«Огненный пояс Земли». Экспедиция 2011 года

Прежде чем приступить к рассказу об экспедиции, думаю, нелишне будет пояснить зачем (чего ради) Русское географическое общество отправило российскую команду на обследование вулканов тихоокеанского пояса. Причина проста: активизация их деятельности, особенно   Йеллоустонского супервулкана. А супервулканы — это самая деструктивная сила на нашей планете. Они имеют огромные размеры и силу извержения, в десять тысяч раз превосходящую извержения обычных вулканов. Взрыв супервулкана (именно взрыв, а не извержение) влечет катастрофические изменения условий жизни на Земле.

Последняя подобная катастрофа случилась в Тобе на Суматре 75 тысяч лет назад. Тысячи кубических километров пепла попали в атмосферу, и солнечные лучи не пробивали его толщу. Произошло глобальное понижение температуры на 21 градус. Население Земли сократилось в десять раз. Во столько же раз сократилась численность животных, многие виды, вообще, вымерли. Три четверти растительного мира северного полушария погибло.

В отличие от обычных вулканов, имеющих форму конуса, супервулканы представляют собой огромные ложбины или понижения в земле, называемые кальдерами. Когда обычный вулкан извергается, лава постепенно поднимается по жерлу до кратера на вершину горы и изливается вниз. В супервулканах же магма заперта вблизи земной коры в гигантских подземных резервуарах. Скапливаясь в них, она начинает давить на поверхность Земли. Так продолжается в течение сотен тысяч лет до тех пор, пока не происходит взрыв чудовищной силы, в результате которого гибнут целые континенты. Таких спящих «монстров» на Земле несколько.

Один из самых «созревших» находится в Йеллоустонском парке в США. В настоящее время «резервуар» под его кальдерой заполняется магмой с угрожающей скоростью.

Поскольку по расчетам ученых, период между взрывами у этого чудовища равен приблизительно 600–700 тысячам лет, а последнее извержение произошло 640 тысяч лет назад, мы живем в преддверии очередного катаклизма. Огромное давление, нагнетаемое в течение сотен тысяч лет, прорвется наружу, и магма будет выброшена в атмосферу на высоту около пятидесяти километров. В радиусе тысячи километров вся жизнь погибнет в течение нескольких часов.

Но не надо думать, что пострадает только Северная Америка. Если температура понизится на расчетные 19–21 градус, в обоих полушариях лед покроет обширные территории, и они станут непригодны для жизни. Сейчас перед человечеством стоит задача минимизировать катастрофические последствия от подобных мегаизвержений. Для этого необходимо знать общее состояние действующих вулканов на Земле, и в первую очередь вулканов тихоокеанского пояса, самого беспокойного и активного на нашей планете.

 

ВУЛКАН ЛАСКАР

Завтра восхождение на грозный и печально знаменитый вулкан Ласкар. Это самая деятельная чилийская коптилка: в 2006 году он накрыл пеплом пол-Бразилии. Всего в стране пятьсот действующих вулканов! В их числе и самый высокий на Земле (из действующих) — Охос дель Саладо. Его рост — 6893 метра. А вообще-то, среди вулканов наиболее рослый его аргентинский сосед Аконкагуа. Правда, он выше всего на 66 метров. Это тот самый вулкан, на который мы изначально собирались, но землетрясение изменило наши планы.

Итак, Ласкар! Он находится на севере чилийских Анд в 30 километрах от восточного края пустыни Атакама. Состоит из шести кратеров. Высота самого активного — 5592 метра, а самого высокого — 5719 метров.

