Есть писатели, чья биография захватывает читателя не меньше, чем произведения. Потому что эти их произведения есть не только предмет литературы, но — продолжение авторской судьбы. Таких писателей немного: из зарубежных прозаиков можно назвать Джека Лондона и Эрнеста Хемингуэя, а из русских писателей ХХ века — того же Владимира Карпова, автора уникальной военной, и не только, прозы. Таким писателям не надо искать своего героя, потому что герои произведений живут в них и сами находят писателей в процессе их насыщенной жизни.
Современный замечательный прозаик Николай Федорович Иванов из этой категории редких писателей, заложников и создателей своей уникальной судьбы. И дело даже не в боевых наградах Иванова, среди которых такие почетные, как орден «За службу Родине» и медаль «За отвагу», не говоря уж о множестве других военных и литературных наград. Дело в судьбе, в которой отразилась непростая наша эпоха. И судьба этого писателя, этого человека сложилась так, что вполне может стать сюжетом отдельного романа о нем. Она, судьба, благоволила Николаю Иванову настолько, что ставила его в такие безвыходные и трагичные ситуации, что, видимо, Николаю Федоровичу ничего не оставалось, как применить этот же метод к своим литературным героям.
Любит, ой любит Николай Иванов ставить своих героев в поистине страшные безвыходные положения. Но это и делает его в прозе драматургом. Ведь именно такие ситуации и выявляют суть человека. У самого Иванова таких ситуаций в жизни было предостаточно, придумывать особо ничего не надо. Причем происходили они как на театре военных действий, так и в мирной жизни. Начать с того, что в предательские 90-е годы он, офицер, дававший присягу верности стране, не изменил данной присяге и не стал орудием исполнения указаний вредителей-прорабов перестройки и рынка. Отошел от зла, ибо служить ему — значило поставить под вопрос честь офицера. Он оказался единственным в центральном аппарате Министерства обороны, кто подал рапорт с просьбой об отставке.
Всю жизнь, куда бы ни бросала Иванова его прихотливая и щедрая на перипетии судьба, он оставался верным воином России. Неслучайно многие годы руководил журналом Министерства обороны РФ «Советский воин». А бывших воинов, как и воюющих атеистов, как известно, не бывает. Николай Иванов прошел «горячие точки» Афганистана и Чечни, был в Южной Осетии — Цхинвале. Перед референдумом в Крыму, в Севастополе — собрали с известным поэтом Александром Бобровым писателей Крыма и на Сапун-горе подняли копию Знамени Победы, тем самым сказали: «Россия с Вами!». Много раз Николай Федорович был на Донбассе, прорвался даже в Сирию. Иванов написал министру обороны России письмо, в котором есть такие слова: «К бойцам летают чечеточники, частушечники, балалаечники, и ни одного писателя не посылаете. А завтра будете на коленке сочинять историю нашего сирийского похода?..»
В течение многих месяцев томился в чеченском плену, где боевики прозвали его «полковник Чехов». Знали, что Иванов — по званию полковник, а по призванию — писатель. От расстрела Николая Федоровича спасло только чудо и... успешная спецоперация по его освобождению... В общем, чем больше узнаешь биографию этого человека, тем больше складывается впечатление, что жизнь Николая Иванова сама, похоже, пишет роман, избрав его в главные герои.
Не прекословя жизни, Иванов-прозаик и героев своих книг ставит в безвыходные ситуации. И уже потом вместе с ними ищет выход, как правило, заранее сюжет не выстраивая и финал не планируя. Потому-то его проза оставляет впечатление того, что действо творится здесь и сейчас, и читатель сам является его сотворцом и участником.
