К 80-летию Победы в Великой Отечественной войне.
Часть 9
4 сентября 1943 года
Несомненно, масштаб и трагедия войны, и та мощнейшая духовная составляющая продолжающегося смертельного противостояния, ясно поставили вопрос о необходимости изменения отношения к Церкви.
Сталиным, при молчаливом недоумении своего окружения, было объявлено о решительном повороте на восстановление полноценной структуры Русской Православной Церкви, и, более того, о возобновление ее нормальных отношений с государством. При этом заметим, что до войны ни о чем подобном и помыслить было не возможно.
До войны, к 1939 году количество работающих храмов на всей территории СССР, сократилось до нескольких сотен из тех 69 тысяч, что существовали в России до революции. Что касается каких-либо епархиальных структур, то они были уничтожены полностью. Перед самой войной, в мае 1941-го митрополит Сергий (Страгородский) в разговоре с протопресвитером Василием Виноградовым, так оценивал ситуацию: «Церковь доживает свои последние дни»[1]. Но как известно, «Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет» (Гал. 6,7). Потому не мог не обрушится «бич Божий» на страну богоборцев, и жестокая кара не замедлила себя ждать, «ибо приходит гнев Божий на сынов противления» (Еф. 5,6).
В тоже время, та активная роль, которую взяла на себя Церковь с самого начала войны не могла остаться незамеченной. Церковь, как и весь русский народ проявила мужество и стойкость, обнаружила способность особым образом, словами идущими от сердечной веры ободрить и поддержать людей в тяжелое военное время. На уцелевших приходах был объявлен сбор средств на нужды фронта, на приобретение необходимого оружия и техники. 7 марта 1944 года от Русской Православной Церкви было передано сорок танков Т-34. Этой танковой колонне было присвоено имя Дмитрия Донского. Таким же образом была сформирована авиационная эскадрилья «Александр Невский». Сталин тогда объявил духовенству и всем православным людям благодарность от лица Красной Армии.
Важно отметить то, в момент каких событий на полях сражений произошла, та знаковая, и совсем еще недавно абсолютно невозможная встреча Вождя с иерархами Русской Православной Церкви в сентябре 1943 года.
Надо понимать, что летом этого 1943 года наступил коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны, начатый под Сталинградом, и завершённый в Курской битве. По своим масштабам, результатам и военно-политическим последствиям битва под Курском оказалась одним из ключевых сражений войны, и самым крупным, даже величайшим танковым сражением в истории. Она завершилась 23 августа 1943 года освобождением Харькова.
Пришло время реализовывать те планы, что постепенно созревали в голове вождя в тяжелые моменты смертельного противостояния. Архивная запись от 4 сентября, повествующая о встрече митрополитов Сергия (Старогородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича) со Сталиным, ясно свидетельствует о том, что столь всеобъемлющие предложения вождя явились полной неожиданностью как для присутствующих соратников вождя, так и для приглашенных церковных иерархов.
Безусловно этот вопрос обсуждался в руководстве страны заранее, но столь масштабное и радикальное возвращение Церкви в жизнь советского общества предположить никто не мог. Однако Сталин энергично настаивал на скорейшем избрании Патриарха, на открытии Семинарий и Академии, возобновление церковных издательств и производств, и на всем прочем, включая освобождения репрессированных священнослужителей. «Можете рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с организационным укреплением Церкви и ее развитием внутри страны»[2], – подытожил разговор Сталин.
До нас практически не дошли свидетельства очевидцев той уникальной встречи, потому важно упомянуть то, немногое: «К концу встречи митрополит Сергий был страшно утомлен и едва держался… Сталин, взяв митрополита под руку, осторожно, прямо как настоящий иподиакон, свел его по лестнице вниз и сказал на прощание следующую фразу: “Владыко! Это все, что я в настоящее время могу для Вас сделать”»[3].
Избранничество
Был ли способен Сталин, в полной мере понять духовное значение происходящего небывалого противостояния и нашей Великой Победы, равно как и величие чудесного заступничества Божьей Матери за поруганную Святую Русь – четвертый Ее удел? Мог ли осознать масштаб произошедшего своего Божьего избранничества на роль «Удерживающего теперь» (2Фес. 2,7)?
Чтобы ответить на этот вопрос следует привести высказывание блаженной Матроны Московской. По словам очевидцев, как-то она сказала: «Кто знает, может, Господь и простит Сталина! Он сам пленник!». И в этих словах самая суть положения Сталина и пределы его возможностей. Здесь же и ответ на многочисленные, и порой, прямо противоположные мнения о нем.
При всём своем авторитете, и казалось бы, неоспоримом «культе личности», он всегда оставался заложником той бесчеловечной идеологии, отлаженной государственной машины и жёсткой партийной дисциплины. Действовать можно было лишь в рамках этой догмы. Отступать от нее нельзя и попыток этих не простят, что и подтвердила предсмертная и посмертная история вождя. Нам порой кажется, что «всё могут короли». Однако, это далеко не так.
В этой связи вспоминается примечательный диалог, произошедший между Штирлицем и генералом Вермахта в купе поезда, из известного романа Ю. Семёнова. Речь в нём шла об очевидно проигранной войне и грядущей катастрофе Германии. Штирлиц тогда задал вопрос: «Так почему же вы не поднимете свой корпус? Почему не сдадитесь в плен?.. Вы же можете приказать».
