Москва, 2016 год

Великая провинция Просмотров: 2580

Москва, 2016 год

Кто такой Николай Михайлович Карамзин? Сколько бы нам, студентам, о нем ни рассказывали, и сколько бы работ мы ни писали, все равно первое, что приходит в голову при упоминании имени Карамзина, это «История государства Российского» и «Бедная Лиза». С одной стороны, когда ты толком не знаешь ничего о человеке, о котором предстоит написать репортаж, это беда, потому что непонятно, с чего вообще нужно начать. Но с другой стороны, это великолепная возможность начать с чего угодно! Открываю Интернет и вбиваю в строке поиска запрос «Н. М. Карамзин». Нет, вы не подумайте, я не буду цитировать Википедию и выдавать мысли современников за свои. Мне всего-то нужно узнать один какой-нибудь интересный факт из жизни, который станет главным отправным пунктом. Итак, первая ссылка, читаю: «Николай Михайлович Карамзин родился 1 (12) декабря 1766 года в Симбирске...».

«Уважаемые пассажиры, наш поезд прибывает на станцию Ульяновск-Центральный. Спасибо, что...», недослушав объявление, я вылетаю из вагона и направляюсь к выходу. Что меня ждет здесь? С чего начать? Куда идти и с кем поговорить? Это только малая часть вопросов, которые не дают мне покоя с момента приезда в город Симбирск, ныне Ульяновск. Эмоции от 14-часовой поездки в плацкарте постепенно утихают, разум проясняется, и ответ на вопрос «Куда идти?» теперь очевиден. Где в незнакомом городе можно найти всю информацию о его истории и его жителях?

— Извините, пожалуйста, не подскажите, как пройти в библиотеку? — спрашиваю я у продавщицы лотерейных билетов на привокзальной площади.

— Ой, деточка, это совсем недалеко. Сейчас выходишь с площади и идешь прямо-прямо, пока не упрешься в церковь. Там и найдешь библиотеку.

— Спасибо!

Следуя указаниям, я направляюсь к библиотеке. Или к церкви? В общем, куда-нибудь я дойду точно. Издалека переливаются на солнце золотые купола, я подхожу и не обнаруживаю здесь ничего, кроме церкви и пары-тройки прилегающих деревянных построек. А где, собственно, сама библиотека?

— Извините, а мне сказали, что где-то здесь есть библиотека. Понимаете, я пишу репортаж о Карамзине, и...

— Послушайте, мне некогда, и о вашем Карамзине я знать не знаю, — буркнула мне в ответ служительница церкви. Не такого начала я ожидала, прямо скажем.

Коль уж меня все-таки направили сюда, надо хотя бы узнать, что это за место, что за церковь, может быть, позже что-нибудь интересное выяснится. Итак, я стою на пороге храма Благовещения Пресвятой Богородицы. На табличке при входе написано, что «это памятник архитектуры ХХ века, который был перенесен на сегодняшнее свое место из усадьбы Карамзиных Майнского района Симбирской губернии». Стоп! А вот и Карамзин! Значит, не зря продавщица лотерейных билетов отправила меня сюда. Но, к сожалению, никакой дополнительной информации о герое репортажа, кроме этой таблички, здесь мне найти не удалось, но добрые люди дали мне точный адрес областной библиотеки, куда я и планировала попасть в Ульяновске. Еще дома, в Москве, накануне отъезда я прочитала, что при областной библиотеке есть общественная библиотека имени Н. М. Карамзина, где хранится большое количество рукописей историографа.

Так как времени до отправления вечернего поезда Ульяновск — Москва у меня еще достаточно много, я решила не лишать себя удовольствия прогуляться по городу. Ульяновск буквально дышит Карамзиным. На фасадах зданий красуются огромные баннеры и многочисленные плакаты с его портретами. Всюду расклеены афиши постановки «Бедная Лиза» и анонсы литературных вечеров, посвященных творчеству Карамзина — ученого и писателя.

