НАЧАЛО
Как жадно ощущаются в сознании
живые капли медленных мгновений,
когда так неосознанно рожденье,
а мир открыт и требует признаний
всё новых красок, запахов и звуков,
что вне тебя, но ты для них прозрачен,
и первым удивленьем обозначен
ты продолжаешь жить от стука к стуку
ещё нетронутого болью сердца.
Я помню: стены "свеже побелёны",
а за окном - заря листвы зелёной,
восторженно замеченная детством.
И чьи-то руки смугло солнцем пахли,
когда меня вдруг к небу приподняли -
и разлетелись вширь степные дали -
как дивно мир в пространство был распахнут!
И с тех мгновений, обретая силу,
я вырастал - не по часам и дням,
а по лесам, по рекам и полям,
перераставшим для меня -
в Россию...
ДОЛГИЙ МЁД
Сквозь добела промёрзшее стекло
с проталинкой, дыханьем отогретой,
я вспоминаю тихое тепло,
неспешное соломенное лето.
Ресницами ловлю пушистый свет.
В саду от зелени и солнца тесно.
Всему вокруг меня — двенадцать лет,
а сколько было раньше — неизвестно...
А сколько будет — трудно сосчитать!
Ведь стоит подрасти мне и, поверьте,
уже не нужно будет умирать:
учёные должны открыть бессмертие.
Так думаю, влюблённый в новизну
степного дня — его опять мне мало,—
я радостно сопротивляюсь сну
и так боюсь, чтоб солнце не проспало.
А утром выбегаю в огород,
там бабушка стоит под косогором
над грядкой и в негромкое ведро
бросает огурцы и помидоры.
Ещё совсем не грустно рвать цветы,
не думая, как лето скоротечно.
Ещё всё то, что очень любишь ты,
пока светло, незыблемо и вечно.
Спешу я мимо пасеки во двор.
Ворчит пчела сердитая вдогонку.
Серьёзен и неспешен разговор
соседа с дедом — крутят медогонку.
И, как сквозь линзу, глядя сквозь стекло
прозрачного и медленного мёда,
я вижу, что пространство потекло,
что зыбко преломилась в нём природа...
И, далеко прозрев сквозь долгий мёд,
осознаю, глазам своим поверя,
как неизбежно движется вперёд
случайно увеличенное время…
В ПОЛЕ ПШЕНИЧНОМ...
В поле пшеничном
к тебе прикоснусь ненароком, —
и не унять
среди душного знойного лета
резкий озноб, —
твои пряди как будто под током,
но так покорны
дыханию ветра и света.
Жадно тянусь
к твоему сокровенному зною,
мну васильки,
что к губам твоим путь перекрыли...
Близок родник.
Шелестит стрекоза над тобою,
влажно мерцая
тончайшими льдинками крыльев...
ЗАВИСТЬ
Руки мои
нестерпимо завидуют гребню,
в бездну волос
погружённому остро и смело,
бусам туманным,
которые с виду лишь дремлют,
близкую шею твою
обнимая умело...
Платью завидуют губы,
объятые дрожью,
ситцевым тонким цветам,
что горят не сгорая,
телу кузнечика,
что притворяется брошью,
только бы жить,
у тебя на груди замирая.
СВОБОДА
О, человек, грехом боримый,
не в том ли жизни смысл находишь,
что, своевольем одержимый,
стремишься к призрачной свободе?
В таком стремленье мало проку:
рабом страстей ты стал в итоге…
Доверь свою свободу Богу,
чтоб стать вовек свободным в Боге!
ФИЛЬТР
Пространство ново каждый миг,
но в ипостасях многослойных
един меняющийся мир:
абстрактный, ясный, горний, дольний...
Числом бессмысленным страшат
ряды премногих поколений.
Ныряет за душой душа
в стремнину смертную движений,
где вещества идёт распад,
где искушений тяжко бремя,
где Вечность прочит рай и ад
и распадается на время!
Когда-то счастлив и крылат,
рождённый вольным и небесным,
дух человеческий объят
пространством — временем телесным.
Он ризой кожаной повит,
и окружил его собою
материальный мир — как фильтр
меж горней жизнью и земною.
Вещественного мира князь
лишь те, фильтруя, ловит души,
в которых — тьмы греховной грязь,
а чистый свет спасенью служит:
для чистых душ преграды нет, -
их свет летит на Вышний Свет!
НОЧНОЙ ПУТЬ
Снова душно, и дождь - будто не был...
Но, шагнув из-под кроны густой
в обнажившийся мир под луной,
я замру перед безднами неба,
застеклёнными тонкой водой.
Отражаясь в них, будто в грядущем,
где ни этой воды, ни земли,
я пойду за незримо Ведущим
через бездны - к рассвету вдали...
ЗЕМНОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ
Открылась бездна звезд полна,
Звездам числа нет, бездне дна.
