Расовое табу

 Главы из нового исследования «Большая Европа В. Путина» (кто «за» и кто «против»)

Расовое табу

Итак, факты жизни на планете и господствующие социальные теории не совпадают, находятся в опасном противоречии. Льется кровь жертв религиозных и расовых столкновений, а в «приличном» обществе уже два поколения людей считают опасным даже упоминать о расах. Человека, который в самых нейтральных тонах упомянет о расах или об их различиях, начинают подозревать в человеконенавистничестве, в расизме. Тема о расах стала табу и многие годы полезным табу, потому что по невежеству, из-за гордыни, рассуждения о расах, как правило, сводились не к их особенностям и отличиям, к их дарованиям, а к их неравенству, к восхвалению своей расы. Известно, каждый кулик свое болото хвалит! Но и здесь перегнули палку. Многие теоретики-доброхоты стали утверждать, что рас вообще нет и не было! Это страусиная позиция — прятать от испуга голову в песок. Опасно загонять болезнь вглубь, ибо это ведет обычно к жесточайшему кризису.

Ученые, наука на данном этапе склонны считать, что в процессе эволюции «гомоноидов» было несколько ветвей. В санскрите раса означает единство крови и вместе с тем общий ареал обитания. В санскрите раса это и эталон совершенства. Раса это подгруппа вида, и в этом смысле Священное Писание с полным основанием утверждает, что «в одном месте и от одного корня возник род человеческий». Этот гуманный догмат спас столько жизней, предотвратил столько убийств. Он лег в основу великой заповеди «Не убий». Но ввиду того, что религиозные, этнические и расовые отношения все более накаляются, а биологические исследования совершенствуются, пришло время посредством всех возможных каналов воспитания и образования внедрять в массовое сознание, что расы, как и этносы, существуют и угрозу гуманизму составляет не признание очевидного — рас, а искажения в толковании свойств и особенностей рас.

Приведу сбалансированное мнение двух американских генетиков Фостера и Шарпа (Foster and Sharp), которые вели исследования на тему: «имеет ли раса какую-либо биологическую реальность». Некоторые надеялись, что чередование человеческого генома подорвет взгляды тех, кто считает, что ни расовые, ни этнические классификации не имеют никакого биологического значения, что геномика даст, наконец, твердое свидетельство, что и раса, и этнос это социальные, а не биологические явления. Ирония этих исследований в том, что они, напротив, возобновили и усилили интерес к биологическим различиям рас и этносов. Опасность, конечно, велика, что расисты используют данные генетики для навязывания мнения, что есть разница в умственных способностях различных рас. Нет, есть разница вообще в этнических характерах, в способностях отдельных людей, разница в успехах рас и их народов в различные эпохи и т. д.

Творец наделил все народы особыми талантами, у каждого свой гений и особое предназначение в судьбах человечества. Они в разное время раскрываются во всей полноте. История творится неприметно, порой в самых забытых уголках планеты. Иисус, например, явился в Галилее, дальней, неприметной провинции великой Римской империи. Христианство вначале было для иудеев скандалом, для греков безумием, для римлян беззаконием. И вот за 2000 лет оно становится объединителем человечества. Не специалисту не следует забираться в глубины генетики, науки, сделавшей огромный прогресс, но постоянно встречающейся со многими загадками Творца. Можно, однако, согласиться с мнением основателя науки генетики — с чешским католиком-монахом, школьным учителем, с Грегором Менделем (Gregor Mendel): «Генетика будет управлять не только физическим, но и психическим здоровьем человечества»... Генетики утверждают, что скоро они смогут отбирать самые ценные гены и конструировать одаренных детей (babies on deseign). Это будет вмешательством в дела Творца. В системе ООН срочно нужно в дополнение к Совету Безопасности создавать Этический Совет, который бы состоял из гуманистов-мудрецов и направлял научные исследования и эксперименты только на благо всего человечества. Факт, что существуют не то что кланы, а государства, где тщательно поддерживается миф об избранности.