Сквозь всю эту красоту я наконец-то добираюсь до Ульяновской областной библиотеки. Внутри тишина и пустота. Ну кому вздумается идти в библиотеку в Прощенное воскресенье, когда на главной площади города развернулись масленичные гуляния? Пока куратор библиотеки выписывает мне одноразовый читательский билет, я внимательно изучаю справочную информацию на стендах, и обнаруживаю, что сегодня общественная библиотека и музей редкой книги Н. М. Карамзина закрыты для посещения. Почему бы и нет? Воскресенье. И потом, нельзя, чтобы все было слишком просто, чтобы все нужные двери были открыты. Я получаю пропуск и читательский билет и поднимаюсь в краеведческий отдел.

— Добрый день, вы не могли бы мне помочь? Мне сказали, что здесь я могу найти информацию о Николае Михайловиче Карамзине для моего репортажа, и я хотела бы...

— Да, конечно, мы как раз Вас ждем! Девушка, присаживайтесь, сейчас мы вам все покажем и поможем. Нам только что позвонила куратор снизу и все о вас рассказала.

С этими словами молодая сотрудница отдела убегает куда-то в подсобное помещение, и буквально через пару минут возвращается с длинными деревянными ящичками, заполненными какими-то карточками. Я внимательно изучаю принесенную мне картотеку и понимаю, что лучшего места для поиска информации о жизни и творчестве Николая Михайловича Карамзина и быть не может. Здесь есть все: биография, информация о родственниках, воспоминания современников, записи из дневников и переписка с друзьями. Но из всего этого многообразия я выбрала один конкретный раздел «Н. М. Карамзин, Симбирск и Симбирская губерния». Моей самой большой находкой, среди всех изданий, что мне предоставили, стала книга «Симбирский юбилей Николая Михайловича Карамзина». Почему именно эта книга? Во-первых, один ее внешний вид чего стоит: старая, с выгоревшими страницами, часть из которых чем-то залита, а другая часть — с огромным количеством пометок на полях. Будь у меня чуть больше времени, я бы с удовольствием занялась расшифровкой всех подписей, надписей и других таинственных знаков.

Во-вторых, эта книга была издана в 1867 году в честь 100-летнего юбилея Н. М. Карамзина и представляет собой сборник отдельных статей, написанных разными авторами. На этот сборник ссылаются многие современники Карамзина: тут можно найти материал как о Карамзине — историке, так и о Карамзине — писателе, и даже о маленьком мальчике Николе — воспитаннике частного пансиона. Одна из первых статей «Детство и первые впечатления в симбирской деревне». Автор статьи подчеркивает, что вся приволжская страна, начиная с Казани, может считать Карамзина своим земляком. Дело в том, что село Карамзино Симбирской губернии было гнездом дворянского рода Карамзиных, но «литературный представитель этого рода родился не в Карамзине, а в селе Михайловском, нынешней Самарской губернии, Бузулуцкого уезда. В эпоху рождения историографа деревня, где он родился, по тогдашнему административному делению принадлежала к Самарскому уезду, симбирской провинции, Казанской губернии и Астраханской епархии». Интересно, правда? Хочу заметить, пока я готовилась к моему путешествию, я прочитала очень много материала по теме, но этой информации мне не дал ни один современник Карамзина.

Еще одним ценным источником информации для меня стал архив выпусков газеты «Ульяновская правда» за период с января по март 2010. Если бы не система карточек, которая ускоряет и упрощает поиск нужной информации, я бы, наверное, до вечера просидела, склонившись над невероятных размеров подшивкой газет. Итак, в выпуске от 19 февраля 2010 года есть статья, посвященная предстоящему юбилею Николая Михайловича Карамзина, который должен стать для жителей Ульяновска не просто однодневным событием: 2016 год объявлен годом Карамзина. Согласно статье в 2010 году начались масштабные приготовления к предстоящим мероприятиям: открытие музея редкой книги на базе Ульяновской общественной библиотеки, организация выставки, посвященной истории памятника Карамзину, проведение литературных вечеров и чтений в школах и многое другое. Пока я шла к библиотеке, я смогла убедиться в том, что многое из запланированного уже выполнено, и мероприятия «предстоящие» превратились в «успешно прошедшие». В выпуске «Ульяновской правды» от ноября 2015 года говорится о выставке, посвященной истории памятника Николаю Михайловичу Карамзину, развернутой на базе Симбирской гимназии № 1.

