Царская пасха

Сегодня, воскрешая в памяти те далекие дни, когда Православный Царь вместе со своим народом славил Воскресшего Господа, мы в своем нынешнем сиротстве, снова хоть отчасти можем ощутить полноту этой великой радости. И будто Государь и его венценосная семья снова с нами. Впрочем, я верю, что они сегодня, и в самом деле, разделяют наше ликование. Святая Русь — земной отблеск Царства Небесного сияет невечерним светом, «Святый Тихий, пришедший на запад солнца...» Не будем же унывать! Святая Русь воскресает вместе с Господом.

Ниже мы приводим подборку документов, рисующих пасхальные торжества последнего Императора в различные годы царствования. Первый рассказ — о детских годах Николая II и о праздновании Святой Пасхи в семье Государя Александра Александровича и его супруги Марии Федоровны.

«Теперь нужно вспомнить и рассказать, как Аничков дворец встречал Святую Пасху1.

В Страстную Пятницу с Императорского фарфорового завода привозилась груда фарфоровых прелестных яиц различных размеров. Эти яйца предназначались для христосования со всеми служащими во дворце. Большие яйца, очень дорогие, вероятно, получали лица, близкие к Августейшей Семье. Меньшие размеры полагались персоналу, обслуживавшему дворец. Начиная с Великого Четверга церковные службы происходили как и везде, то есть вечером — двенадцать Евангелий, которых мы, дети, не достаивали. Родители слушали их до конца. На увод детей из церкви разрешение у Родителей всегда испрашивала мать, и мы, признаться, бывали рады, когда она отправлялась за занавеску. (Царская Семья была отделена от остальных молящихся особой бархатной занавесью у правого клироса. В церковь же был свободный доступ для всякого служащего при дворце.) В Пятницу был вынос Плащаницы, на котором мы обязательно присутствовали. Чин выноса, торжественный и скорбный, поражал воображение Ники, он на весь день делался скорбным и подавленным и все просил маму рассказывать, как злые первосвященники замучили доброго Спасителя. Глазенки его наливались слезами, и он часто говаривал, сжимая кулаки: “Эх, не было меня тогда там, я бы показал им!” И ночью, оставшись одни в опочивальне, мы втроем разрабатывали планы спасения Христа. Особенно Ники ненавидел Пилата, который мог спасти Его и не спас.

Помню, я уже задремал, когда к моей постельке подошел Ники и, плача, скорбно сказал:

— Мне жалко, жалко Боженьку. За что они Его так больно?

Подскочил и Жоржик, и тоже с вопросом:

— Плавда, за что?

И до сих пор я не могу забыть его больших, возбужденных глаз.

Время до Воскресения дети переживали необычайно остро. Все время они приставали к маме с вопросами:

— Боженька уже живой, Диди? Ну скажите, Диди, что Он уже живой. Он уже ворочается в Своей могилке?

— Нет, нет. Он еще мертвый, Боженька. И Ники начинал капризно тянуть:

— Диди... Не хочу, чтобы мертвый. Хочу, чтобы живой...

— А вот подожди. Батюшка отвалит крышку гроба, запоет: “Христос воскресе”, — тогда и воскреснет Боженька...

— И расточатся врази Его? — тщательно выговаривал Ники непонятные, но твердо заученные слова.

— И расточатся врази Его, — подтверждала мать.

— Я хочу, чтобы батюшка сейчас сказал: “Христос воскресе”... Вы думаете, хорошо Ему там во гробе? Хочу, чтобы батюшка сейчас сказал... — тянул капризно Ники, надувая губы.

— А этого нельзя. Батюшка тебя не послушается.

— А если папа скажет? Он — Великий князь.

— И Великого князя не послушает.

Ники задумывался и, сделав глубокую паузу, робко спрашивал:

— А дедушку послушается?

— Во-первых, дедушка этого не прикажет.

— А если я его попрошу?

— И тебя дедушка не послушается.

— Но ведь я же его любимый внук? Он сам говорил.

— Нет, я — его любимый внук, — вдруг, надувшись, басом говорил Жоржик. — Он мне тоже говорил.

Ники моментально смирялся: он никогда и ни в чем не противоречил Жоржику. И только много спустя говорил в задумчивости:

— Приедет дедушка, спросим.

На самом же деле любимицей Императора Александра Второго была маленькая Ксения. Приезжая во дворец, Император не спускал ее с колен, тетешкал и называл “моя красноносенькая красавица”.

Несмотря на все недостатки воспитания, слишком оторванного от земли, теперь, с горы времен, мне это видно, что, несмотря на оторванность от живой жизни, дети оставались детьми и ничто детское им не было чуждо...

И потому, когда я сказал, что иду сейчас в мамину квартиру, где Аннушка красит яйца, — то впечатление было такое, будто гром ударил среди ясного неба!

Что такое: красить яйца? Как это так: красить яйца? Разве можно красить яйца? И в сравнении с этим любопытством чего стоили все писанки, изготовленные на Императорском заводе?

Вырваться из царских комнат не так-то легко, и тут нужен был весь опыт приснопамятной Псковской улицы, чтобы выбраться в эту сложную и трудноодолимую экспедицию. Нужно было главным образом преодолеть бдительность мамы. На наше счастье, ее через посланца вызвала к себе М. П. Флотова на четвертый этаж. И не успела еще отскрипеть веревка лифта, как мы всей компанией пробрались в заветный коридор, встретив на пути одного только Чукувера, который нес к себе какие-то пакеты и не обратил на нас ни малейшего внимания.