Обсуждаемый вопрос имеет самое широкое практическое применение в быту. Вдумаемся в письмо, довольно типичное, которое появилось в Интернете: «Как мне жениться, где найти белую с чувством достоинства женщину? Мне 25 лет. Мне не хочется заводить и растить цветных детей от моей будущей жены, которая скорее всего будет мне изменять с черными, азиатами и латиносами. Я перестал верить девицам, они врут, обманывают и подрывают нашу наследственность. Жду совета». И вот какой совет этому молодому смятенному уму дают наставники-расисты: «Настоящие белые женщины не изменяют, если вы хорошо к ним относитесь. Корень проблемы кроется в смешении кровей. Появилось так много женщин, которые выглядят как белые, но они уже нечистокровные белые, а с примесью цветной крови от других расово смешанных браков. Будь очень избирателен. Присматривай жену из настоящих белых семей в США, в Англии или в Австралии, и не ошибешься, если будешь хорошо к ней относиться. Мы когда-то были белым большинством, теперь мы меньшинство и мы обязаны быть очень осторожными, чтобы защищать и распространять нашу расу. Удачи тебе, брат!»

Странный, нежизненный совет. Можно было подправить взгляды расово озабоченного парня, просто обратив его внимание на окружающие его семьи, какие браки оказываются удачными, какие семьи многие годы остаются крепкими и счастливыми. Народы и в этом жизненном вопросе накопили богатый опыт. Вспомним раннюю повесть Л. Н. Толстого «Казаки», где он предстает не только великим писателем, но и ученым-этнографом, точно, уважительно описывающим жизнь терских (гребенских), ныне расказаченных станиц. Красавица казачка Марьяна отвергает ухаживания столичного аристократа, сына богатого сенатора: «Уйди, постылый!». Люб ей свой станичник удалой Лукаш, по-уличному «Урван». Несколько одумавшийся аристократ говорит сам себе: ведь и верно, так и нужно, и что бы Марьяна делала в Москве и в Петербурге на светских балах?!

Вспоминаю и наставления старших нашим станичным женихам: «Одобряем, женись, коль любишь. Она из работящей семьи». Почему, — спрашивали мы, школьники, почему именно «работящая? Почему не добрая, умная, красивая?» «Потому, — отвечали нам старшие, — что праздность — это мать всех пороков». И добавляли: «Делу время — потехе час! Давайте за работу, сделал дело — гуляй смело».

Поколения наших отцов, отстоявших Родину в войну, знало подлинное назначение труда. Он, труд, был для них не только для «удовлетворения все растущих материальных потребностей», но и для воспитания характера, воли, целеустремленности. Усадебная жизнь уступила, конечно, место культуре города, в которой многие дети могут позволить себе часами пассивно сидеть перед телевизорами. Иван Шмелев, один из самых проникновенных православных писателей, так описывал значение труда: «“Только она, работа, — показал он кругом, — все освещает и освящает. В этом вся философия и весь смысл. Это — робота!” — выговорил он округло, веско. Сила хозяйственности, порядка, верности!»¹

От интуиции писателей и их бытовых зарисовок вернемся к некоторым научным понятиям. Критикуя расизм, многие сводят его только к экстремальным проявлениям «расовой ненависти», «расовой неполноценности» и проч. Но в жизни расизм проявляется иногда вовсе без агрессии, а вкрадчиво. Расизм это мировоззрение и идеология, которые расу в ее биологическом значении рассматривают как основополагающий и определяющий фактор способностей и особенностей человека. Расисты считают, что ни воспитание, ни образование, ни жизненный опыт не могут существенно изменить генетическую природу, полученную при рождении. Это, по сути, отрицание социального (по-англ. environmental) фактора, фактора влияния месторазвития. Кровь, а не почва! В теориях антропологов также часто смешивают биологическое понятие «раса» и этническое и социальное понятие «народ». И, как было показано, это смешение понятий расы и этноса проникло, а в некоторых европейских странах преобладает и приносит ядовитые плоды ксенофобии, в первую очередь в отношении к иммигрантам-мусульманам. Фактор иммиграции может, поэтому, открыть путь для новой тоталитарной расистской диктатуры. Уже заметно смягчение критики нацизма, распространение взглядов, что «не все у нацистов и, особенно, у итальянских фашистов было плохим». За этим следует, что «многое в их политике в свете того, что ныне происходит, вполне объяснимо и правильно». Эти настроения объясняют, почему европейские антифашисты бьют тревогу. При определенных обстоятельствах в Европе может взять реванш не «рехристианизация», которой добивается папа Бенедикта XVI, а фашизация.