Я всегда считал, что главная работа писателя — работа за письменным столом. И от слов своих не отказываюсь. Но Николай Иванов — редкое исключение из правила. Его основное рабочее место — сама жизнь. До того как садиться за произведение, Иванов словно проживает его. Известный в литературных кругах как автор суровой военной прозы, он в не меньшей степени и лирик, показывающий человека, который, познав тяготы войны, особенно ценит радости мирной жизни. Об этом свидетельствует новая книга прозы Николая Иванова «Спецназ. Офицеры. Тот, кто стреляет первым», подаренная мне автором в 2017 г. с автографом «Моему собрату по творчеству — Эдуарду Анашкину, обладающему внутренним зрением и способным за строчками увидеть автора. С поклонением, Н. Иванов».
Когда я имел возможность, то частенько приезжал в Дом творчества «Переделкино» — поработать, встретиться с друзьями-коллегами по перу. Однажды здесь, в Переделкино, гуляя по аллеям, разговорились с Николаем Федоровичем о литературе, о радостях мирной жизни. И он мне сказал так:
— Эдуард Константинович, когда вы говорите о радостях мирной жизни, я бы здесь провел мысль о том, что, по моему мнению, военная литература, настоящая литература о войне, — самая жизнеутверждающая! Ненавижу километры стреляющих книг на сегодняшних книжных полках, где очередная стрельба, очередной бой — это стрелялки, обесценивающие жизнь солдата, а не показывающие его крутизну. Поэтому о войне надо писать без наркоза. Как только отстранился, «обезопасил себя, свои нервы, потратил время на строчки, но не создал произведения».
Иванов в это время проводил совещание с молодыми военными писателями (семинар проводился в новом корпусе, на первом этаже, около бильярдного стола. — Э. А.). Большинство писало первые рассказы именно о стрельбе, выпячивая грязь, мат, дурачества командиров.
— Три дня не мог втолковать, — рассказал затем Николай Федорович, — что не надо надевать белые манишки и мантии судей, чтобы так свысока о своих боевых друзьях, столь пренебрежительно и унижающе. Твердят — это правда войны. Доказываю, что правда войны — это когда воробей прыгает по колючей проволоке. Когда по крыше землянки бежит ручей... Не вникают. На третий день принес на семинар бутылку водки и одно яблоко. Молча разлил водку на всех, разделил по кусочку яблока. Пригласил всех к бильярдному столу, у которого вели семинар. И сказал: «Давайте поднимем сразу третий тост. За погибших наших друзей. И подумаем, как и что о них, находящихся на небесах, пишем и сочиняем мы, оставшиеся в живых. Будет ли им приятно, что их дети будут думать о своих погибших отцах. И хотели бы вы, чтобы о вас были написаны такие книги. Третий тост». Долго не выпивали. Стояли, погруженные в себя и свои строчки. И гробовая тишина. И все словно перевернулось в сознании.
Я очень рад, что на семинаре Николая Федоровича Иванова были такие молодые писатели, потому что одиннадцать человек ныне члены Союза писателей России.
Думаю, никакого особого внутреннего зрения не надо, чтобы увидеть то, что зримо любому! Очевидно, что военная проза Николая Иванова, помимо ее художественных достоинств, еще и документ эпохи. Ведь она существует в очень редком жанре — где за художественностью угадывается документальная конкретика. Прочитав, как мать русского солдата, обезглавленного в плену чеченскими боевиками, приезжает в Чечню, чтобы забрать тело сына, мгновенно понимаешь, что речь идет о вполне конкретном событии и вполне конкретных людях. О русском великомученике-солдате Евгении Родионове, который даже в чеченском плену не снял православного креста, за что был зверски обезглавлен. Солдате, под пером Иванова ставшем символом и образом одновременно. Как и его самоотверженная мать, которой циничные чеченские боевики предложили забрать тело сына, пройдя по минному полю... И мать, ни минуты не задумываясь, пошла по минному полю, словно ведомая свыше. И ни одна мина не посмела сдетонировать под ногами этой женщины, словно это шла святая, не касаясь земли ногами. Да, только такая женщина могла родить и воспитать такого героя-солдата! Этот эпизод в книге поражает одновременно трагизмом и эпическим лиризмом. Вот какие книги надо читать нашей молодежи, чтобы не возникало желание каяться за победы своего народа!
