно никогда и нигде небывалое». Читая стихи Андрея Реброва, осознаёшь, что они действительно особенные, такие, каких ещё никто не писал. Поэт создаёт свой образный Космос, включающий великий мир Вечности и малый мир, переливающийся разноцветными земными красками, насыщенный непостижимыми образами зримой Красоты. Непостижимыми внутренними силами, вероятно, заключёнными в одарённости поэта, этот мир, в каждом миге которого «длится свет», этот мир, будучи протяжённым, сжат в пространстве и сдерживается в пределах поэтического творения, чаще всего небольшого, состоящего из двух-трёх строф. При том, что поэт предполагает неразграничение мира того — евангельского и мира этого — житейского, сам он творит с неким отдалением, с особым страхом и почтением к миру тому, который озаряет «зоркая свеча» его веры, позволяющей в минуты духовного прозрения увидеть, как

...вдоль Смоленки Ксения, сияя,
Идёт в юдольной мгле по мостовой.
Грядёт сквозь годы в образе бедняцком,
Всю Русь вместив в ладонях — на груди.
И я спешу, спешу, но не угнаться —
За ней, идущей тихо впереди.

Очевидно, что Андрей Ребров не одинок на этом, освещённом духовным светом пути, объединяющем многих петербургских писателей. Современная петербургская литература, возвращающая ценность русскому слову, становится явлением общероссийским, так как живое русское слово всегда способствовало соборности, объединяло людей. В связи с этим её качеством ей чинятся искусственные преграды. Преодолеть их нам удастся только сообща.

Свидетельством уникальности петербургского пласта литературы начала XXI века является отсутствие суживающих границ литературных школ или выдуманных направлений. Однако при всём разнообразии творческих почерков, художественных стилей, жанров, у новой санкт-петербургской литературы есть общая тенденция — наследование традиций великой русской духовной классической литературы. Эта связь глубинная по содержанию творчества, а не по манере, магистральное её направление — «возврат к глубокой простоте, простоте, над которой надо думать и которую надо почувствовать» (Георгий Свиридов). Не поток субъективного болезненного сознания, а выстраданное сердцем понимание действительности, глубокая, развивающаяся мысль, чувство Родины как целого, чувство истории в сегодняшнем дне, возвращают в нашу новую современную литературу традицию, сознание неразрывности и бесконечности жизни.

В осмысление запоминающейся поэтической строки Николая Рачкова, сказанной о русском народе и доказанной выдающимся поэтом всем его творчеством: «Без нас погибнет этот мир», думается, что гибель мира определяется всё-таки промыслом Божиим. Но с уверенностью можно сказать, что без духоносной русской литературы, без её светозарного слова, без её чаяния о Божием мире, который онтологически развивается в сокровенном согласии с русской жизнью, в «этом мире» могут начаться процессы аннигиляции. И люди творческие, несущие искру Божию таланта, тем уверенней могут помешать этому процессу, чем отчётливее будут понимать, что без их веры, без их трудного пути к истине — померкнет этот мир.

 

Избранные стихи Валентины Ефимовской

 

* * *

России дух вовек не источится,
Как тысячу, как двадцать лет назад…
Бескровные, родные вижу лица
Погибших за неё солдат.

Отчизна — суть извечных упований
Героев Бреста, Ясс, Бородина.
Росси сердце — это поле брани.
С победой не кончается война…

И наши православные границы
Тьма одолеть пытается опять.
России дух вовек не источится,
Пока на Бога будем уповать,

Покуда в горний край Господни слуги
Возносят, утешая, души тех,
Кто отдал их за веру и за други,
И русских душ пред Богом больше всех.

Ополчение

В войне извечной, мировой
я — ополченец, рядовой,
один из множества солдат.
Но мне не нужен автомат.
Вооружусь, идя на бой,
своей бессмертною душой.
Дано мне только в ней нести
стон покаянного «Прости»
и радость неземных небес.
Щитом нательный станет крест.
У кромки вражьего огня
обгонят слабую меня
те, кто смиренней, кто честней,
кто в вере крепок так своей,
что в пламени неповредим…
Сим Ополченьем — победим!