Аннушка делала какую-то особенно прочную краску из лукового настоя, который разводила в глиняной миске. Вся мамина квартира пропахла луком, так что Ники даже осведомился:

— Чего это так в глаза стреляет?

Но когда он увидел, как обыкновенное белое яйцо, опущенное в миску, делается сначала бурым, а потом — красным, удивлению его не было границ. Аннушка, добрая девка, снизошла к нашим мольбам, засучила нам троим рукава, завесила грудь каждому какими-то старыми фартуками и научила искусству краски. И когда изумленный Ники увидел, как опущенное им в миску яичко выкрасилось, он покраснел от радости и изумления и воскликнул:

— Это я подарю мамочке!

Мать вернулась от Марьи Петровны, хватилась нас, безумно испугалась. Кинулись в сад — нас нет. В кухню — нас нет. Подняли всю дворню на ноги, поднялся шум, суматоха, и тут всех выручил Чукувер. Нас нашли, но в каком виде! И тут оба Великих князя оказали бурное сопротивление: ни за что не хотели уходить из кухни Аннушки, — Жоржик даже брыкался. Разумеется, мне, как заводиловке, влетело больше всех. Влетело и Аннушке, а Аннушка огрызалась:

— Ну что ж, что царята? Дети, как и есть дети. Всякому лестно.

Забрав в руки плоды своего искусства, мы под стражей, с невероятно вымазанными руками, следовали на свою половину. Мать принимала валериановые капли, услужливо поднесенные целителем Чукувером. А для нас весь мир исчез. Важно было донести целыми и не раздавить яички, предназначенные то маме, то папе, то дедушке.

Начали мыть нам руки, принесли песок, но краска так и не отмылась до самой Фоминой.

Во время христосования отец Ники вдруг потянул носом и спросил:

— Что-то ты, брат, луком пахнешь, а? И тут заметил его неоттертые руки.

— А ну ты, Жорж? Ты, Володя? Понюхал всех. От всех несло луком.

— В чем дело?

Мать со слезами объяснила происшествие. Александр Александрович расхохотался на весь дворец.

— Так вы малярами стали? Молодцы! А где же ваша работа?

Мы бросились в опочивальню и принесли свои узелки.

— Вот это папе, это маме, это — дедушке. Александр Александрович развел руками.

— Вот это — молодцы, это — молодцы! Хвалю. Лучше всякого завода. Кто научил?

— Аннушка.

— Шаль Аннушке! И пятьдесят рублей денег. А вам по двугривенному. Сколько лет живу на свете — не знал, что из лука можно гнать краску!

И через несколько минут после его ухода нам принесли по новенькому двугривенному.

Большую радость и удовольствие доставлял нам приезд во дворец четырех нянек-кормилиц, пестовавших и самого отца, и его детей.

Я теперь отдаю себе отчет, что при невероятной смеси кровей в Царской Семье эти мамки были, так сказать, драгоценным резервуаром русской крови, которая в виде молока вливалась в жилы романовского дома и без которой сидеть на русском престоле было бы очень трудно. Все Романовы, у которых были русские мамки, говорили по-русски с простонародным налетом. Так говорил и Александр Третий. Если он не следил за собой, то в его интонациях, как я понял впоследствии, было что-то от варламовской раскатистости. И я сам не раз слышал его “чивой-то”.

Выбирались мамки из истовых крестьянских семей и по окончании своей миссии отправлялись обратно в свои деревни, но имели право приезда во дворец, во-первых, в день Ангела своего питомца, а во-вторых, к празднику Пасхи и на елку, в день Рождества.

Во дворце хранились для них парчовые сарафаны и нарядные кокошники, и было в этом что-то от русских опер, от “Снегурочки”. Сначала их вели к родителям, а потом к нам, детям...»

Пасха Христова, «праздников Праздник, Торжество из торжеств»! В эти дни особенно явственно чувствовалось единение Православного Царя и народа. Ликовала вся Россия. Не было ни равнодушных, ни посторонних — все были, «и званные, и избранные». И Русь Святая была единой семьей. Царь-отец и его многочисленные домочадцы — старшие и младшие (различные категории подданных) — все были — единое целое. Царь — в гуще людей. В эти дни всеобщего ликования, он снисходит со своей головокружительной высоты, с высоты власти, освященной миропомазанием и Божьим благословением, и соединяется в общей радости со своим народом. Царь христосуется с духовенством, с офицерами охраны, высшими и нижними чинами, с казаками, представителями всех слоев, прибывающих в эти дни во дворец, чтобы принести поздравление своему Государю. После долгих и, как можно предположить, утомительных парадных торжеств, Царь удаляется и тихо по-семейному в кругу самых близких людей скромно разговляется.

Многолюдность и пышность праздничных дней резко контрастирует с тихой уединенностью Страстной недели, когда венценосная семья целиком отдавалась молитве и посту. Ежегодно в Чистый Четверг вся семья причащалась Святых Даров, вечером все присутствовали на чтении 12 страстных Евангелий, после чего по обычаю уносили из храма в свои покои огонь, которым освещались все комнаты. В Страстную Пятницу Государь принимал участие в выносе Плащаницы, которую торжественно проносили по залам Зимнего Дворца. В субботу вся семья присутствовала на литургии, и весь остаток дня занималась последними приготовлениями к празднику и поздно вечером отправлялась к Пасхальной службе. Государь очень любил глубоко проникновенные службы последней недели Великого Поста, это было время молитвенного подвига Царской Семьи, и, наверно, единственная неделя года, когда все дела (кроме самых неотложных) откладывались; в перерывах между богослужениями Государь предавался размышлению и чтению.