Туда я и направляюсь.

Экспозиция оформлена на первом этаже гимназии, во дворе которой установлен и сам памятник Карамзину. «Во дворе» — это, конечно, смело и громко сказано; я имею в виду Карамзинский сквер в двух шагах от здания гимназии. Выставка представляет собой десятки информационных стендов, которые можно разделить на две большие группы. Первые несколько стендов рассказывают нам о жизни Николая Михайловича, о его вкладе в развитие русского языка и истории, о его связи с Симбирским краем. Далее идут стенды, на которых в хронологическом порядке размещена информация об истории установления памятника, начиная с указа Его Величества Государя Императора и заканчивая нашим временем. Тут собраны оригиналы первых эскизов автора памятника Самуила Ивановича Гальберга. Здесь также можно найти и детальный разбор каждого барельефа с объяснением смысла, который вкладывался при его создании. Меня особенно поразила смета сооружения памятника. Общая стоимость всех работ исчислялась суммой в 105 800 рублей. Однако обществу памятник обошелся дешевле, так как 550 пудов меди казна дала бесплатно, что позволило снизить стоимость до 91 800 рублей. Даже если перевести эту сумму по сегодняшнему курсу, полученный результат не сможет показать, насколько сильно симбиряне гордятся своим земляком.

  

Святилище русской истории

Для многих весна — то самое время, когда пора выбираться из суетливой и вечно куда-то спешащей Москвы туда, где жизнь течет размеренно, а люди останавливаются, чтобы полюбоваться красками, которые дарят первые лучи весеннего солнца. Вот и мы решили провести первые выходные марта месяца подальше от города и отправились не куда-нибудь, а в знаменитую Усадьбу Вяземских — Остафьево, которую сегодня именуют «Русским Парнасом». Очаровательное историческое место, где в течение двенадцати лет писал одну из самых значимых книг русской культуры — «Историю государства Российского» — наш замечательный историограф, писатель, издатель и журналист Николай Михайлович Карамзин.

А началось наше путешествие, разумеется, с вокзала. Зайцем в незнакомое место не поедешь (а экономные студенты это любят), поэтому нам пришлось купить билеты. Пирожки и чай в термосе тоже взять не забыли — едем на весь день все-таки. Усевшись рано утром в электричку «Курская — Щербинка», начали с Мариной разговор о Карамзине. — «Представляешь, оказывается он жил в Остафьево целых двенадцать лет! Сам Александр I назначил его на должность историографа. Не зря говорят, что это было настоящее “пострижение в историки” — столько лет кропотливой работы. Восемь томов написал за это время, а Интернета-то у него не было! — не без восхищения заявляет Марина. — «Интернета, может, и не было, зато у него было право неограниченно пользоваться книгами и рукописями государственных архивов, которые ему привозили. Он даже получал материалы из зарубежных хранилищ. А ведь это дорогого стоит!», — гордо замечаю я.

Дорога не заняла много времени, и уже через сорок минут, покинув родную Москву, мы были в Щербинке. Небольшой подмосковный городок, ничем не примечательный, и в котором мы вряд ли когда-нибудь очутились, если бы не драгоценная для нашей истории усадьба. Сели в автобус № 1045 и еще через 10 минут кондуктор, по нашей просьбе, прокричала из другого конца автобуса, что нам пора выходить.

«Ну, наконец-то, добрались!» — говорю я и улыбаюсь, видя, как Марина уже мчится к входу.

