Давно уже известно, давно сказано и доказано, что Россия имеет особую судьбу в истории человечества. И эта особость определяется несколькими основными факторами. Во-первых, геополитический фактор. Россия находилась, да и находится до сих пор на границах двух великих цивилизаций, образно называемых Востоком и Западом. Но никогда русское общество не было ни только западным, ни только восточным. Конечно, Россия чутко воспринимала влияния и той и другой стороны. Недаром историки, изучающие прошлое нашей Родины, постоянно сравнивают Россию то с европейскими странами, то с восточными державами. И в обоих случаях находят какие-то общие черты. Однако Россия всегда имела собственную, отличную от других народов, историческую судьбу. И эта судьба, в свою очередь, значительно влияла на судьбы и западных и восточных соседей.
Это влияние сказывалось прежде всего в том, что на протяжении своей многовековой истории Россия служила одним из важнейших мостов между западной и восточной цивилизациями.
В России столкнулись две разные культуры, два разных миропонимания. Столкнулись и своеобразно переплелись на основе уже собственно русской культуры. И интересно, что Запад воспринимал Россию — как представительницу культуры Востока, а Восток — как представительницу культуры Запада. А это была своя, русская, культура, не западная и не восточная.
Помимо этого, Россия была не только мостом, но и барьером, разделяющим Восток и Запад и предохраняющим их от гибельного столкновения друг с другом. Так, именно Россия поглотила великое нашествие Востока на Запад в виде монголо-татарских орд, а затем три столетия противостояла Турецкой империи. С другой стороны, Россия оказалась одним из барьеров на пути католической экспансии Запада на Восток и не дала развернуться крестовым походам по всему евразийскому континенту. В XIX в. Россия встала стеной перед армией Наполеона, а в XX столетии — перед фашистской агрессией.
Во-вторых, этнополитический фактор. Русский народ в современном своем виде формировался на протяжении нескольких столетий на базе славянских племен, занимавших в древности огромную территорию Восточной Европы. По своим обычаям, по своей хозяйственной жизни, по духовному складу славяне отличались и от соседних с ними племен Западной Европы, и от народов Востока.
Так, рано возникшая и просуществовавшая у славян до XX в. территориальная община (гораздо более долго по сравнению с Западом) определила восприимчивость славянских народов к внешнему влиянию. В то же время славяне, чисто внешне принимая «чужие» обычаи и порядки, внутренне сохраняли своеобразие и со временем перерабатывали все чужеземное на свой лад, делая славянским.
Наиболее простой пример связан с именем самого русского народа. Дело в том, что слово «русский» — вовсе не славянского происхождения. Это самоназвание нескольких народов, живших когда-то рядом со славянами. Позднее из этих народов сформировался княжеский род у славян — «род русский». Но «русский род», хотя и был правящим родом среди славян, в конце концов был теми же славянами ассимилирован. И оставив славянам свое имя, «русы» исчезли, растворились в историческом небытии.
А вообще, в процессе формирования русского народа приняло участие большое количество различных, в том числе и неславянских, этнических групп, но славянский компонент всегда оставался главенствующим, цементирующим само это соединение, вроде бы, несоединимого. Иначе говоря, будущий русский народ изначально рождался на полиэтнической основе. И все это свидетельствует о необычайной жизнеспособности славянских народов, сумевших «переварить», ассимилировать другие этносы.
В-третьих, религиозный фактор. Отличие России от Запада и от Востока выражалось и в том, что на Руси издревле, с Х в., сложилась своеобразная форма христианства, впоследствии получившая наименование русского Православия. Русское Православие возникло не в один момент, а складывалось постепенно, вырабатывая свои принципы в соответствии с духовными потребностями русского народа. С течением времени, особенно со времени монголо-татарского нашествия, само Православие стало связываться в народном сознании с идеей национальной независимости, ибо оно олицетворяло собой борьбу с иноземными захватчиками, доказывало, что русский народ, сохранив свою религию, не канет в Лету истории, а сохранит себя и свою культуру. Ведь православный русский народ противостоял одновременно и единому католическому Западу, и единому мусульманскому Востоку.
Закрепившись в виде одной из основных форм русского национального самосознания, в дальнейшем Православие уже само активно формировало своеобразные черты русской духовности, национального характера и, соответственно, русского понимания истории и философии, вплоть до сегодняшнего дня. Больше того, именно благодаря Православию и возник тот русский народ, который создал великое Русское государство и освоил огромные пространства Евразии.