В 1900 г. Царская Семья прибыла в первопрестольную в канун Пасхальных торжеств. Вся Москва была охвачена ликованием по случаю приезда августейшей семьи:

«Приехав на Страстной неделе, Царь и Царица ежедневно присутствуют на богослужениях, причащаются Святых Таин. По словам Николая II, он, объединяясь в молитве со своими подданными, молится, чтобы Господь помог ему в служении России, к ее славе.

Около трех недель Император проводит в Москве, встречаемый при каждом появлении на улице громадными толпами. Люди стеной выстраиваются вдоль маршрутов его кортежа, простаивая порой долгие часы, чтобы выразить свой восторг. Пресса пестрит характерными заголовками: “Царь и Москва”, “Царь и народ”... Газета “Русский листок”, оценивая происходящее пишет: “Царь встречает Пасхальную заутреню в Кремле среди народа... Царь запросто христосуется со своими слугами и с нижними чинами... Царь посещает митрополита... Так и кажется, что мы переживаем страничку из истории древней Патриархальной Руси, когда и жизнь была проще, и люди больше любили друг друга... Есть что-то глубоко трогательное в этом возвращении к старине. Трогательное, а вместе с тем возвышающее душу и наполняющее ее верой в будущее”.

Апофеозом становится пасхальное богослужение. “Еще в 9 часов вечера, — сообщают “Московские церковные ведомости”, — вереницы празднично разодетой публики потянулись в Кремль...” Ровно в полночь, когда на площади появляется Крестный ход с иконой Воскресения Христова, подаренной собору Сергеем Александровичем2, Государь с пышной свитой направляется в Верхоспасскую церковь. На нем, как в день коронации, преображенский мундир, на Императрице шитое золотом белое русское платье и жемчужный кокошник. В древнем храме перед византийским образом Нерукотворного Спаса, привезенного в Россию Софией Палеолог в XV веке, они отстоят Светлую заутреню. Находящегося рядом с Царем Великого князя Сергея переполняет радость — кажется, в эту ночь воскресла сама Святая Русь!..

В начале апреля 1903 года Государь снова присутствует на праздновании Пасхи. И вновь огромный энтузиазм москвичей сопровождает пребывание помазанника Божия среди великих национальных святынь»3.

 

Ниже приводим несколько отрывков из дневниковых записей Государя, сделанных в разные годы, в пасхальные дни. (Тех, кто никогда не видел дневников Николая II, пусть не удивляет их краткость и сдержанность. Это обычный стиль его записей — несколько строк с перечислением основных событий дня):

 

1896

24 марта. Светлое Воскресение.

Легли спать около4 час, утра, когда заря уже занималась. Спали до 8 1/2. Утро было наконец свободное — без бумаг. В 11 1/2 час. началось христосование со всеми людьми в Малахитовой; почти 500 человек получили яйца. Завтракали одни. Поехали с визитами по семейству, посетили т. Сани. Покатавшись по набережной, вернулись к чаю домой. После ванны дочки читал. В 7 1/4 пошли к вечерне;

Затем обедали у Ксении и Сандро с д. Мишой. Дали ей наши подарки. Еще раз покатались, чтобы подышать воздухам.

25 марта. Понедельник.

День с утра был чудный и сравнительно теплый. В 10 1/2 пошли к обедне, поздравили Ксению и затем отправились в Конно-Гвардейский манеж; Аликс с нею, а я с Сандро. После молебна полк прошел отменно два раза церем. м4. Затем были отнесены штандарты и по обыкновению зашли в помещение Лейб-эскадрона, где были выпиты здоровья всех и вся.

Вернувшись домой, закусили и сели завтракать в Концертной. Под конец разговора в Ротонде, назначил Валю Долгорукого флигель-адъютантом!

В 3 1/2 ч. поехали кататься; гуляли в Аничкове. После чаю читал и писал. В 8 1/2 поехали во франц. театр. Давали новую пьесу «Grosse fortune».

26 марта. Вторник.

Были обычные доклады. Завтракали в 12 1/4 ч. потому что Аликс в час дня поехала на патриотический концерт. Она вернулась ровно в 2 ч. ковремени большого христосования в Концертной совсеми фельдфебелями, вахмистрами и пасхальными караулами. Очень скоро кончили эту процедуру и, переодевшись, поехали в Аничков.

Погода все улучшается; сидел у себя в кабинете с открытым окном! После прогулки катались. Читал до обеда. В 9 1/2 отправились прокатиться еще раз. Возвращаясь домой, видели чудную яркую падающую звезду.

27-гo марта. Cpeдa.

После доклада Муравьева было последнее христосование с волостными старшинами и раскольниками. Завтракали в Малахитовой по случаю дня рождения Апапа5, с музыкой. После этого я должен был обозревать все карты Генерального штаба и также морские гидрографические работы, что заняло два часа с половиною. Немного покатался с Аликс, погода стаяла отличная, народу и экипажей была пропасть. Читал. Обедали в 7 ч. с Катей (деж.), Поехали в «Аиду».

 

1904

28-го марта. Светлое Воскресение.

В церкви пришлось похристосоваться с 280 (чел.). Обедню отслужили скоро. В Малахитовой мы были в 2 1/2 ч. Разгавливались6 с удовольствием. Лег спать около 4 час. Встали в 9 1/2. День был ветреный, cepый. В 11 1/2 было большое христосование — около 730 чел. Под конец как всегда певчие пропели несколько светских вещей. Завтракал князь Орлов (деж.). Отвечал на телегр. и гулял. Долго сидели у детей, кот. все еще в кроватях.