И вот, тот очень верный ответ генерала: «Можно приказать умирать. Но нет еще таких приказов – жить, сдаваясь врагу. Не научились писать ни в одной армии мира»[4].
Так и в нашем случае. Все принявшие в сердце безбожное учение и вставшие на путь борьбы с Церковью, сами становятся рабами своих пагубных заблуждений. Они вынуждены жить с оглядкой и следовать на поводу, как невидимых сил тьмы, так и своих соратников-богоборцев. Об этом говорил проницательный Карл Юнг: «Сталин окружён стаей волков. Он вынужден оглядываться и всё время держаться настороже»[5].
В том-то и состоит уникальность феномена Сталина – будучи лидером большевиков, он сумел осуществить при этом реализацию Божьего промысла. Следует признать, что та неожиданная роль, которую уготовал ему Господь в нашей истории, раскрывалась подчас не благодаря изначальному существу его личности, а вопреки всему тому, что мог представлять собой этот матёрый «большевик-ленинец».
Здесь, собственно, и кроется ответ на общепризнанное парадоксальное расположение и уважение народа к этому человеку долгое время являвшемуся олицетворением горя и запредельно тяжёлых страданий многих российских семей в 20-е – 30-е годы XX века.
Скорее всего, сам русский народ сумел почувствовать эту важную перемену. Люди бессознательно, трансцендентно осознали и внутренне приняли это значение Сталина пред Лицом Божиим. Здесь уже Сам Господь, Своею волею переплавив его в огне Великой Битвы с силами зла, вручил ему эту высоту духовной миссии, на которую подняла его мировая история.
Отсюда проистекает эта странная, и даже иррациональная, любовь к Сталину, неистребимо живущая в самых разных слоях населения, порой с прямо противоположными жизненными установками. Об этом явлении, верно судили древние: «vox pоpuli – vox Dеi». Воистину, «глас народа – глас Божий».
Когда Хрущёв в 1962 году предложил маршалу Рокоссовскому написать «разоблачительную» статью о Сталине, тот ответил: «Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой!».
Почему-то, именно наш народ так чуток сердцем и способен безошибочно распознать это Божье избранничество. Будь-то, на лидера нации, вождя народа, Верховного Главнокомандующего, или, по-евангельски, на «Удерживающего теперь» (2Фес. 2,7). Много у нас в истории было фигур, добравшихся до вершин власти, но мало кого народ принял сердцем.
Собственно, здесь же кроется и причина той ненависти к Сталину, которая охватила его окружение вскоре после войны, и их «странное» поведение в первые часы смертельной болезни вождя в марте 1953 года. Не случайно практическую реализацию этого иудина греха возглавил Хрущёв, самый яркий и оголтелый богоборец. Именно он, закоренелый «троцкист», случайно уцелевший при партийных чистках, являлся наиболее активным и деятельным инициатором массовых репрессий в 30-е годы. Кому как не ему, понадобилось энергично организовать и провести компанию по «разоблачению культа личности Сталина» и «восстановлению попранных ленинских норм».
Потому закономерно, что после смерти Сталина, его «попытка восстановить положительный образ и влияние Русской Православной Церкви на внутригосударственную и внешнюю политику был представлен как отход от ленинизма, непозволительный в рамках коммунистической идеологии. Взаимоотношения государства и церкви вновь пришли в состояние противостояния, началась новая волна борьбы с религией»[6].
Примечательно, что компания десталинизации 1956 года начавшаяся с памятного доклада Хрущёва вовсе не принесла признательности народа, а, наоборот, поселила смятение и недоумение в души людей, и была воспринята в обществе, как глубокое потрясение. По воспоминаниям очевидцев, при чтении доклада «никто даже не смотрел друг на друга – то ли от неожиданности случившегося, то ли от смятения и страха. Шок был невообразимо глубоким»[7].
Дальнейшее показало, что народ не поверил «разоблачителям», пытавшимся все списать на вождя. Внутренне чутье людей все вернуло на круги своя. Следует признать, что имя Сталина оказалось тесно связано с неистребимым запросом русского человека на строгого, мудрого и справедливого правителя, лидера нации и хозяина земли, будь то «отец народов», герой-заступник, или «царь-батюшка».
Этот чаемый людьми избранник воплощает собой извечный запрос русской души на существование на земле Высшей справедливости, с ее неистребимой тоской о некоем Царстве Божьем на земле, и о Золотом веке. И эта тоска души народа самым парадоксальным образом была увязана с образом «вождя всех времен и народов» Иосифом Сталиным.
Собственно, этот запрос и был тем самым, что подвигло русский народ поверить большевикам и пойти «строить новый мир» добра и справедливости. Интересно, что эту черту русской души воспринимали, как возможную причину грядущих народных волнений даже высшие царские сановники: «Особенно благоприятную почву для социальных потрясений представляет, конечно, Россия, где народные массы, несомненно, исповедуют принципы бессознательного социализма»[8].
Подводя итог нашим размышлениям о весьма противоречивой роли Сталина в духовной истории нашей страны, следует оставаться в русле нашей христианской традиции и помнить, что «Церковное предание запрещает нам вершить суд над человеческой душой: глубочайшие тайны сердца ведает только Бог, и лишь на всеобщем Суде, когда все “тайное станет явным”, будет вынесено справедливое суждение, скрепленное Божественным Приговором. В земной жизни никто из человеков не может быть уверен в себе или в ком-нибудь другом, будет ли он осуждён или избежит этого строгого Суда»[9].