Большая Европа без азиатов?!

В такое переломное осевое время в поверженной, но от рождения великой стране, в России, ее лидер настойчиво — «вновь предлагает» немцам, французам, итальянцам и другим всем вместе «поработать в пользу создания гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока»². Многие внимательно, а порой с энтузиазмом, отнеслись к этому грандиозному проекту. Влиятельный французский геополитик-католик А. дель Вай (Alexander del Valles), например, точно подметил главное, а именно: «Путин отказался попасть в ловушку “столкновения цивилизаций”». Он предлагает большое общее дело для нескольких поколений всех европейцев. Петр I раздвинул в Азии границы Христианства до Тихого океана, и теперь, три века спустя российский лидер предлагает всем европейцам строить Большую Европу, строить мост между Европой и Азией. Без какой-либо вражды, на принципах добрососедства с народами Азии.

Инициатива мирная, без претензий на мессианство, а главное своевременная, потому что довлеющая над миром атлантистская геополитическая конструкция дала не только трещины. В ней образовались огромные проблемы, и их уже не заделать. Свято место не бывает пусто! Ей на смену идет континентализм Большой Европы. Начинать нужно не с погони за выгодой-прибылью, а с преодоления настороженности, отчужденности, розни, недоверия и подозрительности среди европейцев. Россия предлагает путь к единству посредством общего дела — созидания Большой Европы. И что она получает в ответ?! Отказ даже от безвизового режима, новую волну русофобии в информационной войне, которую ведут атлантисты по обе стороны океана. У них и в самой России есть влиятельные союзники. Либералы-атлантисты хотели бы присоединять к Европе расчлененную Россию, по частям, с сокращенным населением, у которого будет окончательно подавлено национальное самосознание. Вот почему начинать строить Большую Европу надо со сплочения патриотов как Западной, так и Восточной Европы. Национал-патриоты Франции, Германии, Италии, Испании и т. д. ищут союза с патриотами России, ибо у них общий противник — глобалистская проамериканская правящая элита, теряющая связь со своими нациями. Надо без колебаний, без оглядок за океан начать опираться на конструктивные патриотические силы, какие бы им ни клеили ярлыки. Без поддержки из-за рубежа наши либералы, наш «креативный класс» быстро превратится из стенобитной машины атлантистов против русской государственности в обычных маргиналов, «страшно далеких от народа».

Единство в России будет достигнуто, прежде всего, путем начавшегося примирения между «белыми и красными русскими». Коммунисты отмежевываются от «пламенных» революционеров-богоборцев и протягивают Церкви руку примирения. И у Православной Церкви, и у коммунистов были и сохранились в народе глубокие корни. Церковь крепнет, потому что она соборна, всенародна, поддерживает слабых, пытается обуздать зарвавшихся сильных. Единство достижимо и с исламом, так как обе великие религии традиционно проповедуют божественную справедливость. Одновременно нужна целенаправленная работа для сближения с европейскими патриотами. Не ошибемся, если будем исходить из того, что в мире усиливается национализм, потому что и европейцы, и азиаты «объелись глобализма». Национализм, защита национальной самобытности более не патология, а норма, приравниваемая к патриотизму. Основатель русского космизма, автор трактата «Общее дело» Н. Ф. Федоров размышлял о причинах вражды «небратства и неродственности». Он ясно указывает путь единения: «Единства нет без общего отеческого дела». Идеи, развитые русскими космистами, имеют высокие шансы стать идеологией и Большой Европы, и Евразийского Союза. Россия ныне предлагает грандиозное общепланетарное общее дело! Надо, конечно, учитывать, что европейцы почти ничего не знают ни о Православии, ни, тем более, о русских космистах. Пришла пора и им знакомиться с русской культурой.