М. В. Ломоносов
1.
Лежал в траве. Дремала мысль.
А сердцу вспоминалось детство,
когда в ночную эту высь
не мог подолгу наглядеться.
Пред нею страха я не знал:
мой взор на звёзды опирался.
Теперь опору он искал
во тьме межзвёздного пространства.
Но в том пространстве внеземном
бездонно было и безбрежно,
и меж реальностью и сном
я забывался безмятежно.
Цветы склонялись надо мной,
речные струи нежно пели,
и сладко грезилось порой:
лежу я в детской колыбели.
Но, вглядываясь в звёздный мир,
внезапно ощутил смятенье:
а вдруг покинет хоть на миг
меня земное притяженье?
Тогда я полечу стремглав
вот в этот космос без предела,
и не удержат стебли трав
Землёй отвергнутое тело.
Не может быть такого, нет!
Всё это — бред воображенья.
Вовек незыблем для планет
закон всемирный притяженья!
2.
И вдруг услышала душа
небесный глас, звучавший строго
«А разве ты не нарушал
священных заповедей Бога?
В греховной самости своей
забыл, влекомый плотской жаждой:
духовный центр Вселенной всей
хранится в человеке каждом.
И, если б каждый человек
отверг паденье в бездну ада,
то, с Божьей помощью, вовек
сей мир не ведал бы распада.
Но разобщенье душ людских
тревожные рождает знаки:
от сотрясенья недр земных —
до разбегания галактик.
Оправдываешь лень в себе
свободой волеизъявленья,
а почему бы и Земле
не отдохнуть от притяженья?
Тебя держащая, она
от грешных дел твоих устала,
но никогда не знала сна,
отдохновения не знала».
3.
Замолк в душе звучавший глас...
А с высоты подобьем острым
зубов, нацеленных на нас,
сверкали в пасти бездны звёзды.
Не по себе вдруг стало мне.
Цепляясь за траву руками,
к родимой матушке-Земле
прижался я, как в детстве к маме.
И, отвернувшись от лица
космической вселенской стужи,
я верил, что закон Творца
Земля святая не нарушит.
РОДНИКИ
Не потому ль так просторны для зренья и слуха
наши исконные реки, леса и поля,
что для широкого вольного русского духа
не по размаху любая другая земля?
В реку большую соборная сходится сила —
из родников небольших, неприметных в природе, —
так и Великая наша — Большая Россия —
черпает силу из малых — у каждого — родин...
ИСКУПЛЕНИЕ
...не Москва ль за нами?
М. Лермонтов
О, Господи, разверзни, расточи,
пошли на нас огнь, язвы и бичи,
Германцев с запада, Монгол с востока.
М. Волошин
Нашествие на Русь я вижу снова:
Её врагам опять неймётся… Но —
всегда за нами поле Куликово
и Прохоровка, и Бородино.
За нами — наши реки, рощи, нивы,
вся жизнь тысячелетняя страны, —
так что же мы с терпением трусливым
долдоним: «Лишь бы не было войны»?
И всё больней мне грезится порою,
что сквозь бинты туманов, сквозь года
поля, за нас красневшие от крови,
теперь за нас краснеют от стыда:
тела спасаем, духом обессилев...
О, Господи, позорный мир нарушь,
пошли войну духовную России —
во искупленье и спасенье душ.
***
(Отрывок из поэмы «Засадный полк»)
«За Русь!» — победно вознесётся зов
над полем брани, множа нашу силу,
и, отразившись эхом от веков грядущих,
отзовётся: «За Россию!..»
Увижу я:
конца дружинам нет,
и так несметно их,
и подвиг ратный
продолжится на много вёрст и лет,
во времени - пространстве необъятный,
в горении своём победоносном,
во всём своём неповторимом блеске.
В рядах: Пожарский, Минин, Ломоносов,
Суворов, Пушкин, Тютчев, Достоевский,
Кутузов, Васнецов, Лесков, Толстой...—
развёрстывают время год за годом,
как славой, как единою судьбой,
так тесно окружённые народом,
что в РАТИ той соРАТНИКОВ не счесть,
что были, есть и непременно будут,
ворвутся в битву - и возгрянет весть
о праведной победе нашей...
Всюду —
все дни и поколенья напролёт
и зримо, и незримо бой идёт...
Держитесь твёрдо, русичи!
За нами —Могучий полк
сигнала зорко ждёт,
неистребим, как русский дух и память.
***
Страны моей начало – Русь Святая,
сияет высоко и сокровенно
в пределах тонких Божьего эфира, –
служить ей до скончания веков
нетленною опорою для мира.
ПОЭЗИЯ
Поэзия - выше безбрежности звёздной,
Поэзия - мир измерений других:
Поэзия - зеркало Вечности грозной,
А в нём - отраженье мгновений земных.