«Восточный вопрос»
Вернемся на противоположный полюс того смертельного противостояния. Мы раньше рассматривали вопрос откуда черпалась Гитлером звериная ненависть к еврейской нации, и почему кровь этого народа так мешала воплощению его богоборческих планов. Но, говоря об этом, нельзя забывать, что ненависть «бесноватого фюрера» к русскому народу была не менее яростной, и судьбу нашей стране он готовил страшную.
На месте европейской части России должны возникнуть четыре крупные области, так называемые, Инспектораты: Баден (центр – бывший Киев); Вестфалия (Баку); Саксония (Москва); Голштиния (Ленинград).
Мы ранее уже касались судьбы Москвы в планах Гитлера. Что касается Ленинграда, то именно Гитлеру принадлежала идея удушения этого города голодом через полную блокаду: «Гитлер объявил, что Ленинград не будет браться приступом, он будет просто задушен голодом. Просьбы города о сдаче будут отклоняться, так как мы не должны решать проблему существования населения и его питания»[10].
Иначе и быть не могло, ибо «смерть и ад следовали за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом» (Откр. 6,8).
Это решение было не случайным эпизодом войны, а одним из элементов плана по уничтожению 150 миллионов (3/4) населения СССР. Эта составляющая плана «Ост» была представлена Гитлеру в июле 1941 года помощником Г. Геринга, неким Г. Бакке, уполномоченным штаба «Ольденбург», как «радикальная стратегия голода, направленная против гражданского населения на оккупированных советских землях»[11]. В ноябре 1941 года Геринг делился с итальянским министром иностранных дел графом Г. Чиано своей радостью по поводу наступающей реализации задуманного: «По нашим планам в этом году в России умрет от голода от 20 до 30 миллионов человек»[12].
Сейчас полезно напомнить некоторым нашим нынешним «друзьям» из бывшего СССР и соцлагеря Восточной Европы, что по плану «Ост» им «предлагалось» переместиться на постоянное место жительства в Западную Сибирь, Южную Америку и Африку. Отселить предполагалось около 51 миллиона человек. Из них – 80-85% населения Польши, 65% – Западной Украины, 75% – Белоруссии, также значительную часть населения Латвии, Литвы и Эстонии, и около 3,5 млн. чехов.
Как мы писали ранее, эти дьявольские задумки вовсе небыли неким идеологическим и политическим экспромтом Гитлера. Следует учесть, что у него были хорошие учителя в «фатерланде». Явление в мир Гитлера давно вызревало в недрах тевтонского духа и Германского менталитета.
Так, например, известен «меморандум Ганса фон Зекта» 1920 года, в то время командующего сухопутными войсками, текст которого, очень напоминает строки «Майн кампф». Приведем лишь небольшой отрывок, также для отрезвления наших нынешних «друзей» из Восточной Европы: «Эта будущая война, возможно, будет стоить нам одного миллиона солдат... Но что значат эти потери по сравнению с возможностью изгнания 20 миллионов человек, среди которых много таких подонков, как евреи, поляки, мазуры [потомки польских переселенцев в Пруссии – прим. Ред.], литовцы, латыши, эстонцы и др.? У нас есть силы сделать это...» [13].
Ложь блицкрига
Итак, патологическая ненависть Гитлера к еврейскому народу привела к уничтожению шести миллионов евреев. Но, с не менее агрессивной яростью фюрер реагировал и на русский мир. Может показаться странным, но именно эти два народа были восприняты руководством Третьего рейха, как главное препятствие в реализации своих сатанинских планов.
На первый взгляд, этот союз народов, избранных в качестве объектов непреодолимой ненависти, носит явно парадоксальный характер. Потому в современных исследованиях он воспринимается не иначе, как некий псевдонаучный казус: «русофобия, как и антисемитизм, в отличие от большинства других национальных фобий, выступает здесь как цельная идеология, то есть как особый комплекс идей и концепций, имеющий свою структуру, систему понятий, историю генезиса и развития, а также свои типичные проявления»[14].
Так или иначе, но именно Россия и русский народ оказался непреодолимым препятствием, так мешающим Гитлеру осуществить долгожданный поворот «шарнира времени». Однако эти сокровенные планы магического переустройства мира знали лишь в ближайшем окружении фюрера. Для всех остальных, «непосвященных» предлагалась расовая теория, объясняющая и оправдывающая необходимость порабощения и уничтожения восточных «недочеловеков».
Шла массовая кампания по обработке населения Германии в духе этого учения. С началом Восточной кампании в ходу были, например, такие «научные» разъяснения, кто такие русские, как то было изложено в брошюре Главного управления СС: «Недочеловек, являющийся на первый взгляд подобным нам биологическим явлением природы с руками, ногами и каким-то мозгом, глазами и ртом, представляет собой на самом деле тварь, внешне похожую на человека, но стоящую в духовном отношении на одной ступени с животными»[15]. Вот так, не больше и не меньше. И эта брошюра, одобренная лично Гитлером, была издана тиражом почти 4 миллиона экземпляров на языках 15 народов.
Столь очевидная патология подобных утверждений имела вполне объяснимую практическую необходимость. Решалась неотложная задача – идеологически подготовить и закалить армию и народ для решительного и духовно мотивированного безжалостного «похода на Восток». «На одной стороне стоит национал-социализм: идеология, основанная на ценностях нашей германской, нордической крови. Это счастливый, прекрасный мир, наполненный культурой, каким и является Германия. На другой стороне стоит 180-миллионный народ, смесь рас и народов, чьи имена непроизносимы и чья физическая сущность такова, что единственное, что с ними можно сделать – это расстреливать этих животных без всякой жалости и милосердия»[16].