Минута молчания

Пульсар-метроном, когерентный с набатом,
Мой взор погружает в глубины времён,
Туда, где минуты хватило комбату
В атаку увлечь за собой батальон.
Солдат не раздумывал даже минуты:
С гранатой — под танк он и грудью — на ДОТ.
Минута молчания громче салюта —
Вмещает и судьбы, и времени ход,
И скорбное эхо Голгофских ступеней,
И сердце моё, что трепещет, приняв
Жизнь в дар от поправшего смерть поколенья
И кванты Пасхального света-огня.

ВРЕМЯ «Z»

Буква Z в древнегреческом алфавите символизирует Архангела Михаила с копьем, разящим Сатану

В начале было Слово – Мысль без звука,
И воцарился во Вселенной Свет.
К Первообразной тяготеет буква –
Метафизическая греческая Z

Как шифр непостижимой Крестной жертвы
И знак координаты бытия,
Как символ причиненья аду смерти
Клинком архистратигова копья.

Архангел Михаил – небесный воин –
В конце времен повергнет Сатану.
А ныне наши русские герои,
Осуществляя время «Z» любовью,
Победный путь с кровоточащей болью
Торят через кромешную Войну.

СРЕДСТВА БОЕВЫЕ

Никто мне не озвучивал приказ,
О долге не напоминал сурово –
Пока вы там воюете за нас –
О вас сказать возвышенное слово.

Оно само излилось из души.
И кадровых, и ратных чту едино,
Защите Жизни посвятивших жизнь,
И обнимаю каждого как сына.

Пока вы там, здесь вера и любовь,
И состраданье – средства боевые.
Велит мне сердце – громче славословь
Солдат России! В Слове – все живые.

НА ЖЕРТВЕННОМ РУБЕЖЕ

Славлю вас, родные мои,
И дончане, и луганчане,
Претерпевшие с адом бои,
С тьмой сражались вы днями-ночами.
Лютость вражиих пушечных жерл
Верой кроткою пересилив,
Вы на жертвенном рубеже,
«Градов» чествуя благовест,
Смерть срамя, обнялись с Россией,
Даровавшей вам, как просили,
Сень Державы и Русский Крест.

Война священная

Без креста в сорок первом встречала
Русь-Россия врагов своих.
«Жди меня» — молитвой звучало,
Словно ладанка был тот стих.
Как с икон, смотрела с плакатов
Богородицей Родина-мать.
Уходили на фронт солдаты,
Не умевшие крест целовать,
Но, как витязи в русской сказке,
Сокрушили логово зла…
День Победы и праздник Пасхи —
Жизни два багряных крыла!

«Коридор смерти»

                                                      Вечная память героическому подвигу железнодорожников, которые по
                                                      легендарному «коридору смерти» под прицельным немецким огнём водили
                                                      поезда с продовольствием в блокадный Ленинград

                                                                                                                                                                  E = mс2
                                                                                                                                                                  Эйнштейн

Я верю, — с посекундным постоянством
вернётся время к нам за часом час,
поскольку искривляется пространство
вблизи неизмеримых звёздных масс.
Но где любви энергия лучится,
там массы большей во Вселенной нет,
и жизнь над смертью неизбывно длится:
меж телом и душой в квадрате свет!
И в этом свете жертвенном не меркнет
Простая и незыблемая суть:
Прорвётся поезд «коридором смерти»,
Для жизни вечной проторяя путь!

В огне войны

Меняется природа вещества,
Когда огонь его строенье рушит,
Являя прах любого естества…
Но прахом никогда не станут души.

