СПАСЕНИЕ
В одном из лагерей для заключенных
был освящен Патриархом всея Руси
Алексием II и установлен крест
будущего храма.
«Нам нужен свет, — во тьме кричали, —
чтоб небо видеть голубым!»
Далек тот ясный день вначале,
им стал просвет необходим...
Судьба их заклеймила — «зэки»,
жаргоном хлещет злой язык,
и души — жалкие калеки,
хоть тело — из железа клык.
Лишь воля вольная — потеря,
и нет для них других потерь.
Однажды свет ворвался в двери
и в души ярким словом «Верь!»
И храма крест как символ веры
поставили убийца, вор,
чтобы на двор тюремный, серый
небесный обратился Взор...
* * *
Тусклый свет из окошек
заметелил дворы.
День отыгран, отложен.
Сгинул в тартарары.
Круговерть — пуще прежней.
Век с безумным лицом.
Я без верык надежде
выхожу на крыльцо.
В небо гляну ночное.
В глубь души загляну:
ретивое все ноет.
Засмотрюсь на луну.
Вскину крышей ладошку,
и затеплит вопрос:
Может, это
окошко
засветил мне Христос?..
* * *
И все — и солнце победило
зимы угрюмую печаль:
вон уплывает в море льдина,
и купол блещет, как медаль.
Нева раскрыла в знак привета
дверь Монастырке как сестре.
И робко будущее лето
Мелькнуло в солнечном костре.
Там, возле Лавры богомольной,
сжигая снежные холсты,
лились лучи рекой привольной
на православные кресты...
* * *
Но цельность должна быть какая
противу бесчисленных бед,
чтоб пела весна, не смолкая,
чтоб радовал душу рассвет.
Приди же, не связанный ложью,
проникнутый болью земной.
И вместе мы жизни поможем...
И вижу я свет надо мной!
Вот близится, снегом блистая, —
на белом я Богу видней.
Но образ летящий растаял
над серой планетой моей...
НА ПАСХУ...
Опять в расколотом миру
природа оживает властно.
И я в который раз пойму:
творенье Бога, все ж, прекрасно.
Пусть Он такое сотворил,
Не захотев поставить точку,
что и рассвет порой не мил,
за горло взявший одиночку...
Отбились Ева и Адам
от вышнего святого стада.
Не вылечит: «Аз есмь, воздам!»
А делать, делать что-то надо!
И гонит темноту восход
своею смелостью веселой,
и кровью огненной зовет
к цветенью города и села.
И в солнечном сухом дыму,
Из сердца выбросив опаску,
что Жизнь прекрасна, я пойму
сквозь окна, мытые на Пасху...
БОЖЬЯ МИЛОСТЬ
Весть черная толкнулась в грудь,
но мочи нет — впустить,
и силы нет на дальний путь:
найти и схоронить
девчонку, радостную дочь,
пропавшую средь гор.
«Ее навек украла ночь!» —
бьет молот-приговор.
— Что мне теперь простор земной?
Пустыня, пустота.
Как жить мне летом и зимой
и как разжать уста?..
И двинулась наперерез
дорогам прошлых дней,
и понесла свой тяжкий крест,
и думала о ней.
Все продолжала вспоминать
объятья ручек, смех.
— Теперь я людям буду — мать,
любовь моя — для всех.
Упрямо шла она вперед,
отторгнув зло, вину.
А в душу ей глядел народ.
И Бог ей дочь вернул.
ХРАМ
Волоокая задрёма,
вологодская страна,
на меня ты смотришь скромно,
непонятностью странна...
Деревянные колонны
от купеческой Москвы.
Бабы дружно бьют поклоны —
мнут холстины о мостки.
Время хлопнуло калиткой,
тишина легла окрест.
Солнце светится улыбкой
через звонницу и крест...
Церкви кружат панораму,
куполами — в синь небес!
К вологодскому шла храму,..
вышла тьме наперерез.
* * *
Вот я снова шепчу: «С Днем рожденья, Христос!
Не из тех я, кто так полюбовно донес
на тебя. В мой приют безутешный зайди.
Не устану я ждать до последней зари...»
* * *
Пали, солнышко, пали,
эка благодать!
С незапамятной дали
мне другой не стать.
Мне в самой себе крутить
чувств коловорот,
чтоб хотелось дольше жить,
не наоборот...
Чтобы я входила в день,
чувствуя восторг,
солнце, в ушко луч мне вдень
мягко, не остро.
Вспомню образ: нелегко
в рай ведут пути,
сквозь игольное ушко
легче мне пройти...
* * *
Обласканная ветрами,
плывя навстречу лучам,
я солнце ловлю руками,
что прыгает по волнам!
А над морской водицей,
покинувшее зенит,
парящей круглой жар-птицей
на небе солнце горит!
И с ним над стихией плавной
кривозеркальных вод
с Божественной буквы заглавной
правда моя живет...