Строительство Большой Европы абсолютно неприемлемо для денежных атлантистских элит. И потому они решили ускоренно перекодировать и направить против России и против Западной Европы колоссальные энергии ислама, посредством его овладеть геополитической сердцевиной мира — Центральной Азией. Они будут неотступно прокладывать путь в подбрюшье России, в тыл Китая, в северо-восточный Иран, в северную Индию. Исламская дуга нестабильности от Нигерии до Киргизии и Кашмира — важнейший фактор в стратегии атлантистов. Руками исламистов они намерены, наконец, добраться до богатейших ресурсов северной Евразии. Поистине успех или провал этой стратегии ведет или к укреплению, или к ликвидации однополюсного мира.

«Однако, — пишет наш видный политолог А. Фурсов, — впервые англо-американо-еврейские элиты столкнулись с глобальным противником не западного типа — с Китаем»³. Противник настолько непривычный, настолько быстро набирающий державную мощь, цель настолько жизненно важная, что западные элиты могут отдать на заклание осажденное государство Израиль, созданное в 40-е годы и трудами также энтузиастов, идеалистов, переживших холокост.

В этот исторический момент президент Путин выступает с инициативой Евразийского Союза, моста для мирного взаимовыгодного сотрудничества десятков государств. Очевидно, что проект Большой Европы должен будет опираться на ось Париж–Берлин–Москва, без участия англосаксов. И они за ценой не постоят, чтобы сорвать планы Большой Европы и Евразийского Союза. Испытанное оружие — стратегия «разделяй и властвуй». Как сделать невозможной ось Париж–Берлин–Москва? Самый надежный путь — перевести проект Большой Европы на расовые рельсы. Уже брошен лозунг «Большая Европа без азиатов!» Противнику хорошо известно, что русские не примут расизм, потому что он им чужд. Нет у русских, и никогда не было претензий на расовую избранность. Типичный русский человек не националист даже. Он патриот и носитель имперской идеологии. Бремя пространств, опасность нападения степных хищников, предпринимательский дух в освоении земель веками заставляли русского человека строить и крепить большую державу. Православие стало естественным, органичным мировоззрением русского человека, даже тогда, когда он сам считает себя атеистом, коммунистом, социал-демократом и т. д.

Путинскому проекту «Большая Европа» объявлена большая информационная война. Европейцев стали пугать гегемонией Москвы и Православия: «Путин предлагает воссоздать империю царей». Или: «Сталинский молох, чьи жидо-большевистские казачьи орды и штрафные армии полвека держали в страхе Европу, снова нависает над нами». Перед «оранжевыми» и «болотными» оппозициями поставлена задача любыми путями убрать Путина. Этим во многом объясняется накал антипутинских страстей. Если бы это удалось, эти опасные планы рассыпались бы как карточный домик. Все пошло бы как в «добрые козыревские времена». Вот это забывают многие оппозиционеры.

Появление такого лидера как Путин, а до него Фиделя Кастро, Александра Лукашенко, Уго Чавеса и других, еще раз подтвердило правильность старой установки мирового олигархата — никогда не допускать, чтобы у нации появлялся без одобрения олигархов свой лидер. Такие неназначенные лидеры доставляют много хлопот. На Ф. Кастро было организовано более двух сотен покушений. Поэтому появление таких лидеров клеймят как вождизм, как деспотию, диктатуру, как отход от норм олигархической демократии. Их объявляют вне закона, их народу устраивают блокады. Особенно если такого самородка не удается приручить (domesticate). Финансовый олигархат преследует неотступно свою жертву, как бы она не маневрировала, какие бы компромиссы не предлагала. Таких лидеров устраняют, если им не удается сплотить вокруг себя народ или ведущий класс общества. Вот и сейчас в России для ее рывка в новый технологический уклад необходимо призвать и возглавить государствообразующий народ. И тогда, как в Отечественную войну, русские вновь отдадут ради великой России все силы своей души, измученной в перестроечное лихолетье.