За огромными оцинкованными воротами отчетливо вырисовывается усадебный дом белоснежного цвета. Выполненный в стиле русского классицизма, он стоит на берегу старинного озера-запруды. Восхитительные колоннады и парадная терраса с балюстрадой создают торжественную атмосферу. «Волшебно!» — невольно вырывается у меня, — «Ведь это настоящий дворец! Неудивительно, что Карамзин отказывался в летнее время от столицы и работал здесь». Первые визиты Николая Михайловича в Остафьево состоялись на рубеже XVIII–XIX веков. Его, известного в то время литератора и издателя популярных журналов, связывали с хозяином усадьбы, князем Андреем Ивановичем Вяземским, знатным вельможей при екатерининском дворе, общие интересы, а позже уже родственные узы. В 1804 году Карамзин, оправившись от смерти первой супруги, женился на старшей внебрачной дочери князя Екатерине Андреевне Колывановой. С ней писатель был по-настоящему счастлив, потому как она стала для него не только преданной спутницей, матерью его дочери от первого брака и общих восьмерых детей, но и помощницей в работе. Не зря говорят, что в семье мужчина — голова, а женщина — шея. Именно так и было у Карамзиных — супруга всегда поддерживала Николая Михайловича.

Проходим через рельефные ворота и по правую сторону удивленно замечаем большую стаю уток, которые плавают и свободно разгуливают возле оттаявшего круга воды. Похоже, что ее подогревают здесь специально, чтобы приютить крякающих гостей. Озеро еще покрыто льдом и снегом, что очень сочетается с белоснежным дворцом. Сделав несколько фотографий местного пейзажа и, конечно же, уток, отправляемся разглядывать усадебный дом. «Смотри, — окликает меня Марина, — ведь это те самые два карамзинских дуба, которые высадили в память о нем. Им сейчас, должно быть, около 170 лет!». И действительно, дубы невероятных размеров. «Я читала, что по символике двадцатого века дубы, растущие у входа в дом, обозначают гостеприимство, — замечаю в свою очередь я, — В Остафьево в честь Карамзина названа еще и березовая роща, по которой писатель любил гулять каждое утро, перед тем как сесть за работу».

Огибаем дворец, встречая по пути детишек с родителями, которые прогуливаются и любуются местными видами, поднимаемся и спускаемся по лестнице и вот — мы уже у той самой аллеи, которая, по легенде, и стала решающим фактором при выборе усадьбы, так как очень понравилась князю Андрею Ивановичу Вяземскому. Мысленно обещаем себе вернуться сюда летом, потому что листва лип еще не успела ожить после зимних холодов, а нам так хочется послушать летний теплый шелест, прогуливаясь по аллее, как в свое время гулял по ней Карамзин. Откладываем прогулку, для того чтобы взглянуть на памятник, установленный в 1911 году в память о Николае Михайловиче. На его пьедестале помещена отлитая в бронзе композиция из семи законченных в Остафьево томов, свитка (символизирующего восьмой неоконченный том), пера и чернильницы. «А почему указаны даты 1811–1911?» — спрашивает меня Марина. «Насколько я помню, установка памятника была приурочена к столетию написания записки “О Древней и новой России в ее гражданском и политическом отношениях”, которую заказал у Карамзина сам Александр I», — вспомнив, что ее Карамзин тоже написал в Усадьбе, отвечаю я.

Распугивая голубок, гуляющих возле памятника, осматриваем противоположную грань постамента, где приведены карамзинские строки из письма к дворянину Н. И. Кривцову от июля 1819 года. Я зачитываю вслух слова, которые служат лучшим подтверждением того, что годы, проведенные здесь, оставили в душе великого историка глубокий след: «Остафьево достопамятно для моего сердца: мы там наслаждались всею приятностию жизни, не мало и грустили; там текли средние, едва ли не лучшие лета моего века, посвященные семейству, трудам и чувствам общего доброжелательства в тишине страстей мятежных...».