Под Андреевским флагом

                             В. Н. Ганичеву

Блаженно дыхание бриза
Томительно чайки кричат,
Златою нетленною ризой
На волны ложится закат.
Вздыхая, печалится море,
Что зыбок и призрачен мир.
В пучине лежат, как в соборе,
Священник, матрос, командир.
И вижу я, глядя на воду,
Картины геройских смертей —
В сраженьях морских за свободу
Великой Отчизны моей…
На палубе крови без меры,
Трагедии близок конец…
Своею молитвенной верой
Спасает духовный отец.
Волна заливает каюты,
Корабль оседает кормой,
Кадит до последней минуты
Священник с седой головой.
Детей своих — добрую паству —
Светло осеняет крестом,
Чтоб каждый из гибнущих спасся
И был бы утешен Христом.
«Сдавайтесь! — стихия бесилась —
И жизнь вам враги сохранят».
Но насмерть герои стоят,
Приемля лишь Божию милость
К погибшим за други своя.

Реквием

Мальчики мои, сыночки,
Нет могилок ваших на земле.
Ветер гасит свечек огонёчки,
Имена теряются во мгле.
Вскинут волны из сокровищ донных
Ленточку с названием «Варягъ»…
Как сказать вам, что в России помнят
Всех погибших за неё в морях!?
Вынесет прибой на древний камень
Чёрную пилотку со звездой…
Как сказать, что нынче в Божьем храме
Служат службу вам за упокой!?
Тихие возносятся рассветы,
Затаился, но не сгинул враг…
Как сказать, что юные кадеты
Приняли ваш легендарный стяг!?
Мальчики мои, сыночки,
Сколько ж вас покоится на дне!?
Полевые синие цветочки
Брошу убегающей волне.

В Никольском соборе

Разбивается ветер о купы дерев,
Что листвою рокочут, как море.
Но спокойно безбрежен мажорный распев
Поминальной молитвы в соборе.
Поминает священник Гангут, Наварин,
Основателя тверди Кроншлодта,
«Трёх святителей» подвиг, Казарского чин,
Краснозвёздных героев Балтфлота.
И влажнеют глаза молодых моряков,
И колени касаются пола.
Станет бремя служенья Отчизне легко,
Если рядом святитель Никола.

Выбор

Когда входили в бухту крейсера,
Когда отец легко сбегал по трапу,
Моё взмывало детское «Ура!»,
Цепляя коршуна за бронзовую лапу
На обелиске в честь Погибших кораблей…
Под штормовым сердцебиеньем флага
«Вальс Севастопольский» я пела всех слышней,
Я подпевала морякам «Варяга».
От мамы знала, помнящей войну, —
Нам никогда не подпоёт Европа…
Царю тому на верность присягну,
Кто возвратит России Севастополь!
                                            2005 г.

СВЕТ ОФИЦЕРСКИХ ЗВЁЗД

                           Моему отцу
  капитану I ранга, профессору   
                     Валентину Александровичу Станкевичу

1.
Черноморскою пахнет волною
захлестнувший былого сполох:
вижу маму свою молодою
в белом платьице в чёрный горох.
С ней я в детстве стою у причала:
многолюдно на Графской с утра —
с океанских широт величаво
возвратились домой крейсера.
Помню вкус горьковатого ветра
и отца офицерский мундир…
Бесконечное облако света
мне мешает войти в тонкий мир.
Прорываясь слепящей пучиной,
память плачет и светится вновь
верой в то, что с телесной кончиной
на погост не уходит любовь, —
бытие обретает иное,
выходя за предел бытия,
где отцову любовь знали трое —
моя мама, Отчизна и я.

Свет небесный любовь имела,
Солнцем в сердце отцовом зрела,
прирастало оно лучами
от крещенья в Никольском храме,
с колыбельною песней простою
и с ребячьей морскою мечтою,
с самодельною первой лодкой
и с последней блокадной сводкой;
и в Подготских8 казармах хладных,
и в шеренгах литых парадных,
с терпеливой пустой утробой
под тяжелой курсантской робой;
службой-верой на море Чёрном
и за кафедрою учёной
изнуряющею заботой
о наследниках чести флота;
и примером — коль дал Присягу,
так военно-морскому флагу
и Отчизне честно служить,
чтоб до капли живот положить…