Чтобы на восхождение брать поменьше еды, решили во время ужина себя не ограничивать. Правда, не рассчитали свои возможности и заказали так много, что пришлось два часа усиленно работать челюстями. Порции здесь не в пример нашим — громадные: антрекот в два пальца толщиной, а размером в две ладони, гарнир к нему из тертого маиса и жареных томатов с перцем напоминает карликовый вулкан. Салат с авокадо не намного меньше. Но это не все: я съел еще полную тарелку «сопо» — супа и с десяток кусков «пана» — хлеба. Кстати, о хлебе... В Южной Америке он повсеместно вкусный, но в каждой стране имеет свои особенности. В Боливии это круглые булочки. В Перу — пустотелые треугольники из пресного теста. В Чили — круглые слоеные лепешки, тоже пресные.

Миниатюрный Эмиль свой ужин так и не одолел — половину порции мяса отдал мне. Я же предавался чревоугодию с редким наслаждением. Подолгу смаковал каждый кусок, щурясь от блаженства. Слава Богу, торопиться было некуда.

На гору нас сопровождал поджарый и жилистый индеец Рональдо. Ветер и солнце дочерна продубили его мужественное лицо. В черных, с вороным отливом волосах проблеск седины. Глянув на него сразу понимаешь — горный барс.

К месту, откуда начинается восхождение, ехали на его джипе. Дорога петляла между голых хребтов, по склонам которых разгуливают, никого не опасаясь, викуньи.

Вопреки первому впечатлению, Рональдо оказался разговорчивым, эрудированным человеком. Он засыпал нас интересными фактами и историями о местах, в которых побывал, так обильно, что Эмиль едва успевал переводить.

Практически каждый видел на фотографиях или по телевизору циклопические статуи острова Пасхи, достигающие двадцатиметровой высоты. Но говорят, что тому, кого судьба занесет на перуанский отрезок Западных Кордильер, эти исполины покажутся жалкими пигмеями. Высеченные неизвестно кем и неизвестно когда барельефы на скалистых склонах этих гор поражают воображение своими размерами.

Это гигантский барельефы и собаки, и кондора, и обезьяны... Удивительно то, что среди них имеются изображения животных, вообще не встречающихся на южноамериканском континенте: слонов, верблюдов. Но еще более удивительными оказались найденные там барельефы людей: они по форме и пропорциям совпадают с истуканами острова Пасхи: неестественно острые подбородки, глубокие глазные впадины с нависающими надбровными дугами, отсутствие в глазных впадинах хотя бы подобия самого глаза. В отличие от островных, перуанские «головы» в несколько раз больше.

По оценке специалистов, все они высечены в период с XX-го по XII-е тысячелетие до нашей эры! То есть как минимум за 10 тысяч лет до египетских пирамид. Что интересно, часть рисунков на плато Наска идентична изображениям на скалах Западных Кордильер. Еще Рональдо рассказал легенду, что именно на вулкане Ласкар несколько раз в году, в момент заката, над вершиной возникает миражом призрачный город Кималь, в котором обитают души людей, погибших в горах.

Вдоль дороги и по склонам лежат выбеленные солнцем кости. Хотя и не человеческие, но все равно это напрягает. По словам Рональдо, первые восходители находили наверху и высохшие тела, обтянутые кожей. Среди них были мумии относительно недавнего времени: судя по костюмам XVIII–XIX веков. Благодаря сухости воздуха и высокой солнечной радиации все они были в хорошем состоянии. Если древние египтяне сохраняли свои мумии в саркофагах внутри громадных пирамид, то индейцам помогали поспорить с вечностью высокогорье и солнце.

А вот и Ласкар, наконец, показался. Дальше дороги нет. Смотрим на альтиметр — традиционные 4000 метров (это средняя высота Альтиплано). Выйдя из машины, огляделись. Внизу ни ветерка. До конуса еще пара километров. У подножья — округлое озеро, в котором, как в зеркале, четко, в мельчайших деталях отражалась цель нашего визита — кратер с многокилометровым хвостом дыма, уходящим за горизонт. Вокруг множество вулканов чуть ниже. Их склоны изрубцованы шрамами осыпей и лавовых потоков кирпичного цвета. По берегу озера бродят страусы нанду в пышном оперении серого цвета.