Указываю Марине на окна карамзинского кабинета, и мы вместе представляем, как историк долгими часами просиживал там над своими рукописями, иногда украдкой поглядывая в окно. В семье Вяземских сохранилось воспоминание о желании Николая Михайловича, когда он заживет своим домом, поставить напротив окон своего кабинета памятник писателю Вальтеру Скотту в знак благодарности за удовольствие, полученное от прочтения его романов. У князя Петра Павловича Вяземского возникла идея установки памятника самому историку напротив окна его кабинета. И вот последний владелец усадьбы граф С. Д. Шереметьев торжественно открыл этот памятник.

Пройдя липовую аллею, по которой любил прогуливаться не менее дорогой нашей литературе писатель — А. С. Пушкин, мы наткнулись и на его памятник. Известно, что Александр Сергеевич был желанным гостем в доме Вяземских и не раз наведывался в Остафьево. По одному из преданий именно Пушкин дал название липовой аллее «Русский Парнас», как позже стали называть и всю усадьбу. Для писателя эта Усадьба была «святилищем русской истории», местом, где жил и работал Карамзин, признанный лидер и кумир того литературного круга, к которому принадлежал Пушкин. «Историю русскую должно будет преподавать по Карамзину. История государства Российского есть не только произведение великого писателя, но и подвиг честного человека. Карамзин есть первый наш историк и последний летописец», — вот как оценивал работу великого историографа гениальный писатель.

Вдоволь нагулявшись и ощутив загадочную и творческую атмосферу «Русского Парнаса», которая так вдохновляла Карамзина, мы отправились на встречу с работницей музея, которая обещала провести нам небольшую экскурсию по дворцу и рассказать о периоде в жизни Николая Михайловича, проведенном в Остафьево.

К нашему приятному удивлению Анастасия Вадимовна, любезно согласившаяся быть нашим экскурсоводом, оказалась очень молодой. Нам удалось быстро найти общий язык, и уже скоро мы не переставали задавать любопытные вопросы, на каждый из которых она находила ответ.

Дойдя до зала, посвященного Карамзину, мы окунаемся в жизнь и творчество писателя. Витрины выставки заполнены портретами историка и близких ему людей. Представлены даже первые тома «Истории...» и рукописи Николая Михайловича: почерк совсем неразборчивый, как и у многих гениальных людей. С любопытством разглядываем «Московский журнал» и «Детское чтение» — подтверждение тому, что Карамзин проявил себя и на журналистском поприще, с которым мы только начинаем знакомиться.

Дав нам оглядеться, наш экскурсовод начинает свой интересный рассказ:

— Внебрачная дочь князя Екатерина Колыванова стала достойной партией для тогда уже известного, но бедного писателя Николая Карамзина. Вышли в свет тогда его «Бедная Лиза» и «Наталья, боярская дочь». Их брак был более чем удачен. Они вместе прожили 22 года, у них было восемь детей и первые 12 лет своей совместной жизни они провели в Остафьевском доме. Когда дом был закончен в 1804 году, в распоряжение молодых были отданы комнаты на втором этаже в западном крыле.

— А когда Карамзин получил титул историографа? — интересуюсь у нее я.

— В 1803 году он получил этот титул от Александра I и здесь начал свой главный жизненный труд «Историю государства Российского». Первые восемь томов из двенадцати он закончил в Усадьбе. Говорили, что Карамзин был настолько поглощен историей, что ни о чем не мог ни думать, ни говорить, кроме предмета своих занятий. Он осознавал, что ему предстоит много лет кропотливой работы.

— А вы не могли бы нам рассказать о том, как проходил день Николая Михайловича? — спрашивает Марина.