Православные, сомкните ряды!

На путях перевода проекта «Большая Европа» на расовые рельсы встает твердыня Русской Православной Церкви. За годы гонений она не утратила связи с народом. Промахнувшись, ей дали 20 лет мирного развития, и она окрепла, ее духовное влияние в российском обществе растет. Разве не чудо, что после без малого столетнего гонения поклониться святыне — поясу Пресвятой Богородицы за несколько дней по зову сердца пришли миллионы православных людей. Это было, пожалуй, самое значительное событие за последние годы жизни страны. Преступление Брейвика в Норвегии и пляски в православном храме «лихих пусек» были тщательно спланированными провокациями. Кто-то хотел узнать, проверить, готовы ли европейцы на Западе и на Востоке к возвращению расизма и культу языческих богов?! Можно ли надломить Православие, используя лавинообразно растущее недовольство людей неконтролируемой иммиграцией? Она объективно превращается в новое переселение народов и, кажется, может смести и Россию, и Западную Европу. Мусульманские иммигранты являются, по сути, внешним пролетариатом, живущим подчас в полурабском состоянии. Для старых бесов, которые так успешно стравливают народы, классы, расы, религии, не составит больших трудов и расходов перевести классовую ненависть в религиозную и расовую. Даже среди мусульман, которые, как известно, более терпимы в отношении различных рас и этносов. В идеале все мусульмане братья. Вот только до идеалов, провозглашенных Пророком, всем нам так далеко! Искры столкновений исламского пролетариата задумано превратить в великий пожар, который уничтожит всё неугодное мировой финансовой олигархии: государства, всякие штаты, религии, союзы, все планы на будущее, в том числе опаснейший проект Большой Европы.

Разведки боем, зондажи общественного мнения в Евросоюзе и в России дали разнонаправленные результаты. Молитвенное стояние в апреле 2012 г. у Храма Христа Спасителя сотен тысяч верующих показало огромный потенциал Православия. Стало ясно, что расизм и прочие «прелести» нового порядка в России не пройдут. Юнцы, которые превозносят ангелоподобного защитника белой расы Гитлера — это маргиналы. Общество их изолирует. С годами многие одумаются. Иная обстановка в протестантских кругах и странах. Там ядовитые семена расизма могут дать дружные всходы. Протестантство в основном уже перекодировано. Но его влияние падает. Главная западная церковь — католическая — едва сдерживает удары и на всех фронтах отступает: бесчестят папу Бенедикта XVI, священников поголовно выставляют педофилами, добиваются, чтобы Ватикан дал указание венчать гомосексуалистов. Убирают повсеместно христианскую символику. Детям запрещают носить нательные крестики. Либеральные власти уверяют, что таким образом они устанавливают равенство всех религий. Оставаясь верными заветам отцов Церкви, все православные должны, сплотив ряды, дать отпор сатанинским силам.

* * *

В мутном потоке популистских течений Европы надежным отличием расистов от националистов-патриотов является отношение к Христианству. Важно разобраться, кто из десятков течений в данной стране преобладает. Вот пример. Расистов и отъявленных исламофобов принимают и внимательно выслушивают в палате лордов, а вновь избранный президент Франции отказывает президенту Национального фронта Франции в простом протокольном визите: за Марин Ле Пен голосовала в основном верующая католическая Франция, каждый пятый голосовавший. Она не угодна, ибо переступила запретную красную черту — объявила мировой олигархат главным врагом Франции, да еще позволяет себе «восхищаться Путиным» и его проектом Большой Европы.