Поднимаемся, не торопясь, мягким, размеренным, так называемым гималайским шагом. Знаем по опыту: чем медленнее идешь, тем быстрее и выше поднимешься. После отметки 5100 метров мелкий щебень и оранжевые, похожие на керамзит шарики, покрывающие склон, стали почему-то «жирные», будто пропитанные маслом. При этом сыпучий слой достиг такой толщины, что ноги вязнут, а потревоженная масса норовит утащить вниз. Часто перебирая ногами, стараемся как можно быстрее пересечь такие места по восходящей косой.

Вот и первые вулканические бомбы появились. С приближением к жерлу их все больше. А вон и комочки серы зажелтели. Пикантность ситуации заключается в том, что Ласкар извергается с интервалом в четыре года. Нынче очередь следующего, но когда именно оно произойдет, одному Богу известно. Может, сегодня...

Панорама хребтов, напоминающих сверху бугристые шрамы, все ширится. Наконец видим зубчатый гребень кратера, весь желтый от кристалликов серы. Валит беловатый дым. Иногда к нему примешиваются клубы коричнево-серого цвета. Явственно ощущаем запах тухлых яиц.

Еще один шаг, и под нами разверзается воронка глубиной метров четыреста. Из почти отвесных стен через щели-каналы вырывается с переменчивым напором дым: то выстреливает густыми клубками, то сочится вялой струйкой. На дне сквозь пелену дыма мерцают, плещутся язычки красных фонтанчиков. От таящейся там губительной силы мы ощущаем бессознательный ужас.

Перевожу взгляд на Рональдо. Он в ответ улыбается и показывает большой палец, мол «Здорово!» Интересуюсь:

— Который раз здесь?

— С сегодняшним семнадцатый.

До какой же степени надо любить горы, чтобы, поднявшись на вулкан почти двадцать раз, радоваться этому, как в первый!

Окидываю взглядом открывшуюся с высоты панораму. Вокруг Ласкара дыбятся зубчатыми цепями коричнево-красные конуса высотой от пяти до пяти с половиной тысяч метров. В чистом разреженном воздухе контуры хребтов проступают четко, рельефно. В метрах шестистах от центрального кратера торчит яйцеобразная вершина — высшая точка Ласкара. Кажется, до нее рукой подать, но я знаю сколь обманчиво расстояние в горах. И действительно, карабкался к нему с полчаса. (Эмиль с Рональдо остались у дымящегося кратера.)

Ноги с каждым шагом наливались свинцом, соленый пот разъедал глаза. Ближе к макушке останавливался через каждые десять шагов, чтобы восстановить дыхание. Слава Богу, хоть сердце держится молодцом. На вершине меня ожидала заслуженная награда: еще более грандиозная панорама!

Вид каменных громад, вздыбленных в невообразимо диком танце, завораживал, властно притягивал взор. Горы, горы, горы! Красота, застывшая в камне! Нет в их изломах, уступах, расщелинах никаких закономерностей и пропорций. Один хаос. Но каков хаос! Сколько в нем величия и непостижимой гармонии! Ничто так не пленяет меня, как горы — самое потрясающее произведение Природы! Очень точно передал это ощущение в своей бессмертной песне Владимир Высоцкий: «...Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал...».

Царившее на темно-синем небосводе светило жгло незакрытые участки кожи до физической боли, но как только набегала тучка, сразу резко холодало. Очарованный, я все стоял, не ощущая шквалистого ветра. Мимо проносились полупрозрачные облака. Следом неотступно, словно шакалы за добычей, бежали по склонам гор их призрачные тени. Здесь даже вкус и запах воздуха другой. Это ветер континентов! Возможно, совсем недавно он проносился над солнечными островами Полинезии или промороженным панцирем Антарктиды?!

Так я стоял, чувствуя себя вне пространства и времени, на пронизывающем ветру минут десять.