И тогда встает вопрос — а зачем явился в мир русский народ? Ради чего он освоил столь великие пространства Европы и Азии? Во имя каких целей он объединил в одном государстве разные народы? Вполне понятно, что более чем тысячелетняя история русского народа и России не могла быть бессмысленной, иначе теряется нить, теряется связь времен, прошлое отрывается от настоящего и будущего. В самом деле, если в истории нет смысла, то какое нам дело до свершений и подвигов предков? А если нет смысла в нашей собственной жизни, то какая нам забота о том, как там будут жить наши потомки. Мы кое-как прожили, авось и потомки как-нибудь проживут отведенные им пять-семь десятилетий.
А вот если в истории народа есть смысл, если у народа есть цель исторического развития — тогда все встает на свои места. Тогда сохраняется и действует связь времен. Тогда подвиги предков — это наши подвиги, а мы сами творим деяния для будущего, чтобы наши потомки, помня о нас и о более далеких пращурах, воспользовались тысячелетним опытом народа и продолжили общее тысячелетнее народное дело.
Для всякого русского человека в отдельности и для русского народа в целом очень важно видеть и эту связь времен, и этот смысл исторического действия. Ведь самый главный вопрос, который задает русская душа, выражается всего лишь одним словом — «зачем?». И если русский человек знает ответ на этот вопрос, тогда ему любое дело по плечу, ему ничего не страшно, он способен своротить горы.
Это следует обязательно помнить и понимать: русские — исторически очень активный народ. Миф о русской лени, который нам всячески навязывают, не имеет под собой никакого основания. Повторимся, русские — исторически очень активны. Более того, русский народ исторически очень результативный народ! Иначе говоря, русские очень быстро добиваются тех целей, которые ставят перед собой! Но так случается только в том случае, когда русским открыт смысл Поступка и ясна, духовно и душевно, сердцем и разумом принята цель исторического движения. Однако, как только смысл этого исторического движения теряется, как только цель исторического развития скрывается в дымке непознанности, то и сам русский народ оказывается в разладе и распаде. Ибо незачем жить... Ибо нет смысла жизни...
Значит, и для отечественной истории, и для нашего настоящего самым глобальным вопросом оказывается вопрос о смысле бытия. И этот смысл нужно искать в глубинных, архетипических свойствах русского национального сознания, которое не может жить просто так, но только во имя четко сформулированных целей и ясно осознанного, сердцем и разумом принятого смысла бытия...
Но вот вопрос — как можно познать русский смысл бытия? Здесь нам может и должна помочь наука история. И тогда никак не обойтись без ответа на вопрос — а что такое история?
Вообще, понятие «история» имеет троякое значение. Во-первых, история — это процесс жизни человечества, народов, отдельных личностей. Во-вторых, история — это наука, которая изучает этот процесс. И, наконец, в-третьих, история — это учебная дисциплина, основывающаяся на научно-историческом знании.
Разница между наукой историей и историей как учебной дисциплиной очень велика. Помнится, когда я стал студентом первого курса исторического факультета, то был поражен — насколько мои школьные представления об истории расходились с реальностью исторической науки. До того времени мне казалось, что в истории все ясно и понятно — есть точные даты, есть определенные события, есть совершенно ясные оценки этих событий, и моя задача как историка состоит в том, чтобы как можно больше знать об этих событиях, оценках и датах. Но всего лишь несколько лекций, и... мое понимание истории перевернулось! Оказалось, что многие исторические даты, особенно в древней русской истории, нужно еще доказывать. А большинство исторических событий и их оценка — это предмет споров, иногда очень ожесточенных, в науке. Более того, сама историческая наука — это поле многообразных научных дискуссий, причем наличие единого мнения историков — большая редкость. Поэтому наука история — это совокупность научных проблем, совокупность исторических взглядов, концепций, гипотез, теорий.
Вот и получается, что наука история не занимается изучением и поиском только фактов. Настоящая задача — поиск закономерностей развития человеческого общества. А в основе исторического познания лежит понятие «проблема», иначе говоря, историку нужно уметь видеть противоречивость исторического бытия. И здесь важно понимать, что мир вообще крайне противоречив, а уж мир истории, наполненный противоборством людских мнений, интересов, устремлений, — тем более. И с одним знанием фактов, событий, дат в истории не разберешься, скорее, наоборот, окончательно запутаешься. Но даже знание исторических проблем ситуацию не спасает, ибо проблем много, а их разрешений еще больше!
И вот, чем больше погружаешься в изучение истории, тем больше укрепляешься в том мнении, что история как наука базируется не только и не столько на знании (которое конечно же необходимо и составляет основу исторической науки), сколько на понимании исторического процесса. А это значит, что историк должен стремиться к осознанию смысла как всего исторического процесса, так и отдельных исторических событий. Поэтому история — это наука, раскрывающая смысл исторического развития, а значит, наука о том, как устроить жизнь настоящую и будущую через знание прошлого.
