Финский залив

ФИНСКИЙ ЗАЛИВ

Чайки над Финским заливом висят,
пробуют воду на вкус.
Небо седое, как дед в шестьдесят.
Небо из серых медуз.
 
Виден в пыли облаков Петербург.
В город плывут корабли.
Разве возможно все это вокруг
просто отдать за рубли?
 
Невский проспект, поезда под Невой,
теплый семейный очаг.
Видишь, там крыши, подняв над собой,
держат дома на плечах.
 
Балтики шепот и шорох лесов,
прячется в берег волна.
Чайки летают, от их голосов
миля морская полна.
 
Сумерки выкрасят светом звезды
белые ночи в зарю.
Если родился на севере ты —
знаешь, о чем говорю.

 

* * *

Пусть звезд догорают ночные угли,
прости нас, Гагарин, но мы не смогли
 
до них дотянуться, коснувшись рукой.
Прости нас, Гагарин, прости нас, герой.
 
И были так близко к земле небеса,
что пухом цепляли густые леса;
 
летели Протоны на дно кирпичом.
Весна по колено. Никто не причем.
 
Ах, милая Родина! Зебра берез!
Колючие сосны, колючий мороз.
 
С востока на запад, на север, на юг —
бескрайнее поле и небо вокруг.

 

НАТЮРМОРТ

Пусть луна упадет за черту, и все звезды уйдут,
на востоке вдруг вспыхнет рассвет без конца и без края.
Я люблю это солнце и неба синеющий пруд,
где дельфин-самолет, облака, журавлиная стая.
 
Нарисую простой натюрморт на бумажном листе
или оду кусту сочиню — не засохнуть чернилам.
Наступила весна и апрель наступает везде:
от полярных снегов до равнин и озерного ила.
 
Собирается дождь в глубине кучевых облаков,
чтоб на землю упасть, там быть съеденным вскоре цветами.
Оглянувшись вокруг, не найдешь ни друзей, ни врагов,
только ветер шумит за окном, предвкушая цунами.
 
Догорает трава, высыхают воронки от луж.
Вот и жизнь электричкой куда-то проносится мимо.
То пейзаж городской, то по-сельски унылая глушь.
Наступила весна, и апрель от Камчатки до Крыма.

 

ЮГО-ВОСТОК

Раздавай всем долги, отключай телефонную связь,
покупай автомат и вперед, воевать на восток.
Кирпичи городов разлетаются, падают в грязь,
где следы от солдатских сапог.
 
На войне все равны: и москаль, и чечен, и хохол;
умирают в бою навсегда, никого не спасут.
Но посмотришь наверх, а там синего неба подол
и готовится каждому суд.

 

* * *

Мы в школе не знали, о чем писал Маркс —
я сжег на костре его том «Капитала».
Мы пепси не пили и прочего мало.
Мы мир разделили на сникерс и марс. 
 
Старел президент в интерьерах Кремля.
Закончилась школа, закончили вузы.
Года пролетали, и тучи-медузы
куда-то летели за курсом рубля.
 
Ты сможешь найти нас, зайдя в Интернет:
на мертвых страницах, в которых забыты
фамилии наши, да в столбики сшиты
простыми рядами, как в песне куплет.
 
Напишет учебник профессор седой,
расскажет о нас молодой археолог:
что книги хранили в пыли среди полок
и диск телефона крутили рукой.

 

РУССКОЕ ПОЛЕ

Тут можно рубли не менять,
не прятать во рту глагол.
Не надо на ять обзывать
поля, где бывал монгол.
 
Ты Бога в ночи попроси —
пусть Он не забудет про нас,
в бескрайних просторах Руси,
где черное небо и квас. 

Мы веруем в чудо всерьез,
своих избираем вождей.
Нас кутает зимний мороз
и летняя зелень полей.
Березовой зебры стада
стоят через ямы дорог,
их давят вокруг города
подошвой бетонных сапог.
 
Вот милая родина — дом,
вот церковь моя, а вот крест.
Сыграй мне сегодня о том...
Сыграй мне, военный оркестр.