НИЖНИЙ НОВГОРОД
Лижут волны золото песка.
Тюль тумана в тальнике слоится.
Простирнула Волга облака,
Вывесила к солнышку сушиться.
И застыли чаек поплавки,
И вода качается немая...
Смотрится из зеркала реки
Беспредельность неба вековая.
Знать, не зря над ширью голубой,
Что сама в себе отобразилась,
Город встал державно-молодой —
Вещих предков явленная милость.
Камень стен кремлевских поседел,
Соль трудов с лица стирают башни,
Омываясь в сказочной воде —
Будущей,
сегодняшней,
вчерашней.
И кричат надрывные стрижи,
Обжигаясь вечности дыханьем...
Дай-то Бог и нам с тобой прожить
Краткий миг в бездонном мирозданье
* * *
Вновь неба пронзительна просинь,
И время подняться с колен...
Восстал древний храм Мироносиц,
Стряхнувши безверия тлен.
Средь массы случайных нелепиц,
Под осени медленный плач
Уйми утешительный лепет
Несбывшейся жизни палач.
Коль руки примерзли к железу,
Коль бедственный зиждется трон,
Коль русскою сказкой нетрезвой,
Как встарь, ты опять опьянен.
О том ли в молитвах просили?
О том ли душа возопит?..
Вновь храмы встают по России,
Да паства в могилах лежит.
УТРО РОЖДЕСТВА
Игумену Тихону (Затекину)
Сугробы сонные лепечут,
Но голос их никто не слышит...
Дымов мерцающие свечи
В Печерах над любою крышей.
Над заметенною полынью
Грустят плакучие березы —
Ведь даже самой лютой стынью
Не осушить России слезы.
Но возвещает миру снова
Звезда, взошедшая средь ночи,
Рожденье чудное Христово,
Что овлажнит любовью очи,
Что добротой отверзнет души
Для красоты неизреченной,
Позор беспамятства порушив
В заблудших сиротах Вселенной.
И без затей совьют морозы —
Нам так завещано судьбою —
Скань серебристую березы
С небес лазурью золотою.
УСПЕНИЕ
В. Сдобнякову
Вновь поспевают плоды заревые.
Снова приспела пора сентября...
Что ж мы застыли рабами немыми
У золотого небес алтаря?
Знание — сила,
Но истина — вечность,
Веком-быльем прорастает трава.
Кротко мерцает зажженная свечка,
И к небесам воспаряют слова.
Сердце томит неизбывная жалость.
Плачет дождем обступившая даль...
Церковь Успения — горькая радость.
Праздник Успенья — святая печаль.
* * *
Розовый рассвет с морозцем дрожким,
Сиверко вздохнул —
И вот опять
Побежали листья по дорожкам —
От земли не в силах убежать.
Недруги!
Оставьте укоризну,
Или час расплаты не настал?..
...Мой сосед коту справляет тризну —
Местный бомж вчера его сожрал.
Да рукой махнешь — гори все прахом,
С ужасом разглядывая рать
Мировых бомжей, готовых махом
Все, что только движется, сожрать.
Грех великий обольщаться грустью,
И не зря, презрев событий хмурь,
Развернул Покров над падшей Русью
Осени спасительной лазурь.
Разум чувство вряд ли превозможет,
Если вдруг тоска раззявит пасть —
Грех велик.
И дай мне силы, Боже,
В это искушение не впасть.
* * *
На излете кровавого века
Исполать тебе, царь-человек!
Снова зиждется царствие снега
Над тоской замордованных рек.
Заглядевшись в еловые пущи,
Где прощения свет не угас,
Говорю не сегодня живущим,
А другим, что придут после нас.
С доброй верой во встречи иные
В непонятном пока далеке
Я припомню луга заливные
И серебряный дождь на Оке.
Да окно в закуржавевших гроздьях,
Хлопнет дверь — долетит из сеней,
Как поют золотые полозья
На раскатах скользящих саней.
Все пройдет, время горечи смоет,
Но кручинит и горбит вина,
Если брашно судьбы золотое
Мы, глумясь, расплескали до дна.
Наигрались войной и футболом,
Хлеб вкушая, любовь и вино,
Собирали шмутье — только голым
Пред Всевышним предстать суждено...
* * *
Дебаркадер к берегу прирос.
Хороводит вьюга у причала.
Так ударил по реке мороз,
Что она, испуганная, встала.
Мир окрест истомы белой полн.
Ломит снег — небес открыты двери.
Давним сном — крутые зыби волн,
Гладивших Оки горячий берег.
Расточился дней ненастных сброд.
Зазывалы разом приутихли.
До чего прилипчивый народ —
В злых тенетах бьемся не у них ли?
Посвежело. Кругом голова.
Кровь горит. Угрело поле озимь...
Так понятны стали вдруг слова,
Что «Россию надо подморозить».
* * *
Если мне суждена эта жизнь
С доброй песней про чудо земное,
Я не стану напрасно тужить
И, отчаясь, качать головою.
Словно в детстве она хороша.
В майский день и порой листопада
Холодеет в восторге душа,
Греют сердце покой и отрада.
И пытаюсь бесстрашно любить,
И с надеждой последней приемлю
Этих дней перепутанных нить,
Эту трижды распятую землю.
Ведь она никогда не предаст,
Хоть ее столько раз предавали!..
Но суров искупительный час,
Что таят ее грозные дали.
* * *
Изможденно лоснится трава
Под холодными ветрами мая,
И от мыслей гудит голова —
Забубенная и гулевая.
Что нам блеск оскудевшей Москвы,
Коль одарит любовным приветом
Горький дым прошлогодней листвы
У порога весеннего света?
Кривда с ложью под ручку пошла.
Боже правый! Какая немилость —
Злобный бред про империю зла,
Что рубашкою с ближним делилась.
Возлюбившая други своя
И порой о себе забывая,
Ты за все расплатилась, земля,
Всех заблудших державно прощая.
Всю округу засыплет листвой —
Золотой, краснолапой, звенящей...
Отчий край — он такой молодой,
Молодой, да как будто пропащий.
Боже правый! С небес возгласи
И даруй нам великую малость,
Чтоб навеки о светлой Руси
Ложь загинула, правда осталась.
НИЖЕГОРОДСКАЯ ОСЕНЬ
В пятнах золота Дятловы горы,
В легкой дымке маячат кресты,
Здравствуй, мудрый владетельный город
Древнерусской седой красоты.
Как терзали тебя и ломали,
Только все ж не сумели сломать...
Катит Волга в персидские дали
Вековую твою благодать.
Ты в трудах и гулянье неистов,
Хоть в кармане порой ни рубля,
Золотыми полтинами листьев
Осыпают Посад тополя.
Вознесенный над русским раздольем,
Над Окою и Волгой-рекой,
Ты хранишь непокорную волю
И смиренных надежд непокой.
Да, не каждый понять это в силах,
С лета в яблочко жизни попасть,
Если вдруг ненароком скрутила
Чужедальних привычек напасть.
Ветер-сиверко думы очистит,
Боль тревоги в душе утоля,
И банкнотами радужных листьев
За грехи разочтется земля.