Фрагменты статьи «Философская лирика царицы Тамар»
Поэтическое наследие царицы Тамары и статья выдающегося ученого Павле Ингороква (в сокращении) впервые переведены на русский язык Владимиром Саришвили. Ему же принадлежат переводы стихотворных отрывков классиков грузинской поэзии, посвященных царице Тамаре.
Глас народа — неотвратимый приговор, который выносит история. Неугасимой любовью озарил грузинский народ память о «Матери-Грузии», царице Тамар.
Илья Чавчавадзе поведал нам о безымянном народном сказителе такими строками:
Вот что пел он в новом веке
О деяньях несравненных:
Некогда жила Тамари,
Матерь наша незабвенная...
Акакий Церетели так начинает свою прекрасную легенду о царице Тамаре:
Эфира свет стране тусклей казался,
Чем ясный лик божественной Тамар.
Ее приют последний — в сердце скал,
С них всякий смертный в пропасть бы сорвался.
Над ней свечой истаяла звезда,
А небо — одеялом расстелилось.
Семьсот уж лет прошло. Но не забылась
Надежда — и не сгинет никогда...
Важа Пшавела обращается к тени царицы Тамары с такими словами:
О, наша жизнь и дыхание,
Женщина, Матерь иберов,
Лгут, что ты смертью похищена,
Нет — ты бессмертье и вера!
Как же к тебе я, божественной,
Не онемев в самом деле,
С речью хвалебной предстать посмел —
Слышавшей гимны Руставели?!
Вряд ли тебе это по сердцу,
Что стихотворец безродный
Песни возносит хвалебные
Радостно так и свободно.
Сердце пьянит свет очей твоих,
Сердце стенает, палимое,
О, кладезь всех добродетелей,
Не отвергай похвалы моей...
Сжалься над пшавом отвергнутым,
Слезы не сохнут у бедного,
Душу сжигаешь лампадою —
И до конца, до победного...
Вашими с Шота десницами
Краше, мощней молодечество,
Стань же заступницей нашею,
Женщина, Матерь Отечества!
В этих впечатляющих строках величайших грузинских поэтов нового времени отображены сокровенные мысли грузинского народа (о возрождении былого величия отчизны, о явлении миру могущественной и справедливой монархической власти. — В. С.).
Философские ямбиконы царицы Тамары
Из всего литературного наследия царицы Тамары до наших дней уцелел лишь один цикл — Философские ямбиконы.
Вместе с тем мы имеем основания для умозаключения, что сам этот цикл сохранился не полностью.
Далее следует другой вопрос:
Ограничивалось ли поэтическое наследие царицы Тамары одним только этим жанром — философского ямбикона? По-видимому, нет. Далеко не беспочвенно предположение, что для царицы Тамары не был чужд и жанр чисто светской поэзии, которую в ту эпоху представлял Руставели.
Ямбиконы царицы Тамары являют собой значительный памятник грузинской философской поэзии XI–XIII вв., выдержанный в традиционной форме.
Классический грузинский ямбикон — по своей ритмической структуре и строю — это типичный грузинский силлабический (неритмизированный или слабо ритмизированный) стих, основанный на соизмеримости строк по числу слогов. Грузинский ямбикон состоит из 12 слогов с цезурой на пятом или (реже) седьмом слоге.
Соблюсти указанное количество слогов и при этом передать максимально точно и объемно содержание философско-молитвенных текстов царственного автора — задача несовместимая. Поэтому мы отдали предпочтение содержанию перед формой, тем более, что в данном случае метрика и строфика не играет того значения, как в силлабо-тоническом стихосложении, к примеру, в «Вороне» Эдгара По или сонетных конструкциях.
Ямбикон — белый стих; использование выраженного ритма в нем считается неприемлемым. (Эту традицию неритмизированного белого стиха грузинский ямбикон позаимствовал от своего греческого прототипа — ямбического триметра.)
Встречаются и ритмически организованные ямбиконы, но это уже — нарушение стиля; классический ямбикон должен быть безритменным (хотя нам в процессе работы над переводом не всегда удавалось удержаться от принесения в жертву теории во имя поэтичности. — В. С.).
В области древнегрузинской философской лирики ямбиконам царицы Тамары должно быть отведено видное и почетное место. Более того, думается, не будет преувеличением отдать ямбиконам царицы Тамары пальму первенства в древнегрузинской философской поэзии — настолько велики литературные достоинства, которыми они отмечены.
В стихотворениях царицы Тамары ощущается подлинный блеск древнего грузинского языка; в то же время в них содержится резко-лапидарная обрисовка образов, тот лаконизм и афористичность слова, которые составляют суть специфического стиля философской поэзии.
Остается только выразить сожаление по поводу того, что современный читатель, не владеющий языком древнегрузинской философской словесности, не имеет возможности в полной мере ощутить всю артистическую, художественную полноту ямбиконов царицы Тамары. Язык древнегрузинской философии настолько отмежеван от современного грузинского языка, что, при отсутствии специальных сведений, труднодоступен для современного читателя.
Поэтому мы сочли своим долгом снабдить эти стихотворения комментированным переводом на ново-грузинском языке; хотя понятно, что и это не дает представления обо всех оттенках словесной художественной ткани этих стихотворений.