— Домашние называли Карамзина «Остафьевским затворником». По их воспоминаниям, он вставал очень рано, отправлялся на пешую или конную прогулку. Любимым его местом была березовая роща, которую впоследствии стали называть Карамзинской. Затем он возвращался, завтракал, выкуривал трубку турецкого табаку и уже до трех-четырех часов дня не выходил из своего кабинета. Все его утро было отдано истории. Этот порядок соблюдался очень строго, потому что писатель берег свое здоровье и наблюдал за ним, как за орудием, необходимым для беспрепятственного и свободного труда. Нельзя не отметить, что главной помощницей писателя была его супруга, Екатерина Андреевна. Почерк его был настолько неразборчив, что его понимала только она. И именно по ее рукописям отпечатывались первые тома «Истории...».

— А когда Карамзины покинули Усадьбу и почему?

— В 1816 году для того чтобы отпечатать труды Николая Михайловича, Карамзины покидают этот дом и отправляются в Петербург.

Взглянув на старинные тома с потемневшими страницами, я задаю нашей проводнице очередной вопрос:

— А как общество отреагировало на публикацию первых томов «Истории государства Российского?

— Александр Сергеевич Пушкин, который «Историю...» очень ценил, писал, что все, даже светские дамы, бросились читать историю своего Отечества, дотоле им неизвестную. Она наделала много шуму и произвела сильное впечатление: весь первый тираж в три тысячи экземпляров был раскуплен менее чем за месяц. Многие утверждали, что «Карамзин открыл для нас Россию, как когда-то Колумб открыл Америку, — цитирует нам Анастасия Вадимовна.

По словам нашей проводницы, карамзинскую комнату, которую прозвали «святилищем русской истории», поскольку там располагался кабинет выдающегося историка России, должны будут открыть в сентябре к 250-летию со дня рождения Николая Михайловича. За неимением возможности осмотреть его кабинет Анастасия Вадимовна любезно согласилась его описать, показав предметы и мебель из кабинета, представленные на выставке.

— После отъезда семьи Карамзиных в комнате долгое время хранились рукописи и книги с его пометками, разложенные на письменном столе. Стены украшали принадлежавшие ему полотна: «Слава Александра I» и «Слава Кутузова». Позднее сюда из Петербурга привезли кровать Карамзина, на которой он скончался в 1862 году, а также его полосатый жилет, сшитый для поездки в Италию, которой не суждено было состояться.

Словно сквозь дымку времен нам удалось увидеть камины, кованые люстры, зеркала и картины, которыми сейчас любуются в лучших музеях Москвы и Петербурга. В такой гостиной любили засиживаться Николай Михайлович Карамзин с Андреем Павловичем Вяземским, где вечерами историк зачитывал отрывки из своих трудов. Сохранились даже предметы того периода — диван и бюро, к которым так и тянуло прикоснуться.

— А какие мероприятия запланированы в Усадьбе к 250-летию со дня рождения Карамзина? — спрашиваю я, чувствуя, что наша прогулка по музею подходит к концу.

— Во-первых, будет проходить праздник Карамзина и различные чтения с семинарами для научных работников. В первое воскресенье сентября будет открыта карамзинская комната. И вот сейчас уже пишутся новые экскурсии, посвященные более глубокому изучению его вклада в русскую историю и литературу и жизни в Остафьево. Будет очень интересно, приезжайте!

Поблагодарив нашу проводницу за подробный и насыщенный фактами рассказ о том, кто, по словам В. О. Ключевского, «Помог русским людям лучше понимать свое прошлое и заставил их любить его», мы вскоре вышли за ограду усадьбы, пытаясь осмыслить полученные знания и ощущения.

Удовлетворенные проделанной работой, мы снова уселись в электричку, которая через 40 минут доставит нас обратно в Москву. Услышав знакомое: «Осторожно, двери закрываются!», вынули из сумок печенье и термосы с чаем и, не обращая внимания на любопытного попутчика, снова принялись с Мариной беседовать о Карамзине. 

 

 

 

 

 

Об авторе

Егорова А. В. (Москва), Лапко Е.Ю. (Москва)