Печатается в журнальном варианте
Глава из книги «Прогулки с Андреем Толубеевым»
Иногда случалось, что мы возвращались домой вместе — или после спектакля в БДТ, или после заседания Общественного Совета города. В любом случае это были интересные прогулки — эмоциональные и познавательные. У Андрея, кроме всего прочего, были наклонности настоящего просветителя, педагога. Он и был просветителем и педагогом — как иначе назвать его работу на телевидении и в театральном институте? Он увлекался историей Петербурга, многое знал, умел доносить свои знания до слушателей. Все, к чему бы он ни прикасался — писал ли книги, играл в театре, выступал в Общественном Совете — он выкладывался до предела. Наши прогулки с ним тоже были в значительной степени просветительскими. В отличие от Андрея, я сибиряк, хотя давно обосновался на берегах Невы. Жил в Ленинграде, теперь живу в Петербурге, здесь выросли мои дети и внуки. И необыкновенный этот город тоже считаю своим, родным. И все-таки с помощью Андрея получил немало знаний о его истории и людях. Эти драгоценные минуты общения были для меня незабываемыми: я и сейчас слышу его удивительный, бархатный голос — в нем всегда слышались теплота и внимание к собеседнику, Андрей часто рассказывал о своей писательской работе, жаловался на компьютер, с которым не может совладать, на нехватку времени, упрекал самого себя в неорганизованности. Я про себя искренне удивлялся. Мне казалось, что такой успешный человек, как Андрей, просто не может чего-то не уметь — он гениален и на сцене, и в кино, и за письменным столом, и в студенческой аудитории. Про себя он говорил с грустной полуулыбкой, утверждал, что многое делает не так, и если бы ему было дано прожить две жизни, он жил бы, конечно, совсем не так...
И все же главной темой наших разговоров оставался Петербург.
Конечным пунктом наших мини-путешествий был Синий мост и река Мойка. Наши дома разделяет эта река.
Санкт-Петербург называют Северной Венецией не просто так. Город в буквальном смысле стоит на воде. Здесь протекает девяносто рек, каналов и проток, общей длиной более трехсот километров. Кроме того, в Санкт-Петербурге находятся десять больших озер.
Без сомнения, главной рекой города является Нева. Но его нельзя представить себе и без Мойки с ее великолепной гранитной набережной, с чугунным решетками и мостами. Река протекает через центральную часть города, она — неотъемлемая часть водного кружева Петербурга. Мойка берет свое начало из реки Фонтанки в районе Летнего сада и примерно через пять километров впадает в Неву. В первые годы строительства Петербурга Мойка была мутной речкой, вытекающей из болота. В те годы она называлась — «Река Мья». Осушение и застройка ее топких берегов начались вместе со строительством города. Берега укрепили деревянным брусом в двадцатых годах восемнадцатого века, а в начале девятнадцатого одели в гранит. Позже установили литую чугунную ограду с неповторимым геометрическим орнаментом. Мосты, перекинутые через Мойку, имеют свои истории и легенды. Например, Поцелуев мост, построенный в середине восемнадцатого века.
Сегодня практически ни одна свадьба не проходит без посещения этого моста и долгого поцелуя на нем. Считается, что молодожены будут счастливы, если они в день свадьбы проедут или пройдут по мосту, целуясь, причем поцелуй нужно начать на одной стороне моста, а закончить — на другом берегу Мойки. Другое поверье гласит: если близкие люди расстаются и прощание их происходит на этом мосту, то они обязательно скоро встретятся снова, то есть уехавший человек непременно вернется. По другой версии, в старые времена этот мост, находившийся на самой границе города, служил местом тайных свиданий молодежи. Многолетние попытки объяснить происхождение названия Поцелуев мост не ослабевают, появляются все новые легенды, хотя есть вполне прозаическое объяснение: своим названием мост обязан трактиру с названием «Поцелуй», находившемуся на левом берегу Мойки, на углу Никольской улицы в доме купца Поцелуева...