Такое оболванивание людей, и агрессивная пропаганда шли полным ходом. «Известно, что такое славяне, – вдохновенно вещал Гиммлер, – славянин никогда не был способен сконструировать что-либо»[17]. Конечно же такие эпатажные идеологические фантазии могли просуществовать весьма незначительный отрезок времени. Да и в целом они были рассчитаны на людей, как говорится, «не отягощенных иудейской химерой интеллекта».
Поэтому отрезвление пришло весьма скоро. Через кровавые сражения, и испытания страшных потерь, ложь о «недочеловеках» и «животных» стала быстро улетучиваться из голов «истинных человеков». Уже к 1942 году в информационных сводках о внутриполитических настроениях в Германии отмечалось, «что в немецком обществе стали появляться суждения, что народ, чувствует, что стал жертвой определенных политических махинаций. Большое количество современного оружия у русских, его тактико-технические характеристики и наличие крупной промышленности произвели обескураживающее впечатление на немцев и разрушили аргументы нацистской пропаганды, превратно представивших им сущность страны русских – Советского Союза»[18].
[1] Поспеловский Д.В. Митрополит Сергий и расколы справа // Вестник РХД. 1990. № 158. С. 75.
[2] О встрече И.В. Сталина с руководителями Русской православной церкви 4 сентября 1943 г.// Атеистические чтения. М., 1990. №19. С. 55.
[3] Левитин-Краснов А.Э. Рук Твоих жар. (1941-1956). Тель-Авив, «Круг», 1979. С. 234. Этот эпизод упоминает и Солженицын А.И.
[4] Семенов Ю.С. Семнадцать мгновений весны. М., «Вече», 2007. С. 411.
[5] Из интервью К.Г. Юнга американскому журналисту в 1938 году...
[6] Клименко А.Н. Влияние идеи «Москва – Третий Рим» на Российскую геополитику XIX–XX вв. М., 2014. С.111.
[7] Яковлев А.Н. Омут памяти. М., «Вагриус», 2001. С. 213.
[8] Из меморандума Министра Внутренних дел П.Н. Дурново на имя Николая II в феврале 1914 года. Цит. по: Искендеров А.А. Закат империи. М., 2001. С. 490.
[9] Регельсон Л.Л. Церковь и сталинизм // Просветитель. Вестник духовного просвещения. № 2-3. М., 1995. С. 157.
[10] Domarus М.В. Hitler: Speeches and Proclamations 1932–1945. «Elsevier Science». 1988. P. 1775.
[11] «Ольденбург» // Великая Отечественная война, 1941–1945. / Под ред. М.М. Козлова. М., «Советская энциклопедия», 1985. С. 511.
[12] Германская экспансия в Центральной и Восточной Европе / Под ред. Королюк В.Д. М., 1965. С. 273.
[13] Сект, Ханс фон, немецкий генерал-полковник, командующий сухопутными войсками Рейхсвера. Цит. по: Горлов С.А. Совершенно секретно: Москва-Берлин. 1920-1933. Военно-политические отношения между СССР и Германией. М., 1999. С. 37.
[14] Неменский О.Б. Русофобия как идеология // Вопросы национализма. М., № 13, 2013.
[15] «Der Untermensch». Berlin, 1942. Ред. Бергер, Готтлоб, генерал СС. Цит. по: Ерин М.Е. Советские военнопленные в нацистской Германии 1941-1945 гг. Ярославль, ЯрГУ, 2005.
[16] Гиммлер Г. Речь перед командованием Группы армий СС «Север» перед началом операции «Барбаросса». Цит. по: Stein H. George. The Waffen SS: Hitler's Elite Guard at War, 1939-1945. Ithaca (N.Y.): Cornell University Press, 1984. P. 126.
[17] Document 1919-PS: Speech by Himmler on the occasion of the SS Group leader meeting Posen, 4 October 1943. P. 118. Цит. по: Родионов, Владимир, историк. Идеологические истоки расовой дискриминации славян в Третьем рейхе. http://actualhistory.ru/race_theory_origins
[18] Из доклада Начальника полиции безопасности и СД, III управления. Берлин, 15.04.1943 г. Перевод Якушевского А. Журнал «Источник. Документы русской истории», N3, 1995 г.
ЧАСТЬ 10
Верховенство магического
Что касается самого Гитлера, то он достаточно трезво оценивал своего главного «восточного» противника, и не впадал в иллюзии о русском «недочеловеке». Конечно же, он свято верил в особую роль, уготованную немецкому народу – чистокровным «нордическим арийцам». Но перед ним стояли иные исторические задачи и грандиозные духовные цели, не сопоставимые по масштабам с временным увлечением «нордическими ариями» и промежуточным периодом существования государства национал-социализма. Эти расовые предвоенные агитки, были рассчитаны на временный эффект для достижения быстрой победы в Блицкриге, для внутренней мотивации войск Вермахта. Соответственно, неудача с несостоявшейся «молниеносной войной», ее затягивание неизбежно повлекли за собой разоблачение этих мифов про СССР и русских «недочеловеков».