Мысли очищались, взлетали над обыденностью. Казалось, что я сам вот-вот перейду в иное измерение и постигну смысл быстротечной жизни, всеобщий закон мироздания. Но усилившиеся порывы торопили вниз, к ожидавшим меня спутникам. Отсняв панораму, сложил из камней тур и установил флаг Башкирии. Трехцветный стяг с золотистым венчиком курая торжественно затрепетал под натиском налетавшего с диким посвистом ветра.

Спуск не представлял сложности. Но силы были на исходе, и мы шли, покачиваясь от усталости. Тем не менее, остановились, чтобы полюбоваться закатом. Вершины гор по мере погружения солнца за горизонт неуловимым образом воспламенялись нежнейшими переливами алых и багряных цветов, быстро темнеющих до темно-лилового и даже фиолетового. Свод неба при этом излучал роскошное, зеленоватое свечение. К сожалению, эта сказочная игра света длилась недолго.

В сумерках у скалы, окруженной десятками сложенных из обломков серого плитняка покатых холмиков, похожих на плотную группу ползущих черепах, мы остановились от странного чувства, будто подошли к черте, переступив которую, можем попасть в иной мир. Замерли, но любопытство пересилило. Приблизились к полузанесенным песком «домикам» и увидели внутри одного из них оскаленное, обтянутое темно-коричневой кожей лицо, присыпанное песком. Картина жуткая. Стало понятно — это кладбище. Судя по одежде и облику, — кладбище индейцев. Чтобы не нарушать покой умерших, обошли это место стороной.

К озеру спустились уже в полной темноте. Когда садились в машину, Ласкар что-то проворчал на прощание. Я оглянулся: над черным конусом разгоралось бордовое зарево, четко оконтуренное дымом.

 

ПАРИКУТИН — САМОЕ МОЛОДОЕ ЧУДО ПРИРОДЫ

История возникновения вулкана Парикутин трагична и комична одновременно.

...На кукурузном поле крестьянина Дионисио Пулидо, сколько он себя помнил, была яма, в которую практичный малый бросал мусор и сухие стебли. При этом сколько бы ни бросал, яма никогда не заполнялась.

В первых числах февраля 1943 года из нее неожиданно донесся приглушенный рокот. Причем его сила час от часа нарастала. Это встревожило крестьянина. Было очевидно, что вот-вот должно произойти что-то экстраординарное, но через пару дней гул прекратился и земледелец успокоился.

Две недели спустя, 20 февраля, когда Дионисий рыхлил мотыгой поле для посадки маиса, земля зашевелилась и от ямы прямо к нему побежала, расширяясь, трещина. Одновременно зашатались, как будто пьяные, растущие на краю поля деревья. Через расширяющуюся щель повалил дым, сквозь который замелькали сполохи огня. Дионисий в панике побежал домой.

Утром обеспокоенные жители деревни обнаружили на месте трещины миниатюрный конус высотой полтора метра. Из него то и дело вырывались клубки пепла, а через день к ним прибавились сначала разлетающиеся веером камешки, а спустя несколько часов на перепуганных крестьян полетели раскаленные камни.

Дальше события развивались с кинематографической скоростью: 22 февраля из «прыща» поползла, потрескивая, огнедышащая лава. Через год на месте поля вырос настоящий вулкан, возвышающийся над плато на 350 метров.

В общей сложности извержения продолжались еще восемь лет. За это время конус новорожденного вулкана достиг высоты 2774 метра, а выползавшая из жерла магма запечатала на веки под многометровой броней десять селений. Более 4000 человек остались без крова. Одно радовало: никто не погиб ни от лавы, ни от вулканических бомб. Правда, вся растительность в округе, заваленная пеплом, погибла.

Дионисий же выгодно продал свой участок с разбушевавшимся вулканом известному мексиканскому художнику Атлю, который за несколько лет, проведенных у вулкана, сделал более одиннадцати тысяч рисунков и не менее тысячи пейзажей маслом.