Конечно же, взгляд Иванова на войну — это взгляд того, кто воевал. Для всяческих миротворцев и предателей заведомо неприемлемый взгляд изнутри. Конечно, этот взгляд военного человека бывает жестким. Но взгляд писателя Иванова шире взгляда офицера Николая Иванова. А потому он, бывший пленный и настоящий офицер, показывает войну не только сплошной чередой ужасов и крови, какой она, конечно же, является. Николай Иванов является не только человеком дела, но и художником слова. И к чести его, офицерской и писательской, этим словом Иванов умеет владеть, как табельным боевым оружием.
И на войне — как показывает нам Иванов — жизнь, во имя которой война ведется, продолжается. И люди так же, а может, даже сильнее, чем в мирной жизни, хотят любить и быть любимыми, презирают приспособленцев, хотя таковых, приспособленцев, в местах, где свищут пули, много не наберется. И хотя смерть ходит в шаге от них, они сквозь вой пуль и стоны раненых думают о жизни мирной. Две молодые женщины санитарной части обсуждают свою непростую женскую судьбу. Молодые военные, понятное дело, не только ходят в атаку и бьются с противником. В редкие спокойные часы они не против того, чтобы улыбнуться женщинам, даром что санчасть называют «тридевятым царством», то есть заповедной зоной. Жизнь и тут оказывается сильнее смерти, что караулит всех.
А какие прекрасные речевые характеристики даны писателем своим персонажам. Они говорят каждый своим языком, они не унифицированы, несмотря на то, что военная форма и война — самый страшный унификатор. Они такие, словно мы их давно знаем, встречаем этих людей. Да мы сами в каких-то жизненных ситуациях похожи на героев книг Николая Иванова. Потому так естественно примеряем на себя судьбы его героев, как бы ставя себя на их место. За эти читательские прозрения я и хочу поклониться автору книги.
Несмотря на свою человеческую и писательскую открытость, Николай Федорович очень неохотно рассказывает о своей семье. Жена Мария Алексеевна у Иванова первая и единственная, как Родина у офицера. Дружил с будущей супругой Николай Федорович еще со времен Суворовского училища. Такие семейные тандемы даже браком назвать язык не поворачивается. Это именно — союзы. Всю жизнь с мужем по гарнизонам — судьба жены офицера. Мария Алексеевна по профессии агроном-плодоовощевод. А вот благодаря скитаниям с мужем по военным гарнизонам освоила много других профессий: машинистки, секретаря секретного делопроизводства, воспитателя в детском садике. Воспитали они, Мария Алексеевна и Николай Федорович, двоих детей, которые подарили им уже троих внуков. Сын Александр — юрист. Дочь Надежда — возглавляет пресс-службу лесного хозяйства Московской области...
...Если немного оглянуться назад, с творчеством Николая Федоровича Иванова я знаком еще с тех пор, как друзья прислали мне «Роман-газету» с повестью «Вход в плен бесплатный, или расстрелять в ноябре». Читая, я изумлялся мужеству автора и одновременно радовался, что открыл для себя нового талантливого писателя. Личным знакомством с Николаем Федоровичем Ивановым я обязан ответственному секретарю приемной комиссии Союза писателей России, прозаику Светлане Васильевне Вьюгиной. В мой очередной визит в Москву на Комсомольский проспект она привела меня в кабинет Иванова. Кофе Николай Федорович меня тогда угостил, а вот книгу свою «Семь нот о любви» подарил позже, на Всемирном Русском Народном Соборе в 2012 году.
Спустя несколько лет моя домашняя библиотека пополнилась еще одной книгой Николая Иванова, изданной в Брянске: «Новеллы цвета хаки». Подарок случился в день Крещения Господня 19 января 2015 года: «Эдуарду Константиновичу — человеку Слова, Дела и Мысли. Искренне. Николай Иванов».
И вот новая книга, новая высота, новый виток судьбы... Непростой, но счастливой и насыщенной судьбы замечательного писателя Николая Иванова, вполне заслуживающей, чтобы стать книгой.