Но понимание смысла истории зависит не столько от знаний или научно-теоретических представлений самого ученого или любого человека, стремящегося к познанию истории, сколько от его религиозно-философского мировоззрения, а еще точнее — от его веры. Поэтому наука история теснейшим образом связана и с философией и с религией.
Если человек верит в то, что Бога нет, является последовательным материалистом, то и история представляется ему исключительно в виде деятельности людей. И если такой человек хочет увидеть смысл истории, то он осознает лишь некую плоскую объективно-материалистическую необходимость. Тогда в исторической науке начинает главенствовать экономика и социология. А движение истории предстает этаким прямолинейным процессом, развивающимся от низшего к высшему — от низших форм экономики и общественного устройства к высшим. И всё. Одно время таковым высшим социально-экономическим строем у нас почитался коммунизм, теперь вот — некое постиндустриальное общество. Но перемена названия сути не меняет. Целью исторического развития в обоих случаях объявляется общество, в котором человек будет обладать максимумом материальных благ и жить на Земле с максимальным социальным и бытовым комфортом.
В том случае, когда историк ни во что не верит, объявляет себя агностиком (то бишь, на самом-то деле верит, но только в самого себя), то он отказывается и от признания каких-либо длительно действующих исторических закономерностей. Но тогда и сама история теряет всякий смысл, ибо оборачивается хаосом поступков и процессов, друг с другом никак не связанных. В лучшем случае такой историк может более или менее связно пересказать исторические факты, а вот найти и проследить связи между этими фактами — вряд ли, да и не считает это необходимым делать.
Но ведь человек — это существо не только экономическое или социальное, а еще и духовное. Но ведь человек не просто копошится в хаосе исторических событий, а живет ради какой-то цели и во имя какого-то смысла. И вот здесь и возникает эта непреложная связка — духовность и смысл. Человек всегда живет во имя чего-то, всегда добивается какой-то цели и в этом видит смысл своей жизни. И всякий народ тоже живет ради какой-то цели и во имя какого-то смысла.
Однако, эти целевые и смысловые установки человеческого бытия не появляются ниоткуда, из небытия. Более того, ни сам человек, ни даже целый народ не могут придумать себе смысл своего бытия. Откуда же этот смысл берется? Ответ может быть только один — смысл бытия даруется Свыше, ибо он вложен в человеческую историю. Вот это и объясняет людям религия, потому что чистая рационалистическая наука этого объяснить просто не может — это не ее задача.
Вот и понятие «смысл истории» подразумевает, что у истории есть некая цель, к которой стремится человечество в ходе своего развития. А это значит и то, что этот смысл дарован Свыше, вложен в человека, в народ, во все человеческое общество Господом. И настоящая наука начинается тогда, когда она осознает свою неразрывную связь с религией.
Вот такой, казалось бы, парадокс. Казалось бы, наука не имеет ничего общего с верой, которая прежде всего утверждает истинность Божественного и Сверхъестественного. Ведь наука — это рациональное изучение действительности, т. е. познание с помощью человеческого разума так называемых естественных законов.
На самом деле, главное противоречие между наукой и верой лежит в иной плоскости — это противостояние двух форм религиозного сознания. Ведь наука — это тоже вера, т. е. форма религиозного сознания. Только это вера в человека, в его разум, в его способности. Иначе говоря, наука — это часть всеобщей религии человекобожия, созданной еще в эпоху Возрождения. Вообще, всякое знание, как результат научной деятельности, имеет в своей основе веру в истинность этого знания, веру в истинность рациональных доказательств. Именно поэтому, кстати, в науке существует столько различных, противоречащих друг другу теорий и концепций, а сама наука (т. е. рациональное знание) есть совокупность концепций. Но приверженность к той или иной концепции определяется верой в ее истинность.
Для человека, исповедующего традиционную религию, в частности, для православного человека, понятно: если Господь попустил возникновение науки, значит Он вложил в это какой-то смысл. И если сегодня наука — это вполне реальная и актуальная сила, то наша задача состоит в том, чтобы вернуть науку в лоно истинной, традиционной религии, туда, откуда она, собственно говоря, и вышла. Поэтому, можно более образно сказать, что сейчас стоит задача воцерковления науки, как, кстати, и воцерковления образования.
Признание первенства религиозных истин не означает огульного отрицания науки. Следовательно, необходимо соединение науки и традиционной веры. Можно ли это сделать? Можно ли соединить принцип критического восприятия всего (а это главный научный принцип, недаром у К. Маркса и Ф. Энгельса одна из работ называлась «Святое семейство, или критика критической критики») с религиозным догматом, т. е. признанием того, что есть некие вещи, не подлежащие критике вообще? На самом деле можно. И основа, база такого соединения — диалектика, диалектическое восприятие действительности. Именно диалектика позволяет нам понять, что традиционная вера и наука — это две противоположности, находящиеся в диалектическом единстве. Более того, именно на уровне диалектики вера и совпадает с наукой.