 

1906

2-го апреля. Светлое Воскресение.

Ровно началась заутреня в полночь. Христосовался с царскосельским гарнизоном до штаб-офицеров включительно. Служба окончилась в 2 1/4. Вернулись к себе и разгавливались семейно. Спал отлично до 10 часов. Утро было солнечное, потом пошел дождь. Большое христосование было от 11 1/2  до 12 3/4  — 600 с лишком чел. После завтрака гулял. К 4 часам погода поправилась, но стало свежее. В 7 1/2 пошли к вечерне Обедал дядя Владимир. Играл с Мишей на биллиарде. Вечером покатались.

3-го апреля. Понедельник.

В 11 час. пошли к обедне в походную церковь. 3автракали д. Владимир и Андрей. В 2 часа в Большом дворце происходило христосование со свитою, начальством и нижними чинами. Всего 850 чел. Окончилось в 3 1/4. Погода была холодная и дождливая. Гулял. После чая принял Дурново. Обедали у Ольги и Пети.

 

1907

22-го апреля. Светлое Христово Воскресение.

В 12 ч. началась заутреня, а обедня кончилась в 2 1/4. Вернувшись домой, разгавливались в Круглой зале. Спали до 9 1/2 . Все утро лил дождь и было свежо. Христосовался с 700 чел. Прослушали три вещи, спетые певчими. Завтракали семейно. Гулял с Дмитрием и разламывал лед на пруду. Погода поправилась. Читал. В 7 1/2  пошли к вечерне. После обеда сидели вместе. Алике получила подарки к именинам. Разошлись рано после общего чая.

23-го апреля. Понедельник.

Сегодня празднование именин дорогой Алике имело пасхальный оттенок. За обедней стояли внизу. Затем я христосовался со свитой и Уланскими офицерами, Алике всем раздавала яйца. Завтракали в большой галерее. Гулял и раскалывал последние куски льда с Дмитрием. Погода стояла отличная. Пили чай у Мама, после чего она уехала в Гатчину. Читал. Покатался на велосипеде. Обедал Шувалов (деж.). Катались вчетвером.

 

1914

6-го апреля. Светлое Христово Воскресение7.

После заутрени христосовался со всеми в церкви. Обедня окончилась без четверти два; пошли разгавливаться в столовую. Вернулись к себе около 3 час. Спал до 9 час. Утром холодный ветер дул с гор, днем он стих. В 11 1/2 ч. внизу началось христосование — 512 чел. Завтракали со всеми. Аликс устала и прилегла до 5 час. Погулял с детьми и офицерами до Крестовой горы в Орианде, где посидели и отдохнули, любуясь видом. Пили чай с вкусной пасхой, молоком и маслом. Отвечал на телеграммы. В 7 1/2 была вечерня. Обедал Никита. Вечер провели вместе.

7-гo апреля. Понедельник.

Утром немного погулял. В 11 час. пошли к обедне. После завтрака — во дворе в 2 часа началось большое христосование со всеми нарядами в ночь на Пасху — 920 человек. Оно окончилось ровно в 3 ч. Сделал прогулку с детьми, Комар(овым) и Дрент(ельном) по виноградникам и к морю, откуда вернулись в моторах, к чаю. Начал читать бумаги. Погулял до захода солнца с Аликс. Погода стала теплее. Вечером занимался бумагами.

Эти краткие записи восполняются воспоминаниями тех, кому посчастливилось встречать Пасху вместе с венценосной семьей. Вот краткое описание, как Императорская семья встречала Светлое Христово Воскресенье в Царском Селе в 1913 г., в знаменательный год трехсотлетия Дома Романовых.

«Счастливы те, кто молился в эти великие для каждого верующего дни в храме, созданном Царским усердием и иждивением8, и мог едиными устами с Царем повторить исполненные вечной радости слова: Христос Воскресе! и Воистину Воскресе!

В Великий Четверг литургия началась в 9 часов утра в пещерном храме Преподобного Серафима... Когда приблизилось время приступить к Святой чаше, Царская Семья приложилась к местным иконам и сделала поклоны на все стороны света. Семья склоняют колена перед святой чашей, а затем подходят к причастию. Раздаются знаменательные, неизгладимые из памяти бывших в храме слова духовника: «Причащается раб Божий Благочестивейший и Самодержавнейший Великий Государь Император Николай Александрович Честнаго и Святаго Тела и Крови Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа во оставление грехов своих и жизнь вечную». После Его Величества причащались Государыня Императрица и Великие Княжны, а затем Государь поднял к чаше Своего Царственного Сына.

Каждый поймет, как многозначительно это причащение Русского Царя в военном храме и какими чувствами волновались сердца верных царских слуг, переживавших вместе с Ним важнейшие минуты в жизни православного христианина.

В Четверг вечером чтение Страстных Евангелий происходило в Высочайшем присутствии в верхнем храме. Верные благочестивому обычаю, Августейшие Богомольцы донесли после служения огонь до дворца...