Однако, в чем Гитлер никогда не сомневался, так это в том, что война с Россией была фатально неизбежна. Именно эта победа на Востоке, должна была определить его дальнейший полный триумф при воплощении всех иных сокровенных чаяний по радикальному переустройству мира. Его «гаранты» обеспечивали безусловный успех и план Блицкрига развивался с ошеломительными результатами. Мощные танковые клинья немцев прорывали оборону и уходили далеко вперед, психологически деморализуя наши войска и создавая впечатление, что сражение уже проиграно, и что наши подразделения остались в окружении, в немецком тылу.
Сторонние наблюдатели и серьезные военные профессионалы в первые месяцы войны справедливо отмечали полную уникальность развернувшейся на Востоке наступательной операции. Эта стратегия «Блицкрига», несомненно, явилась абсолютно новым словом в истории военного искусства. Известный американский полководец и генерал армии США Д. Макартур писал: «Происходящее немецкое вторжение в СССР – это выдающееся в военном отношении событие. Ещё никогда прежде не предпринималось наступление в таких масштабах и такими темпами, когда за такое короткое время преодолевались столь огромные расстояния… Это триумф немецкой армии…». Однако, далее следовало удивительное пророчество: «берусь, все же, предсказать, что немецкое наступление в России окончится провалом. Рано или поздно, в одном или другом месте, оно неизбежно выдохнется и захлебнётся»[1].
Кстати, следует отметить, что впервые гитлеровцы «выдохлись и захлебнулись» у нас, на Кольском Севере. Германо-финская операция «Зильберфукс» («Серебряная лиса») по овладению городом Мурманском и Кольским полуостровом закончилась ничем, оборону наших войск в течение всей войны прорвать так и не удалось.
Интересно, что Кольский и Крымский полуострова в планах фюрера стояли особняком, как имеющие особое значение. В отличие от иных захватываемых территорий они должны были стать чисто германскими. То есть, непосредственно входить в состав Рейха, как заграничные анклавы. Это объяснялось тем, что Кольский полуостров Гитлер воспринимал, как некую сакральную область, имеющую особое значение в духовном мире[2]. Именно мистическим отношением к этой территории можно объяснить тот факт, что до 9 мая 1945 года здесь сохранялась почти полумиллионная группировка сухопутных войск, в то время, когда судьба всей кампании решалась в иных местах сражений.
Еще раз подчеркнем – проявляющаяся порой странность поступков Гитлера, и их кажущаяся «неразумность» обусловлена тем, что фюрер руководствовался целями вне мирской логики. Верховенство духовно-магических задач, имело для него абсолютную ценность. Потому военно-политические обстоятельства войны лишь сопутствовали иным, недоступным для «непосвященных» грандиозным тайным планам. Все могло происходить только в русле тех указаний и тех целей, что ставили ему «Высшие Неизвестные». И единственным приоритетом на этом пути, не подлежащим сомнениям, всегда оставалась задача уничтожения как можно большего количества людей. Он не сомневался, что неумолимые законы магического мира сработают сразу, как только его темные кураторы – «Тайные владыки», признают принесенную кровавую жертву достаточной.
Здесь кроются истоки полной неспособности Гитлера идти на какие-либо уступки и договоренности. От сюда происходит категорическое неприятие им самой мысли, не только о возможном заключении мира, но и даже о самом малом отступлении, об отводе войск из-под удара для перегруппировки, для маневра и т.п.
Если солдаты фюрера не могут победить, то они должны умереть. Его непоколебимая уверенность в том, что все возрастающее количество человеческих жертв, непременно приведет к решительному перелому, и будет наконец явлено обещанное чудо, не покидала Гитлера до самого конца, до дня его самоубийства.
Именно из-за несоответствия приоритетов, логика принятия решений Гитлером порой казалась странной. Равным образом практически были исключены компромиссы, без которых, как известно, никогда не бывает политики.
Так в русле полного неприятия «русского духа» со стороны Гитлера и его «кураторов», строилось отношение к идее РОА генерала Власова. Несмотря на убедительные аргументы соратников, ратующих за активное использование в войне огромного потенциала из тех граждан СССР, кто ненавидел Сталина и большевизм, фюрер оставался непреклонен. Никакой союз с русскими категорически невозможен: «Никаких войск Власову не давать, самостоятельных русских формирований не создавать!», так окончательно завершил фюрер дискуссию по этому вопросу в июле 1943 года[3].
Ошибка или неизбежность
«После войны часто слышишь слова о том, что русский поход был большой ошибкой Гитлера, – писал один из крупнейших английских специалистов по истории Третьего рейха, – эту точку зрения я категорически не могу разделить. Не напав на Россию, Гитлер не был бы Гитлером! Для Гитлера русский поход никогда не являлся побочной военной аферой, частной вылазкой за важными источниками сырья или импульсивным решением. Русский поход решал, быть или не быть Третьему рейху. Потому этот поход стал не только обязательным, но и безотлагательным»[4].
Гитлер безошибочно распознавал те мощные сакральные силы, что таятся на бескрайних российских просторах. Этот мессианский потенциал нашей страны его категорически не устраивал. «Не забывайте, – напоминал Гитлер, – что Россия, это не только страна большевизма, но и величайшая империя нашего континента, которая обладает огромной силой притяжения и в результате она способна притянуть к себе всю Европу»[5]. Вот оно – то главное, что предчувствовал и чего боялся «одержимый» фюрер.