И до капли иссякли силы.
Вечен сердца любого свет,
если он — от любви к России,
если ближний им обогрет.
Сгусток памяти монолитен,
если тяжко, уткнусь без слёз,
словно в детстве, в отцовский китель,
в свет его якорей и звёзд…

Люблю я воинский парадный ритуал
и строй штыков, готовых к обороне.
Скорблю, услышав оружейный залп,
когда своих военные хоронят.
Несут смиренно: тяжек гроб, как крест;
смысл бытия нам до конца неведом…
Не меркнут светы офицерских звезд,
затепленных от солнечного Света.
И слышится в сиянье их лучей,
что нет служенья ратного нужней,
и по плечу оно лишь людям сильным…
Пасхален поминальных свет свечей,
Акафист присножертвенной России.

Имена

Как нежны русские мужские имена:
Иванушка, Николушка, Андрюша, —
Смиренна их созвучий глубина,
Словно в раю друг друга кличут души.
Как славны русские мужские имена!
С надеждой называет их Держава,
Когда в опасности родная сторона:
«Георгий! Александр! Димитрий! Савва!»
Пантелеймон, Василий, Михаил —
Торжественно звучит, благочестиво,
Евлампий, Феодосий, Даниил, —
Как свет лампады, слог неистощимый.
Дар Божий — имя доброе твое,
Издревле освященное святыми.
По имени да будет житие,
А житием — да озарится имя!

* * *

                             Что в имени тебе моём…
                              А. С. Пушкин

Во всех краях, в любые времена
Рос человек от имени — от слова.
Без имени кто я? — величина,
Неймущая значенья никакого.
Вне имени чужда я бытию,
Пронизанному свыше данным Словом.
Лишь в имени пред Богом предстаю,
Лишь имя — духа вечная основа.

Сомнение

О, Всевышний, открой мне, скажи:
Ты совсем уничтожишь меня,
Или что-то останется жить,
Бесконечности свойства храня?

Наша идея

                          Как бы нам петь Божьи песни и растить
                          на наших полях Божьи цветы…
                                                                   Иван Ильин

От мысли неуёмной холодею:
увижу ли при жизни, наконец —
сияет всенародная идея,
как Царский над Россиею венец.
В ней ярче и дороже всех алмазов —
любовь к Отчизне на века веков,
а вместо изумрудов и топазов —
простая мудрость русских мужиков:
достойным братом будь единоверцу,
а иноверца зря не обижай,
врагам — огонь оружия и сердца,
но первым не стреляй, не угрожай.
Родного не кляни чужим в угоду,
а гостю — добрый с солью каравай,
но созерцанья тихого свободу
ни за какой посул не отдавай.
Не предавайся мании величья,
но и смиренья знай пределы ты,
укореняй духовные обычаи
да Божьи на полях расти цветы.

Спектральный анализ

                             Митрополиту Константину (Горянову)

Насыщен спектр земного бытия,
нет одинаковых полос в нём. Где-то
в том спектре жизнь отмечена моя
пульсирующей слабенькой дискретой,
лучащей мыслей симфоничный ряд…
Ужели всё в небытие уходит?
О чём созвездий письмена горят
в просторах галактических угодий?
Летят кометы, огненно дыша, —
от своего горения до праха…
Но гасит страхи бытия душа
высоким надбытийным Божьим страхом,
дающим зреть невидимый процесс:
как душ иных могучие дискреты
растут согласно с Волею Небес
и достигают вечной жизни Света.

* * *

Когда печально вспоминала мать,
Как зверски хамы храмы разоряли,
Казалось мне, — за «белых» воевать
Пошла бы я сумняшеся едва ли.
Когда по Пискарёвскому хожу
И слышу эхо собственного шага,
В мечтах я в Красной Армии служу
И с ней иду упорно до Рейхстага.
Дробится сердце, как в листве заря.
Лишь целому ему бороть стихии,
Постигшему, что служат не царям,
А Божией избраннице — России.