Многие здания, расположенные на Мойке, являются архитектурными памятниками, связаны с именами великих русских писателей, художников, поэтов.
Есть удивительное место на Мойке — Синий мост. Он соединяет Исаакиевскую площадь с переулком Антоненко и Вознесенским проспектом. При этом мост является «невидимкой»: из-за своей рекордной ширины он воспринимается частью площади. Название «Синий» идет от первоначально деревянного моста, выкрашенного в синий цвет. Мост является рекордсменом: это самый широкий мост в Санкт-Петербурге, его ширина по внешнему габариту почти сто метров. Он неоднократно был реконструирован, изменялись его размеры, конструктивные особенности. Несмотря на это, его внешний вид не изменился, и дошел до нас практически в первозданном виде. К мосту, как и к Мариинскому дворцу, применимо высказывание: два императора от него отвернулись. Это действительно так: и «Медный Всадник», и памятник Николаю Первому смотрят в противоположную сторону.
Однажды мы стояли с Андреем на мосту, смотрели, как тяжелые серые волны пенисто разбиваются о гранит набережной. В это время каждый думал о своем. Мимо нас проходили катера, прорезая себе путь сквозь отраженные в реке дома, и расступалась закованная в камень темная холодная вода...
— И откуда вдруг появилась эта странная башня? — без всякой связи с предыдущей темой спросил меня Андрей.
— Какая башня?
— На Охте, газпромовская.
— Вот ты о чем! Выброси из головы, пока это все — прожекты.
— Это у нас с тобой — прожекты, а у власти всегда — проекты, и реальность их очень велика.
— Я неплохо знаю эту историю, там речь идет, в конечном итоге, о строительстве. Но я убежден — если и будут строить эту пресловутую башню, ни одна российская компания не сможет выиграть тендер. Почему? Это отдельный разговор.
— Ну хорошо, так откуда же появилась эта странная идея?
— Если разобраться, то ничего странного в ней нет. Еще 8 декабря 2004 года петербургские газеты сообщили о том, что «Газпром» получил в аренду участок на пересечении Большеохтинского проспекта и Конторской улицы для проведения изыскательских работ. Площадь участка, согласно постановлению Смольного, составила шестнадцать тысяч квадратных метров. «Газпром» объявил о своем желании построить офисное здание для всех дочерних компаний, работавших тогда в Петербурге и области.
В газете «Коммерсант» утверждали, что эта сделка позволит городу за несколько лет рассчитаться с госдолгом, который к концу 2005 года составит шестнадцать миллиардов рублей, а к концу следующего 2006 года перевалит за двадцать миллиардов.
Андрей слушал очень внимательно.
— Как думаешь, построят?
— Не сомневаюсь в этом. Лично я — против строительства, но не потому, что здание очень высокое. Эйфелева башня тоже высокая, но без нее не было бы Парижа. Я против, потому что «Газпром» — компания государственная, а у государства есть куда потратить деньги, у нас еще многие деревни и поселки не газифицированы. И, наконец, главное — как только начнут строить, стоимость газа для населения моментально вырастет, как бы ни уверяли в обратном газпромовские чиновники.
В городе полно дворцов, которые подлежат восстановлению — берите, восстанавливайте, работайте в них...
— Я тоже против этой пресловутой башни, Константиныч, только по другой причине. Этот скандал, разделивший город на сторонников и противников строительства, высветил очень важную проблему… Я смотрю телевизор — и ничего не понимаю! Боярский и Мигицко уговаривают телезрителей, что башня чудовищной высоты на Охте необходима городу, как воздух. В это же время уважаемый академик Пиотровский пишет Президенту и правительству письма с резкими протестами. Кому же верить?
— Мне, — шутя сказал я. — Хотя бы на том простом основании, что я следил и слежу за событиями на Охте, начиная с 2006 года. Разумеется, я тоже могу заблуждаться... Хочешь, расскажу эту историю так, как я ее понимаю?
— Сделай одолжение...
— Ну, Андрей, потерпи.