Нордический дух языческих богов

Христианские церкви, как бы они ни были разобщены и ослаблены, питают и поддерживают цивилизационное ядро Большой Европы. Они способны не допустить демонтажа единства рода человеческого. Для христиан расовые войны — это ужас, это ад, царство Антихриста. Французские расисты издают свой журнал с энергичным названием «Обдумать и действовать»⁴. Его авторы призывают отказаться от Христа, вернуться к языческим богам далеких предков, начинать строить неоязыческую Большую Европу. Христианство виновно в том, — уверяют они, — что «проложило путь для современного антирасизма»⁵. Они не приемлют идей даже таких широко известных мыслителей правого толка, как Шарль Моррас, Морис Баррес, Алан де Бенуа, Жан Парвулеску, Роберт Видаль, Гийом Фэй, Александр дель Вай, Владимир Волков. Для них они недостаточно правые, всего лишь националисты, все еще поклоняющиеся Христу, а не расисты. Христианство с его милосердием и человеколюбием, — по их мнению, — расслабляет народы, нарушает единство арийцев, которые должны стать сплоченными и готовыми к войнам неоязычниками, достойными памяти своих воинственных предков-викингов и норманнов. Кроткое Христианство, — считают они, — с его нереальной любовью к ближнему не способно противостоять воинственному непримиримому духу ислама. Христианское смирение и покаяние при встрече с исламом ведут к изнурительному терпению, к унизительному отречению и попустительству. Возразим: разве история не дает сотни примеров героической и победоносной борьбы христианских церквей со всеми богоборцами, с теми, кто посягает на христианскую религию?! Христиане долго терпят, долго запрягают, но быстро ездят! Ислам, в понимании неоязычников, это хищная тоталитарная не столько религия, сколько идеология, и ей сможет противостоять только непреоборимый нордический дух, дух ариев, дух благородных, самоотверженных, справедливых воинов. В Интернете на сайтах⁶ каждый день миллионы знакомятся вот с такими взглядами: «Судьбу ариев нельзя вручать ультра-правоверным христианам, ибо они скорее смирятся с Армагеддоном, чем отступятся от своих религиозных догм»... Арийский образ жизни был изменен и подчинен еврейской элите», — пишет «ариец-атеист». «Я, собственно, не против, что спасение арийцев в возврате к Христу. Но этого мало! Надо присматриваться, — советует он, — к современной весьма влиятельной арийской элите Америки». Да, в ее среде уже проповедуется «неохристианство». Одна из версий его, насколько мне известно, сдает в архив три Евангелия, кроме Евангелия от Иоанна. Вот так и бывает: страх, гнев, ненависть ослепляют! Как можно приспособить Апостола любви и солидарности Иоанна Богослова к расизму, к ненависти. Разве что как это делалось до Иисуса Христа — распространять любовь и солидарность только на соплеменников.

Нацистские взгляды на Христианство становятся основой возвращающегося расизма. М. О’Мира, например, не скрывает, что «мы возобновляем борьбу потерпевшей поражение Германии»⁷. Нацисты были не безрелигиозны, они были глубоко враждебны Христианству. Многие авторы ныне пытаются доказать, что Гитлер был верующим, ссылаются на его речи. В 1922 г. он ораторствовал: «Я христианин, но мой бог, мой спаситель был не страдальцем, а борцом против иудейского яда». В 1928 г. он заявил, что национал-социализм «по сути христианское движение». Но это была грубая демагогия. А. Шпеер, ближайший сподвижник и собеседник фюрера, в своих мемуарах вспоминает установку Гитлера: «Мы отбросим христианское лицемерие и создадим религию, соответствующую нашей расе. Нацистские идеологи во главе с А. Розенбергом подготовили 30 тезисов программы «Национальная церковь Рейха», где ставилась такая задача: «Национальная церковь полна решимости ликвидировать чужеземную христианскую веру, завезенную в Германию в недобрый 800 год... Мы запретим Библию, распятия, портреты святых. Нашим символом станет только меч и свастика, а вместо Библии – “Майн кампф”.