Наступил и радостный день Светлого праздника. В 11 часов 30 минут началась в верхнем храме полунощница. Зажженные лампады и паникадила и убранные цветами местные иконы и иконы на солее у царского места указывали, что торжественные минуты приближаются. Службу совершали: Протопресвитер военного и морского духовенства отец Георгий Шавельский, духовник Их Величеств отец Николай Кедринский, законоучитель Царских детей отец Александр Васильев, настоятель Царскосельского Екатерининского собора отец Афанасий Беляев, соборное и придворное духовенство. К самому началу изволили прибыть Их Императорские Величества с Августейшей Семьей. По окончании полунощницы величественный крестный ход выступил из алтаря и двинулся вокруг храма. 6 хоругвей, 3 запрестольных креста, 3 запрестольные иконы и 3 иконы Воскресенья несли офицеры Собственнаго полка и конвоя. За крестным ходом следовали Их Императорские Величества и Их Императорские Высочества. Чудесный вид представляло это церковное шествие: вся дорога до здания конвоя была окаймлена огнями молочного цвета; при выходе крестного хода из храма загорались красные огни, осветившие белый храм и все шествие розовым светом. Была дивная весенняя ночь, прозрачный воздух и бесчисленные звезды на темном небе дополняли картину, не виданную вековыми деревьями Царскосельского парка, черневшими в стороне дворца.

Медленно и торжественно двигаясь, крестный ход обошел вокруг храма и остановился у закрытых дверей. Приветно раздался радостный возглас: Христос Воскресе! — крестный ход вступил в церковь, и началась Пасхальная заутреня. В конце заутрени духовенство вышло из алтаря для христосования. Протопресвитер держал крест, остальные священнослужители имели иконы: Воскресенья, Николая Чудотворца, Святой Царицы Александры, Преподобного Серафима, Алексия Митрополита Московского. Их Величества изволили прикладываться к иконам и христосоваться с духовенством, а затем христосовались между Собою. Наследник Цесаревич Великий князь Алексей Николаевич с Великою Княжной Анастасьей Николаевной отбыли вслед затем во дворец, а Их Величества с Великими Княжнами Ольгой Николаевной, Татьяной Николаевной и Марией Николаевной оставались до конца литургии. Все нижние чины полка и конвоя сплошной стеной стояли в храме до царского места на солее.

На второй день Пасхи, в 10 часов 30 минуть утра, совершена была полковым духовенством при участи и полковых певчих литургия с крестным ходом, с остановками на трех сторонах храма. К службе изволил прибыть Государь Император с Августейшими дочерьми. Высокие Богомольцы слушали литургию, следовали за крестным ходом и оставались в храме до конца богослуженья.

Так протекли дни Страстной и Пасхальной седмиц в Царскосельском Федоровском Соборе. Они навсегда запечатлелись в памяти бывших свидетелями этих богослужений и принесли отраду всем верующим русским сердцам. В них дивно сочетались заветные святыни Русского народа: ибо, с одной стороны, — в эти дни явилась вся сила и неземная красота Православия, а с другой — они были днями, когда Русский Царь молился, окруженный Своими воинами, присланными от всего воинства и всей Земли Русской.

Такие молитвенные подвиги и радостные события великих церковных праздников, как яркие светочи, освещают таинственные пути нашего Великого Отечества»9.

Где были те люди, которые христосовались с Государем, после февральского и октябрьского переворотов? Как сложились их судьбы? Кто-то погиб, кто-то закончил жизнь в лагерях, кто-то на чужбине, а иные делали успешно карьеру в новом советском государстве. Все же хочется верить, что в сердцах большинства из тех, кто молился вместе с Императором, и кому довелось с ним похристосоваться в этот светлый праздник, навсегда остались эти незабываемые минуты вместе с чувством благодарности и любви.

В 1916 г. Император встречает Пасху в полевых условиях своей ставки вдали от семьи, в окружении генералов и офицеров штаба — тех, кто менее, чем через год предадут его. В своем дневнике Император записывает:

7-го апреля. Четверг.

Очень теплый день. Пошел в 9.20 к обедне, за которой причащались Алексеев и многие из штаба. Погулял в садике, доклад был в 11 час. Завтракало и обедало мало народа. Читал. Сделал выезд на моторе по Гомельскому шоссе и прогулку в том месте, где гуляли с Алике и детьми и разводили костер. Служба 12 Евангелий продолжалась полтора часа. Вечером занимался.

8-го апреля. Пятница.

22-я годовщина нашей помолвки — второй год, что мы в разлуке в этот день. Был недлинный доклад. В 2 1/2 пошел к выносу плащаницы. Погулял немного в садике под дождем. В 6 ч. была служба погребения; Алексеев, Иванов, Нилов и я вторично носили плащаницу. После обеда занимался.

9-го апреля. Суббота.

Ясный свежий день. После обедни доклад был непродолжительный. Днем выехал из города у станции беспров. телеграфа и оттуда пошел пешком полями, лесами, холмами и долинами левым плечом вперед и наконец вышел к Днепру у города и вернулся домой в 5 1/4. После чая принял Рощаковского. Получил пасхальные яички от дорогой Алике и детей. Назначил Алексеева генерал-адъютантом. Читал до 11 час. Без 1/4 12 час. началась полунощница.

10-го апреля. Светлое Христово Воскресение.

Обедня окончилась без 10 мин. два. Все собрались у меня, похристосовался с ними и затем разговелись. Ночь была ясная и прохладная. Встал в 9 1/2 ч., через час началось христосование со штабом, управлениями, духовенством, городовыми и местными высшими чинами граждан. Доклад был короткий. После завтрака сделал отличную прогулку на Штандарт[овой] двойке вниз по Днепру ниже монастыря и обратно, частью на моторе. В 5 час. была вечерня. Пил чай и занимался. После обеда принял Лагиш[а] и Ланглуа. Читал до 11 час.

11-го апреля. Понедельник.