28 сентября 2005 года «Газпром» подписал с инвестгруппой «Millhouse Capitab» соглашение, обязывающее его приобрести семьдесят три процента акций «Сибнефти» по четыре без мелочи доллара за акцию. Кроме этого пакета «Газпром» выкупил у «Газпромбанка» три процента акций, получив таким образом квалифицированное большинство в совете директоров. Нефтяная компания обошлась «Газпрому» в тринадцать миллиардов долларов, которые, как сообщило «Эхо Москвы» со ссылкой на Агентство газовой информации, позаимствованы у консорциума западных банков.
Весной 2006 года совет директоров «Сибнефти» принял решение переименовать ее в «Газпромнефть» и перерегистрировать в Санкт-Петербурге. Процесс ребрендинга «Сибнефти» начался 13 мая. Руководство компании заявило также о строительстве крупного офисного комплекса в Петербурге с целью размещения там штаб-квартиры. Тогда-то и утвердилась цифра «300 метров» — высота центрального офиса, затем она поднялась до 400.
В июле 2006 года Валентине Ивановне Матвиенко было направлено коллективное обращение Санкт-Петербургского Союза архитекторов, подписанное его президентом Владимиром Поповым, где утверждалось, что небоскреб разрушит облик города. Архитекторов Петербурга поддержал Союз архитекторов России, который утверждал, что объявленный конкурс нарушает все международные и отечественные нормы и правила. В знак протеста Союз бойкотировал конкурс, поэтому все его участники оказались иностранцами. Проекты представили американцы, англичане, французы, немцы, итальянцы, швейцарцы. В жюри пригласили четырех знаменитых архитекторов: Нормана Фостера, Кисё Курокаву, Рафаэля Миноли и Петера Швегера. Первые трое вышли из состава жюри, направив в Смольный официальное письмо, в котором обосновали свое отрицательное отношение к конкурсному заданию и обратили внимание властей на опасность «агрессивного воздействия высотного здания на силуэт города».
Общественное движение «Живой город» в числе своих основных задач назвало недопущение строительства небоскреба вблизи исторического центра Петербурга. Историки, архитекторы, педагоги, депутаты, актеры требуют референдума по этому вопросу — пусть наконец сами люди решат судьбу спорного проекта. Но увы — власти с маниакальным упорством противодействуют референдуму.
Против строительства выступают археологи. Их основная претензия связана с нахождением на территории строительства «Охта-центра» памятника «Шведская крепость Ниеншанц», который охраняется законом с 2001 года. Здесь же обнаружены другие археологические памятники. Руководитель научной экспедиции в своем предварительном отчете писал, что на территории раскопок были выявлены культурные слои и сооружения эпохи неолита. Неолитические слои мощностью до двух метров распространены на территории около 10 тысяч квадратных метров. Этот археологический памятник уникален с точки зрения ученых, на нем, как в Трое, можно одновременно наблюдать части сооружений разных периодов истории, и подобные исторические сооружения попадают под охрану с момента их выявления.
Строптивых археологов заменили на более покладистых. Никаких проблем! Санкт-Петербургская археологическая экспедиция, которую фактически отстранили от раскопок, сравнила сложившуюся ситуацию с рейдерским захватом и сообщила газетчикам, что «...раскопки средневековых крепостей проводятся людьми, далекими от знания средневековой фортификации...» Ученые бьют тревогу: верхняя часть так называемого Карлова бастиона уже существенно разрушена, сложилась угрожающая ситуация вокруг южных рвов Ландскроны и бастионов Ниеншанца. Руководство новой экспедиции не принимает каких-либо мер по сохранению памятника, а петербургских специалистов на территорию объекта не допускает.
В ноябре 2006 года газета «Санкт-Петербургские ведомости» провела опрос. Вопрос сформулировали так: считаете ли вы возможным строительство 300-метрового небоскреба на месте крепости Ниеншанц (у Большеохтинского моста)?» 90 % опрошенных высказались против строительства небоскреба напротив Смольного.