Национальная самобытность и чуждые генофонды

Иммиграцию надо сокращать до минимума, так как она действительно размывает национальную идентичность европейских народов. Добавлю: еще больший ущерб наносит ей распространение массовой американской субкультуры. Именно среди общественных сил, близких к католической церкви, проект Большой Европы находит квалифицированную поддержку. «Только сотрудничество с Россией, — писал католический мыслитель А. дель Вай, — может дать независимость Старому континенту»⁸. «Между тем, — пишет этот автор, — Запад под давлением США ведет политику “нового сдерживания России”, создает вокруг нее климат вражды». Перезагрузка стала отвлекающим маневром Вашингтона.

Обосновывая свой интеграционный проект, президент Путин смеется над «расовой чистотой», над чистотой крови. И поделом, потому что их нет, это миф. Константин Леонтьев, самый, пожалуй, проницательный русский мыслитель консервативного направления, закончил жизнь, молясь в Оптиной пустыни. Он тоже писал: «кровь ведь... ни у кого не чиста... И что такое чистая кровь? Бесплодие духа... Любить племя за племя? Натяжка и ложь... Что такое племя без системы своих религиозных и государственных идей? За что его любить?» Эти мысли К. Леонтьева — вечный укор бестолковым нацикам. Верно, что «мы полиэтническая цивилизация, скрепленная русским культурным ядром». Он «стержень, скрепляющий ткань нашей уникальной цивилизации». Верно, но это статичный взгляд. Что случится с этим ядром, с этим стержнем, если рождаемость иммигрантов по-прежнему будет в 2–3 раза превышать рождаемость среди туземцев, т. е. русских, равно как и немцев, итальянцев, французов? Надо заглядывать в будущее. Об этом тревожатся все патриоты Европы. Не только оголтелые расисты, но вполне сбалансированные, трезво мыслящие люди. Почему они восстали против мультикультурализма? Потому что они видели, что в погоне за прибылью, за дешевой рабочей силой правительства массово ввозят взамен европейцев чуждые, далекие генофонды с Ближнего Востока и Африки.

Наметилась тенденция не дополнения, а замены европейского генофонда, т. е. размывания европейского ядра, христианского стержня, национальной самобытности. В этом кроется причина бурного роста национализма в Европе. Простые люди повсюду инстинктивно ставят целью своей жизни продолжение своей семьи, своего рода, своего генофонда, по-научному — генетической преемственности. Это для них убедительнее всех экономик, политик, важнее даже хлеба насущного. Свое будущее на земле они видят в детях. Кто думает, что русские имеют другие цели — глубоко ошибается. Профессор Ф. Солтер, проведя глубокие социологические исследования, так подводит их итог: «Жизнь в итоге есть передача особой генетической информации из поколения в другие поколения»⁹. Хотя все люди от одного корня, семья, род, клан, племена, народы — все бережно хранили на своей территории свою особую генетическую информацию. Она в основе родства. Близость и дальность родства измеряются сходством и различиями в генетической информации, в генетическом коде.

Во многих странах Европы проводились социологические обследования с целью выяснить причины распространенной культурной и психологической антипатии, а зачастую и несовместимости европейцев и уроженцев Среднего и Ближнего Востока. Первое, что их отличает, — пишут исследователи, — то, что европейцы — жители лесов эволюционировали как охотники и собиратели даров природы. Иммигранты-мусульмане — потомки кочевников, осваивавших степи и пустыни. У тех и других разные структуры семьи и способы ведения хозяйства. У европейцев — простая семья; у восточных народов расширенная семья, практически род и родовое хозяйство. Широко распространены браки между близкими, даже двоюродными родственниками. У европейцев сравнительно слабая привязанность к родственникам. Они способны поддержать обвинение против родственника, если правда на стороне чужака. Это редко случается среди людей с Ближнего Востока. Они обязаны сплотиться вокруг своего, если он и неправ, если он даже преступник. Европейцы индивидуалисты, независимые в своих поступках от рода и племени. Иначе среди людей Ближнего Востока, где царит обязанность быть солидарными. Отсюда у них проистекают непривычные для европейцев догматизм, явная несправедливость, подчинение авторитету родственника и, главное, по-научному, моральный партикуляризм! В быту это двойные моральные стандарты, т. е. что ни в коем случае недопустимо делать с соплеменником, вполне возможно, даже похвально делать в отношении к чужаку.