Человеческий разум уже давно понял теснейшую связь науки с верой, что нашло свое выражение в многочисленных научно-идеалистических философских теориях — в учениях Платона, Аристотеля, Плотина, Канта, Гегеля, Фихте... Кажется, ничего больше не надо придумывать, и так уже все в науке есть. Но в данном случае возникает одно большое заблуждение. Каждый из названных и неназванных здесь философов был плоть от плоти своего народа, своей истории, своей культуры, своей религии. Поэтому их философские системы представляют собой интеллектуальную аккумуляцию жизненного, религиозного, бытового, социального и т. д. опыта своих народов. Следовательно, вполне пригодные для понимания и осмысления исторического развития одного или группы народов, эти философские системы оказываются бессильными, когда их накладывают на совершенно иной исторический, религиозный, бытовой, социальный опыт. В России это понимали давно, недаром появилась пословица — «со своим уставом в чужой монастырь не ходят».
Русская история многие века основывалась и до сих пор продолжает основываться на Православии. Именно Православие формулировало важнейшие смысловые и целевые установки бытия русского народа. А это означает, что когда мы начинаем изучать русскую историю, то без православного понимания, без православного отношения к самой жизни мы никогда в полной мере не поймем и жизнь наших предков, никогда не осознаем, во имя чего они жили, трудились, умирали...
Поэтому представляется, что важнейшая задача, которая стоит сегодня перед отечественной исторической наукой, — разработка православного понимания истории.
В развитие этой задачи можно предложить некоторые принципы православного понимания истории.
Первый принцип: история есть воплощение Божественного Промысла. Следовательно, история имеет смысл и цель своего развития, а также законы развития, определяемые Божественным Промыслом.
Второй принцип: закономерности исторического развития проявляются в ходе исторической деятельности людей. Историческая деятельность людей зависит от их сознания и воли. Но всякое сознание основано на вере, есть религиозное сознание, имеющее разные формы выражения. Следовательно, религиозное сознание является действенным катализатором исторического развития, оказывает реальное и непосредственное влияние на развитие конкретных исторических событий.
Третий принцип: историю необходимо понимать как реализацию в действительности Божественного Промысла, в виде сложного, диалектического процесса взаимодействия сознания и бытия, и общественного сознания и общественного бытия. При этом необходимо видеть ведущую роль именно сознания, и прежде всего религиозного сознания в истории. Иначе говоря, деятельность человека определяется его сознанием. Поэтому необходимо осуществлять поиск смыслового содержания исторической деятельности людей, т. е. отвечать не только на вопросы «как?» и «почему?», но и на главный вопрос — «зачем?». Исходя из ответов на вопрос — «зачем?», — мы и можем осмысливать закономерности развития как частные, так и общие.
Конечно же, перечисленные выше положения — это именно принципы, т. е. некие общие методологические подходы. И настоящее раскрытие этих принципов возможно только в ходе конкретных исторических исследований, при конкретном осмыслении исторических событий. Но тем не менее, как представляется, осознание этих принципов необходимо.
Как необходимо осознание и еще одного принципа. Он совсем не четвертый, как вроде бы получается по счету. Наверное, этот принцип следует назвать базисным:
— Православие обеспечивает человеку вообще, и ученому в частности, мощнейшую нравственную основу, без которой наука превращается из орудия познания в орудие уничтожения.
Здесь мы и подходим к решению проблемы: что важнее — догмат или критическое восприятие действительности, которое иногда называют прогрессом науки, который вроде бы не остановить. Так вот, Православие, постулирующее нравственные и вероисповедные догматы, помогает ученому понять: есть пределы знания, за которые он не имеет право ступать. И только традиционная вера того или иного народа, а в нашем российском случае, именно Православие, способна направить развитие науки в нужное человечеству русло и поставить преграды там, где эти преграды необходимы. А такие преграды — догматы — необходимы нам, людям, иначе мы можем уничтожить и собственное прошлое (как это не раз бывало, когда мы постоянно пересматриваем собственную историю), и собственное настоящее (клонирование, искусственный разум — конкретные тому примеры), и будущее.
Собственно говоря, познанием смысла истории занимается не просто наука история, а историософия. «Мудрость прошлого» — так можно перевести это понятие. Но в православном толковании «София» — это Премудрость Божия. Следовательно, и само понятие «историософия» означает нечто более глубокое: историософия — это научная дисциплина, познающая Премудрость Божию в истории.