Чудный день. После обедни пошел к докладу. В 2 часа поехал к Быховским казармам, где около полковой церкви в березовой роще я христосовался с казаками и нижними чинами всех частей, стоящих в Могилеве — всего 860 чел. Около 4 ч.
вернулся домой и, переодевшись, отправился вверх по речке пять верст и оттуда на двойке вниз. В 7ч. приехал Георгий М[ихайлович] из объезда армий Западного и Северного фронтов. После обеда занимался до чая.

12-го апреля. Вторник.

Утро было серое и воздух значительно холоднее. В 10 час. вышел на двор и похристосовался с нижн. чин. Особого батальона и команды Штаба, кот. были в наряде в ночь на Пасху. Затем пошел к докладу, а в 12.30 уехализ Могилева. Гулял на остановках. Начал новую книгу «Тhе Rosary»...

Из дневника Наследника Цесаревича Великого князя Алексея Николаевича за тот же 1916 год:

10 апреля Христос Воскрес!

Встал 1/2 11. Христосовался со своими. Мама давала яйца всем.

Завтракал с О., Т., М. и А. Вечером катался и был у Коли. Лег рано.

11 апреля.

Встал в 10 1/2. Гулял. Завтракал в 12 со всеми.

В 2 ч. были на Христосовании в Большом Дворце.

Христосовался с офицерами моих частей, атаманцами и [нрзб].

Потом пошли все в лазарет. Мама раздавала яйца. Был у Коли. В 5 ч. был собственный синема. Катался, был у Коли10.

Царский венец — терновый венец, и Царская Пасха — через Голгофу к горнему Иерусалиму.

Пасха 1917. Царское Село. Выше приводилось описание торжеств в том же Царском Селе весной 1913 г. Прошло всего четыре года. Где верноподданные? где преданный любящий народ? Невольная аналогия: торжественный вход Господа в Иерусалим и «Осанна!», а спустя четыре дня: «Распни, распни Его!»

Царская Семья — в заточении, подвергается унижениям, несносным требованием и притеснениям Керенского. Пасхальные службы проходят в присутствии конвоя, навязчивое присутствие которого станет постоянным в последние два года жизни Царской Семьи. По кратким, как обычно, записям в дневнике можно только догадываться, какие чувства владели Государем, сколько воспоминаний навевали эти светлые Пасхальные дни. И можно только поражаться выдержке и присутствию духа Императора и всей августейшей Семьи.

 

1917

28-го марта. Вторник.

Спал очень хорошо. Погода была теплая, дороги оттого стали еще хуже; погулял. В 11 час. пошли к обедне. У Ольги горло продолжает болеть, темп, дошла до 39,4, так скучно — еще недавно окончилась корь. Гулял и работал на островке с Т[атьяной]. В б 1/2 ч. Анастасия пошла с нами к службе. Вечер опять провел с Татьяной и ночевал у себя.

30-го марта. Четверг.

Дул сильный ветер и днем разогнало тучи. В 10 час. пошли к обедне, за кот. много наших людей причастилось. Недолго гулял с Татьяной; сегодня происходили похороны «жертв революции» у нас в парке против середины Александровского дворца, недалеко от Китайского. Слышны были звуки похоронного марша и Марсельезы.

К 5 1/2 ч. уже все кончилось. В б час. пошли к службе 12 Евангелий, о. Беляев молодцом прочел их один. Вечер провел, как все последние.

31-го марта. Пятница.

Хороший солнечный день. Погулял с Татьяной до 11 час. В 2 часа был вынос плащаницы. Гулял и работал у парома. В 6 1/2 пошли ко службе. Вечером исповедывались у о. Беляева.

1-го апреля. Суббота.

Забыл упомянуть, что вчера мы простились с 46 нашими служащими, которых, наконец, выпустили из Александровского дворца и к их семьям в Петроград.

Погода была хорошая, с сильным южным ветром. В 9 час. пошли к обедне и причастились Св. Христовых Тайн со свитой и остальными людьми.

Погулял до завтрака. Днем начали ломать лед по-старому у моста с ручейком; работали Татьяна, Валя и Нагорный. Поспал до обеда. Одарили друг друга яичками и фотографиями. В 11 1/2 пошли к началу полунощницы.

2-го апреля. Светлое Христово Воскресение.

Заутреня и обедня окончились в час 40. Разговлялись со всеми в числе 16 челов. Лег спать не сразу, т. к. плотно поел. Встал около 10 час. День стоял лучезарный, настоящий праздничный. Утром погулял. Перед завтраком христосовался со всеми служащими, а Алике давала им фарфор. яйца, сохранившиеся из прежних запасов. Всего было 135 чел. Днем начали работать у моста, но вскоре собралась большая толпа зевак за решеткой — пришлось уйти и скучно провести остальное время в саду. Алексей и Анастасия вышли в первый раз на воздух. В 7 ч. в игральной комнате наверху была отслужена вечерня.

После обеда разошлись в 10 час; читал Татьяне вслух у себя. Лег рано.

3-го апреля. Понедельник.

Отличный весенний день. В 10 час. погулял с Валей Д[олгоруковым]. В 11 час. пошел с Т[атьяной] и Ан[астасией] к обедне. После завтрака вышел с ними и Алексеем в парк и все время ломал лед у нашей летней пристани; толпа зевак опять стояла у решетки и от начала до конца упорно наблюдала за нами. Солнце хорошо согревало. После чая разбирал массу полученных прежде открыток. Вечером наверху поиграл с Аликс в «мельницу», а затем у себя почитал Татьяне вслух.