И не о неизбежности ли этих событий пророчествовал еще А.С. Пушкин в 1835 году: «Освобождение Европы придет из России»[6].
Аналогичная мысль о фатальном значении России в судьбах Европы, как не странно это звучит, была высказана именно Гитлером. Это предвидение прозвучало в его последнем интервью в апреле 1945 года, в качестве итогового вывода из проигранной войны: «Я вовсе не идеализирую русских, отнюдь, в русских все-таки слишком много азиатского. Но факт остается фактом, русская нация оказалась сильнее и выносливее в этой безумной войне, и я не удивлюсь, если спасение для белой расы придет с Востока»[7].
Эту силу, и этот огромный внутренний потенциал великой державы Гитлер чувствовал всегда, когда еще только планировалось нападение на СССР. Но эти ощущения переживал не только он один. Здесь кроется в целом извечный страх европейца перед нашей огромной и непонятной им страной. Просто Гитлер стал говорить об этом врожденном страхе открыто, чем, собственно, и «очаровал» остальную Европу: «в этом и заключается опасность для нас: Россия может засосать и растворить наш народ в своих просторах. Замечали ли вы, что немцы, долго жившие в России, никак не могут снова стать немцами? Огромные пространства завораживают их»[8].
Однако сославшись на «огромные пространства», все же, истинную, глубинную причину этого духовного противостояния он сформулировать так и не сумел. Причина эта имела иные, метафизические истоки, и постигалась внутренними ощущениями: «Я чувствую колоссальную опасность, которую представляет для нас Россия уже самим фактом своего существования» (А. Гитлер – М. Борману).
Насколько откровенно и ясно сказано – сам факт существования России таит «колоссальную опасность» для таких порождений тьмы, как фашизм, угрожает таким «зверям из бездны», как Гитлер.
Почему так? Что в нас есть такое, что противостоит силам зла уже самим фактом нашего бытия? Очевидно, что это особое предназначение, как замысел Божий о нас, о мессианском служении, некоей высокой идее, уходящей в вечность. Нам самим трудно это осмыслить, и ясно сформулировать, потому что, наверное, это и не наша задача. Верно об этом заметил известный русский религиозный мыслитель: «Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности»[9].
Наши предки, созидая Российскую державу еще от Князя Владимира определились с этим выбором пути ведущим нас в вечность. И наша сила в том, что в начале своего движения мы «преклонили колени пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле» (Еф. 3,15). Потому-то с нами всегда Господь, а «если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8,31).
Про то, какой кровавый «бог» был с фашистами, согласно надписи на их пряжках: «Gott mit uns», мы теперь хорошо знаем, потеряв за 1418 дней и ночей двадцать семь миллионов жизней наших родных людей.
Наследие варягов Русь
Вернемся к упомянутому выше примечательному выводу, сделанному Гитлером по завершении войны: «русская нация оказалась сильнее и выносливее». Весьма важное заявление, поскольку делает его тот, кто свято верил в арийскую кровь и воспевал нордические силы германцев.
Поскольку мы сейчас пытаемся проникнуть в глубинные духовные истоки произошедшего столкновения двух культур, цивилизаций и исторических традиций, видится важным разобраться почему именно таким образом были распределены роли народов, вступивших в эту эпохальную битву. Выполнение столь беспримерных исторических задач, несущих в себе важные сакральные аспекты и с противоположными знаками, непременно опираются на основополагающие врожденные качества нации. Оглядывая историю нашего государства, мы можем сделать однозначный вывод – русский народ есть народ-воин.
Теперь, что касается расы, крови, генов и прочих наследственных черт народов. Одним из идеологических постулатов фашистской Германии, служащим обоснованием их расового превосходства было утверждение, что немцы – нордические арийцы. Относительно этого заявления, в части касающейся «арийцев» следует заметить: до наступления расовой шизофрении в Германии XX века, арийцами в широком смысле этого слова считались: славяне и германцы, а также кельты, греки, романские народы, то есть вся Европа, кроме турок, венгров, семитов и финнов.
Приведем на этот счет практические наблюдения отраженные в воспоминаниях «типичного арийца», любимца Гитлера оберштурмбаннфюрера СС Отто Скорцени: «Представьте себе удивление наших солдат и офицеров, шагающих по России и встречающих только блондинов с голубыми глазами, этот точный тип совершенных арийцев, – образцы, которыми их учили восхищаться. Блондины и блондинки! И какие! Высокие деревенские девушки, прекрасные, крепкие, с голубыми глазами, более естественные и здоровые, чем все те, что были в нашем гитлерюгенде. Нельзя себе и представить более типичную арийскую расу, если следовать самым строгим нашим канонам»[10].
Следующее утверждение. Апелляция идеологов Рейха к особой древности германских арийских корней, и чрезвычайной любви к сбережению традиций, также не бесспорна. Так, например, известный немецкий историк XIX века, образцом в этих вопросах считал иной народ: «Именно на славянах лежит печать глубокой, седой старины. И они ревностно стоят на её страже, никогда не порывая с прошлым. Их язык, их семейный уклад, религия, нравы, суеверия и права наследования могут служить предметами для изучения глубочайшей древности»[11].
Теперь, что касается упомянутого термина «нордические», – здесь налицо попытка приватизировать древнюю историю норманнов (варягов). Сузить ее до рамок псевдонаучной теории «Нордизма». Старание искусственно ограничить весьма обширную роль варягов в этническом формировании Северной и Западной Европы, и соответственно Государства Рюрика, а затем и Киевской Руси.