В июле 2007 года против строительства было собрано более 10 тысяч подписей. Как утверждали газеты, основная масса подписавшихся — молодежь. Среди подписавшихся — известные ученые и деятели культуры, академики РАН и университетские профессора, писатели и архитекторы, художники, актеры, музейщики, журналисты...
В общем, мнения разделились, одни — за строительство, другие — против…
Больше двух лет прошло с той памятной мне прогулки, когда я рассказывал Андрею Толубееву историю «Охта-центра». Нет уже Андрея. К строительству так и не приступили; теперь эта гипотетическая стройка стала удобным полигоном для политиков всех рангов и направлений: в словесных баталиях они оттачивают мастерство полемистов. Деятели культуры пишут коллективные письма Президенту, который скорее «против» строительства, чем «за».
Осенью прошлого года министр культуры России Александр Авдеев высказался против строительства: «Наше мнение — отрицательное. Я как министр культуры против строительства такой башни, мое мнение разделяют и другие сотрудники министерства. Мы будем принимать решительные меры, чтобы не допустить возведения небоскреба». Авдеев пообещал, что его министерство выступит с официальным заявлением по этому вопросу, «когда будет сделан полный юридический анализ документов...»
На чрезвычайном заседании Всероссийского общества охраны памятников выступил известный археолог Анатолий Николаевич Кирпичников: «Совершенно ясно, что на этом месте вообще ничего строить нельзя...» На том же заседании об опасности, которая нависла над городом, вновь высказался директор Эрмитажа Михаил Борисович Пиотровский.
Вот обычные записи на форуме в интернете:
«Я против строительства небоскреба «Газпром-сити» на набережной Невы, напротив Смольного собора. Потому что:
— Не хочу, чтобы уродовали исторический Петербург;
— Не хочу, чтобы нарушали закон или меняли его под кого-то;
— Не хочу — как налогоплательщик — финансировать строительство офисов и жилья для менеджеров богатейшей компании...»
Разговоры о сооружении «Охта-центр» не умолкают. Сведения об этом похожи на сводку с поля боя. Вот только некоторые из них:
— Сорок четыре петербургских писателей и ученых направили Президенту России Дмитрию Медведеву письмо с протестом против строительства небоскреба на Охте;
— Градозащитники пригласили на акцию против «Охта-центр» Владимира Путина, но не как премьера, а как петербуржца;
— Марш за сохранение Петербурга не разрешен властями, но организаторы призывают собраться возле станции метро «Спортивная»;
— Губернатор Петербурга Валентина Матвиенко подписала постановление о разрешении на отклонения от предельных параметров при строительстве высотной доминанты общественно-делового центра на Охте;
— Первый заместитель председателя Госдумы и лидер партии «Единая Россия» Олег Морозов заявил: «Власть не должна принимать решения, если подавляющее число жителей с ними не согласны...»;
— Министерство культуры России против высотки «Охта-центр»;
— Пресс-служба «Охта-центр»: «Слова министра культуры о недопустимости строительства небоскреба в Санкт-Петербурге — это навязывание личной точки зрения...»;
— Общественность Северной столицы обратилась с открытым письмом к Президенту России Дмитрию Медведеву и губернатору Валентине Матвиенко в поддержку проекта «Охта-центр»;
— Министр культуры Александр Авдеев обратился в прокуратуру по поводу нарушений законодательства при вынесении решений о строительстве «Охта-центра»;
— Пресс-служба губернатора: «Разрешение на отклонение от высотных параметров при строительстве комплекса «Охта-центр» было принято правительством Петербурга в полном соответствии с законом и при соблюдении всех юридических процедур»;
— Каждый второй гражданин не одобряет строительство. Большинство считают, что нарушение панорамы исторического центра недопустимо. Такие данные опроса обнародовал ВЦИОМ;
— Около Дворца спорта «Юбилейный» прошел митинг в защиту Петербурга, собрав несколько тысяч человек;
— Широко разрекламированный митинг в поддержку небоскреба собрал в воскресенье на Пионерской площади... трех человек;