4 апреля. Вторник.

Дивный весенний день — 12 в тени. Утром погулял почти час. Днем продолжали ломать лед, и толпа по-прежнему продолжала смотреть из-за решетки с улицы. Начал читать «Историю Византийской империи» Успенского, очень интересная книга. Вечер провел как последние.

Эти записи дополняют свидетельство из дневника Жильяра, воспитателя Цесаревича Алексея Николаевича, от внимательного взгляда которого не ускользнули следы глубокой печали и волнения Венценосной семьи:

Великая Пятница. 31 марта/13 апреля.

Вечером вся Семья исповедовалась.

Великая Суббота. 1/14 апреля.

Въ 9 1/2 часов утра обедня и причастие. Вечером, в 11 1/2 часов, все собираются к заутрени. У заутрени присутствует комендант дворца полковник Коровиченко, друг Керенского, и три офицера караула. Служба продолжается до двух часов, после чего все идут в библиотеку для обычных поздравлений. Государь, по русскому обычаю, христосуется со всеми присутствующими мужчинами, включая коменданта дворца и караульного офицера, который остался при нем. Они оба не могут скрыть волнения, которое вызвало в них это непосредственное движение Государя. Потом все садятся за круглый стол для пасхального разговенья. Их Величества сидят друг против друга. Нас, с двумя офицерами, семнадцать человек. Великая Княжны Ольга и Мария отсутствуют, равно как и Алексей Николаевич. После сравнительного оживления, которое начало быстро падать, разговоры замирают. Ея Величество особенно молчалива. Грусть ли это, или усталость?

Светлое Христово Воскресенье, 2/15 апреля. — Пасха.

Мы в первый раз выходили с Алексеем Николаевичем на террасу перед дворцом. Чудный весенний день. В семь часов вечера наверху, в детских комнатах, происходить богослужение. Нас всего человек пятнадцать. Я замечаю, что Государь набожно крестится, когда священник поминает Временное правительство»11.

Свою последнюю Пасху святые Царственные мученики встретили в разлуке. Государь и Государыня с дочерью Марией были увезены из Тобольска 13 апреля, остальные члены Царской Семьи соединились с родителями в Екатеринбурге только 10 (23) мая. Знаменательно, что в Екатеринбург Царственные узники прибыли на Страстной неделе, накануне Великой Среды. Этот день, когда Церковь вспоминает о предательстве Иуды, по удивительному совпадению пришелся на празднование 1 мая, которое отмечалось демонстрацией, музыкой и буйным весельем. Государь запишет в своем дневнике:

18 апреля. Среда12.

По случаю 1 мая слышали музыку какого-то шествия. В садик сегодня выйти не позволили!

«Как встретила Светлый Праздникъ въ 1918 г. разлученная Царская Семья? В Екатеринбурге в ночь на Пасху, в комнате, занимаемой Государем, на столике, покрытом скатертью, поместили образа, и перед ним священник совершил пасхальную заутреню. Великая Княжна Мария Николаевна пела пасхальные молитвы»13.

«Пасха прошла грустно. Государыня часто плакала. Красноармейцы пьянствовали. Народ в Екатеринбурге глубоко сочувствовал Царской Семье, посылал подарки, красные яйца, куличи, но все с осторожностью. У простых людей была уверенность, что Царя, Царицу и Их Детей спасут»14.

 

Из дневника Императора:

22 апреля. Светлое Христово Воскресение.

Весь вечер и часть ночи слышен был треск фейерверка, кот. пускали в разных частях города. Днем стоял мороз около 3°, и погода была серая. Утром похристосовались между собою и за чаем ели кулич и красные яйца, пасхи не могли достать.

Обедали и ужинали в свое время. Гуляли полчаса. Вечером долго беседовали с Украинцевым у Боткина.

23 апреля. Понедельник.

Встали поздно морозным серым утром. Второй раз взаперти провели именины дорогой Аликс, но этот раз не всей семьей. Узнали от коменданта, что Алексей уже выходил на воздух пять дней тому назад — слава Богу!

Гуляли и при солнце и при крупе. Мороз держался около 3-4°. Перед обедом хотели затопить камин в столовой, но повалил такой дым, что пришлось загасить огонь, а в комнатах стало прохладно.

Не менее грустно встретили Пасхальные дни оставшиеся в Тобольске Царские дети, измученные тревогой о судьбе родителей, от которых все не было вестей. Жильяр запишет в эти дни в своем дневнике:

Понедельник 29 апреля. — Дети получили из Тюмени письмо от Государыни. Путешествие было очень тяжелое. При переправах через реки лошади погружались в воду по грудь. Колеса несколько раз ломались.

Среда 1 мая. — Алексей Николаевич встал. Нагорный перенес его до колесного кресла; его катали на солнце.

Четверг 2 мая. — Все нет известий с тех пор, как они выехали из Тюмени. Где они? Они могли бы уже приехать в Москву во вторник!

Пятница 3 мая. — Полковник Кобылинский получил телеграмму с извещением о том, что путешественники были задержаны в Екатеринбурге. Что же произошло?

Суббота 4 мая. — Печальный канун Пасхи! Все удручены.

Воскресенье 5 мая. — Пасха. Все нет известий.

Вторник 7 мая. — Дети наконец получили письмо из Екатеринбурга, в котором говорится, что все здоровы, но не объясняется, почему остановились в этом городе. Сколько тревоги чувствуется между строк!