Ямбиконы дают представление о философском мировоззрении царицы Тамары — это христианские воззрения, озаренные светом эллинской философии.
В данных ямбиконах царица Тамара создает образы христианских деятелей: свв. Марии Египетской, Георгия Победоносца и Теодора Тиронского.
1. Ямбикон Марии Египетской
Солнце ты, Мария, узрела, и множество дивного,
Ты явила чудо женского естества, в бытие телесное воплотившись,
Мир естественный умалив, подчинив,
Подобно земле, удерживаемой воздухом,
И подобно плоти, не утопающей в воде.
2. Святому Георгию
Пришедший из Каппадокии
С солнечным нимбом на челе —
Не как дневное светило,
А как солнце солнц, как светоч двух миров —
Поднебесного и Царства Вечности.
Перевод того же ямбикона — по толкованию Павле Ингороква:
2а.
Силою мысли солнце, как молния,
Светом небесным всю землю объемлет.
Ты, мученьям семижды подвержен,
И семижды венцом коронован,
Причащенный Спасителем, в Вечности Царство вознесся.
3. Святому Теодору
Небесный нимб Теодора, солнцу подобно, сиянье чудес разливает.
Максимильян-император, мира владыка, завидует Господу Богу.
Ибо Спаситель, скорбя и страдая, под пыткою не сломился,
Ибо, распятый, заставил Он пламенем мук возрыдать даже камни.
Ибо Создатель-Судья уготовил в горниле мучений, подобно магниту,
Ему закалиться, в Господни чертоги вознесшись.
Четвертый ямбикон, предваряемый надписью «Тамариси» (стихи Тамары), написан от лица самой царицы.
Этот ямбикон пронизан миссионерским душевным порывом, он словно бы наделяет Грузию государственным правом на миссионерство и самоутверждение.
Царица Тамара провозглашает здесь себя единой для всех христиан правительницей и вершиной монаршей власти. Особое значение в ямбиконе имеет принадлежность царицы Тамары к роду Багратиони — потомков царя Давида Псалмопевца-Пророка, о котором в Писании сказано, что из его колена произойдут Божьи помазанники и сам Спаситель.
4. Тамариси (стихи Тамары)
Солнечный нимб воссиял в небеси золотыми лучами,
Избрана я, и светило меня озарило божественным пламенем,
В царских одеждах блистаю в райском Господнем саду,
Розою благоухаю на ветви Давида, царя и пророка,
Мира владычица, Божьим веленьем царица Тамара.
Сила художественности этих ямбиконов очевидна для искушенного читателя — в те времена не была еще сформирована и введена в обиход палитра поэтических средств, однако царица Тамара применяет такой известный теоретический прием, как лейтмотив, а также солнечную символику, как поэтический магистрал.
Обращает на себя внимание и сама фактура поэтического слова — фразы ямбиконов царицы Тамары словно вычеканены драгоценным металлом, напоминая златокузнеческое искусство Беки Опизари.
Еще один признак высокой художественности ямбиконов — экономичность слова. Подчас поэтический образ возникает из одной лексемы или оборота речи — своего рода «словесной иконы».
Приводимый ниже ямбикон написан в 1193 году, когда царица Тамара стала матерью своего первенца — Лаша-Георгия.
5. Тамар обращается к Божьей Матери:
Матерь Божья, Приснодева!
Ты родила сына Господня
Во имя бессмертия человечества.
Я, Тамар, Давида Псалмопевца сродница,
Осени меня благодатью
И моего рожденного сына спаси и сохрани...
Монументальный стиль этих философских миниатюр сам по себе восхищает, поскольку требует мастерства изрядного, ведь «монументальность и миниатюра» — тандем заведомо парадоксальный. К тому же некий официоз, свойственный стилю тронных речей, сливается в поэтических строках царицы Тамары с искренностью эмоций, что также свидетельствует о блестящем природном даровании, чувстве гармонии и стиля — всех атрибутов, сопровождающих явление отшлифованного таланта.
Царица Тамара позиционирует себя в ямбиконах защитницей и ревнительницей христианства, христианской идеологии, подчеркивает особую роль миссионерства Грузии и ее самодержавной правительницы.
Но при этом христианское учение предстает в ямбиконах не только официальной государственной доктриной — для просвещенной и высокоодаренной царицы это — основа и подлинная суть ее мировоззрения.
* * *
Свой телефонный комментарий о вышепредставленном труде корреспонденту «АиФ-Тбилиси» оставил доктор филологических наук, главный редактор журнала «Чвени мцерлоба» («Наша словесность») Ростом Чхеидзе:
— Перед нами первый, и очень удачный опыт перевода на иностранный (русский) язык поэтического наследия царицы Тамар. Особенно ценно, что доктор филологии, поэт и переводчик Владимир Саришвили — автор этого научно-поэтического труда, представил перевод ямбиконов святой царицы в неразрывной связи с фрагментами статьи выдающегося грузинского исследователя — литературоведа, историка и этнографа Павле Ингороква, проливающей свет на многие неясные моменты, связанные с особенностями формы и содержания этого малого жанра грузинской философской лирики.