Известные нам по Повести временных лет варяги-русь привезли с собою на новые земли нынешней Руси свои нравы, обычаи, понятия и принципы правления. Очевидным образом они поспособствовали проникновению на север древнерусской дружинной культуры. Так же происходило «взаимопроникновение религиозных понятий с их новыми объектами верований»[12].
При этом, одновременно, вне всяких сомнений, изменялись и сами нордические переселенцы, впитывая дух и традиции этих благодатных мест. И это закономерно, поскольку уровень социального, культурного и экономического развития народов, на земли которых были приглашены норманнские князья со своими дружинами был много выше, нежели у пришельцев.
«Славяне, имевшие два великие торговые города, Новгород и Киев, хорошо известные в Азии своим богатством, находились без сомнения на гораздо высшей степени гражданской образованности, чем хищные воины Скандинавии, которые не знали другой торговли, кроме продажи награбленной добычи, ни другой промышленности, кроме беспрерывной войны как в сей жизни, так и в будущей»[13].
Это был очень важный процесс взаимного обогащения культур и восприятия лучшего, что имели все те, многие иные народы, смешение которых дало уникальную цивилизацию Русского мира.
Суровая доблесть скандинавских традиций хорошо известна в мировой истории. Очень скоро народ Руси оживился воинственным духом героев Скандинавии, принял для себя установки стойкой мужественности, формируя новые принципы властных отношений.
Безусловно, с момента Крещения Руси, в этом процессе формирования образцов воинского духа активное участие приняла и Восточная Римская империя – Византия. Держава Ромеев передала Руси греческий эталон воинского героизма, которая в свою очередь приспособила его к суровым, нордическим условиям жизни этой северной страны.
При этом стоит отметить, что представление о героизме, о смысле воинского подвига сформировавшиеся в Западной Европе и на просторах Руси имели принципиальные отличия. Европейские рыцари были нацелены на совершение личного подвига, дабы прославить свое имя или имя своего сюзерена. Безусловно, здесь присутствовало стремление воспринять христианские идеалы, и они по мере сил культивировали честность, справедливость, благородство, служение делу миссионерства или Прекрасной даме и т.д. Но, что важно отметить, эти принципы поведения относились лишь к тем, кто пребывал в структуре рыцарской иерархии, и никогда не могли быть применимы к тем, кто находится вне ее. На остальных простых смертных рыцарские морально-нравственные нормы не распространялись. Этот же принцип действовал неукоснительно в вопросе «просвещения» языческих народов, когда во время «крестовых походов» огнем и мечем насаждалась верность Папскому престолу.
Наши предки в полной мере столкнулись с этой моделью поведения, переживая нашествия тевтонцев, ливонцев, крестоносцев и представителей других рыцарских орденов. Собственно, эта «тевтонская» установка была доведена до высших пределов безнравственности и жестокости в ходе фашистской агрессии. «Мы должны быть честными, порядочными и дружественными к членам нашей собственной кровной нации и более ни к кому другому»[14].
Противоположное представление о героизме и воинской доблести сформировалось у русского народа. Здесь было важно умереть с честью, оставить добрый пример в назидание потомкам. Каждый христианин твердо помнил, что воинский подвиг особо угоден Господу, ибо «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15,13). На первое место становилось осознание твоего вклада в величественную задачу служения своей Родине, народу, Отечеству. Зримым символом и сосредоточением этого служения издревле являлась личность Государя, будь то князя, царя, императора. В этом вся суть русского исторического девиза: «За Веру, Царя и Отечество»[15].
Именно потому жители города Козельска от мала до велика сражались с ордынцами за каждую улицу и за каждый дом, хорошо зная, что всем им суждено погибнуть, но по-другому они поступить просто не могли: «Наш Князь младенец, но мы, как правоверные, должны за него умереть, чтобы в мире оставить по себе добрую славу, а за гробом принять венец бессмертия, положив главы своя за христианскую веру»[16].
Таково внутреннее устройство русского человека. Вот впечатление немецкого историка XVI века: «Насколько решительно русские защищают крепости и города! Даже женщины часто выполняют обязанности солдат: заливают начавшийся пожар, бросают со стены собранные в кучи камни или скатывают бревна, чем врагам наносят большой урон. Никто не щадит ни сил, ни жизни… Оставшиеся же в живых, хотя чуть дышат, держатся до последнего момента, беспокоясь лишь о том, как бы не сдать крепость осаждающим, и чтобы хранить верность своему государю до самой смерти. Именно поэтому они решаются в этой своей храбрости одолеть более многочисленных врагов, или по крайней мере обессилить их своим терпением и стойкостью»[17].
Такими примерами силы духа наполнена вся история России. И конечно же, ярчайшие образцы преемственности воинских традиций нашего народа явила Великая Отечественная война. Всегда особо ценны высказывания на этот счет наших противников. Так немецкий генерал пехоты Гюнтер Блюментрит с уважением отмечал в своих воспоминаниях: «Русский солдат предпочитает рукопашную схватку. Его способность не дрогнув выносить лишения вызывает истинное удивление. Но таков русский солдат, которого мы узнали и к которому прониклись уважением»[18].
Формируя новое государство и весьма успешно овладевая воинским искусством Русь ощутила в себе готовность не только решительно противостоять внешним вторжениям, но и активно расширять державные пределы своей страны. Именно с этого времени Россия определила свои жизненные приоритеты, что в дальнейшем позволило историкам сформулировать основополагающий тезис – «История России есть преимущественно история страны, которая колонизуется»[19].