Когда читаешь эти дорогостоящие иcследования, порой задумываешься, зачем было их проводить. Их выводы веками фигурируют в исследованиях семитологов и в писаниях антисемитов. Есть, правда, и существенные различия: мусульмане в Европе крайне отрицательно относятся к смешанным бракам. Над девушками-мусульманками тяготеет запрет выходить замуж за не мусульманина. Даже на чужбине мусульмане бережно охраняют свою самобытность, свой генетический фонд. Этого же собственно хотят и обычные европейцы, которые вовсе не расисты. Они говорят: «Дайте нам жить в своем доме, давайте жить отдельно, вы в своих странах, мы в своих». Вы страдаете в своих гетто, и мы испытываем большие неудобства.

Отчаяние слышится в этих просьбах, в этих призывах, в редких молитвах. Никогда, даже в ХХ веке, в европейском обществе не чувствовались такая усталость, такая неуверенность в будущем.

Но реальна ли перспектива каждой нации жить в своем доме? Реально ли разъехаться? Едва ли будет так, как описано в Ветхом Завете: «и не поместительная была земля для них, чтобы жить вместе... И сказал Авраам Лоту: да не будет раздора между мною и тобою... ибо мы родственники. Если ты налево, то я направо, а если ты направо, то я налево (Бытие, 13–6 и 8).

А если жить вместе, сколько поколений пройдет пока выработается общий культурный код! Такой культурный код, какой есть в России, «который, — пишет Путин, — нас всех объединяет и который пытались взломать и пытаются сейчас». О том, что такой код у нас есть, что есть генетическая память об обычаях и нравах предков, люди давно знали, задолго до «исторического материализма», генетики и геномики. Этот код таинственно передается из поколения в поколение. Вспомним в этой связи очаровательную, мудро описанную сцену из «Войны и мира» Л. Н. Толстого: после охоты в доме «дядюшки» — отставного офицера суворовских походов Наташа Ростова под звуки балалайки пляшет русскую. Великий писатель, много повидавший в жизни, с искренним удивлением и восторгом задается вопросом: «Кто, когда научил эту юную графинюшку русскому народному танцу... Где, как, когда всосала в себя из этого русского воздуха, которым она дышала, — эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно должны бы вытеснить. Но дух и приемы были те самые, неподражаемые, неизучаемые русские, которых и ждал от нее дядюшка. Крепостная Анисья сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей в шелку и бархате воспитанную графиню, которая умела понять все, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке».

Печально видеть, грустно слышать как ныне русские люди на корпоративных вечеринках и прочих праздниках поздравляют не «с днем рождения», не желают «многая лета», а с упоением и умилением от знания английских слов со скандальным акцентом кричат «Хэпи бестдэй ту ю!». Наташи Ростовы были русскими аристократами и их нельзя было перекодировать ни за какие коврижки, вот так, просто за легкие компрадорские деньги, как это происходит с современными «смердяковыми».

Большие сокровища сокрыты и в богатейшем культурном наследии европейских наций, впитавших кристально чистый гений Древней Эллады, питаемый Христианством. Не захотят, не позволят венгры, поляки и другие европейцы, чтобы их дочери и внучки забыли свой чардаш, свою польку и исполняли танец живота! Начинали день, разбуженные призывами с минарета к чуждой им молитве. Еще более строго охраняют свой код сами мусульмане. Как Европе совместить несовместимое, как отстоять христианское наследие предков?! Вот поистине проблема!

Суть нашей эпохи — борьба за вселенскость. Одна надежда, что эпоху ненависти и войны сменит эпоха примирения, добрососедства с мусульманским миром, солидарности, любви к ближнему. Созидание христианской Большой Европы обещает открыть такую эпоху.