Дом с ангелом

С мамою и я жила в блокаде…
Кто сказал, что не было меня,
Если жизнь в блокадном Ленинграде
С первого запомнила я дня.
Были клёны небывало алы,
В худобе болезной тополь наг,
И Петра десница простирала
Предостереженья явный знак.
Зла не ждали голуби и розы,
Золотом переливалась тень.
В городе бомбёжки и морозы
Грянули в один и тот же день.
Замело, завьюжило, завыло.
Помню, как Неву теснили льды.
Вкуса не забуду до могилы —
Невской замерзающей воды.
Той воды, которую в бидоне
Матушка моя с трудом несла.
Ангел на её старинном доме
Каменно простёр свои крыла:
На неё, ещё девчушку, глядя,
Ей безмолвно прочил райский свет…
До рожденья в мирном Ленинграде
Я жила в аду блокадных лет.

Старики

Не меркнет лик живительной реки,
И словно не стареют Росси зданья.
Но в городе должны быть старики!
Бессмертье достижимо состраданьем.
Живых да будет много стариков,
Ворчливых, поучающих, усталых,
Пусть обойдённых славою веков,
Но для меня звучат, как с пьедесталов,
Знакомые рассказы их про те
Сто двадцать пять спасительных блокадных,
Про горький бой в кромешной темноте,
Про сладость слёз победных и наградных.
Без вечностных опор ветшает кров,
Душа без памяти бессовестна и лжива.
Помолимся за наших стариков —
Подольше бы, родные, были живы…

Вальс

Никогда не вернусь в этот город утрат,
В этот город, в мученьях рождённый,
В этот город-дворец, в этот город-парад,
В город летних ночей просветлённых.
Никогда не вернусь в этот город церквей,
Осквернённых, а ныне хранимых,
В этот город бродяг, в этот город царей,
В этот город родных и любимых.
Мне вовек не придётся прокладывать след
В этот город дождей и туманов,
В этот город-экстаз, в этот город-балет,
В этот город великих романов.
Даже в мыслях своих никогда не вернусь
В город, знавший Блокаду, Победу,
Потому что клянусь, пред иконой клянусь —
Никуда от него не уеду!

МЕДНЫЙ ВСАДНИК

Святому – тезка, детище Петрово,
Санкт-Петербург – наследник царской крови,
Ответственного права родового –
Защитником быть людям и героем.
Какая б в небе ни змеилась буря,
Какая б ни плевала тварь на Солнце,
Любой поползновенный аспид будет
Здесь уничтожен к славе змееборца,
Чей конь врага с дыханьем ядовитым
На камне одоления и веры
Сминает остро-кованым копытом,
В веках являя уровень примера.

ГИМН САНК-ПЕТЕРБУРГУ

Твердыня, торжество Петровой воли…
Храним ты свыше данною судьбой,
Молитвами, поэмами отмолен
От тьмы времён, светлейший город мой!
Искуплен ты стараньями и жертвой
Заморских зодчих, русских мужиков,
Несокрушим в своей красе бессмертной
На зыбкой почве древних берегов.
Сполна познавший муки ран и глада,
Непознанный отчаянным врагом,
Ты — «долги наша», «на земли» — награда
Грядущему, прославленный в былом.
Ковчег ты, к небу души возносящий,
И — колыбель для грешных и святых.
Жизнь вечную невечный ты обрящешь.
Велик Господь в творениях своих!

1Современная русская литература (1990-е гг. — нач. ХХI в.): учебник для вузов. М.: Академия, 2005. С. 3.
2Там же. С. 4.
3Константин (Горянов) митрополит. Апокалипсисы революций. СПб. Издательский дом «Родная Ладога». 2018 г., С. 22.
4Казин А. Л. Русская красота. СПб.: Алтейя, 2003. C. 3.
5Степанов А.Д. Русская идея. XXI век. М., 2021 г. С. 6.
6Раш Карем. Небываемое бывает. М.: Военное издательство, 1990. С. 40.
7Цит. по: Безлепкин Н. И. Философия языка в России. СПб.: Искусство, 2001. С. 10.
8Подготовительное училище (1944 г.) на базе Высшего 1-го Балтийского военно-морского училища.