Конечно же, славянская и финно-угорская кровь Руси в какой-то мере нейтрализовала упомянутую сверхвоинственную составляющую духовного устройства викингов, для которых даже посмертный рай, есть место, где избранные счастливцы будут вечно сражаться друг с другом, и у ворот которого стоит небесный волк, питающийся жизнями трусов. Но, тем не менее, мужественная готовность к борьбе, выносливость и удивительная способность претерпевать лишения и невзгоды стали неотъемлемой частью русского характера.
Эти свойства нашего народа не раз вызывали удивление представителей западного мира, в целом вовсе не склонных нам симпатизировать: «Я думаю, что нет под солнцем людей столь привычных к суровой жизни, как русские: никакой холод их не смущает, хотя им приходится проводить в поле по два месяца в такое время, когда стоят морозы и снега выпадает более, чем на ярд. Такая их жизнь в поле столь же удивительна, как их выносливость, ибо каждый должен добыть и нести провизию для себя и для своего коня на месяц или на два, что достойно удивления. Сам он живет овсяной мукой, смешанной с холодной водой, и пьет воду… Я спрашиваю вас, много ли нашлось бы среди наших хвастливых воинов таких, которые могли бы пробыть с ними в поле хотя бы только месяц. Я не знаю страны поблизости от нас, которая могла бы похвалиться такими людьми»[20].
Наш народ – народ-воин. Мы не любим хвастаться, но статистика говорит сама за себя: в нашей истории с XVIII по XX столетие русская армия вела 34 войны из них выиграла 31.
Этот удивительно жизнеспособный потенциал русского народа дал весомый плод: «Российская Держава за 400 лет, неутомимым попечением Государей, своих увеличилась более нежели в 18 крат, не потеряв уступкою или сдачею ни одной важной части своей, которою в последствии не возвратила бы назад»[21]. Об этой последней части приведенного утверждения следует особо помнить нам, живущим в XXI веке.
[1] Макартур, Дуглас, генерал. Цит. по: Люлечник, Вилен. Почему Гитлер пошел на Москву // Русская Америка, NY. № 394. 2008.
[2] В этом направлении велись работы и в СССР в 20-е годы, когда НКВД организовывало экспедиции профессора А.В. Барченко с целью обнаружить Гиперборейский центры сакральной энергии на территории Русской Лапландии и изучить причины странного духовного заболевания «арктической истерии» (мерячения), наиболее часто проявляющегося в районе Ловозера.
[3] Штрик-Штрикфельдт В.К. Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. / Пер. И. Баха и М. Рубцовой. 3-е изд. М., Посев, 1993.
[4] Тревор-Роупер Х. Последние дни Гитлера. М., Лениздат, 1995.
[5] Раушнинг, Герман. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. М., «Миф», 1993. С. 77.
[6] Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 16 т. М., Т. XII. С. 485.
[7] Тросницкий, Вадим. Интервью А. Гитлера 29 апреля 1945 года. Стенограмма беседы со швейцарским журналистом Куртом Шпейделем. Из архивов МО РФ. https://proza.ru/2013/11/07/2094
[8] Раушнинг, Герман. Говорит Гитлер… С. 98.
[9] Соловьев В. Цит. по: Русская идея // Сборник «Русская идея». М., «Республика». 1992. С. 187.
[10] Скорцени, Отто. Неизвестная война. Мемуары, 1950 г. Минск, Изд. «Пупурри». 2018.
[11] Ген, Виктор Амадеус. Культурные растения и домашние животные в их переходе из Азии в Грецию, Италия, а также в остальную Европу, историко-лингвистические эскизы. Пер. с нем., СПб., Изд. А. Сазонович и Е. Лимбек, 1872.
[12] Сенковский О.И. Скандинавские саги // Библиотека для чтения. СПб., 1834. №1, Ч. III. С. 2.
[13] Там же. С. 4.
[14] Гиммлер Г. Речь в Познани 4.10.1943 г. Раздел: «СС в военное время». Цит. про: Звягинцев А., Нюрнбергский набат. Репортаж из прошлого, обращение к будущему. Москва, «Олма Медиа Групп». 2010. С. 51.
[15] Из этой исторической традиции проистекали и попытки во время войны поднимать бойцов в атаку именем тогдашнего правителя страны: «За Родину! За Сталина!», что в большинстве случаев имело положительный эффект.
[16] Русские летописи. С предисловием С. Белокурова // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1898. Кн. 4.
[17] Гейденштейн Р. Записки о Московской войне. (1578—1582) / Пер. с лат. И.И. Виноградова. СПб., Археогр. комиссия, 1889.
[18] Блюментрит, Гюнтер. Роковые решения вермахта. Ростов-на-Дону, Изд. «Феникс». 1999.
[19] Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1987. Т. 1. С. 50.
[20] Ченслер Р. Книга о Великом и могущественном Царе России, и Князе Московском // Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке. М., 1937. С. 60.
[21] О постепенном увеличении Российского Государства // Северный архив. Типография Н. Греча. СПб., 1822. Ч. 2. С. 123.
Источник: Русская народная линия
Картина: Крестный Ход с Казанской иконой Божьей Матери в блокадном Ленинграде. 1942 год. Худ. А.С. Лысенко, 2010 г.