Сейчас к Парикутину удобней всего добираться через старинный городок Ангахуан, притулившийся у подножья горного хребта. Как только въехали в него, нас «атаковали» всадники на разномастных лошадях. Они окружили машину и, цокая по брусчатке, долго скакали рядом, убеждая нас, что к вулкану даже на внедорожнике не проехать. И предлагали подвезти к нему за умеренную плату (30 долларов в оба конца за человека). Но мы, приученные к экономии средств Русского географического общества, решили добираться самостоятельно.

Изрядно поплутав по узким улочкам и почти утратив надежду найти выезд к Парикутину, свернули в неприметный пыльный переулок, упирающийся в высокий забор. Илья хотел было повернуть обратно, но Костя решительно скомандовал: «Едем!» Только подъехав к ограде почти вплотную, обнаружили съезд вправо. Спустились по нему и, миновав сосновый лес, оказались на колдобистом лавовом поле. Все верно! Это та самая «засекреченная» дорога! Покачиваясь на окаменевших буграх, двинулись к мрачному конусу. Вдоль дороги встречались «карманы», в которых стояли статуи святых, любовно украшенные гирляндами и флажками: жители окрестных селений регулярно, особенно дружно перед Пасхой и в день рождения вулкана, совершают к нему паломничество, возлагая цветы к ногам почитаемых апостолов.

Посреди лавового поля сиротливо торчала колокольня. Вокруг нее шести-семиметровым слоем громоздятся застывшие комья, а она стоит! Не чудо ли?! Неподалеку, у края ступенчатого вала, чистая площадка с летними кухнями под навесами.Здесь уставшие паломники и туристы могут подкрепиться блюдами индейской кухни, приготовленными дородными индианками прямо на глазах гостей.

Мы интересуемся, как проехать к вулкану. Индейцы наперебой принимаются объяснять, что самостоятельно туда ехать нельзя, более того — требуется разрешение шерифа. Мы просим самого представительного седовласого сеньора состыковать с ним.

Сделав несколько звонков по мобильнику, он сообщает, что шериф разрешил, но только в сопровождении местного гида, которому мы должны будем заплатить 20 долларов. На сегодня он занят с другой группой и подъедет завтра в девять утра.

Делать нечего! Отъезжаем в сторонку и встаем на ночлег. Утром, в назначенное время находим вчерашнего сеньора. Он созванивается с гидом. Слушает, разочарованно кивая головой. Затем разворачивает карту-схему и сам объясняет дорогу к вулкану. Я на всякий случай фотографирую карту.

Поблагодарив индейца, взбираемся на гряду и едем по гребню между двух лавовых языков. Здесь сосновый лес уцелел. На многих стволах видны косые насечки и закреплены жестяные воронки для сбора живицы. Через полчаса выезжаем на поляну, засыпанную раскаленным от палящих лучей солнца черным пеплом, и вскоре оказываемся у подножья вулкана.

На восхождение выходим сразу, без раскачки. Хотя конус, в сравнении с предыдущими, намного ниже, «побуксовать» на мешанине из пепла и крупчатой пемзы все же пришлось, и не раз.

Поскольку Фуэго я «просачковал», мне очень хотелось реабилитироваться — подняться на Парикутин первым. И это удалось! Видимо, ребята еще не восстановились. Правда, радость умалялась тем, что подъем был несравнимо проще и легче.

Воронка кратера встретила нас парящими фумаролами и жутковатым лунным ландшафтом, безжизненность которого смягчалась робко пробивающейся между бурых глыб зеленью.

Сверху хорошо просматривалось все двадцатипятикилометровое лавовое поле, навсегда похоронившее близлежащие селения. Единственным свидетельством того, что здесь совсем недавно жили люди, была та самая колокольня с уцелевшими рядом алтарем и иконостасом. Иссиня-черные комья магмы, повинуясь высшей воле, «обошли» ее стороной и теперь колокольня возвышается над окаменевшим пространством грозным перстом, как символ святости и чистоты намоленного места.