Последняя русская Царская Пасха отмечалась весной 1919 г. Императрица Мария Федоровна навсегда покидала Россию, свою вторую родину, где она оставила все самое дорогое. Тревожные революционные годы она провела вместе с дочерьми в Крыму во дворце Ай-Тодор. 25 марта (7 апреля) Мария Федоровна поднялась на борт английского судна «Мальборо», которое должно было увезти ее в Лондон. Лейб-казак Императрицы Тимофей Ящик вспоминает об этом знаменательном плавании и удивительной Пасхальной ночи на борту английского военного корабля:

«Когда мы достигли Мальты, море стало спокойнее. У нас была слабая надежда, что нам удастся попасть на землю в пасхальную субботу, но этому не пришлось сбыться. Мы вошли в порт только утром на Пасху и поэтому вынуждены были провести пасхальную ночь в море. Пасхальная ночь — это большой праздник в православной церкви, и никто из тех, кто был на борту, не представлял, как можно пропустить его. Императрица решила, что мы должны быть все вместе в пасхальную ночь и сделать все самое наилучшее, что возможно в данной ситуации. Среди нас не было православного священника, но мы исходили из того, что у нас было желание отпраздновать Пасху, а это было самым важным.

И вот пришла пасхальная ночь — самая необычная пасхальная ночь, какую я когда-либо в жизни переживал. Нам предоставили самую большую каюту на борту. Она была красиво украшена картинами и настоящими свечами. В 11 часов вечера появились “прихожане”. Вдовствующая Императрица надела светлое, праздничное и очень красивое платье. Гофмаршалы были в своих парадных костюмах с бесчисленными орденами. Все мужчины были в мундирах, а дамы — в праздничных туалетах. Я сомневаюсь, что на каком-нибудь еще английском военном корабле было столько великолепия на корабельной церковной службе.

При обычных обстоятельствах православная пасхальная ночь — великолепный и захватывающий праздник с шествием, пением псалмов, хоровыми песнями и многим другим. Конечно, нам пришлось сократить свои требования на борту “Мальборо”. Прежде всего это коснулось псалмов. Один за другим мы начинали петь, но голоса были или слишком высокими или слишком низкими, и мы никак не могли попасть в такт. Нам не хватало органа, и некому было руководить хором. Гофмаршалы и дамы пробовали, но пение не получалось.

Тогда Императрица позвала меня и сказала:

— Ящик, ты будешь запевать.

Я попытался отказаться, так как я никогда еще не пробовал себя в этом деле, но другого выхода не было. Я должен был вступить в должность псаломщика судовой церкви, не имея голоса, во всяком случае голос мой не был лучше, чем у всех кубанских казаков. И вот я поднял руки, как тот человек, что обычно дирижировал хором у нас в станице, и начал сам петь один из пасхальных псалмов, который в то время каждый ребенок в России знал так же хорошо, как датские девочка и мальчик знают датские рождественские псалмы. И произошло чудо: пение, которое до этого момента было неуверенным и нескладным, вдруг зазвучало.

И мы отпраздновали Пасху на английском корабле, который с каждым оборотом поршня уносил нас все дальше и дальше от нашей любимой России.

Императрица также позаботилась о вине, печенье, и крашеных яйцах, как это было в России. Это была пасхальная ночь, которую мы, бывшие на корабле, никогда, пока мы живы, не забудем. И, наконец, мы поздравили друг друга с Пасхой и похристосовались, троекратно поцеловав друг друга в щеки или в губы. Я поцеловал руку Императрицы, ее величество поблагодарила меня за помощь в ведении праздника»15.

Наверно это символично, что последняя русская Царская Пасха происходила не на земле, но среди бушующих волн иной стихии. Будет ли еще когда-либо Царская Пасха украшением земли русской, ее величием и славой?


 

 


1  Илья Сургучов. Детство императора Николая II (Царские дети. М., 2007. С. 88–93). Этот рассказ был записан автором во Франции в 1939 г. со слов Владимира Константиновича Олленгрена, который жил и воспитывался в Аничковом Дворце вместе с будущим Императором Николаем II и его младшим братом Георгием. Мать В. К. Олленгрена Анна Петровна (Диди), вдова с четырьмя детьми, выпускница и преподавательница императорского Смольного института была приглашена воспитательницей и учительницей чистописания к Царским детям, а сын ее Владимир ровесник Цесаревича Николая Александровича стал товарищем его детских игр и первых учебных занятий.

2    Великий князь Сергей Александрович, дядя Императора Николая II, был женат на Елизавете Федоровне, сестре Императрицы.
3   Д. Б. Гришин. Трагическая судьба Великого князя, М., «Вече», 2008. С. 179–181.
4   Церемониальным маршем.
5   Христиан IX, король датский (1813–1906), отец Императрицы Марии Федоровны и дед Николая II.
6    Сохраняем орфографию подлинника.
7   В 1914 г. Императорская семья Пасху встретила в Крыму.
8   Федоровский собор в Царском селе.
9   Федоровский Государев Собор в Царском Селе. Вып. I. Издание Федоровского Государева Собора. Б. г., стр. 93–95.
10  Цесаревич. Документы. Воспоминания. Фотографии. М., «Вагриус», 1998. С. 126.
11  П. Жильяр. Из воспоминаний об Императоре Николае II и его семье.
12  По новому календарю 1 мая.
13  Письма Святых царственных мучеников из заточения. Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, СПб., 1996, С. 315.
14  «Русская летопись», кн. 1, С. 153–154.
15  Т. К. Ящик. Рядом с императрицей. Воспоминания лейб-казака. СПб., 2007, изд 2-е, стр. 83–84.