— Бульдозеры разрушили крепость Ниеншанц. Делом занялась прокуратура;
— Первый телеканал в воскресном выпуске программы «Время» раскритиковал проект строительства «Охта-центра»;
— Фракция «Справедливая Россия» в Госдуме требует остановить строительство в Санкт-Петербурге небоскреба «Охта-центр». «Эсеры» считают, что возведение этого объекта разрушит архитектурно-исторический облик уникального города;
— Спикер Совета Федерации Сергей Миронов призвал федеральные власти вмешаться в ситуацию вокруг проекта строительства высотного центра;
— Министерство регионального развития первым из федеральных ведомств поддержало позицию Министерства культуры;
— В городскую избирательную комиссию Петербурга подано ходатайство о регистрации инициативной группы по проведению референдума о строительстве высотной доминанты общественно-делового района «Охта-центр»;
— Работы на стройплощадке «Охта-центр» ведутся и днем, и ночью, и в выходные дни;
— Депутаты Законодательного собрания признали несоответствующими законодательству вопросы, предложенные инициативной группой для референдума по поводу «Охта-центр»;
Здесь перечислена лишь малая толика информации, которая обнародована в прессе, на радио и телевидении.
Так было и с нашей строительной компанией, когда строительство дома в Ульянке было разрешено, а потом запрещено, несмотря на понесенные затраты. Решением о запрете послужила просьба жителей.
Мне грустно, я твердо уверен, что от исхода этой «схватки» зависит становление гражданского общества в России. Андрей был прав. Кому, как не мне, знать, какие тяжелые последствия влекут за собой непродуманные, волюнтаристские решения наших российских властей! Я видел своими глазами, как скрывались под водой сибирские села, где еще недавно жили люди, как горели их дома, и некому было остановить этот беспредел.
В своей предыдущей книге «Илимская Атлантида», в главе «Прости меня, мой край», я рассказывал о десятках илимских деревень, нашедших свою могилу на дне нерукотворного моря
«...Тридцать пять лет прошло после потопа! Вернее, не потопа, а убийства деревень и сел. Говорят, со временем боль от утраты притупляется, рана заживает... Но у меня эта рана — открытая. Перед глазами — родной Илим. Моя родина Мое детство. Могила моей мамы, что на Красном Яру. И душа ее кричит, как кричат птицы, что летают над бескрайним морем, не находя дорогих сердцу мест: Кулиги, Малой Речки, Россохи, Тушамы...
А история, между тем, повторяется. Только в другом государстве и с другой конституцией, которая обязывает власти прислушиваться к мнению граждан, блюсти их интересы. Но — удивительное дело! — все остается так же, как и прежде, никто не собирается «блюсти» и «прислушиваться». Родные гидростроители снова готовят большой сибирский потоп. Снова уйдет под воду огромная таежная территория, которую предстоит очистить от леса, от городков и деревушек, которые станут дном искусственного моря. Дома и лес, как в былые времена, будут жечь, людей переселять...»
Реформы в России, объявленные властями, идут медленно и трудно. Впрочем, так было всегда в нашей стране. И все-таки кое-что меняется в сознании людей, они уже не те бессловесные «винтики» и «колесики» в огромной и бездушной государственной машине — они начинают поднимать голос против несправедливости, против хамства, против вседозволенности, и этот голос становится год от года все громче и настойчивей. Трудно сказать, чем кончится история со строительством «Газпром-сити», кто в ней прав, кто виноват, однако она выявила очень существенное обстоятельство: не все у нас решается с помощью денег, есть что-то более важное, обо что споткнулся даже «Газпром» с его сверхмощными финансовыми потоками.
Наши политики частенько цитируют слова Петра Аркадьевича Столыпина, сказанные им в Государственной Думе: «Вам, господа, нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия...». Правда, забывают (или не знают!) о том, что за этой эффектной фразой царского премьер-министра последовало уточнение, данное лидером русских националистов Василием Шульгиным: «Нам нужна, прежде всего, справедливая Россия...»
